Доверяй, но проверяй

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: РАЗНОЕ (37)
Написано в августе 2014 года.
Размер: мини, 3586 слов
Канон: CSI: Miami
Персонажи: Горацио Кейн, Мэдисон Китон, Сюзи Китон, ОЖП
Жанр: детектив, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Социальная служба Атланты готовится к слушанию по иску о лишении родительских прав бывшей наркоманки, взявшейся за старое. В качестве одного из потенциальных опекунов выступает дядя девочки, живущий в Майами.
Примечание/Предупреждения: постканон, Атланта, 2013 год. Употребление наркотиков.

– Нет, мэм, это не по поводу пенсии!.. – Мэри Бет покачала головой и положила трубку на рычаг.

Бесполезно. Собственно, Мэри Бет и не рассчитывала получить информацию о том, где теперь обретается беспутный сынок этой старушки. Наверняка её уже спросили, и не раз. Этот звонок на самом деле был попыткой прощупать почву, нельзя ли саму миссис Конти рассматривать в качестве потенциального усыновителя. Когда старушка в третий раз за пятнадцать минут разговора забыла, кто ей звонит и по какому поводу, Мэри Бет поняла, что попытка с треском провалилась.

Впрочем… Если не удастся найти Дэна Конти в ближайшие дни, усыновлять будет попросту некого. Мэри Бет вздохнула и погладила пальцем фотографию темноволосого мальчика лет семи. Несколько дней назад Тимми попал в аварию вместе с матерью. Женщина не выжила, сам Тимми находился в критическом состоянии, ему срочно требовалась пересадка почки. Отец мальчика был готов пойти на это, но предварительные анализы закончились сокрушительной неудачей: он не мог стать донором для Тимми, потому что не являлся его биологическим отцом.

Ещё раз вздохнув, Мэри Бет закрыла папку с делом Тимми, отложила её в сторону, покосилась на стопку дел на другой стороне стола. Последние три дня она занималась только поисками Дэна Конти, забросив всё остальное, а начальница тем временем, каждый раз неодобрительно поджимая губы, всё подкладывала и подкладывала в стопку новые дела. Мэри Бет надеялась, что сегодня хотя бы просмотрит их, но утром появилась такая многообещающая зацепка по делу Тимми… И вот – рабочий день давно закончился, а скопившиеся дела так и остались нетронутыми. Да и дело Тимми не сдвинулось с мёртвой точки, к великому сожалению.

Мэри Бет набрала домашний номер и взяла в руки фотографию в рамке, стоявшую возле монитора её компьютера. Поговорив с дочерью и с мужем, убедившись, что дома всё в порядке и без неё вполне обойдутся сегодня вечером, Мэри Бет решительно подвинула к себе стопку дел. Нужно хотя бы рассортировать их на срочные и не очень, в зависимости от содержания и даты слушания, если она назначена.

Последнее дело Мэри Бет проглядывала почти уже по диагонали, мысленно прикидывая, успеет ли она поцеловать дочку перед сном, если выедет прямо сейчас. Дело было вполне рядовым: иск о лишении родительских прав, мать – бывшая наркоманка, после рождения дочери попыталась завязать и вроде даже успешно, но потом взялась за старое, три дня назад её нашли в парке в состоянии сильнейшего наркотического опьянения, одиннадцатилетняя дочь, разумеется, в это время оставалась дома одна. Мэри Бет покачала головой: с фотографии улыбалась очаровательная рыжеволосая девчушка, чем-то похожая на её собственную дочь. Нет, никогда ей не понять этих наркоманок. Как можно променять вот это чудо на порцию дури?..

Уже собираясь закрыть дело, Мэри Бет по привычке ещё раз скользнула взглядом по дате слушания. Послезавтра. Стоп! То есть как послезавтра?! Лихорадочно пролистав несколько страниц назад, Мэри Бет закусила губу. Нет, она не ошиблась, иск был возбуждён только три дня назад, раньше мать девочки не попадалась. Это могло означать только одно: кто-то сильно заинтересован в скорейшем решении этого дела. Ну-ка, ну-ка… Действительно, всего одно заявление от потенциального опекуна. Кто же это у нас такой добрый? Родная тётка девочки, старшая сестра её матери, разумеется, вместе с мужем. Благопристойная пара, своих детей нет… Угу, справка от врача, а тут всё же родная кровь. Понятно. Вот только Мэри Бет отлично знала, как часто такие женщины не выдерживают и становятся первостатейными стервами, особенно если найдётся в их окружении недобрый и неумный человек, подливающий масла в огонь комплекса неполноценности. Тогда девочке несладко придётся, хоть и родная кровь. Ей уже одиннадцать, небось, и характер есть, да и не так просто будет смириться с тем, что мать родительских прав лишат, тем более, если та действительно только что за старое взялась…

Если бы только было побольше времени…

Неожиданно Мэри Бет ощутила растущую внутри злость. Интересно, сколько эта тётка отстегнула начальнице их отдела, чтобы дело её племянницы оказалось у самой занятой в настоящий момент сотрудницы, да ещё в самом низу стопки, а не посреди стола свободного сотрудника с пометкой "срочно"? Вообще-то сам факт такого подхода к делу свидетельствовал против кандидатуры этой женщины. Она уже сейчас не думала о том, что лучше для племянницы. Она думала только о себе и хотела заполучить девочку любой ценой.

Ну, ладно. Мэри Бет не первый день на этой работе, и не таких повидала. Неужто никаких вариантов больше нет? Вот, пожалуйста, дядя имеется. Правда, живёт в другом городе и, похоже, не женат, зато в документах неотложки указан именно он. Что такое в наше время шестьсот миль? Полтора часа в воздухе – и ты на месте. Так что вполне может быть, что девочка хорошо его знает. Да и в любом случае – попытка не пытка, нужно дать девочке выбор.

Мэри Бет взглянула на часы и набрала указанный в бумагах номер, но тут её подстерегало разочарование. Трубку сняли только после десятого гудка, и это оказалась голосовая почта. Приятный мужской голос предложил оставить сообщение. Не растерявшись, Мэри Бет коротко изложила суть проблемы и просьбу приехать на слушание дела об опеке.

Что ж… Не всегда всё получается так, как задумываешь. Во всяком случае, совесть Мэри Бет чиста: девочке не придётся выбирать только между тёткой и приютом.

Оставив папку с делом на середине стола, чтобы на следующий день продолжить работу с ним с самого утра, Мэри Бет выключила компьютер и, не торопясь, вышла из офиса. Дочка, разумеется, давно смотрит сладкие сны, но это ничего. Нельзя было тянуть с этим делом. И так непонятно: вдруг этот дядя не успеет к слушанию или окажется неподходящим кандидатом? Впрочем, в душе у Мэри Бет почему-то крепла уверенность в том, что теперь у этой рыженькой девочки, так похожей на её маленькое солнышко, тоже всё будет хорошо.


***

Когда наконец объявили, что самолёт идёт на посадку, солнце уже висело над самым горизонтом. Вместо обычных полутора часов полёт от Майами до Атланты занял почти четыре. Горацио устало потёр переносицу, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Он был вчера на затянувшемся слушании и получил сообщение только поздно ночью, всё утро пришлось потратить на подготовку, затем рейс дважды откладывали, и в довершение самолёт два с лишним часа кружил над Атлантой, пережидая грозовой фронт. Хорошо ещё, что самолёт не перенаправили в другой аэропорт, последние полчаса Горацио не на шутку опасался, что это случится, и тогда он окончательно опоздает.

Разумеется, обсудить предстоящее слушание с той женщиной из социальной службы сегодня уже не получится. Так что, идти завтра наобум? Это было не в его привычках. Но самое главное – Горацио предпочёл бы прийти на слушание с готовым решением. А для этого следовало разобраться в ситуации, на что времени катастрофически не оставалось.

Шасси самолета коснулись посадочной полосы, кто-то на передних креслах зааплодировал, а Горацио по какому-то странному выверту памяти внезапно вспомнил слушание по делу об опеке над Кайлом. Вся его продуманная решимость в тот раз ушла в песок – Кайл выбрал не его. А ведь он даже не знает, есть ли сейчас другие кандидаты на опеку…

Такси остановилось перед домом, и Горацио заколебался. Правильным ли будет прийти сюда? Впрочем, пусть он сейчас и в другом городе, и вообще не на службе, правило "следовать за уликами" сбоев не давало.

– Ну, вы что, заснули там? – недовольно обернулся таксист.

– Извините, – пробормотал Горацио, протягивая деньги.

Вышел из машины, постоял ещё несколько минут, поставив дорожную сумку у ног и оглядывая окрестности. Впечатление было благоприятным. Тихий небогатый квартал, небольшой ухоженный садик перед домом, сам дом тоже отнюдь не выглядит запущенным. Подхватив сумку, Горацио решительно подошёл к двери и коротко нажал на кнопку звонка. Уже нахмурился было, не слыша никакой реакции внутри, когда внутренняя дверь открылась – оказывается, в доме просто хорошая звукоизоляция. Разумно.

– Дядя Горацио! – улыбнулась открывшая дверь Мэдисон.

Он как-то заторможенно кивнул, на мгновение утратив дар речи. Чёрт возьми!.. Теперь он не только полностью понял бы подозрения Элины, но и сам готов был засомневаться, даже несмотря на результат анализа ДНК. Повзрослев, Мэдисон стала ещё больше похожа на него. Конечно, у них с братом есть общие черты, но, чёрт возьми, кто научил её так вскидывать брови или вот так щуриться, склонив голову набок?!

– Что-то не так? – девочка придержала наружную дверь, уже готовую захлопнуться.

– Нет… – Горацио тряхнул головой и шагнул вперёд. – Я… Слушай, уже поздно. Почему ты сама открываешь дверь?

– У мамы голова разболелась, она прилегла отдохнуть, – Мэдисон на мгновение отвела глаза, но тут же встряхнулась и продолжила: – Ой, я так рада, что она всё-таки вам позвонила! Теперь…

– Подожди, – остановил её Горацио. – Твоя мама мне не звонила. Мне позвонила женщина из социальной службы, и я…

– Тогда зачем вы прилетели? – отступая на шаг и насторожившись, спросила Мэдисон.

– Меня пригласили на слушание об опеке как потенциального кандида…

– Глупости! Не нужно никому меня опекать!

– Но…

– Мама этого не делала. Слышите? Не делала!

– Хорошо, – согласился Горацио, опуская сумку на пол. – Я очень рад это слышать. Ммм… Но, дорогая, тогда зачем… Впрочем, я догадываюсь.

– Мама часто про вас рассказывала. И я думала… – Мэдисон прикусила губу и опустила взгляд.

– Мэдисон… А если правда тебе не понравится?

– Тогда я буду жить с вами. Мне почти двенадцать, и я много всего умею делать. Я не хочу жить у тёти, – тихо призналась Мэдисон.

– Почему?

– Она злая. И не любит маму. Считает, что мы неправильно живём. Никогда не приезжает к нам, только зовёт к себе и потом орёт на маму по телефону, что мы не приехали…

– Хм… – Горацио подумал, что такое негодование вполне объяснимо, если Сюзи давно взялась за старое, но пока он не видел тому ни единого подтверждения. – Что ж… Давай тогда поговорим с твоей мамой.

Мэдисон кивнула и убежала в комнату.

– Дядя Горацио! – послышался некоторое время спустя её испуганный голос.

– Что случилось?

– Я не могу её разбудить, – не оборачиваясь, сказала Мэдисон. Ещё раз потрясла лежащую на диване Сюзи за плечо. – Мам!

– Так… Неси аптечку, – распорядился Горацио. Он с порога увидел капли пота, усеявшие лоб Сюзи, и суженые в точку зрачки, не реагирующие на падающий из коридора свет.

Сам же быстро набрал 911, вызвал "скорую" и присел на корточки рядом с диваном. Так… Ноздри чистые, на руках следов уколов нет, на ногах тоже, никаких стаканов на столике…

– Что же ты приняла, глупая? – пробормотал Горацио.

– Вот, – Мэдисон протягивала ему уже наполненный шприц.

– Что это?

– Налоксон.

– Что?!

– Я потом объясню! Колите скорее, – чуть не плача, попросила Мэдисон.

– Так, это тут ни к чему теперь, – заметив на шее Сюзи пластырь от головной боли, Горацио подцепил и оторвал его, и только затем сделал укол. – Ну же… – похлопав Сюзи по щекам, пробормотал он. – Давай, милая, вернись к нам.

Сюзи издала какой-то невнятный звук и слегка дёрнулась.

– Вот так, – подбодрил Горацио, встряхивая начинающую вяло трепыхаться женщину. – Вот так, умница. Иди, открой дверь, – услышав приближающиеся сирены, попросил он Мэдисон.

Оглянулся, удостоверяясь, что девочка вышла, вороватым движением подобрал с ковра пластырь и сунул его в карман.


***

– Рассказывай.

Горацио сел на диван напротив племянницы, съёжившейся в кресле, наклонился вперёд, поставив локти на колени, и постарался загнать все нехорошие предчувствия и мрачные гипотезы подальше.

– Что рассказывать? – всхлипнула Мэдисон.

– Про налоксон. Откуда ты знала, что ей нужен именно этот препарат, и откуда у вас в аптечке заряженный антидотом шприц?

– Я не знала… Я… Просто подумала. У нас год назад гостила одна мамина подруга. Старая подруга. Она… В общем, ей иногда тоже плохо было, и… Это от неё, короче, осталось. И я подумала, что если маме так же плохо, то и…

– Ты просто молодец, – ласково сказал Горацио. – Вполне возможно, что этим ты спасла своей маме жизнь.

– Да, но… – Мэдисон вытерла нос, но тут же снова разрыдалась. – Я не понимаю, почему она так? Разве мы плохо жили? Неужели это из-за того, что мне не нравился её жених?!

– Её жених? – вскинул брови Горацио.

– Ну да, ходил тут к ней один, – Мэдисон поморщилась. – Противный. Дядя Горацио, у вас есть дети?

– Что? А, да. Есть. Сын. Он уже взрослый.

– А жена?

– Ммм… Нет. Это ты к чему?

– Ну, я просто думаю. Вот если бы вы стали встречаться с женщиной, а вашему сыну она бы не понравилась, вы бы… Вы бы…

– Мэдисон, – улыбнулся Горацио. – Послушай меня, милая. Тут нет твоей вины. Совсем. Что бы ты ни сделала, это не может быть оправданием тому, что взрослый человек решил спустить свою жизнь псу под хвост. И потом, ты вроде не верила, что твоя мама на это способна?

– Я не знаю, – растерялась Мэдисон. – Я не верю, но… Тут никого не было, кроме нас. Как же тогда?

– Давай выясним, – предложил Горацио. – Но сначала – ещё пара вопросов. Мэдди, мама когда-нибудь говорила о тех временах, когда она принимала наркотики?

– Она говорила только, что это было ужасной глупостью с её стороны, и что всё это в прошлом.

– Угу. А этот мамин жених…

– Рэй.

– Что?

– Ну да, его звали точно так же, как папу, – передёрнула плечами Мэдисон. – Только папа был в сто раз лучше! Я знаю. Хоть я его и не видела никогда, но он же ваш брат был, значит, на вас похож…

– Амм… – Горацио мотнул головой, сбившись с мысли. – Так этот… Рэй… Он знал про ту старую мамину подругу?

– Конечно, – кивнула Мэдисон. – Она же уехала из-за того как раз, что мама начала встречаться с Рэем. Он прямо зверел, как её видел. Начинал кричать, что только очень плохая мать может позволить ребёнку жить в одном доме с наркоманкой…

– Вот как… – думая уже явно о своём, протянул Горацио.

Мэдисон замолчала, внимательно наблюдая за ним.

– Значит, сегодня никого чужого в доме не было? – переспросил он.

Мэдисон мотнула головой, но, похоже, вопрос был риторическим. Горацио встал, принёс в комнату свою сумку, достал из бокового кармана пакетик с тестом, открыл его, бросил туда припрятанный в кармане пластырь от головной боли.

– Вот так, – глаза Горацио сузились, не предвещая ничего хорошего.

– А что это значит? – осторожно спросила Мэдисон, глядя на окрасившийся в тёмно-синий цвет тест. – Это какой-то новый наркотик?

– Нет, милая, – качнул головой Горацио. – Наркотик всё тот же, группа опиатов. Героин, скорее всего. И это значит, что тот, кто хотел изобразить возврат к старому, этого самого старого не знал.

– Что?

– Твоя мама раньше употребляла другой наркотик. И я всё больше склоняюсь к мысли, что она и не собиралась возвращаться к старому.

– Я же сразу это сказала! Почему вы мне не верите?

– Ну… – Горацио усмехнулся. – Доверяй, но проверяй.

– Да, я помню, – неожиданно улыбнулась Мэдисон.

– Помнишь?

– Ну, я помню смутно, я же маленькая совсем была. Но мама тоже часто это повторяла. Она же ходила регулярно на проверки. Ну, из-за того, что раньше было…

– И когда в первый раз это случилось, она была в центре? – прищурился Горацио.

– Нет, – подумав, мотнула головой Мэдисон. – Они в тот вечер с Рэем что-то отмечали, потом ушли куда-то, а утром пришли копы и сказали, что маму нашли в парке.

– Погоди, так она была с Рэем?

– Да.

– Ты сказала это полицейским?

– Я сказала, но они мне не поверили. Потому что Рэй им сказал, что мне всё приснилось, – обиженно засопела Мэдисон.

– Так… – Горацио поднялся, поставил руки на пояс, забарабанил пальцами по ремню. – Думаю, нам потребуется помощь.


***

– А ребёнку не пора спать?

Зоуи Таппер, криминалист ночной смены из Атланты, только что закончила осмотр места преступления и теперь собиралась вернуться в лабораторию. Горацио, разумеется, собирался ехать с ней.

– Мне не с кем её оставить, – признался он. – И потом, девочка поможет опознать преступника.

– Дядя Горацио, – подёргала его за рукав Мэдисон. – Я не смогу его опознать. Я его никогда не видела.

– Ты же говорила, что он противный?

– Ну, я его голос только слышала…

– Вот как… Ну, значит, ты просто поедешь с нами, – решил Горацио.

– Я могла бы остаться дома, – робко предложила Мэдисон. – Я лягу спать, честно.

– Думаю, это будет слишком шикарный подарок, – непонятно усмехнулся Горацио.

В результате Мэдисон заснула по дороге в лабораторию прямо в машине, а потом Горацио уложил её в комнате отдыха. Сам же он попросил кофе и продолжил руководить исследованием собранных в доме Сюзи улик. Зоуи сначала хотела поставить на место заносчивого чужака, но потом передумала. Лейтенант не просто бестолково раздавал указания и поторапливал, как обычно делает начальство, он действительно руководил, подсказывая порядок операций в сложных тестах и безошибочно выбирая самые эффективные из возможных исследований. Это реально экономило время, хотя Горацио не мог выполнять ничего сам, чтобы не нарушать юрисдикцию.

– Это был самый крутой практикум в моей жизни, сэр, – сказала Зоуи, когда они закончили снимать отпечатки пальцев с пакетиков пластыря от головной боли и запустили сличение образцов с базой.

– Сколько лет вы работаете криминалистом? – улыбнулся Горацио.

– Семь месяцев, – сказала Зоуи и зевнула. – Простите. Никак не привыкну работать по ночам.

Горацио наблюдал за тем, как компьютер перебирает варианты. Это могло занять время, а за окном уже рассвело.

– Мистер Кейн? – послышалось от двери.

– Да? – обернулся Горацио.

– Где девочка? – сдвинула брови пухленькая светловолосая женщина с бейджиком посетителя на лацкане делового костюма.

– А вы?..

– Мэри Бет Рассел, – протянула руку она. – Это я вам звонила. Но если бы я знала, что вы, едва приехав, попросту увезёте ребёнка!..

– Мэм…

Их перебил сигнал завершения поиска. На отпечатках справа и слева обозначились контрольные точки, затем отпечатки совместились, и на экране появилась фотография человека, которому они принадлежали, судя по базе данных.

– Ловко! – прокомментировала Мэри Бет. – Только прилетели, и уже успели нарыть компромат на своих конкурентов?

– Я полон сюрпризов, – хотел привычно отшутиться Горацио, но вместо этого резко развернулся, прищуриваясь: – Конкурентов?

– Это мистер Кент, – указала на фотографию Мэри Бет. – Я встречалась с мистером и миссис Кент вчера. Миссис Кент – сестра Сюзи Китон, – пояснила она, видя недоумение Горацио.

– Неужели? – Горацио побарабанил пальцами по ремню, низко опустив голову, зло усмехнулся. – Ну, тогда вам будет интересно узнать, что мы провели исследование волоса Сюзи Китон, и не обнаружили там ничего криминального.

– Волосы – как календарь, – Зоуи повторяла то, что сама узнала только сегодня ночью. – Они записывают всё, что происходит на химическом уровне.

– Я готова допустить, что до недавнего времени…

– А также, – продолжил Горацио, – что на фрагментах разбитого бокала мы обнаружили следы наркотика, а по словам Мэдисон Китон, её мать в тот вечер вышла из дома не одна.

– Допустим, – кивнула Мэри Бет. – Но сейчас она в больнице с передозировкой, не так ли?

– А вот это самое интересное, – Горацио выставил указательный палец. – Сюзи Китон находится в больнице с передозировкой героина. В то время как десять лет назад она употребляла мет. Зато в пластыре от головной боли, который мы нашли в ванной, именно героин. А на пакетиках с этим замечательным средством навсегда избавиться от головной боли – отпечатки этого человека, – Горацио указал на фотографию.

– Нет, самое интересное, что его зовут вовсе не мистер Кент, – испортила эффектную паузу Зоуи, вчитавшись в мелкие строчки досье.

– Как? – в один голос переспросили Горацио и Мэри Бет.

– Во всяком случае, пять лет назад, когда он крутил свои тёмные делишки, его звали Дэном Конти.

– Ничего себе! Я тут сбиваюсь с ног, разыскивая этого мерзавца, а он всё это время был у меня под носом! – всплеснула руками Мэри Бет.

– Так вы знали, что он притворялся женихом Сюзи, чтобы получить доступ в её дом и отравить её? – изумился Горацио.

– Нет, ни боже мой! Да и вообще непонятно, зачем ему чужой ребёнок с такими сложностями, когда у него сын в больнице умирает, и если бы он согласился на пересадку, то проблем с признанием отцовства не было бы никаких?

– Что ж… Думаю, теперь мы готовы отправиться на слушание. Не так ли, мэм?


***

Сюзи медленно открыла глаза – и тут же испытала сильнейшее желание зажмуриться.

– Привет. Как ты себя чувствуешь? – Горацио наклонился вперёд и поставил локти на край кровати.

– Привет, – прошептала Сюзи. Её глаза наполнились слезами, губы задрожали. – Прости, Горацио. Я… Я не… Я не справилась…

– Ничего, – кивнул Горацио. – Теперь всё будет хорошо. А ты что же, так ни разу с сестрой и не виделась с тех пор, как та замуж вышла?

– Откуда ты знаешь? – изумилась Сюзи. – Впрочем, – сквозь слёзы улыбнулась она, – кого я спрашиваю. Ты всегда всё знаешь.

– Я стараюсь, – улыбнулся в ответ Горацио. – У меня для тебя аж четыре новости. Одна так себе, но не смертельно, одна неприятная, но так лучше, одна хорошая и одна просто отличная. С какой начинать?

– Скажи что-нибудь хорошее, – попросила Сюзи.

– Я знаю, что ты не принимала наркотики.

– Ты мне веришь? – глаза Сюзи снова заволокло слезами. – Я… Честно, я…

– Я знаю, – улыбнулся Горацио.

– Доверяй, но проверяй?

– Несомненно.

– Ладно, тогда можно и похуже.

– Несмотря на то, что ты приняла наркотики против своей воли, теперь тебе ещё десять лет придётся ходить на контрольные тесты.

– Пфф, – презрительно фыркнула Сюзи, заметно повеселев. – Не смертельно.

– Я так и сказал, – усмехнулся Горацио.

– Плохая, – сжав кулачки, выбрала Сюзи.

– Вряд ли ты ещё увидишь своего так называемого жениха. Да и вряд ли захочешь видеть, ведь это именно он отравил тебя.

Сюзи вздрогнула, прикусила губу, чтобы снова не расплакаться, отвернулась. Горацио сочувственно погладил дрожащий в его руке кулачок.

– Ты его посадил? – глухо спросила она.

– Ну, не совсем я, но Дэн Конти теперь за решёткой.

– Кто? Я думала, его зовут…

– Мистер Конти – любитель менять имена. Когда пять лет назад запахло жареным, он поспешно свернул дела и женился, взяв фамилию жены. Стал мистером Кентом.

– Что?! – Сюзи почти села, но этот порыв быстро угас. – Господи, да за что же? Я-то думала, она меня любит, просто по-своему…

– Зависть – чёрное чувство. У тебя есть то, чего нет и не будет у неё – Мэдисон.

– Мэдди… А который час? – забеспокоилась Сюзи. – Как же слушание?

– Оно уже закончилось.

– Ты обещал, что последняя новость – просто отличная, – жалобно и недоверчиво сказала Сюзи.

– Так и есть.

Горацио встал и сделал шаг к двери.

– Нет! – воскликнула Сюзи. – Нет, я не хочу, чтобы она видела меня такой… Что она подумает?

– А вот она ни секунды в тебе не сомневалась, – покачал головой Горацио. – И очень помогла мне с расследованием. Она очень хотела увидеть тебя перед тем, как ехать в приют. Неужели ты откажешь ей в этом?

Сюзи всхлипнула, затем завозилась, приподнимаясь повыше, вытирая лицо и пытаясь пригладить волосы. Наконец, она решительно кивнула. Горацио открыл дверь, и в палату ярким солнечным лучом ворвалась Мэдисон, сразу кинувшаяся на шею матери.

– Может быть, мне позволят хоть изредка навещать её? – безнадёжно спросила Сюзи какое-то время спустя, целуя и гладя волосы дочери.

– Вы ей не сказали? – спросила вошедшая следом за девочкой Мэри Бет.

– Нет ещё, – хитро улыбнулся Горацио. – Мы выиграли слушание, – пояснил он широко распахнувшим глаза Сюзи и Мэдисон. – Как только ты поправишься, вы обе вернётесь домой. Уверен, вы сумеете друг о друге позаботиться.

– Конечно, какое-то время социальная служба будет за вами присматривать, – добавила Мэри Бет.

– Доверяй, но проверяй, – хором закончили Горацио, Сюзи и Мэдисон. И рассмеялись.

@темы: CSI: Miami, разное, Мэдисон Китон, Сюзи Китон, Горацио Кейн, драма, детектив

---

Несбывшееся

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: РАЗНОЕ (36)
Написано в мае 2014 года.
Размер: мини, 1485 слов
Канон: CSI: Miami, CSI: NY
Пейринг/Персонажи: Горацио Кейн/ОЖП, Рэй Кейн/Элина Салас, Мак Тейлор/Клэр Тейлор, Дон Флэк
Жанр: флафф, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Мы не ведаем, какой могла бы быть наша жизнь. Возможно, это и к лучшему – кто знает, не пришлось бы нам жалеть о несбывшемся?
Примечание: AU: если бы школьная подружка Горацио вышла за него замуж. Использован оригинальный женский персонаж из цикла "Книжные дети", но для понимания текста знакомство с предысторией не требуется.

Нью-Йорк, 24 декабря 2000 года


– Дорогая, что ты так нервничаешь? Можно подумать, это происходит впервые…

– Не впервые, конечно, – Элина усмехнулась и сдула в сторону вьющийся локон, норовящий попасть в глаза. Потёрла тыльной стороной ладони нос, слегка выпачкав его кончик в муке, и звонко чихнула.

– Будь здорова!

– Всегда завидовала твоему олимпийскому спокойствию, – вытирая руки о полотенце, сказала Элина. Присела на табурет, наблюдая за размеренными движениями ножа по разделочной доске. – Они ведь сказали, что уже едут, почти два часа назад!

– Ну… – пожала плечами Люси. – На самом деле, тут всё просто. Обычно я слушаю фон. Если всё спокойно, и Горацио говорит, что едет домой, тогда я точно знаю, что через полчаса можно накрывать на стол. Но если при этом по фону понятно, что он "едет домой, вот только сейчас закончит одно дело…", тогда закуски и торт лучше убрать в холодильник, а горячее можно делать не спеша.

– Да, ему с тобой повезло, – вздохнула Элина. – Ты идеальная жена копа.

– Ну, я просто жена копа, а ты и сама коп, дорогая, – рассмеялась Люси. – Это совсем другое. Знаешь, – серьёзнее добавила она, – тогда, шесть лет назад… Ну, ты помнишь, да?

Элина кивнула. Такое сложно забыть. Тогда они проводили в госпитале практически всё своё свободное время. И она ни слова не сказала мужу по поводу отпуска без содержания, в который его отправили из-за служебного расследования. Она и сама пристрелила бы этого подонка Рездена без колебаний. Ведь он стольких детей оставил сиротами! А потом чуть не добавил детей Горацио к этому списку…

– Так вот, – тряхнув головой, продолжила Люси, – тогда мне казалось, что я теперь буду умирать от страха каждый раз, когда Горацио уходит на работу. Но оказалось всё совсем наоборот. Понимаешь, я точно знаю теперь, что он вернётся. Вернётся ко мне и к детям. Даже с того света. Ну и потом… – в глазах Люси появились озорные огоньки. – Чем меньше ты нервничаешь, тем радостнее его встречаешь, и тем больше ему хочется возвращаться!.. Вот, держи. Отнесёшь это в гостиную?

– И всё же обидно будет, если и это Рождество сорвётся так же, как и прошлогоднее, – отнеся глубокую тарелку с салатом в гостиную и вернувшись на кухню, сказала Элина. Воровато глянула в сторону наклонившейся проверить жаркое подруги и стащила с блюда нанизанную на палочку оливку с кусочком сыра.

– Не сорвётся, – заверила Люси, выпрямляясь. – Тот год был сумасшедшим. Все ждали конца света, творилась вообще чертовщина какая-то. А сейчас это просто текущее дело, в котором возникло небольшое осложнение. В крайнем случае, начнём без наших мужчин. Пусть им будет обидно. Между прочим, – усмехнулась она, мельком взглянув на блюдо, – я не только жена копа, но и мать четверых детей. Как ты могла подумать, что я не замечу? Или что не пойму? Кстати, как Рэй-младший относится к столь близкой перспективе стать старшим братом?

– С восторгом, – поморщилась Элина, погладив живот, и, пользуясь разрешением, утащила ещё одну палочку с оливкой и сыром. – А уж с каким восторгом к этому относится старший, вообще неописуемо. Ведь второй ребёнок ещё на шаг приблизит его к идеалу, к обожаемому старшему брату. Надеюсь, он не лелеет втайне мечты догнать вас в этом вопросе. Двое-трое – ещё куда ни шло, но больше…

– Ага, – подозрительно покладисто согласилась Люси, тоже утащив с блюда оливку с сыром и торопливо отворачиваясь, якобы ещё раз проверить жаркое.

Глаза Элины хищно сузились. Даже готовясь снова стать матерью, она в первую очередь оставалась детективом и не списала румянец на щеках подруги на жар от духовки.

– Люси…

– Это – последний, – быстро сказала та, краснея уже основательно. – Честно-честно!..

– По-моему, ты это после Бобби говорила, – усмехнулась Элина. – Ну уж после Сесиль – так точно, это всего пять лет назад было.

Люси сделала вид, что очень увлечена художественным размещением канапе на блюде.

– И что Эйч?

– Он ещё не знает.

Элина приподняла бровь, выражая недоверие.

– Ты думаешь… – Люси прижала ладонь ко рту. Затем в её глазах неожиданно блеснули слёзы. – Это ужасно! Он решит, что я… что я… обманываю?..

– Ну что ты, дорогая, – Элина торопливо поднялась и обняла подругу за плечи. – Ты не забыла, что твой муж – коп с шестнадцатилетним стажем, и что пятнадцать из этих шестнадцати лет вы были женаты? Держу пари, он знает не только о твоей очередной беременности, но и о том, как ты боишься сказать ему о ней. Пойми главное, Горацио – большой мальчик. Если бы он был принципиально против, ты об этом давно бы знала, и он сам принял бы меры к тому, чтобы этого не произошло.

– Да, ты права, – кивнула Люси, шмыгая носом.

– Единственное, о чём я жалею, – вздохнула Элина, усаживаясь обратно на табурет, – так это о том, что теперь не получится "одолжить" у тебя старую миссис Кейн.

– О, она меня очень выручила в своё время, – улыбнулась Люси. – Не знаю даже, что бы я без неё делала. И конечно, я её тебе уступлю, ведь она мама и твоему мужу тоже и бабушка вашим детям! А мне поможет Стейси.

– Но ей всего четырнадцать…

– Ничего, целоваться с мальчиками она начала в двенадцать, так что я не думаю, что она будет ждать нашего пятидесятилетнего юбилея, чтобы сделать нас дедом и бабкой. Вот и потренируется, пока есть на ком.

Элина спрятала улыбку, уловив очередной намёк на то, что этот ребёнок точно будет последним. Хотя… Кто знает, может, возраст наконец возьмёт своё. А может быть, наоборот, через несколько лет Стейси заведёт свою семью, мальчишки тоже начнут строить взрослую жизнь, и привыкшим к большой и шумной семье родителям покажется мало двоих младших детей…

Её мысли перебил усилившийся шум. Люси сделала движение в сторону гостиной, но в последний момент спохватилась, смешно пискнув, метнулась к духовке и вытащила жаркое, после чего, бросив его тут же на плите, убежала встречать долгожданных гостей.

Когда Элина, прихватив пару блюд, вышла в гостиную, Люси уже разговаривала с коллегами мужа, а сам он изображал какое-то подобие рождественской ёлки, увешанный детьми вместо игрушек, а его яркая рыжая шевелюра вполне заменяла звезду на макушке. Даже Рэй-младший, видимо, решив, что на собственном отце он повисеть всегда успеет, цеплялся за руку дяди.

– Вы опоздали, – мягко сказала Элина мужу.

Рэй скорчил покаянную физиономию и заключил жену в объятия.

– …бегает он хорошо, – тем временем продолжал Мак Тейлор, – но тут, как назло, оказывается, что от угла Седьмой и Гроско нет обычного затора! Наш бравый детектив начинает отставать…

Дон Флэк кивнул и развёл руками в ответ на ироничный взгляд шефа криминалистов, мол, так и было, ничего не попишешь.

– Мы подбираем его и продолжаем преследование на двух машинах…

– Неужели было так уж необходимо ловить его именно сегодня? – спросила Элина, чуть поворачивая голову и поглаживая обнимающие её руки мужа.

– А тебе больше понравилось бы, если бы нас выдернули из-за праздничного стола на очередное убийство, совершённое этим подонком?

Элина покачала головой, ругая себя за подленькую мысль о том, что на убийство вызвали бы лейтенанта Кейна с детективом Флэком, ну и криминалистов, разумеется, а командир отделения спецназа остался бы дома с семьёй…

– …и вот мы лежим на этом мосту через Ист-ривер, мечтаем хоть как-то отвлечь внимание стрелка от собственных персон… – Клэр ахнула, и Мак притянул её к себе, успокаивая.

– Как вдруг видим – летит Санта-Клаус на упряжке оленей, – подхватил Флэк.

– Санта-Клаус! Летит! – загалдели дети.

– Ну да, эффект был примерно такой же, – усмехнулся Мак. – Особенно когда этот завывающий сиреной и ревущий мотором полицейский автомобиль совершил изящный пируэт, взорвался и рухнул точнёхонько между нами и стрелком.

– Честное слово, на этот раз я вылез из машины до того, как она взлетела, – заверил Горацио тревожно оглянувшуюся Люси.

– Вот такая Рождественская сказка, – пришла на выручку сыну миссис Кейн, не позволив сгуститься возникшему было напряжению. – А теперь не пора ли нам садиться за стол?..

Радостно зашумели дети, взрослые взглянули на часы и торопливо бросились заканчивать приготовления и рассаживаться.

– Я люблю тебя, – чмокнув мать в щёку, шепнул Горацио, забирая у неё Сесиль и усаживаясь рядом с женой.

– О чём ты думаешь? – спросила Люси несколько часов спустя, когда дети собрались возле пианино, чтобы петь рождественские гимны, а Горацио тихонько отошёл в сторону и встал у окна, полускрытый шторой.

– Я…

Сначала он подумал, что жена таким образом упрекает его за риск, которому он себя подверг, и уже приготовился сказать, что это его работа, что служить и защищать – его призвание, и ничего больше он не умеет, но это не значит, что он не помнит о том, что в то же время является мужем и отцом и должен защитить и себя самого, если хочет защитить свою семью…

Но потом он как-то понял, что спрашивает она о другом, а повторять ей всё это совершенно не надо.

– Я думаю о том, как я счастлив, – сказал Горацио, обнимая жену и глядя на цветной калейдоскоп огней праздничного Нью-Йорка. – Я думаю о том, как мне повезло в жизни. Я думаю… ведь всего этого могло бы не быть, если бы…

– Если бы что?

– Ну… Допустим, если бы ты вышла замуж не за меня, а за того парня, что увивался за тобой в колледже, помнишь?

– За Шона? – фыркнула Люси. – Вот ещё!.. И, можно подумать, для тебя от этого много поменялось бы!

Горацио задумчиво пожал плечами. Кто знает…

– Ну, была бы на моём месте сейчас какая-то другая женщина, только и всего, – сказала Люси. – Но тут уж дудки, дорогой, я это место никому уступать не намерена!

Горацио усмехнулся, нежно поцеловал жену и словно ненароком переместил руку на её живот.

@темы: Мак Тейлор, Рэймонд Кейн, Элина Салас, CSI: Miami, Дон Флэк, CSI: NY, разное, Клэр Тейлор, Горацио Кейн, флафф

---

Видеть главное

Автор:  Tinka1976
Бета:  Тайлин
Категория: РАЗНОЕ (35)
Написано в мае 2014 года.
Размер: драббл, 616 слов
Канон: CSI: Miami
Персонажи: ОМП, Горацио Кейн, Фрэнк Трипп, Келли Дюкейн
Жанр: виньетка
Рейтинг: G
Краткое содержание: Что может видеть слепой свидетель?

В погожий ясный день по ступенькам церкви бегом спускалась молодая пара. Улыбающиеся гости с радостными криками засыпали их лепестками цветов, щёлкали вспышки фотоаппаратов. Прохожие останавливались посмотреть на счастливых молодожёнов.

Билли тоже остановился. Он не мог видеть свадьбу, но прекрасно её себе представлял по доносящимся звукам.

Внезапно рядом раздался звук, явно не подходящий для свадьбы. Больше всего он напоминал сдавленное рыдание или проклятие. Затем случилось и вовсе странное: щелчок, хлопок, как от петарды, резкие, испуганные голоса, взревевший мотор…

Когда отзвучали рыдания и крики, утихли сирены и моторы, Билли перешёл улицу. Постукивая палочкой по краю тротуара, он сделал несколько шагов, вытянув руку перед собой, пока не наткнулся на ленту.

– Офицер! – позвал он.

Справа скрипнули ботинки, кто-то шумно выдохнул.

– Офицер! – позвал Билли чуть громче.

– Чего тебе, пацан? – недовольно откликнулся мужской голос.

– Я хотел бы дать свидетельские показания, – поднимая голову выше, сказал Билли. Он знал, что всё равно смотрит немного не в лицо собеседнику, выше и правее, но смотреть на его живот Билли казалось невежливым.

– Что?! – рассмеялся полицейский. – Ты?

– Подожди, Фрэнк, – сказал другой голос.

Билли склонил голову набок. Что это за звук? Стук? Барабанит пальцами по какой-то пластиковой поверхности?

Стук прекратился.

– Так что ты хотел сказать нам, сынок? – спросил тот, второй голос.

– Меня зовут Билли Томас, сэр. Я живу вон в том доме, – Билли мотнул головой через плечо. – Скажите, Триш выживет?

– Хм…

Билли мог голову на отсечение дать, что полицейские сейчас переглянулись в недоумении. Он вздохнул и пояснил:

– Я слепой, но не глухой.

– Она умерла на месте, сынок, – сказал тот из полицейских, что заговорил вторым. Теперь он подошёл ближе. – Так что же ты… слышал ещё?

– Я шёл там, по той стороне, мимо машины, в ней играло радио. Я слышал странный звук. Знаете, когда человек хочет заплакать или выкрикнуть что-то, но не позволяет себе, а крик всё равно рвётся из груди. Это было как раз тогда, когда Триш собиралась бросить букет. Потом что-то щёлкнуло и сразу хлопнуло, как петарда.

– Как петарда, – задумчиво повторил полицейский. – Келли, букет невесты осмотрели? – спросил он куда-то в сторону.

По асфальту звонко процокали каблучки, и женский голос изумлённо подтвердил:

– Бинго, Эйч! Тут самодельный патрон в ручке букета.

– Надо же… – посопев, фыркнул тот, что не хотел слушать Билли сначала. – Это ж какое дьявольское везение нужно, чтобы так попасть практически вслепую!

– Спасибо, сынок, ты очень помог нам, – сказал тот, кого назвали Эйчем.

– Это не всё, – торопливо сказал Билли.

– Да?

– Сразу после этого она уехала.

– Она?

– Я думаю, это Стейси, бывшая подружка Триш. Они вместе с Робертом познакомились.

– Как же ты это определил?

– По звуку, – улыбнулся Билли. – У её "форда" правый цилиндр стучит, а левое заднее колесо плохо сбалансировано и скребёт по корпусу, если резко сорваться с места или повернуть.

– А она резко сорвалась с места? – полицейский тоже улыбнулся.

– Да, сэр.

– А фамилия у Стейси есть?

– Миллер. Она в нашем доме живёт, квартира 713 "би". Сэр?

– Да?

– Теперь мне придётся идти в суд?

Билли нахмурился, представив себе недовольство тёти. Но не мог же он промолчать?

– Ммм… Нет, сынок, не придётся. Ты очень помог нам, но дальше – уже наша работа. Мы обязательно найдём улики, ведь благодаря тебе нам не придётся искать вслепую.

Билли просиял и протянул полицейскому руку. Когда тот аккуратно, но крепко пожал её, слегка потянул вниз, прося наклониться.

– Можно? – спросил Билли, остановив руку в дюйме от его лица.

– Можно, – разрешил полицейский.

Немолодой. Вон сколько морщин. Добрый. Морщинки разбегаются лучиками от глаз. Много смеялся. Раньше. Горькие складки у губ. Тоже потерял кого-то.

Конечно, Билли не знает, какого цвета его глаза и волосы, зато помнит голос и теперь достаточно хорошо представляет его лицо, чтобы описать тёте, с кем разговаривал. Она беспокоится за Билли, но почему-то не умеет так, как он, распознавать людей по голосу или по готовности выслушать слепого мальчишку-свидетеля, например.

– Спасибо, – поблагодарил Билли. – Теперь я вижу всё, что мне нужно.

@темы: Келли Дюкейн, Фрэнк Трипп, CSI: Miami, разное, Горацио Кейн, детектив

---

All you need is love

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: РАЗНОЕ (34)
Написано в апреле 2014 года.
Размер: мини, 4908 слов
Канон: CSI: Miami
Персонажи: Горацио Кейн/ОЖП, Келли Дюкейн, Эрик Делко, Фрэнк Трипп, Райан Вулф, Наталья Боа Виста, ОМП
Жанр: ангст, романс, детектив
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Почти всем молодым полицейским снятся кошмары о том, что на них нападают вышедшие на свободу и жаждущие мести преступники, когда-то отправленные за решётку. По счастью, эти кошмары крайне редко воплощаются в жизнь. Но иногда...
Примечание/Предупреждения: постканон, смерть персонажа, насилие/жестокость, нон-кон, горизонтальный инцест

Майами, 2013 год

Красный, синий… Красный-красный, синий-синий… Мигалки попадают в такт бодрым аккордам старой песни "битлов", которая доносится из-за приоткрытой дверцы одной из полицейских машин. Хорошо, что выключили сирены, и без того тошно.

"Всё, что тебе нужно – это любовь", – Джина тоже непроизвольно кивает головой в такт, словно соглашаясь, хотя сердце щемит от горькой насмешки этих слов в сочетании с удаляющейся машиной коронера. Вот тебе и вся справедливость, вот и вся любовь…

– …комились? Мэм? – Верзила-сержант в ярком галстуке щурится и настойчиво повторяет вопрос: – Когда и где вы познакомились?

– Познакомились? – Джина вздыхает, облизывает губы. – Пару недель назад. Если это можно назвать знакомством, конечно. Я случайно врезалась в его машину на заправке…


***

Когда торопишься, всё валится из рук. Вот и пластиковая карточка коварно выскользнула и улетела куда-то под ноги, когда Джина попыталась заранее её достать, чтобы не терять времени на заправке. Потянувшись за ней, Джина неудачно наклонилась, нажав на колено правой ноги локтем, машина дёрнулась вперёд, и глухой удар оповестил о том, что делать всё это на ходу не следовало.

Потирая ушибленный лоб, Джина чертыхнулась, подхватила сумочку и выскочила из машины.

Так и есть: левый светоотражатель её "мустанга" разбит, асфальт усыпан цветными осколками. Джина наклонилась и пощупала задний бампер "хаммера". Надо же, глаза её не обманывают, целёхонек! Хотя что такой громадине сделается…

Джина выпрямилась и чуть не врезалась снова – теперь уже затылком в лицо водителя "хаммера", который, оказывается, успел неслышно подойти и стоял за спиной Джины, наклонившись и рассматривая повреждения.

– Придётся дожидаться дорожную полицию и представителя вашей страховой компании, – сдвинув выцветшие рыжие брови, сказал он.

Спокойствие и властность, прозвучавшие в его глубоком голосе, сразу понравились Джине. В другой обстановке она бы с превеликим удовольствием, но…

– Вы извините, но я не могу ждать, – сказала она. – Я опаздываю.

– Вообще-то я тоже, – улыбнулся водитель "хаммера".

– Вот, – порывшись в сумочке, Джина протянула ему свою визитку. – Если у вашей машины всё же обнаружатся какие-то повреждения… Я не отрицаю своей вины, – вспомнив о причине аварии, она нырнула в салон и продемонстрировала пластиковую виновницу произошедшего.


***

– То есть вы встречаетесь уже две недели? – с подозрением спрашивает парень-кубинец.

– Я этого не говорила, – Джина обхватывает себя руками и, не выдержав, просит: – Простите, можно мне закурить? Сигареты и зажигалка там, в моей сумочке.

Парень-кубинец кивает и уходит. Через несколько минут он приносит требуемое, заставляя Джину мысленно зарычать. Её что, в чём-то подозревают? Почему не отдать ей сумочку? Кубинец и верзила-сержант внимательно наблюдают за тем, как она закуривает.

– А когда вы начали встречаться? – бесцеремонно уточняет сержант.

– Вчера. Мы снова случайно встретились вчера.

Джина блаженно затягивается, выпускает дым из ноздрей и прикрывает глаза.

"Любовь – это всё, что тебе нужно", – продолжают твердить "битлы".


***

Громада "хаммера" вылетела из переулка так внезапно, что Джина еле успела затормозить. Её "мустанг" пошёл боком, взбрыкивая, словно настоящая породистая лошадь, колёса справа почти оторвались от земли, но Джина сумела выровняться. "Хаммер" вильнул, каким-то чудом не поддев и не скинув с дороги "мустанг", но его практически развернуло на месте, и обе машины застыли на противоположных обочинах.

Ещё не осели поднятые ими клубы пыли, когда водитель "хаммера" вышел, огляделся и поспешил к "мустангу".

– Вы в порядке? – спросил он. Стянул солнцезащитные очки, склонил голову набок, прищурился. – Мэм?..

Джина открыла дверцу, вышла и медленно распрямилась. Желудок всё никак не желал успокаиваться, совершая какие-то головокружительные кульбиты и грозя скоропостижно избавиться от недавно съеденного ланча.

– Мэм, просто дышите, – посоветовал водитель "хаммера".

– А вы просто не носитесь так, – огрызнулась Джина.

– Мне очень жаль, мэм. Но, видите ли, преступники почему-то не желают соблюдать скоростной режим, установленный правилами дорожного движения.

Синие глаза заискрились сдерживаемой усмешкой.

– Не видела здесь ни одного преступника, – покачала головой Джина, вытягивая из сумочки пачку сигарет.

– Жёлтый спортивный "феррари" с номерами Джорджии? – сдвинул брови он.

Джина ещё раз покачала головой и для убедительности развела руками. Нет, не видела.

– Извините, мэм.

Джина с интересом смотрела вслед водителю "хаммера", поспешившему к своей машине. Что, вот так и уедет? Нет, открыл дверцу и, кажется, переговаривается с кем-то по рации. Почему-то только теперь она обратила внимание, что "хаммер" казённый, судя по эмблемам на дверцах. Коп?

– Я как-то не удосужился представиться, – сказал он, закончив переговоры и вернувшись к "мустангу". – Меня зовут Горацио Кейн.

– Джина, – представилась она, протягивая ему руку.

– Мисс Де ла Крус, – улыбнулся он. – Я помню. К тому же, я читал вашу книгу.

– Неужели? И что думает об этом полиция Майами-дейд?

– Ну, во-первых, я не совсем полицейский. Я криминалист.

Джина пренебрежительно махнула рукой, мол, невелика разница.

– Во-вторых, я могу высказать лишь своё мнение, которое никоим образом не является официальной точкой зрения полиции по да…

– Пуганая ворона куста боится? – рассмеялась Джина. – Расслабьтесь, мистер Кейн, я доктор психологии, а не репортёр.

– Ну и наконец, как это ни прискорбно, я снова спешу, – вздохнул он. Хитро прищурился и добавил: – Но я не отказался бы обсудить с вами это – или что-нибудь ещё – как-нибудь в более подходящей обстановке.

– А может, не будем откладывать дело в долгий ящик? Как насчёт сегодняшнего вечера? Скажем, часов в восемь?


***

Задумавшись, Джина слишком глубоко затягивается, сигарета разом дотлевает до фильтра, и приходится долго откашливаться.

– Значит, ваше первое свидание состоялось вчера? – невозмутимо уточняет верзила-сержант, что-то помечая в своём блокноте.

– Встреча состоялась, а свидание – нет, – резко отвечает Джина. – Мы встретились вечером, поужинали, приехали к нему домой, выпили по коктейлю, а потом его вызвали на работу.

Она отмечает, как вдруг расслабляется кубинец. Ну не ревнует же он? Скорее, считает себя очень проницательным, и предположение, что у его босса была интрижка, а он ничегошеньки не заметил, заставило его заподозрить ложь. Теперь же для него всё сошлось.

– Что было дальше? – продолжает гнуть своё верзила-сержант. Ну прямо чикагский бык, а не техасец.

– Мы снова встретились сегодня.

– Во сколько?

– Снова около восьми. На этот раз поехали прямо к нему домой, никуда не заходили, и сразу поднялись наверх.


***

– Поцелуй за каждую ступеньку, – разворачивая её лицом к себе, шепнул Горацио, азартно поблёскивая глазами. – Раз, – его нога ловко вклинилась между ног Джины. Колено погладило внутреннюю поверхность её бедра, затем Горацио поставил ногу на следующую ступеньку, так что Джина оказалась сидящей на его бедре, а её ноги едва-едва доставали до пола. Это заставило качнуться вперёд, прижимаясь к Горацио грудью, и он не замедлил воспользоваться этим. Первый поцелуй был совсем лёгким, Горацио просто прижался губами к краю её губ и тут же, подхватив под мышки, вздёрнул Джину вверх, ставя на следующую ступеньку.

– Два, – он повторил свой манёвр другой ногой, на сей раз углубив поцелуй.

– Три, – включаясь в игру, Джина ухватилась за ворот его рубашки и потянула за собой, когда Горацио снова приподнял её, чтобы поставить на следующую ступеньку. В результате, правда, оба оказались лежащими на ступенях и хохочущими во всё горло.

Пришлось добираться до спальни обычным порядком, лишь изредка останавливаясь, чтобы обменяться поцелуем и поглаживанием всё более интимных частей тела.

В дверях спальни Горацио неожиданно подхватил Джину, перекинув через плечо, затем сбросил на кровать, так что у неё дух захватило.

– Ну как, я разбудил твой первобытный инстинкт? – поинтересовался он, сняв пиджак и ложась сверху.

– Ты же сказал, что не веришь в мои выводы?

– Ну, как учёный-исследователь я хотел бы провести собственные испытания, – сказал Горацио, жарко дыша Джине в ухо.

– Попробуй, – слегка прикусывая неосмотрительно подставленную шею, согласилась она.

Сказать честно, роль первобытного дикаря давалась Горацио не очень. Для этого он был слишком аккуратен с одеждой, даже невольно поморщился, когда Джина дёрнула рукав его рубашки слишком сильно, и послышался отчётливый треск ткани. Он был слишком нежен с поцелуями. Бережно взвесил в ладонях освобождённые от бюстгальтера груди и целовал их, лишь слегка прикусывая соски. Что-то похожее на первобытную страсть у него получилось только тогда, когда он достаточно сильно сжал её бёдра, разводя их в стороны, затем положил руку на промежность и ввёл большой палец внутрь. Джина запрокинула голову и ухватилась руками за перекладину на спинке кровати, выгибаясь навстречу его руке. Он же, совершая большим пальцем круговые движения внутри, потёр её лобок остальными пальцами и прижал ладонью начинающий пульсировать клитор.

– Давай же, – попросила она.

Горацио медлил. Пришлось открыть глаза, чтобы посмотреть, чем же он занят. Лучше бы не смотрела. Сидя на коленях между её раскинутыми в стороны ногами и не прекращая поглаживаний, он дунул в уже извлечённый из упаковки презерватив и теперь свободной рукой неторопливо расправлял его на члене, который в полутьме показался Джине совсем чёрным от прилива крови, особенно на фоне бледной кожи живота.

– У первобытных людей не было презервативов, – простонала она.

– У первобытных людей много чего не было, – возразил он, но читать лекций не стал, закинул ноги Джины себе на плечи, приставил головку члена ко входу во влагалище и медленно вдвинулся до конца. Глаза Джины широко распахнулись, когда она поняла, что он и не подумал вынуть палец, напротив, сжал руку, вырвав у неё ещё один стон.

– Значит, ты хочешь первобытной страсти? – усмехнулся Горацио, подаваясь вперёд и захватывая уже обеими руками запястья Джины.

Она не успела ответить – последовал первый толчок. За ним ещё и ещё один: быстро, сильно, сначала с оттяжкой, потом практически сливаясь в одно убыстряющееся волнообразное движение…


***

– Значит, вы не заходили в другие комнаты или на кухню? – уточняет верзила-сержант, и Джину начинает потряхивать от раздражения.

– Нет, – коротко отвечает она и тянет новую сигарету из пачки. Её руки трясутся, и на глаза наворачиваются слёзы от воспоминания.


***

Провернуть потными трясущими руками колёсико зажигалки оказалось не так просто. Горацио, видимо, надоело слушать чирканье и чертыхание, он перевернулся на спину и отобрал у Джины зажигалку. Хотя его грудь ещё ходила ходуном, а всё тело было мокрым от пота, руки у Горацио не тряслись, так что Джине наконец удалось прикурить.

– Не возражаешь? – спросил он через некоторое время, поднимаясь и кивая в сторону душа.

Джина вяло помахала рукой с сигаретой, показывая, что он может идти в душ, а она пока докурит.


***

– И вы ничего не слышали? – снова недоверчиво переспрашивает кубинец.

Да в чём они её подозревают, чёрт возьми?!

– Представьте себе, когда я сплю или трахаюсь, могу и ураган не услышать! – Джина резким движением тушит недокуренную сигарету о борт машины "скорой помощи", на котором сидела, и встаёт.

– Я могу идти?

Переглядываются.

– Вам придётся проехать в больницу для освидетельствования, – говорит верзила-сержант. – Мы продолжим, когда вы успокоитесь. Можем сразу в участке, под протокол.

Джина тихо чертыхается сквозь зубы, но покорно запахивается плотнее в одеяло и неуклюже забирается в салон "скорой".


***

При входе в дом Эрику и Триппу первым делом выдали бахилы и перчатки.

– Установили, как он попал в дом? – спросил Трипп. – И почему не сработала сигнализация? Эйч её отключил?

– Пока не знаю, – пожал плечами в ответ на первый вопрос Райан. – Но похоже, что не через двери. Следов взлома или отмычки нет. Сигнализация была включена, но почему-то сработала только тогда, когда в дом вошли первые прибывшие полицейские.

– Если бы они шли тем же путём, что и субъект, сигнализация не сработала бы и на них, – кивнул Эрик.

Затем они с Триппом поднялись наверх.

– Я думаю, его сначала ударили там, – сказала вместо приветствия Келли, показывая на дверь в ванную. На ковровом покрытии виднелись несколько капель крови. – Потом зачем-то перетащили сюда, – добавила она, рассматривая то, что осталось от журнального столика.

Эрик подошёл и лёг на бок лицом к кровати.

– Место в партере, – мрачно констатировал он. – А это что? – Эрик поднял впившийся ему в руку предмет, рассмотрел его и стиснул челюсти, обнаружив, что это осколок зуба.

– Это что-то личное, – покачала головой Келли, подставляя Эрику пакет для улик. – Очень личное. Фрэнк, личность установили?

– Тодд Джордан, – перелистнув пару страниц своего блокнота, ответил Трипп. – 44 года, родом из Нью-Йорка. Последние двадцать пять лет провёл в тюрьме. Вышел полтора месяца назад.

– Его посадил Эйч? – Эрику показалось, что он догадался, в чём дело.

– Нет.

– Но в восемьдесят восьмом он уже был детективом в убойном отделе полиции Нью-Йорка, – пожала плечами Келли. – Скорее всего, там они и пересеклись…


***

Его ударили сразу, как только он вышел из душа. Горацио даже не успел понять, что не так в открывшейся его глазам картине.

Когда он очнулся, оказалось, что он лежит не возле двери в ванную, а почему-то возле кровати. Его правая рука была прикована к ножке журнального столика наручниками, а руки лежащей на кровати Джины заведены за перекладину и связаны, похоже, поясом от халата.

Зато прямо перед носом у Горацио, в ногах кровати, притягательно поблёскивая воронёной сталью, лежал знакомый "зиг". Даже не успев ничего сообразить, Горацио инстинктивно рванулся, пытаясь дотянуться до пистолета и, разумеется, тут же поплатился за это: на вытянутую руку с размаха опустился армейский ботинок. Горацио почувствовал, как металлическая подковка на каблуке разрывает кожу, и явственно услышал хруст ломающейся кости. Он скорчился, со стоном прижимая к груди сломанную руку, услышал, как вскрикнула Джина, но подготовиться к удару не успел. Да, собственно, он и не смог бы подготовиться, поскольку одна его рука была обездвижена наручниками, а вторая уже не годилась для самообороны. Нападающий не пытался попасть в уязвимые зоны, он просто бил, куда придётся, трудолюбиво и старательно пыхтя. Один из ударов пришёлся в лицо, разбив губы и окончательно лишив Горацио возможности рассмотреть мучителя.

Должно быть, того это не устроило. Он остановился, сходил в ванную, принёс оттуда воды и заботливо вылил её на голову Горацио. Отфыркавшись, тот зажмурился, ожидая новых ударов, но их не последовало. Осторожно приоткрыв глаза и проморгавшись, Горацио обнаружил, что мучитель сидит рядом на корточках.

– Узнаёшь?

Вряд ли Горацио смог бы узнать этого человека спустя столько лет, тем более что в последний раз он видел его ещё совсем мальчишкой, но жуткое бельмо на левом глазу напавшего подсказало ему правильный ответ.

– Тодд Джордан, – сказал Горацио, чувствуя, как на затылке горячая кровь смешивается с холодным потом.

Это был конец. Страшный конец. Подобные кошмары преследуют почти всех молодых полицейских, но, по счастью, крайне редко воплощаются в жизнь. Двадцать пять лет – слишком долгий срок для того, чтобы жажда мести не потеряла остроту.

– Отпусти женщину, – попросил Горацио и закашлялся. Сплюнул кровь и, кажется, осколок зуба. – Она будет молчать. Она ничего тебе не сделала.

Он сам не верил, что это возможно, но не попросить не мог.

– Зачем? – удивился Тодд. – Твоя шлюха мне нравится. А ты посмотришь. Ты ведь любишь смотреть, а, Кейн? – Он развернулся к кровати и расстегнул ширинку. – Ты уж извини, зеркального стекла у меня нет, так что она тоже будет видеть, что ты смотришь.

Горацио ничего не ответил. Он заметил, что сможет ногой дотянуться до телефонного провода, и немедленно приступил к реализации этого безумного плана. Безумного – потому что стук упавшего телефона сразу привлёк внимание Тодда, и хотя Горацио успел подтянуть телефон к себе и, шипя от боли, левой рукой кое-как набрать 911, сказать он уже ничего не смог, поскольку Тодд придавил его грудь коленом и двумя руками вцепился в горло.

– Помогите! Помогите, он нас убьёт! – внезапно выкрикнула Джина. Видимо, от шока она до того не произносила ни слова, лишь вскрикивала и плакала.

Тодд оставил почти потерявшего сознание Горацио в покое, швырнул телефон об стену и снова развернулся к кровати.

Джина засучила ногами, пытаясь отползти.

– Всё, что тебе нужно, это любовь, детка, – Тодд ухватил её за лодыжку, дёрнул на себя, и Джина отчаянно закричала и забилась под навалившимся на неё телом.

– Прекрати! – прохрипел Горацио и изо всех сил дёрнул здоровую руку, пытаясь вытащить её из кольца наручника.

– О, детка, да ты уже готова для меня! – хохотнул Тодд, вклинив колено между ног извивающейся Джины и пощупав рукой её промежность. Он довольно легко преодолел её сопротивление и вставил, затем ухватил рукой за волосы и начал двигаться, буквально насаживая её на свой член и чуть не выдирая волосы при каждом толчке.

Крики Джины как ножом полосовали Горацио, заставляя рваться с удвоенной силой, невзирая на собственную боль. Наручник был застёгнут выше перекладины, поэтому то, что Горацио сумел перевернуть столик, оказалось практически бесполезным. Пришлось, извернувшись, ногами выламывать перекладины, мысленно благодаря бога за то, что они просто деревянные, а не с металлическим штырём внутри, как ножки. Поскольку из душа Горацио вышел, лишь обмотав полотенцем бёдра, его ноги были босыми, и потребовалось значительное время, чтобы освободиться.

В тот миг, когда Горацио, покачиваясь, поднялся на ноги, Тодд глухо застонал, а Джина, наоборот, замолчала. Горацио ухватил Тодда за плечо, стаскивая с жертвы, замахнулся – но, увы, предыдущие побои сделали своё дело, удар вышел слишком слабым и медленным, Тодд успел его блокировать, зато ответный удар моментально уложил Горацио поперёк кровати и чуть не вышиб дух.

– Третий лишний, тебе это говорили? – навалившись сверху и тяжело дыша в затылок, прошипел Тодд. – Но тебе повезло, рыжий, с ней я уже закончил и вполне могу заняться тобой, если тебе так захотелось поучаствовать.

Нашарив пистолет, Тодд задрал полотенце, до сих пор каким-то чудом удержавшееся на бёдрах Горацио, и с силой ткнул стволом в обнажившийся зад. Он промахнулся, попав по мошонке, но тональность звука, который вырвался из груди Горацио, так понравилась ему, что он повторил удар уже сознательно, одновременно крепче придавливая жертву лицом к постели. Этого Тодд не планировал, но ожившие воспоминания заставляли его звереть. Почему бы этому рыжему копу не отведать и всего того, что досталось Тодду потом в тюрьме?

Не отдавая себе отчёта в том, что Горацио скоро задохнётся, если не ослабить хватку хоть немного, Тодд приставил пистолет к его сжатым ягодицам и надавил. Это было совершенно пьянящее ощущение. Ни одна шлюха и даже ни одна девка-недотрога не могла бы вызвать его. Все бабы лгут. Даже когда сопротивляются. В тюрьме же, после того как Тодд восстановил свой статус, новички ему всё равно не доставались. А те, кто доставался, уже давно смирились со своей участью. Тут же всё было по-настоящему: и боль, и отчаяние, и бесполезное сопротивление.

Тодд зарычал, чувствуя, как плоть под стволом пистолета медленно подаётся, и металл погружается внутрь, разрывая ткани начинающей обмякать жертвы, и одновременно с небывалой мощью встаёт его собственный член.

Но в следующий миг его левый незрячий глаз взорвался такой болью, что на какой-то миг Тодд совершенно ослеп – позабытая им Джина врезала ему в скулу ногой.

Горацио с трудом повернулся набок, кашляя и с хрипом втягивая воздух, спихнул в сторону трясущего головой Тодда, сполз с кровати вниз и на четвереньках пополз туда, куда отлетел "зиг", видимо, уже не в силах подняться. До пистолета оставалось совсем немного, когда Горацио услышал вскрик Джины. Потом его ухватили за волосы и впечатали в стену.

– Ах ты, тварь! – Тодд несколько раз ударил Горацио головой о стену, отшвырнул в сторону, а сам отошёл и наклонился, чтобы поднять пистолет.

Горацио из последних сил оттолкнулся от пола и снизу вверх всем весом тела врезался в Тодда. Оба кубарем вылетели в коридор.

Треск дерева, вопль, звон и хруст чего-то разбившегося, звук удара – и наступила показавшаяся Джине оглушительной тишина. Лишь завывали на улице сирены приближающихся, но безнадёжно опоздавших полицейских машин.


***

– Итак, что у нас есть? – оглядывая разложенные на столе и развешенные на стенде снимки с места преступления, спросила Келли.

– История мисс Де ла Крус, – сказал Эрик и сжал губы, всем видом выражая своё отношение к этой женщине.

– Эрик, ну ты же не думал, что Горацио до конца жизни будет хранить верность Марисоль? – тихо упрекнула его Келли.

– Причём тут это? – мотнул головой Эрик. – Она лгала.

– Эрик… – вздохнула Келли.

– Ты не слышала выводов осматривавшего её врача?

– Слышала. Эрик, эта женщина написала об этом целую книгу. Я не говорю, что я с ней согласна, – торопливо добавила Келли, – но Джина Де ла Крус, вероятно, писала в первую очередь о себе. Это её возбуждает насилие. Кстати, не такая уж это и редкая девиация. Просто я бы не сказала, что это здоровые тенденции…

– Хорошо, а что ты скажешь на это? – перебил её Эрик, выкладывая на стол небольшую плоскую коробочку с мигающим на ней огоньком.

– Маячок? – подняла брови Келли.

– Снял из-под заднего бампера "хаммера" Эйча. Угадай, где я видел приёмник?

– Не может быть…

– Может. В сумочке мисс Де ла Крус, когда искал там сигареты по её просьбе. Я попросил Вулфа сделать полную опись её вещей и снять отпечатки пальцев заодно…

– И они пригодились, – мрачно сказал Райан, шлёпая на снимки папку с новыми снимками. – Джордан проник в дом через кухонное окно, выходящее на задний двор. Сигнализация не сработала, потому что кто-то, – язвительно выделив тоном это слово, – прилепил на защёлку магнитик с холодильника. На магните частичные отпечатки пальцев двух человек: самого Горацио и его гостьи. Держу пари, Эйч ещё не выжил из ума настолько, чтобы собственноручно выводить из строя сигнализацию в своём доме.

– Она сказала, что за день до того они выпили по коктейлю у него дома, – уставив неподвижные глаза на стенд, тихо проговорила Келли. – То есть возможность обеспечить Джордану беспрепятственный доступ в дом у неё была.

– А этот маячок, который она подсунула ещё на заправке, позволил ей устроить вторую встречу, когда Эйч не клюнул на удочку в первый раз и не стал ей перезванивать, – сказал Эрик.

– Это всё звучит просто жутко, – передёрнул плечами Райан. – Как будто она сама всё это устроила. Зачем ей это?

– Фрэнк, – сказала Келли, набрав номер. – Сделай мне одолжение, проверь подноготную Джины Де ла Крус. В частности, не посещала ли она Тодда Джордана в тюрьме.

– Думаешь, она его подружка? – сдвинул брови Эрик.

– А ты – нет? Кстати, проверьте маячок на отпечатки пальцев. Давайте следовать за уликами, а не подгонять их под свою версию…

Все трое потупились и замолкли, переживая мгновение одинаковой боли.

– Просто не могу поверить, что это случилось с ним, – сжимая кулаки и пытаясь отогнать подступающие слёзы, сказал Эрик.

– Наш долг – выяснить, что же там случилось, – мягко касаясь его руки, напомнила Келли. – Если мисс Де ла Крус причастна… Может, всё было и вовсе не так, как она описывает.

– Я следил за её глазами, – не согласился Эрик. – Она вспоминала, а не выдумывала. Был единственный странный момент. В самом конце, когда она рассказывала, как ударила Джордана ногой. Как будто она сообразила, что чуть не проговорилась…

– О чём?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Эрик. – Если для этой чокнутой насилие – высшее проявление страсти и единственный способ показать женщине её собственные подлинные чувства... Может, она просто заревновала?

– Кого к кому?

– Ну, если дамочка просто повёрнута на насилии, это ладно, но если она действительно подружка этого типа, я не понимаю, какой смысл тогда Тодду был её насиловать? – хмурясь, сказал Райан. – И вообще, может, никакого изнасилования действительно не было? Ведь врач не смог точно сказать, что это был секс без согласия и со сколькими партнёрами был секс…

– Я могу сказать, – подошла Наталья. – О, я много могу сказать, но вы мне не поверите. Для начала, секс у мисс Де ла Крус был таки с двумя партнёрами. Один из них использовал презерватив, второй – нет. Этот второй – Тодд Джордан. А ещё… Смотрите сами.

Наталья выложила на стол несколько листов с анализом проб и отдельно – с сопоставлением двух результатов анализа ДНК между собой.


***

– Куда-то собрались, мисс Де ла Крус? – Фрэнк Трипп нагнулся к открытому окну "мустанга". – Или лучше называть вас Джордан?

Джина посмотрела на дорожный указатель, оповещающий, что до аэропорта Майами-шорс осталось всего две мили, и поморщилась. Сентиментальность. Чёртова сентиментальность! Если бы она не потратила несколько часов, добиваясь разрешения попрощаться с телом, сейчас она была бы уже в воздухе.

– Чего вам от меня надо?

– У нас появились к вам кое-какие вопросы. Пожалуйста, выйдите из машины, мэм.


***

– Я не верю, – нервно облизав пересохшие губы, сказал Эрик. – Не верю!

– Не кричи, – попросила Келли. Она и сама была ошарашена не меньше. – Фрэнк, не молчи. Как всё было на самом деле? Не мог же Горацио…

– Не знаю, – посопев, отозвался Трипп.

– Хорошо, что ты сумел раскопать? – нетерпеливо уточнила Наталья.

Райан молча стоял рядом и рассматривал Джину через стекло допросной. Она снова была безмятежно спокойна, хотя только что её буквально трясло от ярости, когда она рассказывала, что сделал в восемьдесят восьмом году с её братом некий рыжий детектив из полиции Нью-Йорка.

– В восемьдесят восьмом году произошла серия изнасилований и убийств студенток на кампусе Нью-Йоркского университета экономики и права. Одной из жертв была Терри Льюис, подружка Тодда Джордана. Её родители были из мормонов, и девушка не позволяла своему бойфренду ничего лишнего. Когда его арестовали… – Трипп снова засопел, поиграл желваками, но продолжил: – Парня попросту изуродовали, выбивая признание. Арест произвёл Горацио со своим напарником, детективом Стивенсом. Однако в дальнейшем Стивенс почему-то отстранился от расследования.

– Не захотел участвовать… – вполголоса произнесла Келли.

– Это дикость, – не сдержался Эрик, но тут же снова умолк.

– На суде шестнадцатилетняя сестра Тодда показала под присягой, что во время как минимум трёх из семи предыдущих нападений он был дома. Джина даже призналась в сексуальной связи с родным братом, чтобы подтвердить свои слова, хотя один Бог знает, чего ей это стоило, – покачал головой Трипп. – Но и это не помогло, Тодд был признан виновным и получил двадцать пять лет.

– Это не может быть правдой, – Наталья по очереди вглядывалась в лица коллег.

– Я думаю… – Келли произнесла это и умолкла. – Я думаю, – резко вздохнув и тряхнув головой, будто доказывая что-то самой себе, продолжила она, – что в этот раз мы отступим от привычного способа и обратимся не к уликам, а к непосредственному участнику тех событий.


***

– Это выглядит страшно, но опасности для жизни уже нет.

Медсестра, видимо, заметила их вытянувшиеся лица. К палате их пустили всех вместе, но войти внутрь разрешили только двоим, и то – с условием не переутомлять пациента.

Эрик с трудом перевёл взгляд от мигающих и мерно попискивающих приборов, которые были ему до отвращения знакомы, на укрытую одеялом фигуру на койке. Зрелище, кстати, оказалось не таким уж шокирующим – во всяком случае, по сравнению с тем зрелищем окровавленных тел на полу среди обломков и осколков, которое они с Келли обнаружили, войдя в дом Горацио сразу за полицейскими. Да и потом, когда парамедики бегом везли каталку к спешно вызванному вертолёту, а на простыне, прикрывающей зафиксированное ремнями тело, расплывались яркие красные пятна, тоже было жутко. Специальное приспособление для сохранения головы в неподвижности скрывало разбитое лицо, и лишь то, что к этому кровавому месиву осторожно приложили кислородную маску, внушало робкую надежду.

– Самым серьёзным было повреждение бедренной артерии при падении, – продолжала тем временем медсестра. – Из-за этого он потерял много крови. Все остальные травмы средней тяжести и не представляют опасности для жизни.

– Как скоро он встанет на ноги? – поинтересовался Райан.

– Пока трудно судить, – пожала плечами медсестра. – Через пару недель снимем швы, месяца через полтора – гипс. Перелом сложный, со смещением. Травмы средней тяжести, но их совокупность… Учитывая сотрясение мозга и большую кровопотерю… Он уже не мальчик.

– Но сейчас его состояние стабильно? – встревожился Эрик.

– Он боец, – улыбнулась медсестра. – И потом, если бы его состояние не было стабильно, кто бы вас к нему пустил? Только недолго, – строго напомнила она. – И не позволяйте ему много говорить, гортань тоже пострадала.

Келли и Эрик переглянулись. Впрочем, им будет достаточно просто указания, где искать истину. Криминалисты они или нет, в конце концов?


***

Келли придвинула стул и села, осторожно, чтобы не потревожить иглу капельницы, закреплённую на тыльной стороне ладони, взяла руку Горацио в свои. Эрик стоял рядом, и его лицо кривилось, будто силясь повторить изменения, произошедшие с лицом босса. За прошедшие дни синяки на лице Горацио проявились и налились чернотой, белый бинт на лбу и светлый материал лонгета на шее оттеняли их ещё сильнее. Швы на губах и над бровью, белые полоски пластыря на переносице, трубка с кислородом, перечёркивающая лицо пополам – всё это делало лицо каким-то ассиметричным и неузнаваемым.

Эрик стиснул спинку кровати: эх, как же долго ещё до того дня, когда они смогут со смехом разрисовывать на память гипс на левой руке Горацио…

– Горацио? – Келли подалась вперёд, почувствовав, как его пальцы слегка сжали её ладонь, и широко улыбнулась, заметив, что он приоткрыл глаза. – Привет!

– Эйч… – Эрик встал рядом с Келли, чтобы Горацио не приходилось напрягаться, держа их обоих в поле зрения.

Распухшие губы Горацио шевельнулись, но звука не получилось. Он нахмурился, потрогал лонгет на шее, словно хотел помассировать горло. Сглотнул, полежал, держась за горло и закрыв глаза, снова открыл их, когда Эрик нетерпеливо шевельнулся.

– Как дела? – неожиданно довольно отчётливо прошептал Горацио.

– Всё хорошо, – с некоторой заминкой ответила Келли. – Мы только хотели…

Горацио остановил её, снова взяв за руку и сжав её пальцы.

– Я всё ещё твой босс, дорогая, – напомнил он и слегка улыбнулся. – Тодд Джордан?

– Мёртв. Он сломал шею, когда вы… упали.

– Джина?

Келли оглянулась на Эрика, словно прося поддержки.

– Её пришлось задержать, Эйч, – не стал юлить он.

– Хорошо, – прошептал Горацио и закрыл глаза.

Хорошо? Келли с Эриком переглянулись. Что бы это могло значить?

– Когда я увидел Тодда… я сразу вспомнил, почему… лицо Джины показалось мне… знакомым, – даже по частям выговорить это оказалось слишком сложно, Горацио закашлялся.

– Эйч, она рассказывает ужасные вещи, – не выдержал Эрик. – Это ведь неправда, так?

– К сожалению, это правда.

– Что?! – в один голос переспросили Эрик и Келли.

– Я не верю тебе, – замотал головой Эрик.

– Что ты такое говоришь? – Келли бросила взгляд на приборы, будто надеясь получить от них подтверждение, что Кейн просто бредит.

– Я говорю, что Тодда Джордана… действительно изувечили в полицейском участке… выбивая признание.

– Но не ты! – с облегчением выдохнул Эрик.

– Я? – поднял брови Горацио.

– Фрэнк сказал, что после этого твой напарник отстранился от дела, – пояснила Келли.

– Был отстранён. Отделом внутренних расследований, – поправил Горацио. Его голос слегка окреп, он уже не шептал, просто тихо говорил, делая паузы, чтобы отдышаться и переждать приступы боли в разбитых губах. – Я был совсем зелёным новичком в отделе. Ещё не раскрывшим самостоятельно ни одного дела. Меня отослали. С каким-то поручением. Потом сказали, что парень во всём признался. Велели исправить рапорт. Написать, что он… сопротивлялся при задержании. Я отказался. Был громкий скандал. Тодда хотели выпустить. Мы увеличили зону поиска. Почти на милю. И нашли. Презерватив. Тодда судили… только за Терри. Другого… мы взяли… позже…

Горацио закрыл глаза и умолк, с трудом переводя дыхание.

– Месть слепа, – задумчиво сказала Келли, сравнивая то, что было на самом деле, с тем, как исказилась история в глазах Тодда Джордана и его сестры. "Всё, что нам было нужно – это любовь", – сказала Джина во время допроса. Любовь в представлениях этой парочки была чем-то весьма странным. И похоже, на самом деле вина Горацио заключалась лишь в том, что он разлучил брата с сестрой на целых двадцать пять лет.

– Эйч… – позвал Эрик. Горацио не отозвался, и Эрик умолк, не зная, как выразить свои чувства.

– Эрик, ты иди к ребятам, – попросила Келли. – Они тоже переживают.

– Да, хорошо, – кивнул Эрик. Сжал плечо Келли, кинул ещё один взгляд на Горацио и вышел.

– Надеюсь, ты не возражаешь, если я ещё тут побуду? – тихо спросила Келли, чтобы не разбудить Горацио в том случае, если он уснул.

– Если ты расскажешь, как дела в лаборатории, – не открывая глаз, ответил Горацио.

– Тебе нельзя много разговаривать.

– Так не заставляй переспрашивать.

Келли тихонько рассмеялась, и Горацио приоткрыл глаза.

– Я так рада, что ты снова с нами, – пояснила она. Смахнула непрошенную слезинку и осторожно погладила пальцы загипсованной руки Горацио.

– Да куда я от вас денусь, – проворчал он, ласково сжимая её ладонь здоровой рукой.

@темы: Келли Дюкейн, Эрик Делко, Райан Вулф, Фрэнк Трипп, CSI: Miami, Наталья Боа Виста, разное, Горацио Кейн, ангст, романс, детектив

---

All you need is love

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: РАЗНОЕ (34)
Написано в апреле 2014 года.
Размер: миди, 4908 слов
Канон: CSI: Miami
Персонажи: Горацио Кейн/ОЖП, Келли Дюкейн, Эрик Делко, Фрэнк Трипп, Райан Вулф, Наталья Боа Виста, ОМП
Жанр: ангст, романс, детектив
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Почти всем молодым полицейским снятся кошмары о том, что на них нападают вышедшие на свободу и жаждущие мести преступники, когда-то отправленные за решётку. По счастью, эти кошмары крайне редко воплощаются в жизнь. Но иногда...
Примечание/Предупреждения: постканон, смерть персонажа, насилие/жестокость, нон-кон, горизонтальный инцест

Майами, 2013 год

Красный, синий… Красный-красный, синий-синий… Мигалки попадают в такт бодрым аккордам старой песни "битлов", которая доносится из-за приоткрытой дверцы одной из полицейских машин. Хорошо, что выключили сирены, и без того тошно.

"Всё, что тебе нужно – это любовь", – Джина тоже непроизвольно кивает головой в такт, словно соглашаясь, хотя сердце щемит от горькой насмешки этих слов в сочетании с удаляющейся машиной коронера. Вот тебе и вся справедливость, вот и вся любовь…

– …комились? Мэм? – Верзила-сержант в ярком галстуке щурится и настойчиво повторяет вопрос: – Когда и где вы познакомились?

– Познакомились? – Джина вздыхает, облизывает губы. – Пару недель назад. Если это можно назвать знакомством, конечно. Я случайно врезалась в его машину на заправке…


***

Когда торопишься, всё валится из рук. Вот и пластиковая карточка коварно выскользнула и улетела куда-то под ноги, когда Джина попыталась заранее её достать, чтобы не терять времени на заправке. Потянувшись за ней, Джина неудачно наклонилась, нажав на колено правой ноги локтем, машина дёрнулась вперёд, и глухой удар оповестил о том, что делать всё это на ходу не следовало.

Потирая ушибленный лоб, Джина чертыхнулась, подхватила сумочку и выскочила из машины.

Так и есть: левый светоотражатель её "мустанга" разбит, асфальт усыпан цветными осколками. Джина наклонилась и пощупала задний бампер "хаммера". Надо же, глаза её не обманывают, целёхонек! Хотя что такой громадине сделается…

Джина выпрямилась и чуть не врезалась снова – теперь уже затылком в лицо водителя "хаммера", который, оказывается, успел неслышно подойти и стоял за спиной Джины, наклонившись и рассматривая повреждения.

– Придётся дожидаться дорожную полицию и представителя вашей страховой компании, – сдвинув выцветшие рыжие брови, сказал он.

Спокойствие и властность, прозвучавшие в его глубоком голосе, сразу понравились Джине. В другой обстановке она бы с превеликим удовольствием, но…

– Вы извините, но я не могу ждать, – сказала она. – Я опаздываю.

– Вообще-то я тоже, – улыбнулся водитель "хаммера".

– Вот, – порывшись в сумочке, Джина протянула ему свою визитку. – Если у вашей машины всё же обнаружатся какие-то повреждения… Я не отрицаю своей вины, – вспомнив о причине аварии, она нырнула в салон и продемонстрировала пластиковую виновницу произошедшего.


***

– То есть вы встречаетесь уже две недели? – с подозрением спрашивает парень-кубинец.

– Я этого не говорила, – Джина обхватывает себя руками и, не выдержав, просит: – Простите, можно мне закурить? Сигареты и зажигалка там, в моей сумочке.

Парень-кубинец кивает и уходит. Через несколько минут он приносит требуемое, заставляя Джину мысленно зарычать. Её что, в чём-то подозревают? Почему не отдать ей сумочку? Кубинец и верзила-сержант внимательно наблюдают за тем, как она закуривает.

– А когда вы начали встречаться? – бесцеремонно уточняет сержант.

– Вчера. Мы снова случайно встретились вчера.

Джина блаженно затягивается, выпускает дым из ноздрей и прикрывает глаза.

"Любовь – это всё, что тебе нужно", – продолжают твердить "битлы".


***

Громада "хаммера" вылетела из переулка так внезапно, что Джина еле успела затормозить. Её "мустанг" пошёл боком, взбрыкивая, словно настоящая породистая лошадь, колёса справа почти оторвались от земли, но Джина сумела выровняться. "Хаммер" вильнул, каким-то чудом не поддев и не скинув с дороги "мустанг", но его практически развернуло на месте, и обе машины застыли на противоположных обочинах.

Ещё не осели поднятые ими клубы пыли, когда водитель "хаммера" вышел, огляделся и поспешил к "мустангу".

– Вы в порядке? – спросил он. Стянул солнцезащитные очки, склонил голову набок, прищурился. – Мэм?..

Джина открыла дверцу, вышла и медленно распрямилась. Желудок всё никак не желал успокаиваться, совершая какие-то головокружительные кульбиты и грозя скоропостижно избавиться от недавно съеденного ланча.

– Мэм, просто дышите, – посоветовал водитель "хаммера".

– А вы просто не носитесь так, – огрызнулась Джина.

– Мне очень жаль, мэм. Но, видите ли, преступники почему-то не желают соблюдать скоростной режим, установленный правилами дорожного движения.

Синие глаза заискрились сдерживаемой усмешкой.

– Не видела здесь ни одного преступника, – покачала головой Джина, вытягивая из сумочки пачку сигарет.

– Жёлтый спортивный "феррари" с номерами Джорджии? – сдвинул брови он.

Джина ещё раз покачала головой и для убедительности развела руками. Нет, не видела.

– Извините, мэм.

Джина с интересом смотрела вслед водителю "хаммера", поспешившему к своей машине. Что, вот так и уедет? Нет, открыл дверцу и, кажется, переговаривается с кем-то по рации. Почему-то только теперь она обратила внимание, что "хаммер" казённый, судя по эмблемам на дверцах. Коп?

– Я как-то не удосужился представиться, – сказал он, закончив переговоры и вернувшись к "мустангу". – Меня зовут Горацио Кейн.

– Джина, – представилась она, протягивая ему руку.

– Мисс Де ла Крус, – улыбнулся он. – Я помню. К тому же, я читал вашу книгу.

– Неужели? И что думает об этом полиция Майами-дейд?

– Ну, во-первых, я не совсем полицейский. Я криминалист.

Джина пренебрежительно махнула рукой, мол, невелика разница.

– Во-вторых, я могу высказать лишь своё мнение, которое никоим образом не является официальной точкой зрения полиции по да…

– Пуганая ворона куста боится? – рассмеялась Джина. – Расслабьтесь, мистер Кейн, я доктор психологии, а не репортёр.

– Ну и наконец, как это ни прискорбно, я снова спешу, – вздохнул он. Хитро прищурился и добавил: – Но я не отказался бы обсудить с вами это – или что-нибудь ещё – как-нибудь в более подходящей обстановке.

– А может, не будем откладывать дело в долгий ящик? Как насчёт сегодняшнего вечера? Скажем, часов в восемь?


***

Задумавшись, Джина слишком глубоко затягивается, сигарета разом дотлевает до фильтра, и приходится долго откашливаться.

– Значит, ваше первое свидание состоялось вчера? – невозмутимо уточняет верзила-сержант, что-то помечая в своём блокноте.

– Встреча состоялась, а свидание – нет, – резко отвечает Джина. – Мы встретились вечером, поужинали, приехали к нему домой, выпили по коктейлю, а потом его вызвали на работу.

Она отмечает, как вдруг расслабляется кубинец. Ну не ревнует же он? Скорее, считает себя очень проницательным, и предположение, что у его босса была интрижка, а он ничегошеньки не заметил, заставило его заподозрить ложь. Теперь же для него всё сошлось.

– Что было дальше? – продолжает гнуть своё верзила-сержант. Ну прямо чикагский бык, а не техасец.

– Мы снова встретились сегодня.

– Во сколько?

– Снова около восьми. На этот раз поехали прямо к нему домой, никуда не заходили, и сразу поднялись наверх.


***

– Поцелуй за каждую ступеньку, – разворачивая её лицом к себе, шепнул Горацио, азартно поблёскивая глазами. – Раз, – его нога ловко вклинилась между ног Джины. Колено погладило внутреннюю поверхность её бедра, затем Горацио поставил ногу на следующую ступеньку, так что Джина оказалась сидящей на его бедре, а её ноги едва-едва доставали до пола. Это заставило качнуться вперёд, прижимаясь к Горацио грудью, и он не замедлил воспользоваться этим. Первый поцелуй был совсем лёгким, Горацио просто прижался губами к краю её губ и тут же, подхватив под мышки, вздёрнул Джину вверх, ставя на следующую ступеньку.

– Два, – он повторил свой манёвр другой ногой, на сей раз углубив поцелуй.

– Три, – включаясь в игру, Джина ухватилась за ворот его рубашки и потянула за собой, когда Горацио снова приподнял её, чтобы поставить на следующую ступеньку. В результате, правда, оба оказались лежащими на ступенях и хохочущими во всё горло.

Пришлось добираться до спальни обычным порядком, лишь изредка останавливаясь, чтобы обменяться поцелуем и поглаживанием всё более интимных частей тела.

В дверях спальни Горацио неожиданно подхватил Джину, перекинув через плечо, затем сбросил на кровать, так что у неё дух захватило.

– Ну как, я разбудил твой первобытный инстинкт? – поинтересовался он, сняв пиджак и ложась сверху.

– Ты же сказал, что не веришь в мои выводы?

– Ну, как учёный-исследователь я хотел бы провести собственные испытания, – сказал Горацио, жарко дыша Джине в ухо.

– Попробуй, – слегка прикусывая неосмотрительно подставленную шею, согласилась она.

Сказать честно, роль первобытного дикаря давалась Горацио не очень. Для этого он был слишком аккуратен с одеждой, даже невольно поморщился, когда Джина дёрнула рукав его рубашки слишком сильно, и послышался отчётливый треск ткани. Он был слишком нежен с поцелуями. Бережно взвесил в ладонях освобождённые от бюстгальтера груди и целовал их, лишь слегка прикусывая соски. Что-то похожее на первобытную страсть у него получилось только тогда, когда он достаточно сильно сжал её бёдра, разводя их в стороны, затем положил руку на промежность и ввёл большой палец внутрь. Джина запрокинула голову и ухватилась руками за перекладину на спинке кровати, выгибаясь навстречу его руке. Он же, совершая большим пальцем круговые движения внутри, потёр её лобок остальными пальцами и прижал ладонью начинающий пульсировать клитор.

– Давай же, – попросила она.

Горацио медлил. Пришлось открыть глаза, чтобы посмотреть, чем же он занят. Лучше бы не смотрела. Сидя на коленях между её раскинутыми в стороны ногами и не прекращая поглаживаний, он дунул в уже извлечённый из упаковки презерватив и теперь свободной рукой неторопливо расправлял его на члене, который в полутьме показался Джине совсем чёрным от прилива крови, особенно на фоне бледной кожи живота.

– У первобытных людей не было презервативов, – простонала она.

– У первобытных людей много чего не было, – возразил он, но читать лекций не стал, закинул ноги Джины себе на плечи, приставил головку члена ко входу во влагалище и медленно вдвинулся до конца. Глаза Джины широко распахнулись, когда она поняла, что он и не подумал вынуть палец, напротив, сжал руку, вырвав у неё ещё один стон.

– Значит, ты хочешь первобытной страсти? – усмехнулся Горацио, подаваясь вперёд и захватывая уже обеими руками запястья Джины.

Она не успела ответить – последовал первый толчок. За ним ещё и ещё один: быстро, сильно, сначала с оттяжкой, потом практически сливаясь в одно убыстряющееся волнообразное движение…


***

– Значит, вы не заходили в другие комнаты или на кухню? – уточняет верзила-сержант, и Джину начинает потряхивать от раздражения.

– Нет, – коротко отвечает она и тянет новую сигарету из пачки. Её руки трясутся, и на глаза наворачиваются слёзы от воспоминания.


***

Провернуть потными трясущими руками колёсико зажигалки оказалось не так просто. Горацио, видимо, надоело слушать чирканье и чертыхание, он перевернулся на спину и отобрал у Джины зажигалку. Хотя его грудь ещё ходила ходуном, а всё тело было мокрым от пота, руки у Горацио не тряслись, так что Джине наконец удалось прикурить.

– Не возражаешь? – спросил он через некоторое время, поднимаясь и кивая в сторону душа.

Джина вяло помахала рукой с сигаретой, показывая, что он может идти в душ, а она пока докурит.


***

– И вы ничего не слышали? – снова недоверчиво переспрашивает кубинец.

Да в чём они её подозревают, чёрт возьми?!

– Представьте себе, когда я сплю или трахаюсь, могу и ураган не услышать! – Джина резким движением тушит недокуренную сигарету о борт машины "скорой помощи", на котором сидела, и встаёт.

– Я могу идти?

Переглядываются.

– Вам придётся проехать в больницу для освидетельствования, – говорит верзила-сержант. – Мы продолжим, когда вы успокоитесь. Можем сразу в участке, под протокол.

Джина тихо чертыхается сквозь зубы, но покорно запахивается плотнее в одеяло и неуклюже забирается в салон "скорой".


***

При входе в дом Эрику и Триппу первым делом выдали бахилы и перчатки.

– Установили, как он попал в дом? – спросил Трипп. – И почему не сработала сигнализация? Эйч её отключил?

– Пока не знаю, – пожал плечами в ответ на первый вопрос Райан. – Но похоже, что не через двери. Следов взлома или отмычки нет. Сигнализация была включена, но почему-то сработала только тогда, когда в дом вошли первые прибывшие полицейские.

– Если бы они шли тем же путём, что и субъект, сигнализация не сработала бы и на них, – кивнул Эрик.

Затем они с Триппом поднялись наверх.

– Я думаю, его сначала ударили там, – сказала вместо приветствия Келли, показывая на дверь в ванную. На ковровом покрытии виднелись несколько капель крови. – Потом зачем-то перетащили сюда, – добавила она, рассматривая то, что осталось от журнального столика.

Эрик подошёл и лёг на бок лицом к кровати.

– Место в партере, – мрачно констатировал он. – А это что? – Эрик поднял впившийся ему в руку предмет, рассмотрел его и стиснул челюсти, обнаружив, что это осколок зуба.

– Это что-то личное, – покачала головой Келли, подставляя Эрику пакет для улик. – Очень личное. Фрэнк, личность установили?

– Тодд Джордан, – перелистнув пару страниц своего блокнота, ответил Трипп. – 44 года, родом из Нью-Йорка. Последние двадцать пять лет провёл в тюрьме. Вышел полтора месяца назад.

– Его посадил Эйч? – Эрику показалось, что он догадался, в чём дело.

– Нет.

– Но в восемьдесят восьмом он уже был детективом в убойном отделе полиции Нью-Йорка, – пожала плечами Келли. – Скорее всего, там они и пересеклись…


***

Его ударили сразу, как только он вышел из душа. Горацио даже не успел понять, что не так в открывшейся его глазам картине.

Когда он очнулся, оказалось, что он лежит не возле двери в ванную, а почему-то возле кровати. Его правая рука была прикована к ножке журнального столика наручниками, а руки лежащей на кровати Джины заведены за перекладину и связаны, похоже, поясом от халата.

Зато прямо перед носом у Горацио, в ногах кровати, притягательно поблёскивая воронёной сталью, лежал знакомый "зиг". Даже не успев ничего сообразить, Горацио инстинктивно рванулся, пытаясь дотянуться до пистолета и, разумеется, тут же поплатился за это: на вытянутую руку с размаха опустился армейский ботинок. Горацио почувствовал, как металлическая подковка на каблуке разрывает кожу, и явственно услышал хруст ломающейся кости. Он скорчился, со стоном прижимая к груди сломанную руку, услышал, как вскрикнула Джина, но подготовиться к удару не успел. Да, собственно, он и не смог бы подготовиться, поскольку одна его рука была обездвижена наручниками, а вторая уже не годилась для самообороны. Нападающий не пытался попасть в уязвимые зоны, он просто бил, куда придётся, трудолюбиво и старательно пыхтя. Один из ударов пришёлся в лицо, разбив губы и окончательно лишив Горацио возможности рассмотреть мучителя.

Должно быть, того это не устроило. Он остановился, сходил в ванную, принёс оттуда воды и заботливо вылил её на голову Горацио. Отфыркавшись, тот зажмурился, ожидая новых ударов, но их не последовало. Осторожно приоткрыв глаза и проморгавшись, Горацио обнаружил, что мучитель сидит рядом на корточках.

– Узнаёшь?

Вряд ли Горацио смог бы узнать этого человека спустя столько лет, тем более что в последний раз он видел его ещё совсем мальчишкой, но жуткое бельмо на левом глазу напавшего подсказало ему правильный ответ.

– Тодд Джордан, – сказал Горацио, чувствуя, как на затылке горячая кровь смешивается с холодным потом.

Это был конец. Страшный конец. Подобные кошмары преследуют почти всех молодых полицейских, но, по счастью, крайне редко воплощаются в жизнь. Двадцать пять лет – слишком долгий срок для того, чтобы жажда мести не потеряла остроту.

– Отпусти женщину, – попросил Горацио и закашлялся. Сплюнул кровь и, кажется, осколок зуба. – Она будет молчать. Она ничего тебе не сделала.

Он сам не верил, что это возможно, но не попросить не мог.

– Зачем? – удивился Тодд. – Твоя шлюха мне нравится. А ты посмотришь. Ты ведь любишь смотреть, а, Кейн? – Он развернулся к кровати и расстегнул ширинку. – Ты уж извини, зеркального стекла у меня нет, так что она тоже будет видеть, что ты смотришь.

Горацио ничего не ответил. Он заметил, что сможет ногой дотянуться до телефонного провода, и немедленно приступил к реализации этого безумного плана. Безумного – потому что стук упавшего телефона сразу привлёк внимание Тодда, и хотя Горацио успел подтянуть телефон к себе и, шипя от боли, левой рукой кое-как набрать 911, сказать он уже ничего не смог, поскольку Тодд придавил его грудь коленом и двумя руками вцепился в горло.

– Помогите! Помогите, он нас убьёт! – внезапно выкрикнула Джина. Видимо, от шока она до того не произносила ни слова, лишь вскрикивала и плакала.

Тодд оставил почти потерявшего сознание Горацио в покое, швырнул телефон об стену и снова развернулся к кровати.

Джина засучила ногами, пытаясь отползти.

– Всё, что тебе нужно, это любовь, детка, – Тодд ухватил её за лодыжку, дёрнул на себя, и Джина отчаянно закричала и забилась под навалившимся на неё телом.

– Прекрати! – прохрипел Горацио и изо всех сил дёрнул здоровую руку, пытаясь вытащить её из кольца наручника.

– О, детка, да ты уже готова для меня! – хохотнул Тодд, вклинив колено между ног извивающейся Джины и пощупав рукой её промежность. Он довольно легко преодолел её сопротивление и вставил, затем ухватил рукой за волосы и начал двигаться, буквально насаживая её на свой член и чуть не выдирая волосы при каждом толчке.

Крики Джины как ножом полосовали Горацио, заставляя рваться с удвоенной силой, невзирая на собственную боль. Наручник был застёгнут выше перекладины, поэтому то, что Горацио сумел перевернуть столик, оказалось практически бесполезным. Пришлось, извернувшись, ногами выламывать перекладины, мысленно благодаря бога за то, что они просто деревянные, а не с металлическим штырём внутри, как ножки. Поскольку из душа Горацио вышел, лишь обмотав полотенцем бёдра, его ноги были босыми, и потребовалось значительное время, чтобы освободиться.

В тот миг, когда Горацио, покачиваясь, поднялся на ноги, Тодд глухо застонал, а Джина, наоборот, замолчала. Горацио ухватил Тодда за плечо, стаскивая с жертвы, замахнулся – но, увы, предыдущие побои сделали своё дело, удар вышел слишком слабым и медленным, Тодд успел его блокировать, зато ответный удар моментально уложил Горацио поперёк кровати и чуть не вышиб дух.

– Третий лишний, тебе это говорили? – навалившись сверху и тяжело дыша в затылок, прошипел Тодд. – Но тебе повезло, рыжий, с ней я уже закончил и вполне могу заняться тобой, если тебе так захотелось поучаствовать.

Нашарив пистолет, Тодд задрал полотенце, до сих пор каким-то чудом удержавшееся на бёдрах Горацио, и с силой ткнул стволом в обнажившийся зад. Он промахнулся, попав по мошонке, но тональность звука, который вырвался из груди Горацио, так понравилась ему, что он повторил удар уже сознательно, одновременно крепче придавливая жертву лицом к постели. Этого Тодд не планировал, но ожившие воспоминания заставляли его звереть. Почему бы этому рыжему копу не отведать и всего того, что досталось Тодду потом в тюрьме?

Не отдавая себе отчёта в том, что Горацио скоро задохнётся, если не ослабить хватку хоть немного, Тодд приставил пистолет к его сжатым ягодицам и надавил. Это было совершенно пьянящее ощущение. Ни одна шлюха и даже ни одна девка-недотрога не могла бы вызвать его. Все бабы лгут. Даже когда сопротивляются. В тюрьме же, после того как Тодд восстановил свой статус, новички ему всё равно не доставались. А те, кто доставался, уже давно смирились со своей участью. Тут же всё было по-настоящему: и боль, и отчаяние, и бесполезное сопротивление.

Тодд зарычал, чувствуя, как плоть под стволом пистолета медленно подаётся, и металл погружается внутрь, разрывая ткани начинающей обмякать жертвы, и одновременно с небывалой мощью встаёт его собственный член.

Но в следующий миг его левый незрячий глаз взорвался такой болью, что на какой-то миг Тодд совершенно ослеп – позабытая им Джина врезала ему в скулу ногой.

Горацио с трудом повернулся набок, кашляя и с хрипом втягивая воздух, спихнул в сторону трясущего головой Тодда, сполз с кровати вниз и на четвереньках пополз туда, куда отлетел "зиг", видимо, уже не в силах подняться. До пистолета оставалось совсем немного, когда Горацио услышал вскрик Джины. Потом его ухватили за волосы и впечатали в стену.

– Ах ты, тварь! – Тодд несколько раз ударил Горацио головой о стену, отшвырнул в сторону, а сам отошёл и наклонился, чтобы поднять пистолет.

Горацио из последних сил оттолкнулся от пола и снизу вверх всем весом тела врезался в Тодда. Оба кубарем вылетели в коридор.

Треск дерева, вопль, звон и хруст чего-то разбившегося, звук удара – и наступила показавшаяся Джине оглушительной тишина. Лишь завывали на улице сирены приближающихся, но безнадёжно опоздавших полицейских машин.


***

– Итак, что у нас есть? – оглядывая разложенные на столе и развешенные на стенде снимки с места преступления, спросила Келли.

– История мисс Де ла Крус, – сказал Эрик и сжал губы, всем видом выражая своё отношение к этой женщине.

– Эрик, ну ты же не думал, что Горацио до конца жизни будет хранить верность Марисоль? – тихо упрекнула его Келли.

– Причём тут это? – мотнул головой Эрик. – Она лгала.

– Эрик… – вздохнула Келли.

– Ты не слышала выводов осматривавшего её врача?

– Слышала. Эрик, эта женщина написала об этом целую книгу. Я не говорю, что я с ней согласна, – торопливо добавила Келли, – но Джина Де ла Крус, вероятно, писала в первую очередь о себе. Это её возбуждает насилие. Кстати, не такая уж это и редкая девиация. Просто я бы не сказала, что это здоровые тенденции…

– Хорошо, а что ты скажешь на это? – перебил её Эрик, выкладывая на стол небольшую плоскую коробочку с мигающим на ней огоньком.

– Маячок? – подняла брови Келли.

– Снял из-под заднего бампера "хаммера" Эйча. Угадай, где я видел приёмник?

– Не может быть…

– Может. В сумочке мисс Де ла Крус, когда искал там сигареты по её просьбе. Я попросил Вулфа сделать полную опись её вещей и снять отпечатки пальцев заодно…

– И они пригодились, – мрачно сказал Райан, шлёпая на снимки папку с новыми снимками. – Джордан проник в дом через кухонное окно, выходящее на задний двор. Сигнализация не сработала, потому что кто-то, – язвительно выделив тоном это слово, – прилепил на защёлку магнитик с холодильника. На магните частичные отпечатки пальцев двух человек: самого Горацио и его гостьи. Держу пари, Эйч ещё не выжил из ума настолько, чтобы собственноручно выводить из строя сигнализацию в своём доме.

– Она сказала, что за день до того они выпили по коктейлю у него дома, – уставив неподвижные глаза на стенд, тихо проговорила Келли. – То есть возможность обеспечить Джордану беспрепятственный доступ в дом у неё была.

– А этот маячок, который она подсунула ещё на заправке, позволил ей устроить вторую встречу, когда Эйч не клюнул на удочку в первый раз и не стал ей перезванивать, – сказал Эрик.

– Это всё звучит просто жутко, – передёрнул плечами Райан. – Как будто она сама всё это устроила. Зачем ей это?

– Фрэнк, – сказала Келли, набрав номер. – Сделай мне одолжение, проверь подноготную Джины Де ла Крус. В частности, не посещала ли она Тодда Джордана в тюрьме.

– Думаешь, она его подружка? – сдвинул брови Эрик.

– А ты – нет? Кстати, проверьте маячок на отпечатки пальцев. Давайте следовать за уликами, а не подгонять их под свою версию…

Все трое потупились и замолкли, переживая мгновение одинаковой боли.

– Просто не могу поверить, что это случилось с ним, – сжимая кулаки и пытаясь отогнать подступающие слёзы, сказал Эрик.

– Наш долг – выяснить, что же там случилось, – мягко касаясь его руки, напомнила Келли. – Если мисс Де ла Крус причастна… Может, всё было и вовсе не так, как она описывает.

– Я следил за её глазами, – не согласился Эрик. – Она вспоминала, а не выдумывала. Был единственный странный момент. В самом конце, когда она рассказывала, как ударила Джордана ногой. Как будто она сообразила, что чуть не проговорилась…

– О чём?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Эрик. – Если для этой чокнутой насилие – высшее проявление страсти и единственный способ показать женщине её собственные подлинные чувства... Может, она просто заревновала?

– Кого к кому?

– Ну, если дамочка просто повёрнута на насилии, это ладно, но если она действительно подружка этого типа, я не понимаю, какой смысл тогда Тодду был её насиловать? – хмурясь, сказал Райан. – И вообще, может, никакого изнасилования действительно не было? Ведь врач не смог точно сказать, что это был секс без согласия и со сколькими партнёрами был секс…

– Я могу сказать, – подошла Наталья. – О, я много могу сказать, но вы мне не поверите. Для начала, секс у мисс Де ла Крус был таки с двумя партнёрами. Один из них использовал презерватив, второй – нет. Этот второй – Тодд Джордан. А ещё… Смотрите сами.

Наталья выложила на стол несколько листов с анализом проб и отдельно – с сопоставлением двух результатов анализа ДНК между собой.


***

– Куда-то собрались, мисс Де ла Крус? – Фрэнк Трипп нагнулся к открытому окну "мустанга". – Или лучше называть вас Джордан?

Джина посмотрела на дорожный указатель, оповещающий, что до аэропорта Майами-шорс осталось всего две мили, и поморщилась. Сентиментальность. Чёртова сентиментальность! Если бы она не потратила несколько часов, добиваясь разрешения попрощаться с телом, сейчас она была бы уже в воздухе.

– Чего вам от меня надо?

– У нас появились к вам кое-какие вопросы. Пожалуйста, выйдите из машины, мэм.


***

– Я не верю, – нервно облизав пересохшие губы, сказал Эрик. – Не верю!

– Не кричи, – попросила Келли. Она и сама была ошарашена не меньше. – Фрэнк, не молчи. Как всё было на самом деле? Не мог же Горацио…

– Не знаю, – посопев, отозвался Трипп.

– Хорошо, что ты сумел раскопать? – нетерпеливо уточнила Наталья.

Райан молча стоял рядом и рассматривал Джину через стекло допросной. Она снова была безмятежно спокойна, хотя только что её буквально трясло от ярости, когда она рассказывала, что сделал в восемьдесят восьмом году с её братом некий рыжий детектив из полиции Нью-Йорка.

– В восемьдесят восьмом году произошла серия изнасилований и убийств студенток на кампусе Нью-Йоркского университета экономики и права. Одной из жертв была Терри Льюис, подружка Тодда Джордана. Её родители были из мормонов, и девушка не позволяла своему бойфренду ничего лишнего. Когда его арестовали… – Трипп снова засопел, поиграл желваками, но продолжил: – Парня попросту изуродовали, выбивая признание. Арест произвёл Горацио со своим напарником, детективом Стивенсом. Однако в дальнейшем Стивенс почему-то отстранился от расследования.

– Не захотел участвовать… – вполголоса произнесла Келли.

– Это дикость, – не сдержался Эрик, но тут же снова умолк.

– На суде шестнадцатилетняя сестра Тодда показала под присягой, что во время как минимум трёх из семи предыдущих нападений он был дома. Джина даже призналась в сексуальной связи с родным братом, чтобы подтвердить свои слова, хотя один Бог знает, чего ей это стоило, – покачал головой Трипп. – Но и это не помогло, Тодд был признан виновным и получил двадцать пять лет.

– Это не может быть правдой, – Наталья по очереди вглядывалась в лица коллег.

– Я думаю… – Келли произнесла это и умолкла. – Я думаю, – резко вздохнув и тряхнув головой, будто доказывая что-то самой себе, продолжила она, – что в этот раз мы отступим от привычного способа и обратимся не к уликам, а к непосредственному участнику тех событий.


***

– Это выглядит страшно, но опасности для жизни уже нет.

Медсестра, видимо, заметила их вытянувшиеся лица. К палате их пустили всех вместе, но войти внутрь разрешили только двоим, и то – с условием не переутомлять пациента.

Эрик с трудом перевёл взгляд от мигающих и мерно попискивающих приборов, которые были ему до отвращения знакомы, на укрытую одеялом фигуру на койке. Зрелище, кстати, оказалось не таким уж шокирующим – во всяком случае, по сравнению с тем зрелищем окровавленных тел на полу среди обломков и осколков, которое они с Келли обнаружили, войдя в дом Горацио сразу за полицейскими. Да и потом, когда парамедики бегом везли каталку к спешно вызванному вертолёту, а на простыне, прикрывающей зафиксированное ремнями тело, расплывались яркие красные пятна, тоже было жутко. Специальное приспособление для сохранения головы в неподвижности скрывало разбитое лицо, и лишь то, что к этому кровавому месиву осторожно приложили кислородную маску, внушало робкую надежду.

– Самым серьёзным было повреждение бедренной артерии при падении, – продолжала тем временем медсестра. – Из-за этого он потерял много крови. Все остальные травмы средней тяжести и не представляют опасности для жизни.

– Как скоро он встанет на ноги? – поинтересовался Райан.

– Пока трудно судить, – пожала плечами медсестра. – Через пару недель снимем швы, месяца через полтора – гипс. Перелом сложный, со смещением. Травмы средней тяжести, но их совокупность… Учитывая сотрясение мозга и большую кровопотерю… Он уже не мальчик.

– Но сейчас его состояние стабильно? – встревожился Эрик.

– Он боец, – улыбнулась медсестра. – И потом, если бы его состояние не было стабильно, кто бы вас к нему пустил? Только недолго, – строго напомнила она. – И не позволяйте ему много говорить, гортань тоже пострадала.

Келли и Эрик переглянулись. Впрочем, им будет достаточно просто указания, где искать истину. Криминалисты они или нет, в конце концов?


***

Келли придвинула стул и села, осторожно, чтобы не потревожить иглу капельницы, закреплённую на тыльной стороне ладони, взяла руку Горацио в свои. Эрик стоял рядом, и его лицо кривилось, будто силясь повторить изменения, произошедшие с лицом босса. За прошедшие дни синяки на лице Горацио проявились и налились чернотой, белый бинт на лбу и светлый материал лонгета на шее оттеняли их ещё сильнее. Швы на губах и над бровью, белые полоски пластыря на переносице, трубка с кислородом, перечёркивающая лицо пополам – всё это делало лицо каким-то ассиметричным и неузнаваемым.

Эрик стиснул спинку кровати: эх, как же долго ещё до того дня, когда они смогут со смехом разрисовывать на память гипс на левой руке Горацио…

– Горацио? – Келли подалась вперёд, почувствовав, как его пальцы слегка сжали её ладонь, и широко улыбнулась, заметив, что он приоткрыл глаза. – Привет!

– Эйч… – Эрик встал рядом с Келли, чтобы Горацио не приходилось напрягаться, держа их обоих в поле зрения.

Распухшие губы Горацио шевельнулись, но звука не получилось. Он нахмурился, потрогал лонгет на шее, словно хотел помассировать горло. Сглотнул, полежал, держась за горло и закрыв глаза, снова открыл их, когда Эрик нетерпеливо шевельнулся.

– Как дела? – неожиданно довольно отчётливо прошептал Горацио.

– Всё хорошо, – с некоторой заминкой ответила Келли. – Мы только хотели…

Горацио остановил её, снова взяв за руку и сжав её пальцы.

– Я всё ещё твой босс, дорогая, – напомнил он и слегка улыбнулся. – Тодд Джордан?

– Мёртв. Он сломал шею, когда вы… упали.

– Джина?

Келли оглянулась на Эрика, словно прося поддержки.

– Её пришлось задержать, Эйч, – не стал юлить он.

– Хорошо, – прошептал Горацио и закрыл глаза.

Хорошо? Келли с Эриком переглянулись. Что бы это могло значить?

– Когда я увидел Тодда… я сразу вспомнил, почему… лицо Джины показалось мне… знакомым, – даже по частям выговорить это оказалось слишком сложно, Горацио закашлялся.

– Эйч, она рассказывает ужасные вещи, – не выдержал Эрик. – Это ведь неправда, так?

– К сожалению, это правда.

– Что?! – в один голос переспросили Эрик и Келли.

– Я не верю тебе, – замотал головой Эрик.

– Что ты такое говоришь? – Келли бросила взгляд на приборы, будто надеясь получить от них подтверждение, что Кейн просто бредит.

– Я говорю, что Тодда Джордана… действительно изувечили в полицейском участке… выбивая признание.

– Но не ты! – с облегчением выдохнул Эрик.

– Я? – поднял брови Горацио.

– Фрэнк сказал, что после этого твой напарник отстранился от дела, – пояснила Келли.

– Был отстранён. Отделом внутренних расследований, – поправил Горацио. Его голос слегка окреп, он уже не шептал, просто тихо говорил, делая паузы, чтобы отдышаться и переждать приступы боли в разбитых губах. – Я был совсем зелёным новичком в отделе. Ещё не раскрывшим самостоятельно ни одного дела. Меня отослали. С каким-то поручением. Потом сказали, что парень во всём признался. Велели исправить рапорт. Написать, что он… сопротивлялся при задержании. Я отказался. Был громкий скандал. Тодда хотели выпустить. Мы увеличили зону поиска. Почти на милю. И нашли. Презерватив. Тодда судили… только за Терри. Другого… мы взяли… позже…

Горацио закрыл глаза и умолк, с трудом переводя дыхание.

– Месть слепа, – задумчиво сказала Келли, сравнивая то, что было на самом деле, с тем, как исказилась история в глазах Тодда Джордана и его сестры. "Всё, что нам было нужно – это любовь", – сказала Джина во время допроса. Любовь в представлениях этой парочки была чем-то весьма странным. И похоже, на самом деле вина Горацио заключалась лишь в том, что он разлучил брата с сестрой на целых двадцать пять лет.

– Эйч… – позвал Эрик. Горацио не отозвался, и Эрик умолк, не зная, как выразить свои чувства.

– Эрик, ты иди к ребятам, – попросила Келли. – Они тоже переживают.

– Да, хорошо, – кивнул Эрик. Сжал плечо Келли, кинул ещё один взгляд на Горацио и вышел.

– Надеюсь, ты не возражаешь, если я ещё тут побуду? – тихо спросила Келли, чтобы не разбудить Горацио в том случае, если он уснул.

– Если ты расскажешь, как дела в лаборатории, – не открывая глаз, ответил Горацио.

– Тебе нельзя много разговаривать.

– Так не заставляй переспрашивать.

Келли тихонько рассмеялась, и Горацио приоткрыл глаза.

– Я так рада, что ты снова с нами, – пояснила она. Смахнула непрошенную слезинку и осторожно погладила пальцы загипсованной руки Горацио.

– Да куда я от вас денусь, – проворчал он, ласково сжимая её ладонь здоровой рукой.

---

Бешенство

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: РАЗНОЕ (33)
Написано в сентябре 2014 года.
Размер: мини, 3278 слов
Канон: CSI: Miami
Пейринг/Персонажи: Горацио Кейн/ОЖП, Фрэнк Трипп, Эрик Делко, Келли Дюкейн
Жанр: ангст, мистика, романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: Однажды с Горацио случилось нечто странное. А какая из реальностей более реальна – каждый решает для себя сам.
Примечание/Предупреждения: оборотне-AU

Лейтенант Кейн стоял посреди просторной комнаты и играл желваками, слушая вполуха, как Фрэнк Трипп задаёт подозреваемому стандартные вопросы и получает на них не менее стандартные ответы.

Комната была обставлена очень просто: пол из непокрытых струганых половиц, у мутного окна без занавесок – грубо сколоченный стол и пара таких же табуреток, в углу – деревянный топчан, прикрытый ворохом какого-то тряпья, на вид слишком грязного, чтобы служить постелью.

Горацио нюхом чувствовал, что эта простота – лишь декорация. Но судья упёрся и не подписал ордер на обыск. А когда Горацио попытался надавить, услышал такое, от чего до сих пор при воспоминании сжимались кулаки и начинали пламенеть уши.

Неужели кто-то действительно думает, что он, лейтенант Кейн, может ориентироваться только на внешность подозреваемого? На двухметровый рост, покрытые волосами лапищи, свисающие словно у гориллы, низкий скошенный лоб, выпяченную челюсть и говорящую фамилию Бутчер впридачу?

Фрэнк сделал паузу, листая свой блокнот, и Горацио спиной ощутил замешательство напарника, но не повернул головы. Ему нечем было помочь. На все вопросы о пропавших людях, следы которых обрывались где-то в этом районе, Бутчер с непроницаемым видом отвечал однотипное "не знаю", "не видел". И пока у них нет ордера на обыск и, соответственно, нет возможности осмотреть кладовку с инструментами и сарай возле дома, предъявить-то в сущности нечего. Но ордера не будет, пока Горацио не даст судье что-нибудь более существенное, чем логические построения и косвенные улики. Замкнутый круг.

Сделав несколько шагов, Горацио остановился возле огромного камина, более уместного в каком-нибудь северном замке, сложенном из холодных камней, чем в деревянной, прогретой южным солнцем хибаре, в дверь которой врывается духота Эверглейдс. Если бы исследовать пепел в этом камине… Горацио понимал безусловную необходимость именно такого устройства системы правосудия в качестве защиты от личной пристрастности детективов, но как же он ненавидел такие моменты, когда система оборачивалась против него!

В мутном зеркале, висевшем над заставленной охотничьими фотографиями и трофеями каминной полкой, Горацио внезапно поймал взгляд Бутчера. В маленьких, глубоко посаженных глазах светилось нескрываемое ехидство. Верзила был отнюдь не глуп и прекрасно понимал, что у детективов связаны руки.

Фрэнк, помолчав и посопев, начал задавать те же вопросы по второму кругу, слегка видоизменяя их. Горацио подумал, что роль недалёкого и прямолинейного дуболома, к сожалению, прекрасно удаётся обоим.

Он вышел из дома и неторопливо, словно в задумчивости побрёл по направлению к зарослям, как бы случайно огибая сарай. Опустив голову, Горацио внимательно изучал почву под ногами и не забывал посматривать на стену сарая. Ну хоть что-нибудь, хоть какую-то зацепку…


***

– Пора кормить животных, – внезапно сказал Бутчер после очередного "не знаю".

– У вас есть животные? – удивился Фрэнк. За всё время, пока они тут разговаривали, он не слышал ни единого звука, свидетельствующего о наличии поблизости животного, а тем более животных во множественном числе.

– Да, – коротко ответил Бутчер. Привалился плечом к стене, при этом, как показалось Фрэнку, нажав на какую-то кнопку. Детектив ощутил невольное напряжение в икрах – что-то во взгляде Бутчера заставляло ожидать неприятностей. Фрэнку, например, почудилось, будто внизу что-то скрипнуло, сдвинулось, и он торопливо отступил к двери, каждую минуту опасаясь, что пол под ним провалится и откроется какая-нибудь хитрая ловушка.


***

Откуда появились псы, Горацио не заметил. Просто в какой-то момент ощутил зябкий холодок вдоль позвоночника, обернулся и увидел их. Две мощных зверюги с лоснящейся чёрной шерстью, горящими безумным огнём глазами и оскаленными мордами. С клыков стекала густая пена. Псы стояли, расставив лапы, уверенные в своём превосходстве. Горацио смерил взглядом расстояние до двери сарая. Можно успеть. Но то, как ему оставили единственный возможный путь отступления, перекрыв дорогу к дому и к оставшемуся на просёлке "хаммеру", наводило на мысль, что в сарае его не ждёт ничего хорошего. Для бешеных эти псы чересчур хорошо соображали.


***

Фрэнк подошёл к "хаммеру" и недовольно оглянулся. Бутчер прихватил в доме какой-то пакет и отправился к сараю, видимо, действительно собирался кормить животных. Фрэнк уселся на пассажирское место "хаммера", гадая, куда подевался Кейн и какие именно животные могут вести себя так тихо. Аллигаторы?

Его раздумья прервал короткий крик вдалеке. Фрэнк в мгновение ока оказался возле дома, с пистолетом наизготовку, но вокруг снова царила тишина, нарушаемая лишь звуками природы. Шелестели деревья, посвистывала какая-то пичуга. Фрэнк покачал головой и достал рацию. В то, что посреди такого благолепия с Кейном могло приключиться что-то плохое, совершенно не верилось, поэтому Фрэнк не особенно беспокоился. Просто собирался воспользоваться уловкой этого рыжего лиса и хорошенько обыскать тут всё. Как-никак, теперь пропал офицер полиции.


***

Густые кроны низко склонившихся к воде деревьев закончились внезапно, и сквозь отдельные корявые ветви стало периодически видно небо. Закатные лучи солнца пробивались короткими алыми вспышками, напоминавшими Горацио мигалки на крышах полицейских машин.

Повернув голову вбок, он убедился, что лежит в лодке-плоскодонке, стремительно несущейся вниз по течению. Хотя, может, не так уж и стремительно, просто от мелькания веток голова кружится и сознание уплывает.

Горацио с трудом сглотнул, облизал губы и зажмурился.

Так, он рванулся к зарослям, вломился в них одновременно с первым псом, прыгнувшим на спину и сбившим его с ног.

За кустами оказался довольно глубокий овраг, куда они и скатились. Горацио повезло: пёс закончил падение головой о какой-то камень, жутко взвыл, засучил лапами и издох, а сам Горацио смог подняться на ноги и, шатаясь, поплёлся дальше, собираясь обогнуть по широкой дуге дом и выйти на дорогу к оставленному там "хаммеру" и поджидающему неудачливого лазутчика Фрэнку.

Когда он понял, что овраг начал поворачивать в другую сторону, и решил выбираться из него, наверху зашуршало, и из кустов показалась голова второго пса. Горацио с трудом увернулся от стекающей с его морды пенной слюны, брезгливо отёр щёку – ему показалось, что на неё всё же попала пара капель, – и рванулся в другую сторону. Не жалея рук и коленей, взобрался на склон, нашёл камень поувесистее и с разворота швырнул его прямо в пасть оказавшемуся совсем близко преследователю. Пёс жалобно взвизгнул и скатился обратно в овраг.

Горацио перевёл дыхание и огляделся вокруг, пытаясь найти подходящее оружие для отражения следующей атаки. Внезапно что-то свистнуло, Горацио отбросило назад, а в правом плече разлилась жгучая боль. Не веря своим глазам, он ощупал торчащее из плеча короткое оперённое древко арбалетной стрелы.

Вынырнув из воспоминаний, Горацио открыл глаза, приподнял голову и оглядел плечо. Древко никуда не делось. Правая рука не шевелилась, весь правый бок онемел, а на дне лодки подозрительно хлюпало. Горацио со стоном закрыл глаза. Если лодка протекает, это плохо, если лодка не протекает, то он уже потерял слишком много крови, и это ещё хуже. Как он вообще сумел добраться до этой лодки и отчалить?

Мощный толчок, чуть не опрокинувший лодку, привёл его в сознание. Кроны деревьев вновь плотно смыкались над водой, и в получившемся низком коридоре уже практически стемнело. Горацио понадеялся, что коряга, на которую наткнулась лодка, была одиночной, но тут лодку снова толкнуло, потом ещё и ещё раз, а потом перевернуло, да так быстро, что Горацио едва успел вскрикнуть.

Барахтаясь в воде и загребая левой рукой, он почувствовал какое-то движение рядом, а по ноге словно провезли крупной тёркой. Горацио выругался сквозь зубы и рванулся к берегу, но аллигатор не желал так просто расставаться с добычей. Огромные челюсти сомкнулись на теле Горацио, и он мог лишь порадоваться, что правый бок к тому времени практически потерял чувствительность.

Аллигатор нырнул. Горацио отчаянно замолотил левой рукой по его голове, пытаясь попасть в глаза, но лишь содрал кожу на руке о жёсткую шкуру. Тогда последним, вынимающим душу усилием Горацио извернулся, пытаясь левой рукой достать пистолет из кобуры на правом боку. Невольный вскрик одним огромным пузырём помчался к поверхности воды вместе с остатками воздуха. В глазах стало стремительно темнеть, а слабеющие пальцы никак не могли справиться с застёжкой кобуры…


***

Было совсем темно, когда он снова пришёл в себя. Одежда почти высохла, значит, он пробыл без сознания очень долго. Горацио потрогал плечо, но не обнаружил торчащего древка стрелы. Видимо, отломилось во время борьбы. Или когда он выбирался на берег. Горацио не мог вспомнить, как же он сумел освободиться от хватки аллигатора, но, скорее всего, ему удалось достать пистолет и выстрелить. Но где он теперь?

– Прекрасно, – хотел сказать Горацио, но распухший язык отказался воспроизводить связные звуки, изо рта вырвался лишь хриплый стон.

Положение было отчаянным. Он и так умирает от потери крови, не в состоянии даже ползти, но вряд ли ему дадут умереть спокойно. Запах его крови – лучшая приманка для ночных хищников, а защищаться ему нечем.

Словно в ответ на его мысли, рядом тихо хрупнула сухая ветка. С трудом повернув голову, Горацио встретился взглядом с крупным волком. Глаза зверя загадочно отсвечивали зелёным. Горацио отчаянно зашарил рукой по листве, надеясь нащупать пистолет. Волк высунул язык и часто задышал, словно смеясь над этой бесплодной попыткой. Мягко переставляя лапы, волк неторопливо приблизился. Горацио сжал челюсти и закрыл глаза, пытаясь вспомнить слова молитвы.


***

– Так вот как выглядят ангелы… – пробормотал он, разглядев склонившееся над ним лицо.

Женщина улыбнулась, потом снова нахмурилась и потрогала его лоб. Её пальцы показались Горацио просто ледяными, но скорее, это он сам горел.

Женщина поднесла к его губам чашку, но вместо воды в ней оказался какой-то отвратительный зеленоватый настой, после двух глотков которого Горацио вывернуло. От резкого движения вернулась чувствительность, к тому же капли настоя попали в рану на плече – Горацио показалось, что на тело плеснули кислотой. Он захрипел, дёрнулся, пытаясь избавиться от этой боли, но добился только того, что сознание снова отключилось.


***

– Сати, это бесполезно, – мужской голос звучал устало.

– Я заставляю пробовать тебя, Гидеон?

– Ты потратишь силы, а он всё равно умрёт. Не стоило вообще тащить эту тухлятину в дом.

– Это человек!

– И что? Будто мало их дохнет тут на болотах… Кроме того, ты не забыла, что случилось с твоей матерью?

– Сложно забыть то, благодаря чему появилась на свет.

– Так ты?..

– Уходи! Помочь ты не можешь, так хотя бы не мешай. Времени почти не осталось.

– Полнолуние, Сати! Даже если у тебя получится, ты не успеешь…

– Вон! Хватит разговоров!

Стукнула дверь.

Женщина подошла к кровати, но Горацио казалось, будто она выплывает из какого-то дымного марева.

– Сати, – прошептал он.

– Да? – она села на край кровати и наклонилась, так что длинные тёмные волосы мазнули по груди Горацио.

– Я умираю.

– Да.

Он чувствовал себя очень странно. Боли практически не было, но не было и онемения, Горацио ощущал и прикосновение волос Сати к своей груди, и грубость пропитанной его кровью простыни под ладонью. Хотя… Скосив глаза, Горацио понял, что совсем не чувствует середину тела, ту его часть, на которой страшными ранами с вывороченными краями отпечатались следы зубов аллигатора. Сати осторожно провела над ними ладонью, словно пытаясь исцелить какой-то неведомой силой.

– Ты можешь мне помочь? – спросил Горацио, вспомнив подслушанный в полусне разговор.

Сати вздохнула. Её рука замерла над пахом Горацио, затем легко опустилась вниз. В движениях Сати не было никакого смущения. Впрочем, Горацио тоже только теперь осознал, что лежит совершенно обнажённый перед этой незнакомой женщиной. Окровавленный, истерзанный кусок плоти, в который превратилось его тело, просто не воспринимался как что-то сексуальное. А вот Сати… Внезапно оказалось, что её грудь довольно соблазнительно просвечивает сквозь лёгкую полупрозрачную ткань короткого платья, и Горацио ощутил, как его член слегка напрягся под ладонью Сати.

– Вот ты какой.

Сати улыбнулась, задумчиво и почему-то немного печально, потом тряхнула головой, словно отгоняя воспоминания, и одним движением стянула с себя платье.

– Я попробую, – сказала Сати.

Горацио хотел сказать, что вряд ли он сейчас на что-то годен, да и в целительную силу секса при таких ранах что-то не верилось, но тут оказалось, что говорить он уже не способен. В голове закрутилось что-то уж совсем бредовое, когда Сати, словно не замечая его состояния, как и, впрочем, ран и крови, оседлала его бёдра, сумев направить в себя лишь наполовину эрегированный член. Горацио уже не мог ничего: ни говорить, ни удивляться тому, что происходит, ни даже закрыть глаза.

Мир начал меняться: отдельные краски то вспыхивали первозданной чистотой, то приглушались почти до серого, звук лёгкого дыхания Сати перекрывал даже замедляющийся стук его собственного сердца.

"Если и умирать, то так", – внезапно подумал Горацио, любуясь выгибающимся женским телом.

В этот миг Сати открыла глаза, вспыхнувшие знакомым зелёным огнём. Она наклонилась вперёд, словно хотела поцеловать Горацио, но в последний момент отвернула в сторону, и её невероятно острые зубы сомкнулись на его здоровом плече. Если бы Горацио мог, он закричал бы от невыносимой боли, наполнившей всё тело. Ему показалось, что из всех ран хлынула густая тёмная кровь, он захлёбывался в ней, тонул, цепляясь угасающим взглядом за ласковый взгляд утративших потусторонний блеск глаз Сати. Больших тёмно-зелёных глаз с вертикальной щелью зрачка…


***

Он проснулся от того, что резкий порыв ветра стряхнул с ветки какую-то пичугу, примостившуюся там на ночь, и она с пронзительным протестующим криком перепорхнула на другую ветку. Горацио представлял это себе так ясно, словно видел воочию. Мог даже описать жёлто-синий узор на кончиках её крыльев.

Осторожно приоткрыв глаза, Горацио убедился, что он по-прежнему распростёрт на кровати в той самой комнате, где недавно… умер? Чёрт возьми, нет, он не чувствовал себя мёртвым! В комнате всё ещё пахло кровью, а ещё – сексом и чем-то странным, рождающим зудящее ощущение в кончиках пальцев. Горацио впился в простыню движением, которым кошка выпускает когти, и едва не застонал от удовольствия.

Ветер откинул в сторону занавеску, Горацио увидел круглый диск луны, недавно взошедшей над горизонтом, и уже не мог отвести от него глаз. Луна манила, и он потянулся к ней, преодолевая скованность в истерзанном теле. Перекатился по кровати, со стоном перевалился через невысокий подоконник и упал на прохладную землю, вновь застонав от странного, выворачивающего наизнанку удовольствия. Казалось, земля забирает боль и скованность, и Горацио тёрся об неё всем телом, извиваясь и выгибаясь, перекатываясь на спину и обратно. Казалось, кожа сейчас лопнет, но Горацио не мог остановиться, а когда это случилось, лишь рыкнул от удовольствия, снова перекатился на спину, избавляясь от остатков. Затем он поднялся на ноги и встряхнулся.

– Он не примет свою новую сущность, – прошептал Гидеон, завороженно глядя на великолепного мощного зверя, шкуру которого украшали чёрные и рыжие подпалины.

Сати рассмеялась и выпрыгнула в окно, приземлившись уже четырьмя лапами.

Волк тем временем расставил лапы пошире, задрал голову и протяжно завыл. Из зарослей ему ответили десятки голосов. Волк постоял, склонив голову набок и прислушиваясь, затем побежал вперёд, легко набирая темп.


***

Они загнали добычу возле ручья, и он, чужак, первым вгрызся в тёплое брюхо жертвы, ничуть не сомневаясь в своём праве. Впрочем, он быстро насытился и отошёл, уступив место тем, кто тоже участвовал в погоне, но не сумел угадать, куда метнётся перепуганное животное.

Волк жадно пил воду из ручья, когда почувствовал, что кто-то остановился рядом. В двух шагах от него стояла молодая волчица. Её глаза знакомо светились зелёным. Волк тихо рыкнул, и волчица жарко задышала, словно смеясь. Одним прыжком он оказался рядом, молниеносно опрокинул на спину и…

– Нет! – вскрикнула Сати.

Волк отступил, сел на задние лапы, потом неуверенно завалился назад.

– Я сделал тебе больно? – встревоженно спросил Горацио.

Сати улыбнулась и поднялась на ноги. Горацио остался сидеть. Ему пришлось задрать голову вверх, когда Сати приблизилась вплотную. Она сделала ещё шаг, поставив левую ногу у его правого бедра, затем другой, поставив правую ногу у его левого бедра, а затем плавно опустилась вниз. Горацио задержал дыхание, но его напряжённый член так легко скользнул внутрь, словно они с Сати уже сотни раз проделывали это упражнение. Сати погладила его грудь и живот, на которых не осталось и следа ран, и слегка откинулась назад, одновременно подаваясь бёдрами вперёд.

– Да, – выдохнул Горацио, обнимая её гибкое тело и ловя губами сосок.


***

– Не может быть всё так… просто, – буркнул Гидеон.

– Почему? – безмятежно улыбнулась Сати, поглаживая округлившийся живот. – Потому что мой отец не смог так? Потому что не смогла твоя жена? Или ты просто завидуешь тому, как легко стая признала нового вожака?

– Скажешь тоже, – мотнул головой Гидеон. – Я себя чувствую моложе лет на двадцать с тех пор, как мне не приходится забивать голову всем этим.

– А он не забивает, – пожала плечами Сати. – Для него это всё так же естественно, как дышать. И именно поэтому я знаю, что он не захочет возвращаться к людям.


***

Волк, чью шкуру отмечали чёрные и рыжие подпалины, был встревожен. Он даже прервал гон и теперь сосредоточенно обнюхивал вытащенную на берег лодку. Люди! Всего в паре дней пути от деревни! Что они тут забыли?

Но не только это тревожило его. Отогнать чужаков от деревни несложно, но запах… Запах этих людей вызывал в нём странную тоску, схожую с тупой болью в сердце. Издалека донёсся короткий лай, затем выстрел. Волк вздыбил шерсть на загривке, глухо зарычал и со всех ног кинулся туда, откуда доносились звуки всё новых и новых выстрелов.

К тому времени, когда он появился на месте трагедии, у человека как раз кончились патроны, и стая, залёгшая за кустами, насторожилась. Они ждали только сигнала вожака, чтобы броситься вперёд и заплатить кровью за кровь. Но вожак медлил, сузив сверкающие пронзительной синевой глаза и нюхая воздух. Наконец, он мотнул головой и подался назад. Стая в недоумении наблюдала за ним.

– Они не охотники, – сказал Горацио, выпрямляясь. – Марк напал первым, они защищались.

– Они подстрелили нашу добычу! – запальчиво возразил один из загонщиков.

Горацио высоко вздёрнул брови и внимательно посмотрел на него. Забрал у подоспевших носильщиков свою одежду, быстро, но без спешки облачился, взглянул в сторону поляны, где смуглый мужчина и светловолосая женщина со странно знакомыми запахами ждали нападения, стоя над трупом кинувшегося на них волка.

– Знаешь, Сид, иногда мне кажется, что ты забываешь, что ты не просто волк.

– Зато я помню, что я не просто человек, – лицо подруги Марка страшно исказилось, когда она поняла, что вожак решил не мстить.

Волчица с рыком кинулась вперёд, но Горацио каким-то образом успел её перехватить. В человеческом облике, просто ухватив за шкирку. И прежде, чем кто-либо успел вмешаться, волчица извернулась, полоснула клыками по плечу Горацио и вырвалась. Он вскрикнул и упал.

За кустами послышался выстрел и тоскливый, затихающий вой. Видимо, люди израсходовали не все патроны, отпугивая волков.

– Уходите, – выталкивая слова из непослушного горла, сказал Горацио сгрудившимся над ним оборотням. – Они не должны… найти деревню… Сати… скажите… я вернусь… люблю… её…

Последние слова были почти совсем не слышны. Горацио завалился набок, обводя взглядом опустевшую поляну. Через минуту над ним склонились два лица. Люди наконец продрались сквозь кусты.

– Так вот как выглядят ангелы… – пробормотал Горацио, вглядываясь в смутно знакомое лицо светловолосой женщины.


***

– Ну что, на луну повыть не тянет? – шутливо осведомился Эрик, глядя на задумчиво уставившегося в окно босса. – Может, лучше принюхаешься, и мы быстренько раскроем это дело?

Горацио тряхнул головой и постарался сосредоточиться. Он уже не раз пожалел, что рассказал коллегам привидевшееся. В общих чертах, разумеется. Но тогда, едва придя в себя в больнице, он не смог разделить реальность и горячечный бред. Ему казалось крайне важным сказать Сати, что он обязательно вернётся.

Собственно, после укуса бешеного пса могло и не такое привидеться. За пару дней он умудрился прожить в своём воображении почти год! Эрик потом рассказал, как они нашли босса в жуткой глухомани буквально в последний момент, врачи сказали, что ещё несколько часов – и даже сыворотка не сработала бы.

И всё же… Иногда Горацио вспоминал о Сати и стае. Безо всякого психотерапевта было понятно, что этот бред – отражение его глубинных желаний и представлений о правильном мироустройстве. То, чего он не может достичь тут, в реальности. Но кто мешает ему пытаться?


***

Несколько месяцев спустя он не выдержал. Однажды, когда в окно заглянула круглая луна, мешая заснуть, Горацио вышел из дома, сел в "хаммер" и поехал в сторону Эверглейдс. Заехав так далеко, как только смог, он остановил машину и… вероятно, уснул.

Ему приснилось, что он разделся, оставил одежду на переднем сиденье, а сам глубоко вздохнул, пошире расставил передние лапы, задрал голову к небу и завыл. Ни один голос не откликнулся на его зов.

Волк с чёрными и рыжими подпалинами на шкуре встряхнулся и углубился в заросли. Он бежал так, словно кто-то прямой светящейся линией нарисовал ему маршрут, и, едва минула полночь, выскочил на знакомую поляну с приземистыми домиками.

Волк коротко тявкнул, и дверь одного из домиков открылась, словно по сигналу.

– Вот и ты, – улыбнулась Сати, стирая слёзы со щёк.

– Тебе же передали, что я вернусь? – спросил Горацио, обнимая её.

– Мама? – позвал детский голосок из дома, и сердце Горацио дало сбой.

– Больше всего на свете я хочу остаться здесь навсегда… – прошептал он. – Но у меня не так уж много времени…

– Ты же знаешь, что это не проблема, – прижимаясь к нему, ответила Сати. – Пока там пройдёт несколько часов, здесь пролетят месяцы. Главное, что ты вернулся.

– Я ждал этого всю жизнь.

– Идём, – сказала Сати, сверкая зелёными глазами, – ты же хочешь познакомиться с сыном?

@темы: мистика, Келли Дюкейн, Эрик Делко, Фрэнк Трипп, CSI: Miami, разное, Горацио Кейн, ангст, романс

---

Постскриптум

Автор:  Tinka1976
Беты:  Тайлин и  dragonseul
Категория: РАЗНОЕ (32)
Написано в сентябре 2013 года.
Размер: миди, 15604 слова
Канон: CSI: Miami, Criminal minds

Персонажи: 

Горацио Кейн

, 

Келли Дюкейн

, 

Эрик Делко

, 

Наталья Боа Виста

, 

Фрэнк Трипп

, 

Аарон Хотчнер

, 

Дерек Морган

, 

Спенсер Рид

, 

Дэвид Росси

, 

Дженнифер Джеро (Джей Джей)

, 

Алекс Блейк

, 

Пенелопа Гарсия

, ОЖП, ОМП

Жанр: детектив, драма, кроссовер
Рейтинг: R - NC17
Краткое содержание: Когда на одном из пляжей Майами находят машину с двумя трупами внутри, на капоте которой кровью нарисовано всевидящее око в треугольнике, криминалисты обращаются за помощью к ФБР, и в Майами вылетает команда профайлеров, расследовавших дело бостонского Жнеца.
Примечание/Предупреждения: таймлайн - постканон CSI: Miami, после 8-16 Criminal minds (возможны спойлеры); смерть персонажей
Ссылки для скачивания: doc || txt || fb2 || epub || mobi

Предисловие

Криминалистическая лаборатория Майами-дейд


– Ты что, и не уходила? – усмехнулся Эрик.

Щека Натальи соскользнула с ладони, на которую она опиралась, Боа Виста охнула и проснулась.

– Уже утро? – удивилась она, протирая глаза.

– Держи, – Эрик великодушно протянул ей свой стаканчик с кофе. – И как тебе только ужасы какие-нибудь не приснились, в такой-то компании, – он кивнул на маску, которая равнодушно пялилась на них провалами глазниц со своей подставки. – Ты с ней закончила?

– Ещё нет. – Наталья кинула быстрый взгляд на монитор и качнула головой. – Но я не думаю, что ты обнаружишь на ней какие-то отпечатки. Видишь?
Она отодвинулась, позволяя Эрику заглянуть в микроскоп. На предметном стекле лежало белое полусинтетическое волокно.

– И вот, – Наталья подтолкнула поближе к Эрику листок с распечаткой химического анализа.

– Чистящее средство, – поморщился он, взглянув на пики.

– Да. Я предполагаю, что убийца протёр маску перед тем, как надеть её на водителя. Внутри – только кровь Уильяма Майлза, ничего больше, – Наталья кивнула на целую стопку листков с результатами.

– Ого! – восхитился Эрик. – Кажется, Эйчу придётся расщедриться на сверхурочные.

– Сейчас я бы всё променяла на чашку настоящего кофе вместо этой бурды из автомата, – с противоречащей её словам грустью Наталья глядела на опустевший стакан. – О, прости, – спохватилась она. – Я не это имела в виду…

– Да всё нормально, – рассмеялся Эрик. – Скажи мне, какой кофе тебе принести, я всё равно собирался за новой порцией для себя, раз уж улики мне пока не видать.

– Латте, – благодарно улыбнулась Наталья. – Я твоя должница.

– Кстати, – уже почти от двери обернулся Эрик. – Если внутри только кровь жертвы, что же ты тогда сейчас исследуешь?

Наталья поёжилась.

– Да тут такое странное что-то… – Она тряхнула головой и призналась: – Я нашла ДНК на внешней стороне маски.

– Ещё один образец крови? – заинтересовался Эрик, снова подходя ближе.

– Нет. – Наталья взяла ультрафиолетовый фонарик и посветила на маску. Сквозь жёлтое стекло бледно-фиолетовый отпечаток на том месте, где у человека были бы губы, был виден вполне отчётливо.

– Это… что? – не поверил своим глазам Эрик.

– Слюна, – коротко пояснила Наталья.

– То есть…

– То есть, я так думаю, что убийца надел маску на жертву, а потом наклонился и поцеловал её.

– Кхе…

Эрик молча переводил взгляд с маски на Наталью и обратно. В это время раздался характерный сигнал, оповещающий о конце обработки, включился принтер, и из него выполз листок бумаги.

– Результаты? – обрадовался Эрик. Мысль о том, что они уже через несколько часов могут взять убийцу, и Эйчу больше не будет грозить опасность, взбодрила лучше самого крепкого кофе.

– Нет, – качнула головой Наталья. – Полное исследование ДНК займёт ещё несколько часов. А это… Я решила проверить одну идею. О, чёрт… – глядя на листок, прошептала она охрипшим голосом.

– Что?!

Наталья вместо ответа молча сунула ему листок с результатом. Эрик хотел возразить, что он не специалист по ДНК и не поймёт ничего без расшифровки, но так и замер с открытым ртом. Это понимал даже он.


Глава 1. CSI: Miami

Сорок восемь часов назад


Паоло любил свою работу. Если вы думаете, что в таком огромном городе, как Майами, всякий может найти себе работу по душе, то в каком-то смысле вы, безусловно, правы. Но если ты родился в кубинском квартале, а твои родители так и не выучили толком английский за все годы, проведённые здесь, список вакансий резко сокращается. Сахарные плантации или заводы по переработке рыбы – выбирай. Да и то любой работодатель предпочтёт парня постарше и покрепче. А семнадцатилетнему Паоло тоже надо на что-то жить. И жрать – иначе его и в восемнадцать никуда не возьмут, такого мелкого.

Конечно, проходить каждое утро несколько километров пляжа, оставляя за собой широкую полосу чистого песка, тоже непросто, но Паоло уже к четырнадцати годам стал достаточно вынослив для этого, хоть и по-прежнему был невелик ростом. К тому же он всегда приступал к работе раньше остальных уборщиков: не на заре, когда первые солнечные лучи уже золотят песок, а в предрассветных сумерках, когда небо над океаном только начинает светлеть. Окурки, презервативы, жестяные банки, пластиковые стаканы, стеклянные бутылки – все эти свидетельства бурной ночи курортного города постепенно перекочёвывали в большой мешок, который становился всё тяжелее по мере продвижения Паоло по пляжу.

Иногда в его работе случались бонусы: задержавшиеся до рассвета или специально пришедшие на пляж к восходу солнца романтически настроенные парочки. Паоло достаточно знал об этой стороне жизни, чтобы не упускать бесплатного развлечения и не смущаться того, что происходит в его собственных штанах при подглядывании.

Впрочем, были и анти-бонусы. Чаще всего эти анти-бонусы обнаруживались на кромке прибоя, принесённые океаном, реже – в глубине пляжа, либо недостаточно старательно закопанные, либо нарочито брошенные на всеобщее обозрение.

В первый раз наткнувшись на анти-бонус, Паоло намочил штаны и убежал. Сидел дома и трясся, клацая зубами и глотая слёзы, пока за ним не приехала полицейская машина. Паоло чуть не намочил штаны второй раз, когда понял, что его везут обратно на пляж, но оказалось, что всё не так плохо: кровавый ужас с вывороченными наружу внутренностями и оскаленными в страшной безгубой улыбке зубами к тому времени уже увезли. А ещё – Паоло даже трястись перестал, когда заметил это, – ограждение стояло не там.

– А ты точно запомнил, сынок? – переспросил рыжий детектив, когда Паоло указал ему на ошибку.

Пришлось презрительно вздёрнуть губу и сплюнуть, выражая своё отношение к высказанному недоверию.

– А вот этого не стоило делать, – покачал головой детектив. – Теперь нам придётся взять у тебя образец ДНК.

– Чего? – открыл рот Паоло, с ужасом представляя, как от него отрезают образец огромными портновскими ножницами, такими же, какими мать отрезает образцы ткани.

– И отпечатки обуви заодно, – добавил здоровенный кубинец, останавливаясь рядом с ними. – Похоже, он успел потоптаться возле тела. Я им займусь, Эйч.

Сейчас Паоло вспоминает о том случае с улыбкой, а тогда он чуть не намочил штаны в третий раз за утро. Дурак был, что поделаешь. Сейчас-то Паоло знает и про ДНК, которая у каждого своя, и про то, как берут её образец в виде слюны, проводя ватной палочкой по внутренней стороне щеки. Знает, что здоровенного кубинца зовут Эрик, и что он когда-то был таким же собирателем мусора, как Паоло, мотался по Эверглейдс и собирал всякий жестяной хлам. Ну а номер того рыжего детектива, который оказался вовсе не детективом, теперь записан в дешёвом мобильнике Паоло на кнопке быстрого вызова.

Больше он не убегает, обнаружив очередной анти-бонус. Набирает номер, обозначенный одной лишь буквой – заглавным "Эйч", докладывает обстановку и ждёт. Он знает, что вскоре на пляже станет людно, приехавшие полицейские натянут жёлтую ленту со строгими надписями, а потом криминалисты выполнят за Паоло его работу, да так, что любо-дорого посмотреть. Приедет и Эйч, встанет рядом со своим громадным напарником-полицейским, склонив голову набок и посматривая на Паоло с едва приметной ободряющей улыбкой. Выслушает его клятвенные заверения в том, что на сей раз тело лежит там, где и лежало, и никто возле него не топтался, не портил место преступления и улики. Потом Эйч обязательно спросит у Паоло, как жизнь, посмотрит на солнце, слушая ответ, чуть сдвинет брови и скажет, что кое-кому пора в школу. Усмехнётся, заметив тоскливый взгляд в сторону криминалистов – о, если выпадает такая возможность, Паоло часами готов стоять возле ленты, наблюдая за их работой и жадно ловя каждое долетающее слово, – и добавит, что позвонит начальнику Паоло и объяснит, почему осталась неубранной часть пляжа.

Это всегда отрезвляет Паоло. Он послушно кивает и бежит в школу, по дороге позволяя себе помечтать, что он станет полицейским и будет с полным правом стоять возле ленты и смотреть, как работают его друзья-криминалисты.

Однажды он проболтался об этой своей мечте Эрику, а тот почему-то не стал говорить, что ничего не выйдет, усмехнулся, переглядываясь с Эйчем, и потрепал Паоло по голове. С тех пор ему кажется, что они стали смотреть на него как-то иначе, как на одного из своих, и это окончательно примирило Паоло с анти-бонусами его работы.

Но в это утро судьба жестоко посмеялась над Паоло и всеми его мечтами. Он прошёл уже почти весь свой участок, когда заметил стоящую в укромном месте машину. Паоло неслышно приблизился, предвкушая веселье: парочки в машинах обычно жутко пугаются стука в стекло, думая, что это полицейский; девчонки-дурёхи визжат и выскакивают из машины в чём мать родила, а парни иногда суют ему десятку, а то и двадцатку, даже уже разглядев. Дело в том, что яркий оранжевый жилет поверх застиранной футболки воспринимается нарушителями общественного порядка как официальная одежда, и парни со страху не всегда понимают, что перед ними обычный пляжный уборщик.

На этот раз в машине было подозрительно тихо. Видно, парочка успела уснуть, и сегодня будет только вторая часть представления. Паоло прижался к стеклу, приставив ладони козырьком, но на заднем сиденье никого не разглядел. Тогда он обошёл машину сзади, поставил свой мешок с мусором так, чтобы тот, кто выскочит с заднего сиденья машины – если там кто-то всё же есть, просто Паоло его не увидел, – непременно об этот мешок споткнулся, занёс руку, чтобы постучать в стекло дверцы со стороны водителя… И замер, чувствуя, как зубы начинают выбивать нервную дробь. Стекло было опущено, а сидящий на водительском месте парень смотрел прямо на Паоло. Пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения: какое-то мгновение Паоло казалось, что у парня три глаза. Наваждение прошло, но лучше не стало. Третий глаз, расположившийся точно посредине меж двух других, был отверстием от пули. Только теперь Паоло почувствовал душный запах с металлическим привкусом, идущий из машины. Обычно его почти полностью забивал ветер с океана, и у Паоло не было возможности привыкнуть. Но даже несмотря на это он понимал, что тонкой струйки крови, стекающей по переносице убитого парня, явно недостаточно для того, чтобы из машины так пахло. Мимо с тошнотворным жужжанием пролетела крупная муха, и Паоло не выдержал, рванулся прочь, зажимая рукой рот.

Он совсем забыл о своём мешке с мусором, поэтому дико взвизгнул, наткнувшись на него. Мешок упал, Паоло упал сверху, ударившись коленом и навалившись на мешок всем весом. Завязка лопнула, и мусор, старательно собранный со всего пляжа, рассыпался вокруг, окончательно и бесповоротно уничтожая место преступления.

Лишь через несколько минут Паоло достаточно собрался с духом, чтобы совершить простое и привычное действие: достать мобильник и нажать кнопку быстрого вызова.

Ему показалось, что в этот раз криминалисты добирались до пляжа целую вечность, хотя, если бы он посмотрел на часы, оказалось бы, что прошло всего семнадцать минут. Но Паоло, во-первых, сидел в куче мусора всего в нескольких шагах от жуткой машины, боясь двинуться лишний раз, чтобы не испортить всё ещё больше, а во-вторых, за эти семнадцать минут он успел попрощаться со всеми своими самыми заветными мечтами.


***

В тот день Горацио ждал неприятностей с самого утра. Точнее, если быть честным, уже несколько дней он ждал неприятностей, но они что-то не торопились объявляться на горизонте. Вообще, в делах лаборатории всё было как-то слишком хорошо: не ломалось оборудование, не ходило разговоров о сокращении финансирования, не было срывов в суде, когда преступник выходил из зала с гордо поднятой головой из-за недостатка улик или сомнения, брошенного нечистоплотным адвокатом на репутацию свидетельствующего эксперта. Даже самые отъявленные искатели приключений на свою голову вроде Райана Вулфа казались довольными жизнью. Отчёты – и те сдавались вовремя и с минимумом правок.

Лаборатория работала так слаженно, что у Горацио даже нашлось время на то, чтобы лично покопаться на месте преступления, собирая и изучая улики, что он с удовольствием и сделал. В отличие от многих коллег, которые с облегчением вздыхали, оказавшись на административной работе, лейтенант Кейн искренне скучал по тому времени, когда он мог больше заниматься собственно криминалистикой и работать на месте преступления, чем проверять чужие отчёты и разбираться с прочей хозяйственно-организационной текучкой.

Но жизненный опыт подсказывал, что долго такая идиллия не продлится, и Горацио всё с большим напряжением ждал, с какой стороны придёт беда, стараясь не думать о том, что долгое затишье перед бурей обычно предвещает наиболее сокрушительные удары.

Когда на экране мобильного телефона высветился вызов от Паоло, Горацио слегка улыбнулся. У него и мысли не возникло о том, что этот звонок может быть началом тех самых неприятностей, которых он так ждал. Горацио подумал лишь о новом деле и о новой встрече с мальчишкой, к которому он питал самые тёплые чувства. Паоло напоминал ему одновременно сына и Эрика Делко в молодости, и рекомендация в полицейскую академию уже ждала своего часа в ящике стола лейтенанта: чтобы претендовать на квоту для малоимущих при поступлении, рекомендации были совершенно необходимы. Горацио был уверен, что Эрик охотно напишет вторую – они оба видели в этом единственную возможность для Паоло выбиться в люди, ведь спортивная стипендия ему никак не светила, а родители мальчика не потянули бы даже оплату приличной школы, не говоря уж о колледже.

Выслушав Паоло, Горацио нахмурился. Постоял, барабаня пальцами по удостоверению на поясе, нашёл взглядом Эрика и кивнул, предлагая ему сворачивать исследования.

– Мисс Боа Виста закончит здесь сама, – сказал Горацио, когда Эрик собрал инструменты и подошёл к нему. – Ты нужен мне на пляже.

– Паоло звонил? – улыбнулся Эрик. Горацио кивнул, всё ещё хмурясь. – Какие-то проблемы? – забеспокоился Эрик. Реакция шефа в этот раз мало походила на обычную его реакцию на звонки Паоло.

– Думаю, да, – Горацио пожал плечами и занял водительское место в "хаммере". – Паоло ничего такого не сказал, но… – он сделал паузу, заводя мотор. – Судя по тону и отсутствию привычного обещания проследить за тем, чтобы место преступления не затоптали, там что-то случилось.

– Я вызову Триппа и Ломана?

– И пусть диспетчер отправит Келли к нам, как только она вернётся в лабораторию. Для неё тоже будет работа.


***

Из мусорной кучи Паоло извлекли практически сразу после приезда криминалистов. Свой "хаммер" они оставили поодаль и подходили к злосчастной машине так медленно и осторожно, словно полоса песка перед ними была напичкана минами. Видя, как вытягиваются и каменеют их лица по мере приближения, Паоло чуть не разревелся.

– Паоло? С тобой всё в порядке? – спросил Эйч, остановившись в шаге от рассыпанного мусора.

Ответить на этот вопрос было не так-то просто. Физически Паоло был в полном порядке, но вот что касается остального…

– Эйч… Ты видишь? – странным напряжённым тоном спросил Эрик.

– Вижу, – кивнул тот. – Паоло. Ммм… Сделай одолжение, сынок, разуйся.

Если бы его сейчас попросили раздеться и станцевать голым перед мэрией во искупление своих грехов, Паоло и то согласился бы не раздумывая. Поэтому он тут же стащил с ног кроссовки и по одной опустил их в подставленный Эйчем пакет. В следующий миг Эрик подхватил Паоло под мышки и ловко выдернул из мусорной кучи, практически не потревожив её.

– Ты в порядке? – спросил он.

На этот раз Паоло отважился кивнуть. Он не отрывал взгляда от лица Эйча, пытаясь угадать по нему тяжесть своего приговора. Эйч же всё больше мрачнел с каждым взглядом на загубленное место преступления.

– Отвезти его в участок? – с сомнением спросил Эрик, переводя взгляд с Паоло на шефа.

Эйч досадливо поморщился и качнул головой.

– Не имеет смысла. Теперь мы никак не докажем, что эта гильза с места преступления, и его показания делу не помогут.

Лишь теперь Паоло разглядел продолговатый цилиндрик гильзы, застрявший в подошве его кроссовки. От стыда захотелось зарыться в песок с головой и никогда больше не показываться на свет.

Видимо, это чувство достаточно красноречиво отразилось на его пылающей физиономии. Эйч внезапно очнулся от невесёлых раздумий, внимательно взглянул на поникшего мальчишку и добавил:

– Теперь я совершенно уверен, что из тебя выйдет отличный полицейский, сынок. – Усмехнулся, глядя на круглые от удивления глаза и приоткрытый рот Паоло. – Ты поступил абсолютно правильно, – пояснил он. – Не пытался скрыть свою ошибку, чем запутал бы следы ещё больше. Это очень ценное качество для будущего полицейского офицера. Идём, тебя отвезут домой.

Рядом с "хаммером" как раз остановились две полицейские машины и фургончик коронера. Паоло ещё не пришёл в себя от неожиданного поворота, представившего его ротозейство чуть ли не геройским поступком, поэтому покорно последовал за Эйчем, даже не попытавшись узнать, нельзя ли ему остаться и посмотреть, как будут работать криминалисты.


***

Увидев груду мусора возле дверцы, Келли Дюкейн страдальчески поморщилась. К моменту её появления на месте преступления доктор Ломан закончил осмотр тел и увёз их к себе в морг. Передняя пассажирская дверца была открыта, Эрик коротко кивнул Келли в знак приветствия и продолжил фотографировать салон. Горацио чуть поодаль объяснялся с двумя мужчинами в строгих дорогих костюмах, вероятнее всего – с представителями мэра. Этот участок пляжа принадлежал муниципалитету, а для ФБР было рановато, несмотря на потенциальную "громкость" этого дела.

Сделав несколько снимков, Келли натянула перчатки и принялась расчищать участок возле дверцы, немного утешившись мыслью о том, что всё могло быть гораздо хуже. Если бы машину обнаружил не Паоло, сейчас здесь было бы всё истоптано, а за лентой стояла бы толпа любопытных. Работать в такой обстановке гораздо сложнее: среди толпы могут затесаться репортёры с направленным микрофоном, и потом любое неосторожное слово криминалиста прозвучит с экрана на весь штат, кто-нибудь из любопытствующих может сфотографировать найденную улику на мобильный телефон и тут же вывесить снимок в интернет одним нажатием клавиши… Контролировать поведение толпы невозможно, а люди порой не понимают и не хотят понимать элементарных вещей.

Сейчас пляж был пуст: внешний периметр отодвинули очень далеко, туда, откуда собственно место преступления даже не просматривалось, и Келли предполагала, что именно этим недовольны шишки из муниципалитета. Каждый раз, когда преступление совершалось в более-менее людном месте, Горацио приходилось вести с чиновниками настоящие войны за внешний периметр, как будто криминалисты пытались его расширить не для дела, а исключительно ради собственного удовольствия. Оставалось надеяться, что Горацио и в этот раз сумеет настоять на своём.

Когда весь мусор перекочевал в специальные контейнеры – Келли вздохнула при мысли о том, что с ним ещё придётся немало повозиться в лаборатории, пытаясь определить, какие из этих предметов были собраны Паоло на пляже, а какие были собственно на месте преступления и могут иметь к нему отношение, – она в задумчивости протянула руку в ту сторону, где оставила фотоаппарат, и вздрогнула, когда вместо фотоаппарата её рука наткнулась на чьи-то ноги.

– Ой, – Келли подняла взгляд и широко улыбнулась. – Извини.

Горацио сдержанно улыбнулся в ответ, окидывая расчищенную площадку внимательным взглядом.

– Не так уж плохо, – вполголоса сказала Келли, сделав снимки.

– Я распоряжусь, чтобы привезли манекен?

– Да, – кивнула Келли, сделала шаг к машине и сфотографировала спинку водительского сиденья. – Похоже, пуля прошла насквозь, и мы получим рост стрелка. Примерный, – добавила она, взглянув на борозды, прочерченные Паоло при падении.

Песок – не лучший помощник в таких делах, но кое-что сказать было можно. Следы, оставленные Паоло, были одинаковой глубины по всей цепочке. Это позволяло утверждать, что со следами убийцы они не перекрываются. К сожалению, борозды следов от падения Паоло проходили по наиболее вероятному участку, где мог стоять стрелок, и выяснить теперь конкретное место не представлялось возможным. Тем не менее, Келли не унывала: застрявшая в подголовнике пуля говорила опытному баллисту о многом. Учитывая, что пуля вошла в переносицу, наиболее вероятным сценарием представлялся её рикошет от задней стенки черепа. Если же пуля вышла в основании черепа, угол предполагаемой траектории выстрела становился куда менее острым относительно горизонта, а это в любом случае сулило некоторые выводы, полезные в расследовании.

К тому времени, когда прибыл манекен, Келли успела при помощи специальных длинных щипцов аккуратно извлечь пулю из подголовника, не разрезая обивку. Пулевой канал им ещё пригодится, это куда лучше, чем выяснять траекторию выстрела по телу, ведь человек может сидеть в сотне различных поз, может наклониться вперёд или вбок, а подголовник указывает траекторию выстрела однозначно, без выкрутасов.

– Девять миллиметров, – сказала Келли. Она заметила взгляд Горацио и не стала дожидаться вопроса о том, что ей удалось узнать по пуле. – Восемь насечек, правая полигональная нарезка…

– "Глок", – поморщившись, как от короткой боли, сказал Кейн.

– Вероятно…

– Взгляни, – Горацио подал ей упакованный в прозрачный пластик кроссовок с застрявшей в подошве гильзой.

– Практически прямоугольный след от бойка, – кивнула Келли, рассмотрев гильзу. – Да, это определённо указывает на "глок". Думаю, "глок-17". Если гильза и пуля от одного оружия, конечно, – добавила она, пожимая плечами.

Горацио смотрел мимо неё, быстро барабаня пальцами по удостоверению. Вряд ли в лаборатории остался человек, который не знал, что означает такое поведение шефа, и уж точно в число таких не знающих не входила Келли Дюкейн, проработавшая с Кейном бок о бок пятнадцать лет.

– Что тебе не нравится, Горацио? – спросила она. – "Глок" – вполне логичный выбор, тем более для нашего климата. Он достаточно безопасен в обращении, не слишком тяжёл, при минимальной доработке может хоть под водой стрелять, магазин на…

– А ещё он состоит на вооружении полиции, – перебил Горацио. Он прекрасно понимал, что об оружии "девушка-пуля" может говорить часами, а о достоинствах "глока" был осведомлён не хуже неё.

Она осеклась. Проследила взгляд шефа – он рассматривал рисунок на капоте. Келли тоже не любила рисунки, сделанные кровью жертв, но пока не понимала, что же в данном случае заставляет Горацио то и дело морщиться, как от зубной боли, и какое отношение имеет к этому "глок" в качестве вероятного орудия убийства.

– Хорошо, – Горацио решительно тряхнул головой, словно отгоняя навязчивые мысли. – Давай займёмся реконструкцией.

Келли некоторое время постояла, внимательно глядя на него, но Горацио явно не был настроен поделиться своими подозрениями. Это было понятно и даже в какой-то мере ожидаемо: пока нет явных доказательств, лучше не озвучивать возникающие версии, чтобы другой криминалист, ведущий исследование, не начинал вместе с тобой думать в рамках той же версии, в первую очередь выискивая доказательства ей в подтверждение. Так что Келли мысленно пожала плечами и принялась за работу. Чтобы подойти к машине, не повредив следов, приходилось чуть ли не на шпагат садиться, поэтому Келли занялась лазерным указателем сама, стоя в почти балетной позе – на широко расставленных и согнутых в коленях ногах – с ловкостью и изяществом прирождённой наездницы. Она ввела штырь указателя в канал, проделанный пулей в подголовнике, включила лазерный луч и легко отпрыгнула в сторону, затем взяла баллончик аэрозоля и распылила его немного, чтобы подсветить алый шнур лазера.

– Хм, – сказал подошедший с манекеном Горацио.

– Ага, – согласилась Келли.

Даже без измерений было понятно, что угол великоват. Горацио установил манекен в конце следа вплотную к машине, Келли отвела руку манекена, совмещая линию воображаемого выстрела с линией лазерного указателя, измерила, насколько пришлось приподнять манекен, чтобы линии совпали, пошевелила губами, подсчитывая, и покачала головой:

– Шесть футов, Горацио. И это только вплотную, а чем дальше – тем больше.

Горацио отставил манекен в сторону и снова коротко поморщился – видимо, это укладывалось в ту самую версию, которая ему так не нравилась. Прищурился, покусывая губу.

– А если… вот так?

Он сделал шаг вперёд, почти прислонясь бедром к дверце машины, и вытянул руку, изображая выстрел в упор с выгнутой кистью, так что ствол пистолета оказался бы под углом к линии руки.

– М-м-м… Может быть… – пытаясь мысленно воспроизвести картинку, протянула Келли. – Дашь мне взглянуть на снимки тел?

Горацио оглянулся, увидел, что Эрик увлечён снятием отпечатков со стекла задней дверцы машины, затем заметил, что его фотоаппарат лежит в открытом чемоданчике с криминалистическим комплектом.

– Вот, – он быстро пролистал до нужных снимков и протянул фотоаппарат Келли.

– Тогда не может быть, – практически сразу сказала она. – Контактного ожога и следов пороха вокруг раны нет, видишь?

Горацио кивнул и закусил губу, досадуя, что не сообразил этого сам.

– Значит, шесть футов или выше, – подвёл итог он.

– По виду раны я бы поставила на "выше", – добавила Келли. Прикинула в уме. – От… шесть и три до… семи футов, я бы сказала.

Горацио вздохнул, смиряясь. "С другой стороны, это снимает с Паоло все подозрения", – верный своей привычке даже в самой трудной ситуации искать хоть что-то хорошее, подумал он.

– Закончил? – спросил он подошедшего Эрика. – Тогда запаковывайте всё и везите машину в лабораторию. Жду отчётов по пуле и отпечаткам, увидимся на вскрытии. – Горацио ещё раз вздохнул и добавил, видя немой вопрос в глазах своих коллег: – Я пока свяжусь с местным отделением ФБР, но думаю, нам стоит ждать более высоких гостей.

– Я что-то пропустил? – нахмурился Эрик.

Келли отвела взгляд, лихорадочно перебирая в уме всё, что ей было известно.

– Рисунок на капоте… – медленно проговорила она. – Да, я вспоминаю. Старое дело.

– Последний раз сомнительное удовольствие лицезреть этот рисунок досталось бостонской полиции, – кивнул Горацио. – Нарушение юрисдикции штатов… – он сделал движение бровями, словно говоря: "Не маленькие, сами всё понимаете".

– Значит, ждём ФБР, – взглянув на клонящееся к закату солнце, сказал Эрик.

– Это не отменяет того, что мы должны сделать свою работу, – подчеркнул Горацио, а Келли и Эрик без труда продолжили его мысль: "...И сделать её особенно тщательно, поэтому протокол, протокол и ещё раз протокол".


Глава 2. Criminal minds

Жизнь мертвых продолжается в памяти живых. Марк Туллий Цицерон


Ранним утром в субботу дороги Квантико были практически пусты, и мысли Аарона Хотчнера текли так же свободно, как если бы его машина стояла в "пробке". Руки и ноги автоматически выполняли привычные действия, реагируя напрямую на передаваемую глазами картинку практически без участия сознания в процессе управления автомобилем. Мысленно он всё ещё был в тёплой постели, рядом с мирно посапывающей в подушку Бет. Аарон вспоминал, как она приоткрыла один глаз точно в тот момент, когда он закончил разговор коротким "буду", как потянулась, отвела с лица спутанные волосы и спокойно, без всякого напряжения улыбнулась: "Конечно, я присмотрю за Джеком, не волнуйся".

При этом Аарон точно знал, что прилетевшей на выходные Бет хотелось бы провести эти дни с ними обоими, а не только с Джеком. Может быть, в этом и заключается разница? Хейли хотелось, чтобы он проводил выходные дома с семьёй, а Бет хотела сама проводить выходные с ними. Хейли… Довольно запоздало, как это обычно бывает, Аарон осознал, что уже какое-то время думает о ней с грустью, но без надрыва. Как об умной, сильной женщине, подарившей ему замечательного сына, как о бывшей жене – но не как о той, что была жестоко и незаслуженно убита по его вине.

Аарон усмехнулся, представив, как Дэвид Росси возвёл бы глаза к небу, услышав такое признание, патетически воздел бы руки и воскликнул "Слава всевышнему!". Да уж, Дэйв – дока по части расставания с женами и нюансов отношения к своим бывшим. А ещё он – отличный профайлер, готовый подставить плечо в нужный момент и твёрдо усвоивший простую истину: если хочешь искать виноватого, то помни, что в смерти жертвы всегда виноват убийца, а профайлеры просто делают свою работу.

Интересно, что же стало причиной, а что – следствием? Притупившееся с годами чувство вины перед Хейли позволило ему решиться начать новые отношения, или же как раз завязавшиеся отношения с Бет, одновременно так похожей на Хейли своим умом и силой духа и так отличающейся от неё отношением к работе Аарона и ко многим другим важным мелочам, позволили ему выбраться из болота самообвинения?

Аарон протянул руку, чуть повернул зеркало заднего вида и, глядя в глаза своему отражению, произнёс вслух:

– Хватит меня анализировать!

Затем вернул зеркало в исходное положение и усмехнулся собственной выходке. Что ж, прошлое, разумеется, не вернуть, как и того Аарона, который мог достать свою пиратскую шляпу и нести всякий весёлый и сентиментальный вздор, чтобы уговорить счастливую, ожидающую первенца жену пощадить эту пыльную реликвию и не отправлять её в утиль. Но в последнее время он всё чаще замечал в выражении своих глаз отголоски этого прошлого, в котором он был счастлив. Или это было будущее – кто знает? В любом случае, очень похоже на то, что страница его жизни, озаглавленная "Джордж Фойет", наконец была перевёрнута.


***

Несмотря на раннее субботнее утро, команда профайлеров уже собралась. Выглядели заспанными, неторопливо потягивали кофе и лениво перебрасывались дежурными шутками в ожидании Хотчнера и Гарсии. Все они были достаточно тренированы, чтобы не испытывать раздражения из-за внеурочного вызова или сожалений о несбывшихся планах на этот уик-энд, все были достаточно профессиональны, чтобы понимать, что вызов на работу может последовать в любой момент, поэтому даже в уик-энд не стоит расслабляться до положения риз.

Хотчнер вошёл в конференц-зал, занял своё место за круглым столом, обменялся рукопожатием с Росси и Морганом и кивнул в ответ на смущённую улыбку Рида и безмятежную – Джей Джей. Заметив вежливый сдержанный кивок Алекс, он сделал мысленную пометку: на Алекс Блейк до сих пор оказывает влияние та давняя некрасивая история со Штраус. Оставалось надеяться, что со временем вызванная этой историй настороженность по отношению к начальству пройдёт. С командой Алекс сработалась неплохо и…

При виде вошедшей почти сразу вслед за ним Гарсии все разом умолкли. От вызова утром в субботу никто не ждал ничего хорошего, но они не были бы профайлерами, если бы виноватые взгляды Пенелопы, бросаемые ею на всех по очереди, не заставили бы их насторожиться. Похоже, предстоящее дело было не только внеплановым, но и каким-то образом грозило задеть команду за живое.

– Репликатор? – негромко произнёс Рид. Он как всегда быстрее всех провернул в голове имеющийся массив информации и сложил из него картинку.

– Бинго, – похоронным голосом подтвердила Гарсия, занимая своё место за столом. – Вас ждут в Майами, штат Флорида. Вы отправляетесь в тропический рай, мои сладкие, хотя, с другой стороны, кому-нибудь это пекло вполне может показаться самым настоящим адом…

Гарсия проговорила всё это привычной чуть хрипловатой скороговоркой и ткнула кнопку на пульте дистанционного управления, запуская дисплей у себя за спиной. Вся команда знала эту привычку Гарсии не смотреть лишний раз наиболее отталкивающие кадры с мест преступления, поэтому все подобрались. Хотчнеру очень не понравился странный, то ли жалостливый, то ли извиняющийся взгляд, брошенный Пенелопой в его сторону перед тем, как она нажала на кнопку, но стоило на экране появиться изображению, как эта мысль вылетела из его головы. Он выпрямился и окаменел, забыв выдохнуть. Казалось, его медленно опускают во что-то влажно-липкое и смертельно холодное. "Вегетативная реакция на стресс", – мелькнула мысль.

На экране перед глазами притихшей команды профайлеров сменялись изображения кровавого рисунка в виде стилизованного человеческого глаза в треугольнике на капоте машины, застреленного парня на водительском месте, изрезанного тела девушки…

Хотчнеру же казалось, что кровавое всевидящее око вырвалось из удерживающих его линий, заняло весь экран или даже всю стену и уставилось прямо ему в душу. Провидение, судьба, фатум… Нет, этот кошмар не мог быть реальностью.

– Сколько ран нанесли девушке? – ровный голос Дэвида Росси взломал давящую тишину.

– Сорок шесть, – моментально ответила Гарсия. В её тоне отчётливо слышались виноватые нотки, как будто ей очень хотелось извиниться за то, что она предлагает команде именно это дело. – Полиция Майами-дейд обратилась в местное отделение ФБР, поскольку они увидели аналогии с бостонским делом…

– Но вы уверены, что это не подражатель, а именно Репликатор? – уточнила Алекс. – Это дело само по себе было достаточно громким, чтобы получить последователей.

Все взгляды невольно устремились на Хотчнера.

– Пока мы не можем исключить ни одну из версий, – с трудом овладев голосом, тихо сказал он. – Но наше присутствие потребуется в обоих случаях. Вылет через полчаса. Дальнейший инструктаж проведём в самолёте.

Он поднялся и быстро вышел из конференц-зала, искренне надеясь, что никто из коллег даже из самых лучших побуждений не последует за ним. По крайней мере, не сразу. Сейчас ему требовалось хоть немного побыть одному.


***

Если бы Аарон Хотчнер был героем боевика, то он бы непременно отправился в туалет, плеснул в лицо водой и долго смотрел тяжёлым немигающим взглядом в глаза своему отражению, пока капли воды стекают по щекам, словно слёзы. Но Хотчнер был экс-прокурором, а ныне профайлером, агентом ФБР, руководителем команды и, наконец, просто мужчиной, потерявшим близкого человека. Он сидел в своём кабинете и смотрел на старую фотографию Хейли и Джека, а в голове, словно заезженная пластинка, крутился тот разговор.

– Ты вообще рассказал ей, в чём дело? О сделке?

– Он пытается тебя разозлить.

– У неё есть причина злиться: она сейчас умрёт из-за твоего раздутого эго.

– Не слушай его, Хейли!

– Ты и это хочешь от неё утаить? Он всего лишь должен был перестать разыскивать меня, и с тобой бы ничего не случилось, – обращаясь к Хейли, сказал тогда Фойет.

Аарон помнил этот разговор слово в слово, мог воспроизвести не хуже Рида с его эйдетической памятью.

Каждый вздох, каждый шорох отпечатался в памяти так прочно, что иногда Аарону казалось, будто он способен увидеть последние минуты жизни Хейли. Всё, что он тогда мог сделать – это попытаться спасти Джека и разговаривать с ней.

– Он ушёл?

– Да. – Хейли помолчала, всхлипнула. – Ты ведь… скоро приедешь?

Больше всего на свете Аарон хотел бы ответить на этот вопрос утвердительно. Но он уже знал, что не успеет. Фойет знал это тоже, а Хейли…

– Я знаю, ты этого не заслужила, – сказал ей Аарон.

– Так же, как и ты.

По голосу он понял, что и Хейли тоже знает.

– Прости меня за всё, – сказал Аарон.

Телефон был включен на громкую связь – Фойету нужен был контроль над ситуацией. Аарон слышал дыхание их обоих, что означало: Фойет стоит вплотную к Хейли и может прервать разговор в любой момент. Как только ситуация перестанет доставлять ему столь же сильное удовольствие, как минуту назад, – Хейли умрёт.

– Обещай, что ты расскажешь ему, как мы познакомились и как ты меня смешил, – попросила Хейли, и у Аарона перехватило дыхание от понимания: она прощается с ним, и это – её завещание. – Он должен знать, что ты не всегда был таким серьёзным, Аарон, – сказала Хейли с такой страстью и убеждённостью, будто в этот миг не было на свете вещи важнее. – Я хочу, чтобы он верил в любовь, потому что это самое главное. – Голос Хейли начал прерываться судорожными всхлипами, но она всё ещё держала себя в руках. Она действительно была сильной: сильнее, чем Аарон, и точно сильнее, чем Фойет. Жаль, что это не могло сохранить ей жизнь. – Ты должен показать ему это. Обещай мне.

Аарон молчал. Он не мог сейчас оказаться недостойным её, он не имел права быть сейчас слабее, чем она. Каждая секунда его молчания была лишней секундой жизни Хейли, но затем Аарон понял, что Фойет может догадаться о том, что он уже не борется со слезами, а пытается тянуть время, и тогда Фойет сразу восстановит контроль, убив Хейли прежде, чем Аарон скажет:

– Я обещаю.

Потом он слышал лишь частое, прерывистое дыхание Хейли – и выстрелы.

Теперь же Аарон смотрел на фотографию и думал о том, какую часть дела Фойета возьмёт Репликатор для копирования. Серийные убийства или…

Шорох у входа заставил его отвести взгляд от фотографии. Морган упирался плечом в косяк двери, и на его лице непозволительно явно для профайлера читались все его чувства и сомнения.

– Я уже иду, – сказал Аарон, подхватывая сумку.


***

– Итак, – сказала Пенелопа Гарсия с экрана ноутбука. Самолёт набрал высоту, и наступило время обещанной Хотчем планёрки. – Думаю, никому не нужно объяснять, что за дело выбрал Репликатор на этот раз.

– Извините, – Алекс, будто в школе, подняла руку. – Вообще-то нужно.

Пенелопа смутилась, начала перекладывать что-то на столе, остальные же посмотрели на Алекс с неожиданным интересом.

– А ведь действительно, раньше Репликатор повторял дела последнего года, те, над которыми мы работали нынешним составом, – сказала Джей Джей.

– Может быть, запас интересных ему дел за этот период уже исчерпан, и он расширил круг, – пожал плечами Морган.

– Или просто опять поменял правила, – тихо проговорил Рид.

– Или его целью всё-таки является не вся команда, – пристально глядя на Хотчнера, добавил Росси.

– Или это вообще не Репликатор, – парировал Аарон.

– Стоп-стоп-стоп, – замахала руками Алекс. – Прежде чем выдвигать версии, могу я ознакомиться с исходным делом?

– Думаю, всем нам не помешает освежить память, – кивнул Хотчнер. – Рид?

Рид поёрзал в кресле, вдохнул – и обрушил на слушателей лавину информации.

– Серийный убийца, которого назвали Жнецом, начал свою карьеру в Бостоне, штат Массачусетс. Первая серия убийств длилась три года, с 1995 по 1998. За это время количество его жертв достигло двадцати одного человека. Жнец пользовался как ножом, так и пистолетом, а его жертвами были как мужчины, так и женщины всех возрастов и всех типов. Казалось, что убийца просто не имеет своего почерка, настолько разным был его образ действий и виктимология жертв. Жнец оставлял свой знак: нарисованное кровью всевидящее око, иногда заключённое в треугольник, и надписи плана "рок, судьба, провидение", что позволило команде профайлеров, которая изначально работала с этим делом, сформулировать предварительные выводы, – Рид внезапно захлебнулся воздухом и закончил на два тона выше: – Может, ты сам?..

– Это было моё первое дело в качестве ведущего профайлера, – сказал Хотчнер, невольно вспоминая, как говорил примерно то же самое четыре года назад в этом же самом самолёте. Даже сидели они тогда практически так же, только теперь Рид сидел рядом с Морганом, а его место заняла Джей Джей. Ну и, разумеется, вместо Эмили Прентисс теперь с ними была Алекс Блейк. – Я определил Жнеца как очень умного, дисциплинированного садиста с нарциссическими чертами характера. Но мне пришлось заниматься этим самому, в нерабочее время, так как прежде, чем мы сумели составить рабочий профиль, убийства прекратились, и команду отослали обратно. Причина этого вскрылась лишь десять лет спустя, когда Том Шонесси, детектив, который возглавлял расследование в 1998 году, оказался на пороге смерти. Тогда он признался, что согласился на предложенную Жнецом сделку "перестаньте меня искать – и я перестану убивать", чем позволил ему вознестись на новый уровень упоения властью.

– Над полицией, – понимающе кивнула Алекс.

Хотчнер некоторое время помолчал. Не потому, что его сбили с мысли. Просто в тоне Алекс ему почудилось чуть ли не одобрение. А она согласилась бы на подобную сделку?

Впрочем, по счастью, больше такой вопрос не будет стоять ни перед кем, а сам Аарон свой выбор давно уже сделал.

– Рид, – решил снова передать слово он.

– Когда мы получили возможность исследовать историю преступлений Жнеца, опираясь на его полный профиль, стало очевидным, что определяющим фактором для него является власть, контроль. То, что Жнец уделял повышенное внимание молодым девушкам и всегда использовал нож в качестве орудия их убийства…

– Замена физического проникновения, – кивнула Алекс.

– …позволило предполагать в качестве изначального мотива, который толкнул его на убийство, запретную тягу к девушкам, едва вышедшим из пубертатного возраста. В то же время, как и любой классический нарцисс, Жнец жаждал внимания прессы, власти не только над жертвой, но и над умами, – без пауз продолжил Рид. – Держать в страхе весь город ему вскоре оказалось недостаточно. Обычно в этот момент преступники-нарциссы и совершают ошибки, которые позволяют их изобличить, но Жнец выбрал неожиданный способ получать информацию о расследовании: он притворился своей собственной жертвой.

– Ого! – сказала Алекс.

Хотчнер поймал себя на мысли, что слушать скороговорку Рида легче, чем вспоминать детали самому. Сейчас казалось, что они просто обсуждают дело хитрого и умного серийного убийцы, которое никак не задевает никого из команды лично.

– Да, – кивнул Рид, заправил за ухо выбившуюся от этого движения прядь волос и продолжил: – Он убил девушку, которую впоследствии выдал за свою подругу, отъехал на милю от места преступления, позвонил в 911 с сообщением, что Жнец совершил новое убийство, вернулся и нанёс сам себе достаточно серьёзные раны ножом. Настолько серьёзные, что долгое время никто даже подумать не мог о том, чтобы его заподозрить. Его считали единственной выжившей жертвой Жнеца, что обеспечило ему не только полный доступ к расследованию, но и возможность им управлять в какой-то степени. Однако и этого через некоторое время оказалось мало, и Жнец предложил полицейскому, который вёл расследование, сделку: если расследование прекратится, он перестанет убивать. Шонесси не смог справиться с мыслью, будто теперь именно он будет отвечать за все убийства, которые совершит Жнец прежде, чем его поймают.

Рид наконец сделал паузу, чтобы перевести дух и заодно взглянуть на Хотча. Не увидев на его лице волнения или чрезмерной замкнутости, которая могла бы свидетельствовать о внутренней борьбе, Рид с облегчением затараторил дальше:

– Однако чувство вины перед семьями жертв свело Шонесси в могилу несколько раньше, чем он рассчитывал. Десять лет спустя Жнец снова вышел на улицы Бостона. Его аппетиты выросли, к тому же у него было десять лет на планирование. Теперь Жнец был настроен обыграть ФБР. Когда ведущий расследование агент отказался от сделки, Жнец устроил настоящий террор.

Рид замолчал так неожиданно, что некоторое время все просто сидели, ожидая продолжения.

– Понятно. И теперь Репликатор повторил это дело? – спросила Алекс. Только она одна из присутствующих не подозревала, что о деле бостонского Жнеца можно рассказать ещё очень многое.

Её слова подействовали, как команда "отомри", – все разом осознали, что Рид сумел поставить точку в очень правильном месте: передав основную суть дела и характеристики Фойета, и в то же время не касаясь наиболее интимной части истории, связанной непосредственно с Морганом и Хотчем.

– Если это был Репликатор, – ответил на вопрос Алекс Хотчнер и снова обратился к Риду: – Как насчёт географического профиля?

– Сложно сказать, – пожал плечами тот. – Раньше Репликатор повторял убийства поблизости от того места, где они были совершены. Но в последний раз он нарушил это правило. Может быть, теперь совершение преступления-подражания далеко от места оригинального преступления стало новым правилом игры. Также я пока не могу утверждать, что Флорида находится вне зоны его комфорта. Он всегда был весьма мобилен.

– Понятно, – кивнул Хотчнер и повернулся к ноутбуку. – Что выяснила местная полиция?

– Марио Верес, двадцати двух лет, и Анита Сурено, девятнадцати лет, – лицо терпеливо ожидавшей Гарсии на экране ноутбука сменилось фотографиями окровавленных тел и рисунка всевидящего ока на капоте машины. – Студенты местного колледжа. Были найдены пляжным уборщиком вчера рано утром в машине, которая принадлежала отцу Марио. Парень был убит сразу, одним выстрелом в голову, девушке субъект нанёс сорок шесть колотых ран, а затем перерезал горло.

– Это точно? – перебил Росси.

– Что именно? – не поняла Гарсия.

– Субъект сначала нанёс сорок шесть ран и только потом перерезал горло?

– Да, сэр, – кивнула Гарсия. Синие "усики" на её заколке колыхнулись в такт, будто подтверждая слова.

– Ну, вот и первое отличие, – удовлетворённо сказал Росси.

– Садистский компонент выражен сильнее, – прищурился Морган. – Хотя… А как насчёт времени смерти парня, малышка? Он умер до или после девушки?

– Согласно отчёту судмедэксперта, Марио умер почти на целый час раньше.

– Да, нужно немало времени, чтобы ударить человека ножом сорок шесть раз, – пробормотал Росси, переглядываясь с Хотчнером.

– Эксперты считают, что Марио был убит практически сразу, как только опустил стекло на водительской дверце. Он даже не успел ничего понять, не пытался спрятаться или убежать.

– Второе отличие, – подала голос Джей Джей. – Жнец пользовался глухой маской, ему нравилось наводить страх. Марио не испугался, то есть субъект не выглядел угрожающе, и его убийство больше походит на классическое устранение наиболее опасного объекта из пары жертв.

– Да, это говорит против версии о Репликаторе и в пользу версии о подражателе, – с плохо скрытым облегчением в голосе согласился Хотчнер.

– Мне одной кажется, что это хуже? – удивилась Алекс. – Репликатор мог ограничиться одним знаковым убийством, а подражатель наверняка продолжит начатое, пытаясь как минимум сравняться со своим кумиром.

– Это вряд ли, – неожиданно заговорил Рид, пока Хотчнер и остальные пытались сообразить, как объяснить Алекс, что версия подражателя подразумевает обычную штатную работу по делу, а версия Репликатора, повторившего дело Фойета, несёт мощную психологическую нагрузку для всей команды. – Мотивы Репликатора нам ясны не до конца, но мы хорошо изучили его методы: повторить раскрытое нами дело в его идеальном варианте и остаться при этом непойманным. Он уже изменил правила игры, перейдя от единичного убийства к серии. Теперь идеальный вариант в деле Жнеца будет означать более быстрый прогресс по цепочке "власть над жертвами – власть над полицией – власть над ФБР". И если это действительно Репликатор, а детектив, ведущий расследование, не пойдёт на сделку…

– Поэтому мы тоже должны действовать быстро, – снова взял слово Хотчнер, кивнув Риду в знак благодарности. – Джей Джей и Рид, вы поедете к тому уборщику, который обнаружил тела.

– Данные уже на ваших мобильниках, – тут же откликнулась Пенелопа.

– Морган и Блейк, осмотритесь на месте преступления.

– Надеюсь, ты захватила бикини и крем для загара, дорогуша? – широко улыбнулся Морган. Алекс фыркнула и покачала головой, дивясь его игривому настроению. Вряд ли Морган в этом признался бы, но то, что версия подражателя оказалась более вероятной, сняло немаленький камень с его души.

– Мы с Росси едем в участок. Чем быстрее мы пообщаемся с детективом, ведущим расследование, тем лучше. А ещё нам нужно выяснить, выполнено ли главное условие.

– Жнец забирал что-то у каждой жертвы, чтобы оставить на следующей как подпись, – вполголоса пояснила Джей Джей вопросительно поднявшей брови Алекс.

– Но сейчас ему нечего оставить, – так же вполголоса возразила та.

– Забрать трофеи мог бы и обычный убийца, но так мы узнаем, известно ли субъекту об этой детали – о ней никогда не упоминалось в прессе, – встрял Рид.

– Если субъект – не Репликатор и не имеет доступа к полицейским досье, он не знает об этом, – добавил Морган.

– И тогда он не возьмёт трофеев, чтобы не выпадать из образа, – кивнула Алекс.

Продолжение в комментариях.

@темы: кроссовер, Келли Дюкейн, Эрик Делко, Фрэнк Трипп, CSI: Miami, Наталья Боа Виста, разное, Горацио Кейн, драма, детектив

---

Прихожанин

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: Линия пунктиром (19)
Написано в августе 2014 года.
Размер: драббл, 983 слова
Канон: CSI: Miami
Персонажи: ОМП, Горацио Кейн, упоминается Алекс Вудс
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Каждый раз, когда за решёткой исповедальни оказывается этот человек, отец Игнасио испытывает малодушное желание вместо одной исповеди провести десяток воскресных служб.
Предупреждения: насилие/жестокость, упоминается смерть персонажей

Отец Игнасио ещё молод, но считает себя вполне искушённым в различных житейских вопросах. Всякое случалось за три года его пастырского служения на благо этой общины.

Но он постоянно чувствует незримую опору за спиной. Могучую, истинную. Стоит лишь поднять глаза к ликам святых – и хлипкий молодой человек обретает такую силу духа, что кажется самому себе гигантом. Он распутывает сложнейшие клубки давней вражды, утешает отчаявшихся, поддерживает нуждающихся, дарит свет истины сомневающимся.

Вот только каждый раз, когда за решёткой исповедальни оказывается этот человек, отец Игнасио испытывает малодушное желание вместо одной исповеди провести десяток воскресных служб.

Два года назад заезжий кардинал из Нью-Йорка дал отцу Игнасио особое благословение, но и это не слишком-то помогает. Каждый раз ему кажется, что в соседней келье уселась его собственная совесть и глядит: пронзительно, горько, жалобно, но в то же время с затаённой надеждой.

– Что привело тебя сюда на сей раз, сын мой?

Обращение это даётся отцу Игнасио нелегко, но он хотя бы не запинается, как в первое время. Неважно, что он сам годится этому прихожанину в сыновья, – сейчас этот человек пришёл к своему Отцу. И именно отец Игнасио должен сделать так, чтобы они друг друга услышали.

Вместо ответа человек по ту сторону решётки вздыхает и смотрит вниз, на свои руки. Отцу Игнасио не нужно выворачивать шею, чтобы понять, что он там рассматривает. Этот человек чувствует на своих руках кровь. Впрочем, на этот раз, кажется, его пальцы и впрямь вымазаны красным.

– Тебе опять пришлось выстрелить, сын мой?

Рыжая голова чуть приметно покачивается из стороны в сторону.

Однажды к отцу Игнасио уже приходил на исповедь убийца: парень, который убил предыдущего священника из этого прихода. Вот так же сидел рядом и, не отрывая взгляда от побледневшего лица своего исповедника, подробно рассказывал, как выламывал отцу Виктору пальцы, как заливал ему в горло царскую водку, как наблюдал за дымящимися и расползающимися на глазах тканями, как слушал вой и хрип агонизирующего старика.

Оказывается, мать этого парня решилась родить, несмотря на предостережения врачей, – ведь исследование показывало долгожданную девочку. В результате же пятеро сыновей остались и без сестры, и без матери. Почему-то парень считал, что отцу Виктору принадлежала главная роль в том роковом решении, хотя все знающие его люди утверждали, что он скорее просто посоветовал женщине прислушаться к тому, что говорит её собственное сердце.

Тогда отец Игнасио трое суток молился, не выходя из кельи, потом пошёл и починил сломанную решётку исповедальни. Царапины на щеке зажили сами, а через несколько месяцев убийца всё же оказался в тюрьме – совсем по другому обвинению, но отец Игнасио видел в том несомненный промысел Божий.

– Тогда что случилось?

– Она умерла у меня на руках, – глухо отвечает прихожанин.

– Как это случилось, сын мой?

Он снова глубоко вздыхает. Отец Игнасио терпеливо ждёт.

– Она не должна была оказаться в тюрьме.

– Все мы в руках Божьих, – напоминает отец Игнасио.

Прихожанин вскидывает глаза, горько усмехается.

– Удобное оправдание, – чуть слышно говорит он. И продолжает уже громче: – И всё-таки. Если бы заявление родственников её мужа попало к другому детективу. Если бы малыша сразу вскрыли профессионально и написали соответствующее заключение. Если бы я не ждал судью и приехал на полчаса раньше…

– Если бы это был другой человек, у него была бы другая судьба, сын мой.

– Судьба… – прихожанин саркастически приподнимает брови. – Может быть, Ная заслужила всё это? И родственники её мужа правы, ненавидя и презирая его жену-иностранку? И эксперт в морге не обязан думать, что его поспешное заключение может сломать чью-то жизнь?..

– Я не сказал ничего подобного, сын мой. С кем ты сейчас споришь?

Он осекается на полуслове, яростный блеск в глазах утихает, взгляд снова упирается в окровавленные руки, поднимаются домиком брови.

– Вы сочтёте это святотатством, но в систему я верю никак не меньше, чем в Бога.

– В какой-то мере ты тоже представляешь Его на земле, сын мой.

– Хм… Вот как… – быстрое движение бровями, подёргивается уголок рта. – Нет, падре, никудышный из меня представитель. Наверное, Ная молила о снисхождении, когда её насиловали каким-нибудь самодельным страпоном. Алекс обнаружила повреждения стенок влагалища и разрывы промежности. А ещё – остатки засохших вагинальных выделений в полости носа… Вам объяснить, что это значит?

Отец Игнасио отрицательно качает головой и повторяет в уме слова молитвы.

– В тюрьмах очень не любят женщин, которые плохо относились к своим детям. Вот только у ребёнка Наи не было следов побоев. Редкая аномалия, вызывающая гематомы. Вероятнее всего, передающаяся по наследству. Ведь недовольные родственники откуда-то знали, что их поклёпу будет подтверждение.

– Что случилось с ней? – спрашивает отец Игнасио, не выдержав повисшей паузы.

– Наю взяла под защиту одна из заключённых. Вероятно, поверила ей. А может, просто влюбилась, Ная… была красива. А другой заключённой это не понравилось. Она… Подошла сзади и ударила. Самодельная заточка. Я видел, как глаза Наи распахнулись… Алекс сказала, первый удар был мастерский, точно в печень. Убийца прижалась к Нае сзади, одной рукой медленно вытягивая нож из раны, а другой – грубо лаская её грудь. Затем ударила ещё раз. Словно насиловала напоследок. Я видел, как на губах Наи вспух кровавый пузырь. Алекс сказала, второй удар задел лёгкое. Когда я смог подойти, она уже умирала. Прошептала имя своего ребёнка. Ордер на её освобождение лежал у меня в кармане…

Отец Игнасио судорожно подбирает слова, которые смогут разрушить жуткую тишину и вернуть то, что так необходимо душе этого человека.

– Повторяй со мной, – говорит он, внезапно осознав, что именно помимо воли беззвучно шепчут его губы. – Господь – Пастырь мой; я ни в чём не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…

Шёпот, вторящий его словам, внезапно затихает. Отец Игнасио тоже замолкает, с внутренней дрожью ожидая вопроса, на который у него нет ответа. Никогда не было.

– Спасибо вам, падре, – говорит прихожанин.

Его голос, против ожидания, твёрд, а плечи не сутулятся, когда он выпрямляется во весь рост.

Отец Игнасио молча кивает, провожая прихожанина взглядом. Ему ещё не верится, что он снова справился. И то могучее, истинное, которое всегда служило ему самому опорой, снова отправилось к тем, кто вынужден идти долиною смертной тени.

@темы: Алекс Вудс, цикл "Линия пунктиром", CSI: Miami, Горацио Кейн, драма

---

Тишина после выстрела

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: Линия пунктиром (18)
Написано в августе 2014 года.
Размер: драббл, 907 слов
Канон: CSI: Miami
Персонажи: Горацио Кейн, Келли Дюкейн, Эрик Делко, Райан Вулф
Жанр: драма, детектив
Рейтинг: R
Краткое содержание: Не всегда можно помочь, даже если очень хочется. Горацио не повезло с соседями.
Предупреждение: смерть персонажа

Некоторые звуки особенно сильно бьют по нервам, когда после них наступает тишина. Например, крик – и тишина. Выстрел – и тишина. Короткий резкий звук стирающейся об асфальт резины, визг тормозных колодок – и тишина.

К тому, что из соседнего дома время от времени долетают отзвуки ссоры, Горацио давно привык. Первое время – ходил разбираться. Соседи делали вид, что ему послышалось. Затем, встречаясь на улице, он подолгу беседовал с Хлоей. Рассказывал о центрах помощи и обществах защиты. Хлоя опускала глаза и молчала. Оказываясь в одной компании с Гектором, её мужем, Горацио слышал, как тот заявляет, что это Хлоя начинает ссору. Мол, бешеная она, с кулаками кидается. Горацио сжимал челюсти, щурился и смотрел туда, где в кругу женщин стояла Хлоя, то и дело без нужды поправляя длинные рукава тоненькой, но всё равно слишком тёплой для Майами кофточки.

Этой ночью к голосам родителей неожиданно добавился голосок Сэма – их пятилетнего сына. Затем раздался выстрел. И тишина…

Горацио сам не понял, как оказался возле дома соседей. Пистолет остался в сейфе, вместе с удостоверением. Впрочем, пистолет тут имелся свой: лежал посреди кухни, между замершим Гектором и сидящей на полу Хлоей. Руки, лицо и платье Хлои были покрыты кровью и…

Горацио почувствовал приступ дурноты и тяжело опустился на колено. Хлоя мерно раскачивалась, словно баюкала лежащего в её объятиях ребёнка, а её рука совершала однообразные движения, начинающиеся на лбу Сэма и заканчивающиеся там, где ещё несколько минут назад был выпуклый затылок, покрытый густыми завитками тёмных волос. Теперь же там был провал с торчащими осколками костей черепа, сочащийся кровью и мозговым веществом. Сначала Горацио подумал, что пальцы Хлои подёргиваются, погружаясь в эту ужасного вида субстанцию, но затем он понял, что женщина просто перебирает волосы своего сына, которые для неё настолько реальны, что пальцы путаются в густых завитках. Горацио с резким, болезненным выдохом прикрыл глаза, сжимая кулаки, чтобы избавиться от ощущения крови на своих руках. "Вот так это могло закончиться, – безжалостно сказал внутренний голос, воскрешая в его памяти такую же залитую кровью кухню. – Лучше?"

Гектор шевельнулся, выводя Горацио из транса.

– Не двигайтесь с места, – велел Горацио, выпрямляясь и ставя руки на пояс.

Сжал челюсти так, что казалось, ещё немного – и начнут крошиться зубы, окинул место преступления внимательным взглядом. Если Хлоя лежала, когда Гектор выстрелил в неё – а как иначе он мог попасть в затылок Сэму? – где-то должны быть следы того, как она упала. Возможно, кровь.

– Соберите все образцы крови. Проверьте каждое пятнышко, – приказал Горацио, когда рядом с ним остановились его подчинённые, его команда. В их глазах отражалась сотня самых разных вопросов, но никто не стал задавать их. Горацио был благодарен за это. Казалось, любое неосторожное слово сейчас может стать последней каплей.

– Я проверю руки родителей на следы пороха, – тихо сказала Келли.

Горацио поморщился. На Хлое слишком много крови, отсутствие следов в этом случае ничего не докажет. Но они должны быть на Гекторе. Этого будет достаточно.

Тест остался прозрачным. Горацио мысленно прикинул время, которое понадобилось ему для того, чтобы добраться до дома соседей. Получалось никак не больше пары минут. Это уже тянуло на обдуманное намерение.

– Горацио, – Келли тронула его за руку, привлекая внимание. – У тебя есть оружие?

– Что?

Он невольно вздрогнул. В глазах Гектора сверкнуло нескрываемое злорадство, и верхняя губа Горацио сама поползла вверх, словно он собирался зарычать.

– У меня нет с собой оружия, – бесстрастно ответил Горацио. – Но следуй протоколу, проверь всех, – он подставил Келли правую руку.

Келли специальным тампоном промокнула ложбинку между большим и указательным пальцем, поместила тампон в контейнер с реагентом, демонстративно – Горацио не мог не обратить внимания – подняла его повыше, словно рассматривая на свет, и встряхнула. Тест, разумеется, тоже был отрицательным.

– Неужели всё будет зависеть от его слов? – оглядываясь через плечо на самодовольно улыбающегося Гектора, тихо спросил Райан.

– Нет, – коротко ответил Эрик, продолжая методично собирать пробы крови с каждого, даже мельчайшего пятнышка.

Сделав все положенные снимки, Келли подняла пистолет с пола и внимательно оглядела его.

– Что? – внутренне холодея, спросил Горацио, увидев, как высоко взметнулись её брови.

– Секундочку, – попросила Келли, вложив пистолет в коробку и торопливо выбегая из дома.

– В чём дело? – спросил Горацио, выйдя следом за ней.

– Боже мой… – выдохнула Келли, оборачиваясь. В луче фонарика тест отчётливо светился синим.

– Следы пороха?.. – мотнул головой Горацио. – Где?

Он перевёл взгляд с теста на крохотную детскую руку, виднеющуюся из расстёгнутого мешка.

– Смотри.

Келли достала пистолет, опустила ствол к земле и потянула спусковую скобу. Выстрела не было.

– У этой модели такая особенность спуска, – пояснила она. – Сначала плавно выбирается свободный ход, а потом надо практически дёрнуть. Если человек… с этой особенностью незнаком, то он может… Он же ребёнок, Горацио. Он мог повернуть пистолет дулом к себе, чтобы посмотреть, почему не вылетает пуля. Наверняка хоть кто-то из родителей в этот момент закричал. И его рука дёрнулась…

Келли отпустила спуск, убрала пистолет в коробку, подошла к потупившемуся Горацио и осторожно положила руку на его отставленный в сторону локоть.

– Мы сделаем снимки Хлои, используя специальный фильтр, – мягким, успокаивающим тоном сказала она. – Может быть, теперь она захочет дать показания. Мы привлечём его за ненадлежащее обращение с оружием, нарушение правил хранения, повлекшее смертельный исход. Он не уйдёт безнаказанным.

– Его должны судить за убийство, – глухо произнёс Горацио.

Посмотрел вслед машине коронера, увозящей тело Сэма. Хлою, по уши накачанную лекарствами, – иначе не удавалось оторвать её от тела сына – увезли чуть раньше.

– Двоих, – добавил Горацио. – Извини.

Он развернулся и пошёл прочь, почему-то слегка припадая на правую ногу. Келли не удивилась, заметив, что он миновал свой дом. Она подняла глаза к небу, набожно перекрестилась и прошептала короткую молитву. Если Господь будет милосерден, то, может быть, у священника ближайшей церкви сегодня найдутся подходящие слова для одного нежданного прихожанина, и его боль хоть немного утихнет.

@темы: Келли Дюкейн, Эрик Делко, Райан Вулф, цикл "Линия пунктиром", CSI: Miami, Горацио Кейн, драма, детектив

---

Помнить только хорошее

Автор:  Tinka1976
Бета:  AlyonaSL
Категория: Линия пунктиром (17)
Написано в августе 2014 года.
Размер: драббл, 631 слово
Канон: CSI: Miami
Пейринг/Персонажи: Ник Таусенд/Наталья Боа Виста, Горацио Кейн
Жанр: драма, missing scene
Рейтинг: R
Краткое содержание: Наталья Боа Виста вспоминает тот день, когда муж сломал ей руку
Примечание/Предупреждения: нон-кон, насилие/жестокость. По концовке серии 5-12.

– Знаешь, как мы поступим? – глядя на фотографию обнявшейся пары, сказал Горацио. – Мы будем помнить только хорошее.

Наталья согласно кивнула и прислонилась к его плечу, тоже глядя на фотографию. Как нежно Ник обнимает её там, каким счастьем светятся их улыбки!.. Как хочется помнить только это: чувственный экстаз, крепость надёжных рук, любовь, надежды на будущее.

Вот только… эти же самые руки прижимали её к кровати в тот злополучный день.

Наталья так вымоталась тогда, что мечтала лишь о горячем душе и прохладной постели. И когда Ник полез ей под футболку, сказала "не хочу". Пожалуй, впервые за всё время их супружества она сказала это искренне, имея в виду именно то, что сказала.

– А я хочу, – жарко дохнул в ухо Ник, прижимаясь плотнее и стаскивая её поближе к середине кровати.

– Ник, я правда не хочу…

Вместо привычного возбуждения Наталья ощущала лишь усталость и досаду: неужели так сложно понять, что сейчас она не играет? Ник тем временем перевернул её на живот, навалился сверху, слегка выворачивая ей руку, и вклинил колено между ног Натальи. Его возбуждённый член удобно устроился в её промежности, лаская не оставшиеся равнодушными к прикосновениям половые губы.

– Ник…

Наталья прикусила губу. Может, нежный неторопливый секс и пришёлся бы сейчас кстати, позволив сбросить напряжение, но муж-то, судя по всему, был настроен на привычно-агрессивные постельные игры. А ещё в этом было что-то неприятно тревожное: она же сказала "нет", а он её словно и не услышал.

Ник, не обращая внимания на вялые протесты и отсутствие видимого интереса, просунул руку под живот Натальи, приподнял её бёдра и рывком вогнал член на всю длину, одновременно ещё сильнее выворачивая ей руку и прижимая лицом к кровати. Наталья вскрикнула и попыталась освободиться от захвата. В принципе, она не чуралась жёсткого секса и знала, как боль может усиливать ощущения. Но сейчас с самого начала всё пошло как-то не так и никакого удовольствия не доставляло.

От боли и обиды на глаза навернулись слёзы. Муж сопел сверху. Он трахал её, совершенно не интересуясь тем, что она при этом испытывает, словно Наталья была какой-то неодушевлённой подстилкой с роскошной грудью и такой удобной влажной дыркой.

– Отпусти меня! Я не хочу! – потребовала Наталья, пытаясь освободиться. Ник не уступал, похоже, сопротивление жены лишь распаляло его, он начал сладостно постанывать, продолжая удерживать захват и вколачиваться в бьющееся под ним тело.

Почему-то Наталье казалось, что если он успеет сейчас кончить, это замарает все их отношения, буквально ляжет несмываемым пятном, и тогда уже ничего не исправить.

– Пусти! – она рванулась что было сил, в вывернутой руке что-то хрустнуло, Ник зарычал, пытаясь вставить обратно выскочивший от слишком резкого движения член. Наталья отчаянно закричала и снова рванулась, не обращая внимания на боль. Ей удалось освободиться – и тут же мощная затрещина сбросила её с кровати.

– Ты что творишь, сука?!

Да, начиная с этого вечера ей хотелось бы всё забыть. Все оскорбления, угрозы, презрение, непонимание. И своё замешательство при ответе на вопрос, подверглась ли она сексуальному насилию. И последующие месяцы тягостных разбирательств.

Наталье даже пришлось какое-то время скрываться у одной женщины из местного общества защиты жертв домашнего насилия. И гораздо дольше – бороться с назойливым внутренним голосом, коварно нашёптывающим, что всё это просто недоразумение, несчастный случай, что она разводит панику на пустом месте, что всё ещё можно вернуть, если спокойно поговорить с мужем и разобраться…

Тогда ей никак нельзя было помнить только хорошее. Было бы практически невозможно поверить, что она поступает правильно, что сломанной рукой дело бы не закончилось, и дальше всё было бы только хуже.

Да и вообще – если бы не с чем было сравнивать, казалось бы это хорошее таким хорошим, как сейчас? И что будет с её опытом, пусть горьким, но ценным, если она забудет, как его получила?

– Горацио… А разве можно… А ты сам помнишь только хорошее?

– Нет, – очень спокойно и без малейшего удивления ответил Горацио. Ласково и грустно улыбнулся, поцеловал всё ещё прижимающуюся к его плечу Наталью в макушку, встал и вышел из раздевалки.

@темы: цикл "Линия пунктиром", CSI: Miami, Наталья Боа Виста, Горацио Кейн, драма

---

Кто ты есть

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: Линия пунктиром (12)
Написано в апреле 2014 года.
Размер: драббл, 908 слов
Канон: CSI: Miami
Пейринг/Персонажи: Горацио Кейн/ОЖП, Элина, Рэй-младший
Жанр: виньетка
Рейтинг: G
Краткое содержание: Рэй-младший сбежал из дома
Примечание: Майами, 2004 год (конец 2 сезона)

В ночной тишине любой звук кажется слишком громким, а телефон Горацио к тому же был настроен так, чтобы услышать звонок и в лаборатории за шумом приборов, и в машине посреди оживлённой трассы.

– Ты же сказал, что не коп, и тебе не звонят среди ночи, – недовольно пробормотала Джесс, отворачиваясь и натягивая одеяло на голову.

– Я сказал, что это бывает значительно реже, чем если бы я был копом, – поправил Горацио. Он нашарил телефон, но прекращать оглушительные трели почему-то не спешил.

– Заткни его, – простонала Джесс.

Но Горацио как раз в этот момент принял решение всё же ответить, но разговаривать при Джессике не хотел, поэтому ей пришлось ещё несколько секунд терпеть назойливый звук.

– Слушаю, – сказал Горацио, выйдя на кухню. – Что случилось? – Поморщился, относя трубку чуть дальше от уха. – Успокойся, не кричи. Ты звонила матери, он не у неё? Понятно. Двери, окна це… Окей. Нет. Нет, я не считаю тебя… Слушай, успокойся, пожалуйста. Пока нет оснований… Хорошо. Хорошо! Я сам этим займусь.

Ещё раз поморщившись, Горацио с раздражением захлопнул крышку мобильного телефона. Потёр глаза, взглянул на часы. Они с Джесс уснули чуть больше часа назад, а ведь могли бы и… Почему Элина считает себя вправе звонить в такое время, кричать, требовать? Конечно, речь о его племяннике, но разве она не дала ему понять всего две недели назад, что теперь это не его дело?

– Джесс, – Горацио погладил её по плечу, и женщина тут же обернулась, закидывая руку ему на шею. – Джесс, мне придётся уехать.

Горацио с трудом удержался от соблазна поддаться её рукам, тянущим его обратно в постель.

– Что? Сейчас? – Джессика приподнялась на локте, взглянула на часы. – Горацио, два часа ночи!

– Так получилось. Прости.

– Ты же сказал, что тебя не выдёргивают на работу по ночам!

– Я сказал, что это бывает крайне редко, – снова поправил её Горацио. – Но я должен уехать не по работе. Это семейное. Понимаешь… Похоже, мой племянник сбежал из дома.

– И где ты его собираешься искать? Это необходимо делать сейчас?

– Я…

Его перебил новый звонок.

– Сэр, звонок за ваш счёт, – раздался голос девушки-телефонистки. – Примете?

– Звонящий как-то назвался?

– Да. Рэй. Соединять?

– Да, конечно. Рэй?

– Дядя Горацио… Прости, что я тебя разбудил, я просто подумал, что мама тебе обязательно позвонит утром. Скажи ей, что со мной всё в порядке.

– Рэй, где ты?

– Это не важно. Я не вернусь. Пока, дядя Горацио.

– Рэй… Рэй! …Мэм, это лейтенант Горацио Кейн, – набрав номер оператора, представился он. – На мой телефон только что звонили в кредит, вы можете сказать, откуда поступил звонок?

– Таксофон на углу Аста и девятой, сэр.

– Спасибо, мэм.

"Хаммер" птицей летел по пустым улицам спальных кварталов, перемахивая мосты над каналами и игнорируя светофоры. Горацио на время выкинул из головы всё: и раздражение из-за бесцеремонности Элины, и зарождающиеся сомнения в том, что у его отношений с Джессикой есть будущее. Сейчас было важно успеть перехватить Рэя-младшего.

Таксофонная будка, разумеется, была уже пуста, но прямо за углом мигала вывеска автобусной станции. Войдя в зал, Горацио сразу увидел племянника, съежившегося на скамейке. Подвинув рюкзак – лямка легко выскользнула из рук задремавшего мальчишки – и опустившись на скамью, Горацио невесело усмехнулся и покачал головой. Ну, разумеется, с такими навыками выживания, как у Рэя, только из дома и убегать.

– Дядя Горацио… – запоздало отреагировал Рэй. – Как ты… Я всё равно не вернусь, – сказал он и упрямо сжал губы.

Горацио вздохнул, наклонился вперёд, опираясь локтями на колени.

– Почему?

– Я хочу начать всё с начала.

– Тебя опять дразнили в школе? – разглядев свежую ссадину на щеке племянника, спросил Горацио. – И этого достаточно, чтобы убежать?

– Я пытался не обращать внимания, как ты советовал. Но они не перестают! Я уеду туда, где меня никто не знает.

– Ммм… Знаешь, когда я был… чуть помладше тебя, мы переехали в Квинс. И после первого дня в новой школе я сказал маме, что не буду туда ходить. Я хотел обратно в старую школу, где меня уже знали, и где всем давно надоело дразнить меня из-за цвета волос. А мама… – Горацио улыбнулся воспоминанию. – Мама сказала, что это неумно. Сказала, что я просто немножко раньше, чем другие, лишился иллюзии, что смогу быть таким, как все. И ещё – что это к лучшему, потому что я уже сейчас могу выбирать, кто же я есть. Понимаешь?

– Не совсем, – посопев, признался Рэй.

– Ну, как бы тебе объяснить… Вот я – рыжий, так? А у тебя отец погиб… при невыясненных обстоятельствах. Это – то, что не зависит от нас с тобой, верно?

– А что зависит?

– Кем ты станешь. Когда я понял, кто я есть, нашёл то, чем я хочу заниматься, люди, которые видели лишь цвет моих волос, потеряли для меня всякое значение. Понимаешь?

– Думаю, да, – неуверенно кивнул Рэй. – И для этого ведь не нужно забывать о папе?

– Кто тебе такое сказал? – нахмурился Горацио.

– Ну… – Рэй замялся. – Ты же знаешь, мама, она…

Горацио тяжело вздохнул и опустил голову.

– Мы даже не были там позавчера, когда… Ну, было три года с… – обиженно добавил Рэй.

– Знаешь что… – Горацио взглянул на часы и решительно встал. – Поехали.

– Сейчас?..

Идти по кладбищу при свете луны и фонарика было жутковато. Рэй не выдержал, крепко, как маленький, уцепился за руку Горацио. Ладонь дяди была твёрдой, сухой и тёплой. Он явно не боялся. И был уверен в том, что делает.

Могила отца не выглядела неухоженной, хотя Рэй знал, что они с мамой давно тут не появлялись. Рэй покосился на профиль дяди – наверное, это Горацио навещал своего брата. Не боялся того, что о нём подумают или скажут. Это потому, что он уже знает, кто он есть, и ему неважно остальное?

Они долго стояли рядом и молчали, думая каждый о своём. Мужчина, твёрдо знающий, кто он есть, и мальчик, которому ещё предстояло это решить.

@темы: Элина Салас, Рэй-младший, цикл "Линия пунктиром", CSI: Miami, Горацио Кейн

---

Эйч

Автор:  Tinka1976
Бета:  Тайлин
Категория: Линия пунктиром (10)
Написано в мае 2014 года.
Размер: мини, 1180 слов
Канон: CSI: Miami
Персонажи: Горацио Кейн, Келли Дюкейн, Эрик Делко, Тим Спидл, Максин Валера, ОМП
Жанр: детектив
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Обнаружив, что жертвы-однофамильцы убиты из одного и того же оружия, Келли решает, что коллеги её разыграли. Но это не так.
Примечание/Предупреждения: Майами, 2000 год.
Автор заранее просит прощения за некоторую путаницу, которая может возникнуть у читателей из-за того, что идея детектива выстроена, так сказать, на языке оригинала. А поскольку в сериале Горацио называют именно Эйч, а не Г., автор не смог полностью эту идею русифицировать. Поэтому, когда речь идёт о сокращении, используется сокращение "Эйч" (H), а когда речь идёт о полных именах, они начинаются на "Г". В английском все эти имена начинаются на "эйч": Horatio, Harold (Harry), Henry.

Майами, 2000 год


– Очень смешно, – стараясь сделать тон как можно более ядовитым, сказала Келли Дюкейн и выразительно скрестила руки на груди.

Тим задрал подбородок, глядя куда-то поверх головы Келли, Эрик на всякий случай смущённо улыбнулся, хотя тоже не понял, что именно так разозлило их коллегу.

– Нет, ты действительно считаешь, что это забавно? – напустилась на него Келли, приняв эту улыбку за признание. – Ты думаешь, что мне нечем больше заняться, кроме повторной отработки его дела? – она взглядом указала на Спидла.

– Моего дела? – поднял брови Тим.

Эрик пожал плечами и покачал головой:

– Честное слово, я понятия не имею, о чём она говорит, Спид.

– Не имеешь понятия?

Окончательно разозлившись, Келли сделала шаг в сторону, предъявляя улики, так сказать, лицом. Две гильзы, две извлечённых из тела пули.

– Бороздки совпадают, – посмотрев в микроскоп, подтвердил Тим. – Вот только в морге у нас действительно два тела, Кел.

– С одинаковыми именами, – фыркнула Келли.

– Что?!

Эрик потряс головой, затем придвинул к себе пакет, на котором стояли инициалы Спидла.

– Эйч Кейн, – прочитал он. – Быть того не может…

Тим прищурился, догадываясь, на что разозлилась Келли. Она решила, что коллеги её разыграли.

– Генри Кейн? – на всякий случай уточнил он у Эрика.

– Нет, Гарри. Но я всё равно не понимаю…

– Вы хотите меня убедить, что это совпадение? – недоверчиво переспросила Келли.

– Боюсь, это не совпадение, – качнул головой Тим. – Однофамильцев с совпадающими инициалами убили в один и тот же день из одного и того же оружия. Таких совпадений не бывает.

– Я сейчас, – Эрик внезапно выбежал из лаборатории. – Вот, – сказал он, вернувшись буквально через несколько минут. – Телефонная книга из ближайшего таксофона, – пытаясь отдышаться, пояснил он.

– Делко, ты пересмотрел "Терминатора", – усмехнулась Келли, но с интересом заглянула на нужную страницу. – Вот видишь, Генри Кейна тут нет.

– Это означает, что убийца брал имена не из телефонной книги, только и всего, – пожал плечами Тим. – В твоём деле есть ещё какие-то улики?

– Есть, – кивнул Эрик. – Образец крови. Свидетели сказали, что убийца побежал с пляжа вверх по лестнице, хватаясь за перила, а там в одном месте торчал гвоздь…

– Отлично, – перебил Тим, – мой убийца тоже оставил образец крови, пролезая через дыру в ограде и оцарапавшись о сетку. Идём.


***

– Э, ребята, я, конечно, работаю быстро, но не настолько быстро, – улыбнулась Максин.

– Я понимаю, – кивнул Тим, – но ведь чтобы сравнить эти образцы между собой, полный анализ не требуется?

– Ммм, да, это можно, – подтвердила Максин. – Тем более что я ещё не утилизировала остатки проб, подготовленных для анализа.

Она положила на стол форму с двумя рядами углублений, заполнила их нужными реагентами, затем в левый ряд углублений добавила по капле из пробы по делу Спидла, а в правый – по капле из пробы по делу Делко.

– Совпадает, – прошептала Келли, наблюдая, как одни и те же углубления в правом и левом ряду окрашиваются в синий цвет или остаются прозрачными.

– Значит, убийца – один и тот же человек, который имеет что-то против Кейнов, – мрачно констатировал Эрик.

– Как думаешь, в Майами достаточно Кейнов?.. – Келли словно забыла, что несколько минут назад своими глазами видела страницу телефонной книги. Впрочем, её сейчас интересовало не общее число однофамильцев их босса.

– Эйч сказал, что Кейн – фамилия распространённая, да и имён, начинающихся на Эйч, не так уж мало, – ответил Тим.

– Погоди, – встревожилась Келли. – Это когда он тебе сказал? У него разве не выходной сегодня? Он вроде с племянником собирался…

– Был выходной, – пожал плечами Тим. Нахмурился. – Думаю, его вызвали как раз тогда, когда установили личность второго убитого и заподозрили серию. Но Эйч почему-то не сказал мне, что это уже второй убитый Кейн за утро.

– А где он сейчас? – севшим голосом спросил Эрик.


***

– А как описали убийцу свидетели?

– Невысокий светловолосый парень лет семнадцати, светло-синие джинсы, рубашка в серо-красную клетку и красные кроссовки. А что?.. – Эрик резко затормозил, увидев ответ на свой вопрос.

Возле жёлтой ленты, ограждающей место преступления, стоял Горацио, а рядом с ним – невысокий светловолосый парень лет семнадцати в светло-синих джинсах, рубашке в серо-красную клетку и красных кроссовках. Чёрная бейсболка, прицепленная сзади к ремню, подозрительно бугрилась, явно что-то прикрывая собой.

– Эйч! – закричал Эрик, выскакивая из "хаммера" и выхватывая пистолет, хотя для прицельной стрельбы расстояние было слишком велико.

Горацио протянул своему собеседнику какой-то снимок и оглянулся на крик. К сожалению, парень воспользовался этим для того, чтобы выхватить скрытое бейсболкой оружие и нацелить его в грудь Горацио.

Эрик услышал, как рядом зло выругалась Келли. Подбежать на дистанцию выстрела они уже не успевали, а вот парню промахнуться с такого расстояния было попросту невозможно. Только он почему-то медлил с выстрелом. Криминалисты остановились и, затаив дыхание, пытались разобрать, что говорит их босс, но ветер с океана заглушал слова. А через несколько минут Горацио вдруг медленно протянул руку вперёд и забрал пистолет у парня. Тот не оказал никакого сопротивления, по его щекам катились слёзы.

– Что ты ему сказал? – хором спросили Эрик и Келли, оказавшись наконец рядом с боссом.

Горацио, сдвинув брови домиком, провожал взглядом своего несостоявшегося убийцу. Только когда парня усадили в полицейскую машину, обернулся и грустно улыбнулся.

– Кто это? – спросил Тим, взглядом указывая на снимок, так и оставшийся у Горацио в руках.

– Мегги Симпсон, – ответил Горацио. Взглянул на девушку, изображённую на снимке, и пожал плечами: – Я её даже не помню.

– А мальчик считал, что ты должен? – поинтересовалась Келли.

– Видимо… – вздохнул Горацио. – Она училась в том же колледже, что и я. Кто-то изнасиловал её во время студенческой вечеринки, после этого она повредилась рассудком. В своём дневнике она писала о каком-то парне, называя его "мой Эйч". Так как Мегги не стала заявлять об изнасиловании, мальчик решил, что тот самый парень, в которого его мать была влюблена, и был этим насильником и его отцом. Месяц назад Мегги покончила жизнь самоубийством, написав в предсмертной записке, что не хочет жить без "своего Эйч", уехавшего в Майами. Тогда мальчик взял выпускной альбом того курса, на котором училась его мать, нашёл там единственного парня с именем на Эйч и поехал мстить.

– И он тебе поверил, что ты не тот Эйч? – недоверчиво спросил Эрик.

– Конечно, нет, – Горацио опустил голову, побарабанил пальцами по удостоверению. – Я сказал ему, что его мать была чудесной девушкой, – сказал он, решив всё же удовлетворить любопытство коллег. – И что случившееся не порочило её, а вот то, что её сын делает теперь, – порочит.

– Но если там не было другого парня с именем на Эйч, к тому же недавно уехавшего из Нью-Йорка в Майами, то о ком же она писала? – задумчиво спросил Тим.

– Мало ли… – пожала плечами Келли. – Это мог быть любой Гарри или Генри с другого курса. А то и вообще… "Мой герой", – она смущённо улыбнулась в ответ на внимательный взгляд Горацио. – Что поделаешь, мы, девушки, бываем весьма романтичными…

– Хорошо, – сдержанно улыбнувшись, сказал Горацио. – Раз всё разъяснилось, давайте вернёмся к своим делам.

– Значит, если я замечу "мой Эйч" в твоих записях, мне не нужно начинать ревновать? – шутливо осведомился Эрик, направляясь обратно к "хаммеру".

– Тебе нужно поберечь свой нос, если я замечу его в своих записях, – парировала Келли.

Садясь в "хаммер", Спидл оглянулся на высокую фигуру босса, всё ещё стоявшего у ленты и провожавшего их взглядом. "А ведь самое забавное, – подумал он, – что та девушка могла действительно иметь в виду Горацио, хоть и сокращала слова "мой герой". Вряд ли он помнит всех девушек, за которых заступался в колледже и которые могли после этого втайне в него влюбиться. Девушки любят героев", – хмуро усмехнулся он, краем уха прислушиваясь к продолжающейся между Келли и Эриком пикировке.

@темы: Келли Дюкейн, Эрик Делко, Максин Валера, Тим Спидл, цикл "Линия пунктиром", CSI: Miami, Горацио Кейн, детектив

---

Мечтатель

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Категория: Линия пунктиром (8)
Написано в апреле 2014 года.
Размер: драббл, 551 слово
Канон: CSI: Miami
Персонажи: Горацио Кейн, ОМП
Жанр: виньетка
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: У некоторых людей мечты становятся планами
Примечание: Нью-Йорк, 1993 год

Лейтенант вышел из кабинета, привычно обвёл взглядом большую общую комнату, где располагались детективы убойного отдела. Комната была почти пуста, лишь из дальнего угла доносился стук клавиш печатной машинки. Кому в этом году не повезло с дежурством на Рождество?

– Разве сегодня твоё дежурство? – спросил лейтенант, останавливаясь возле стола детектива Кейна. В принципе, за всё время его работы в отделе можно было по пальцам перечесть те праздники, в которые Кейн не оказывался на дежурстве. Либо ему самому выпадало, либо он менялся с кем-нибудь из семейных коллег, когда те начинали проклинать всё на свете, вытащив короткую соломинку. Но в этот раз всё было иначе: у Кейна, по словам ребят, завелась подружка, красотка-певичка, и лейтенант думал, что в это Рождество детектив наконец-то потребует с кого-нибудь возврат долга, даже если дежурить выпадет ему.

– Нет, сэр, – не прекращая печатать, отозвался Кейн. – Сегодня дежурят Бойл и Джеймсон. А я уже заканчиваю.

Он взглянул на часы, при этом локтем пытаясь незаметно задвинуть одно из дел поглубже в стопку. Заметив, что от лейтенанта не укрылся его манёвр, Кейн задрал подбородок и с вызовом улыбнулся.

– Та МПД? – сдвинув брови, спросил лейтенант, ловко выуживая дело из стопки. – Я же велел тебе сдать это дело ещё неделю назад. К чему впустую тратить время? Это не первая и не последняя МПД…

– Её не так зовут, – сощурив глаза, перебил Кейн.

– Что?

– Её зовут не так.

Лейтенант уже и сам заметил, что на папке появилась аккуратная бумажка с именем. Мишель Розе. Эту маленькую потерянную девочку звали Мишель, она была родом из Орегона. В пятнадцать лет сбежала из дома со своим дружком. А десять дней назад её нашли в одном из переулков Нью-Йорка, засыпанную снегом. Передозировка.

– Как же ты ухитрился установить личность? – спросил лейтенант, пробежав взглядом вложенный в дело листок с описанием, данным родителями девочки для базы о пропавших людях. Там значились длинные тёмные волосы, но за два года жизни вне дома они превратились в короткие светлые. Особых примет не было.

– Коронер зафиксировал старый перелом лодыжки, характерный для чрезмерных физических нагрузок, – охотно пояснил Кейн. – А на ладонях были ещё не сошедшие мозоли. Она занималась гимнастикой. Даже получила награду.

Лейтенант прищурился, обнаружив среди бумаг копию газетной заметки с фотографией Мишель. Сколько же газет пришлось перерыть этому рыжему умнику, и где он нашёл время на это?

– Если бы в нашей базе о пропавших людях было что-то посущественнее описания, – вздохнул Кейн. – Например, ДНК…

– Ну-ну, – усмехнулся лейтенант. – Мечтать не вредно. Что ж… Ты сделал хорошее дело, Горацио. Её родители будут знать, где похоронена их дочь. Надеюсь, теперь ты выполнишь мой приказ и сдашь дело в архив?

Кейн отвёл глаза.

– Послушай, – лейтенант захлопнул папку, припечатал её к столу. – Я понимаю, что ты совершил практически чудо. Но не увлекайся этим, понятно? Мы должны быть реалистами! Мы не имеем права сидеть и мечтать о кренделях небесных, о базах ДНК или о том, чтобы воздать по заслугам каждому, по чьей вине эта МПД… эта девочка оказалась в том сугробе! У тебя есть реальные дела, и их нужно раскрывать. Это понятно?

– Так точно, сэр, – подтвердил Кейн.

Лейтенант взглянул на его упрямо сжатые губы и сощуренные глаза, покачал головой и пошёл к выходу. Его ждала дома семья, и он не мог тратить время на переубеждение этого мечтателя.

– И того, кто продал ей наркотики, я тоже найду, – негромко, но очень уверенно сказал Кейн, когда лейтенант был уже у самой двери. – Найду.

Лейтенант предпочёл сделать вид, что не услышал.

@темы: цикл "Линия пунктиром", CSI: Miami, Горацио Кейн, детектив

---

Санни

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Фандом: CSI: Miami
Категория: РАЗНОЕ (31)
Написано в январе 2014 года.
Размер: мини, 6414 слов
Рейтинг: PG-13
Пейринг/Персонажи: Горацио Кейн/ОЖП, немножко Фрэнк Трипп, Келли Дюкейн, Наталья Боа Виста, ОЖП, ОМП
Жанр: романс, драма
Место и время действия: Майами, 2013 год - Нью-Йорк, 1993 год - Майами, 2013, 2020 годы
Краткое содержание: Однажды вечером на пороге дома Горацио Кейна объявляется девушка - дочь женщины, с которой у него двадцать лет назад были близкие отношения.


Майами, 2013 год


Нельзя сказать, что Горацио жил совсем уж отшельником. Конечно, лейтенант криминалистической лаборатории Майами-дейд проводил дома не слишком много времени, но – отчасти в силу профессиональной привычки, отчасти в силу природной открытости и добродушия – соседей знал, даже тех, с кем никогда не встречался лично. Тем не менее, навещал его кто-либо достаточно редко, разве что соседские ребятишки в Хэллоуин и на Рождество или какой-нибудь курьер из службы доставки. Женщины, с которой могли бы поболтать или одолжить какую-то хозяйственную мелочь соседки, в этом доме не водилось; инструменты для ремонта машины или починки домашней утвари проще было взять у Билла или Тома, которые всегда бывают дома вечерами, а с вопросами полицейского толка – обратиться к бывшему судье мистеру Лауди, который вышел на пенсию несколько лет назад и с тех пор целыми днями сидит в кресле-качалке на своей веранде или подстригает газон.

В результате звонок в дверь, раздавшийся однажды вечером, оказался полной неожиданностью и даже заставил Горацио слегка растеряться. Он как раз умудрился задремать, и от этого звук показался слишком резким. Несколько минут после пробуждения Горацио совершал какие-то хаотичные и малоосмысленные действия: поправил сползшие очки, которые в последнее время требовались ему для чтения, затем сдёрнул их и отложил в сторону вместе с тем журналом, который он читал, когда заснул; выхватил из ящика пистолет, передёрнул затвор, отложил пистолет поверх журнала, снова схватил… Закончилось всё тем, что он жутко разозлился сам на себя за это замешательство, секунду постоял, зажмурившись и крепко сжав кулаки, затем выдохнул, взял пистолет и пошёл наконец открывать.

Девушка обернулась на звук открывающейся двери, но Горацио остался в убеждении, что она не собиралась уходить, отчаявшись дождаться хозяина, а просто рассматривала двор, пытаясь справиться с волнением. Объёмистая спортивная сумка стояла у её ног, но что-то в облике девушки не соответствовало образу коммивояжёра, решившего освоить новый район.

Продолжая держать руку с пистолетом за спиной, Горацио высоко поднял брови: девушка молча его разглядывала с каким-то странным одобрительным интересом, а в её вздохе, казалось, прозвучало настоящее облегчение.

– Я не… – мотнула головой девушка, заметив наконец его заведённую за спину руку, и запнулась.

Горацио показалось, что она хотела сказать "не причиню вреда", и он невольно улыбнулся. Должно быть, человек, открывающий дверь с пистолетом наизготовку, выглядит довольно забавно, но он предпочитал показаться параноиком или даже трусливым стариком, но не оказаться мёртвым глупцом, беззаботно уверовавшим в собственную безопасность в стенах своего дома.

– Меня зовут Сэнди, – девушка улыбнулась и кивнула, заметив, как Горацио прищурился, с новым вниманием вглядываясь в черты её лица. – Я дочь Натали Льюис, – сказала она.



Нью-Йорк, 1993 год


Когда со всех сторон раздались возгласы и восхищенные посвистывания, Горацио решил, что сегодня Молли превзошла саму себя в тяге к экстравагантным нарядам. Но потом глаза Джимми так выразительно округлились, что сразу стало понятно: дело не в симпатичной официанточке или её привычке кокетничать со всеми офицерами ближайшего полицейского участка, заглядывающими сюда в пересменок и после работы. Горацио с напарником сидели в дальнем углу зала, отнюдь не между дверью и стойкой бара, и заказ им уже принесли, а судя по мимике Джимми, событие, вызвавшее столь бурную реакцию, перемещалось в их направлении.

– Детектив Кейн?

Этот мелодичный голос с лёгкой хрипотцой не мог принадлежать никому иному, и Горацио торопливо обернулся, сдвигая брови:

– Что-то случилось, мисс Сабрина?

Допросы свидетелей стрельбы в ночном клубе закончились буквально полчаса назад, и появление главной свидетельницы, а заодно и едва не состоявшейся жертвы этого налёта не сулило ничего хорошего.

– Меня зовут Натали Льюис, – улыбнулась певица. – Сабрина – всего лишь сценический псевдоним.

– Натали? – прищурился Горацио. – Или Наташа? – с некоторым трудом правильно выговорив непривычный звук, уточнил он. Дело могло оказаться куда серьёзнее, чем показалось на первый взгляд. Разборки на национальной почве всегда проходили с какой-то отчаянной жестокостью и заканчивались большей кровью, нежели обычный передел территории между группировками.

– О Боже, вы меня пугаете, детектив! – картинно прижав руку к груди, певуче воскликнула она. – Неужели у меня есть акцент?

Горацио отрицательно покачал головой, хотя его слух действительно уловил с детства знакомые нотки. В Квинсе всегда было много выходцев из России, и иногда Горацио даже самому говорили, что его речь чем-то похожа на речь человека с русскими корнями: такие же сглаженные или наоборот жёсткие звуки.

– Хорошо-хорошо, каюсь! – по-детски замахав руками, сказала Натали. – Мой дед – Питер… Нет, как это правильно звучит? Пьетер Льюсоф. О, Боже, – она притопнула ногой в притворном гневе и старательно выговорила: – П'ётр Лусов. И имена детям в нашей семье действительно дают созвучные русским…

– Так что случилось, мисс Льюис? – Горацио понимал, что женщина может продолжать в том же духе ещё долго, пока не иссякнет внимание зрителей, но его такая перспектива не устраивала – во всяком случае, до тех пор, пока он не знает, какая роль отводится в этом представлении ему самому.

– О, пока ничего не случилось, детектив, кроме давешней ужасной стрельбы, – Натали многозначительно взглянула на Джимми, предлагая ему подвинуться, чтобы она могла присесть, что он тут же охотно и сделал. – Но…

– Но давайте поговорим об этом в другом месте, – перебил её Горацио, поднимаясь. Если свидетельница действительно могла сообщить что-то важное, то это ни к чему слышать всем зевакам, с удовольствием наблюдающим за представлением, а если на самом деле сообщать ей нечего, то и подавно пора заканчивать эту комедию. Джимми сделал движение, словно собирался пойти с ними, но Горацио чуть приметно покачал головой. Джимми понимающе усмехнулся и подмигнул, заставив его мысленно выругаться. Уж кто-кто, а напарник мог бы и понимать, что Горацио сейчас не до амуров, зато проследить, не увяжется ли за ними кто-то из присутствующих в кафе, действительно необходимо.

– Мэм? – Горацио протянул руку замешкавшейся женщине. Казалось, она секунду усиленно о чём-то размышляла, но потом её лоб снова разгладился, а на лицо вернулась маска беззаботности. Натали вспорхнула с места, едва коснувшись кончиками пальцев раскрытой ладони Горацио, зато через несколько шагов, сделав вид, что лавирует в тесном пространстве между столиками, она ловко подхватила детектива под руку и игриво прижалась к нему. В результате из кафе Горацио вышел в состоянии, близком к бешенству, с пылающими щеками и отчаянно бьющимся сердцем. Словно почувствовав что-то, Натали ускорила шаг, пожертвовав ради этого соблазнительностью походки.

Горацио уже хотел вырвать руку и зло поинтересоваться, куда его тащат, когда, свернув за угол, женщина вдруг сама выпустила его, отступая назад и как-то вся съёживаясь. Горацио невольно схватился за пистолет, судорожно оглядываясь по сторонам. Он ничуть не удивился бы, увидев сейчас в глубине переулка пару молодчиков с автоматами, но ничего похожего там не было. Чуть поодаль, за мусорными баками, куда почти не проникал свет с улицы, ворочался какой-то бомж, ругаясь на крыс, которые не только покушались на его еду, но и лишили тепла – прогрызли пальто, пока он спал. Медленно падали на землю одинокие снежинки, даже не пытаясь собраться в какое-то подобие сугробов за полной и очевидной бесплодностью подобной попытки. Из приоткрытого окна струйкой пара поднималось вверх тепло, пушистым инеем оседая на проводах и перилах пожарной лестницы.

– Чего вы хотите? – грубо спросил Горацио, всё ещё настороженно оглядываясь.

– Мне действительно нужно кое-что сказать вам, детектив, – сказала Натали и жалобно добавила: – Но не здесь же нам разговаривать?

Горацио тяжело вздохнул, слегка расслабляясь. Возвращаться в кафе будет глупо, говорить в клубе женщина по каким-то причинам не захотела, в участок тоже не пошла. Что остаётся?

– Идёмте, – ещё раз вздохнув, сказал он.

Натали послушно пошла за ним, по-детски уцепившись за руку и осторожно переступая через разбросанный мусор.


***


Эффектный наряд Натали оказался не слишком-то приспособлен для прогулок по зимним нью-йоркским улицам. Руки сравнялись цветом с красными лайковыми перчатками после десятиминутной прогулки, а кинув укоризненный взгляд на тонкую подошву модельных сапожек и взвесив в руках тонкое пальтишко, Горацио покачал головой и принёс из спальни толстый плед, в который и укутал гостью.

– Вот, – заварив чай и вручив ей кружку, он уселся напротив. Немного подумав, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил, а потом и вовсе снял галстук. Раз свидетельница не захотела идти в участок, ни к чему, чтобы разговор сейчас напоминал допрос.

– Спасибо, – кивнула Натали, обнимая чашку двумя руками. – Вы знаете, детектив…

– Меня зовут Горацио.

– Горацио?

– В честь Горацио Алджера, – улыбнулся он. По глазам Натали было понятно, что это имя ей ни о чём не говорит, но она вежливо улыбнулась в ответ и кивнула.

– Вы знаете, я…

– Кое-что утаили во время допроса, – уверенно закончил за неё Горацио.

Натали испуганно вскинула на него глаза. У Горацио даже возникло ощущение, что она готова выскочить на улицу, в чём есть, лишь бы избежать какой-то неведомой опасности. Он неторопливо откинулся на спинку кресла, чтобы увеличить дистанцию и немного успокоить перепуганную женщину, и нахмурился. Дело представлялось всё более серьёзным.

– А, всё равно, – внезапно с отчаянной решимостью сказала Натали. – Добром это не закончится, так что пусть уж поскорее. Вы работаете на них? Покрываете?

Горацио вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха.

– То, что у них есть прикрытие в полиции… В нашем участке… Это предположение? Или?..

– Я слышала один разговор, – призналась Натали. – Но я не знаю, в каком участке работает "их" коп, если честно.

– Так… – Горацио потёр лицо. – И чем они занимаются? Нелегальная продажа спиртного? Оружие?

– Мне кажется, это наркотики, – прошептала Натали. – За ними приезжает один человек… Страшный…

Горацио невольно улыбнулся. Встал, отошёл к окну.

– Думаете, за нами следят? – трагическим шёпотом спросила Натали.

– Что?

Горацио чуть не рассмеялся.

– Послушайте, – он снова сел напротив, взял руки Натали в свои. – Поймите одну вещь: ничего из ряда вон выходящего не происходит. Я понимаю, что вам в силу… ммм… вашего таланта сложно воспринимать подобные вещи как обыденность. Но поверьте мне – подобное происходит достаточно часто. И не сопровождается такими шпионскими страстями, которые вы себе напридумывали…

– Значит, ты меня защитишь? – подаваясь ему навстречу, спросила Натали.

Горацио невольно отпрянул, но женщина не остановилась. Она выскользнула из пледа и оказалась на коленях практически лежащего в кресле Горацио так ловко, что расстояние между их лицами оставалось почти неизменным во время всего этого манёвра.

– Это моя работа, – придержав Натали за плечи, несколько напряжённо сказал Горацио. – Служить… и защищать.

Его голос невольно дрогнул, поскольку Натали изогнулась, и её роскошное тело оказалось плотно прижато к телу Горацио, лишь её лицо и плечи ему как-то удалось удержать на некотором расстоянии. В такой позе скрыть реакции собственного тела было бы немыслимо, но Горацио и не собирался их скрывать, поскольку давно уже не стеснялся – вероятно, с тех самых пор, как осознал, что это не даёт женщине никакого преимущества, лишь усиливает для неё горечь разочарования в том случае, когда он считает нужным отказать.

Проблема заключалась в том, что в данном случае Горацио не понимал, действительно ли это нужно. С одной стороны, спать со свидетельницей было крайне непрофессионально, и могло закончиться каким-нибудь неприятным сюрпризом в суде. С другой стороны, он вполне допускал мысль, что "страшный человек" был просто выдуман ради того, чтобы оказаться здесь. Разумеется, и то, что Натали могли под него банально "подложить", тоже не стоило скидывать со счетов. Но вот в чём штука: Горацио всегда старался строить дело так, чтобы оно не держалось на показаниях единственного свидетеля, а если Натали затеяла какую-то игру, то в его интересах было выяснить, что это за игра, и для этого следовало подыграть. Если же Натали просто выбрала такой экстравагантный способ оказаться в его постели, то он не имел ничего против. Последние годы ему действительно было не до амуров, но упускать случай, который сам идёт в руки? Горацио всегда был весьма практичным человеком, а Натали Льюис – на редкость красивой женщиной.

Поэтому ей потребовалось совсем немного усилий для того, чтобы руки Горацио разжались. Он закрыл глаза и некоторое время, казалось, просто позволял себя целовать, но Натали не успела удивиться его пассивности или усомниться в собственной привлекательности, так как ощутила, что под плавным нажимом его ладоней подол её платья как-то незаметно оказался где-то в районе талии. Руки Горацио скользнули вверх по её спине, и секунду спустя "молния" на платье столь же плавно разошлась, заставив Натали изумиться: ещё ни одному мужчине на её памяти не удавалось проделать этот фокус, не прищемив ни пряди распущенных волос. В этот момент Горацио открыл глаза, и Натали внезапно осознала, что во время расследования и даже сегодня вечером он выглядел озабоченным и усталым, часто хмурился или смотрел куда-то в пространство с пронзительной тоской, поставив брови домиком, – и от этого показался ей почти старым. Сейчас же стало понятно, что он совсем ещё молод, едва за тридцать, и от ощущения кроющейся в его теле силы и страсти Натали пробрало сладостной дрожью.

Она подняла руки, подбирая волосы, и Горацио потянул платье вверх, но едва показалась грудь – остановился. Натали попыталась сама освободиться от платья, но Горацио неожиданно властно сжал её руки, не позволяя открыть лицо и заставив выгнуться ему навстречу. Она так и не поняла, сама ли расстегнулась застёжка на бюстгальтере, но когда почувствовала дыхание, а потом и прикосновение губ к соску своей так призывно выставленной груди, перестала сопротивляться. Не пытаясь выпутаться из платья, откинулась назад, выгибаясь – и чуть не упала, Горацио едва успел удержать её за талию. Вторая его рука замерла, перестав ласкать её грудь, Натали услышала, как Горацио пробормотал что-то вроде "так дело не пойдёт" – и тут она окончательно потеряла равновесие. Вскрикнула, но "полёт" был как-то слишком долог, а в конце пути её встретил не пол, а что-то гораздо более приятное и мягкое на ощупь.

Наконец-то освободившись от платья, Натали обнаружила, что они уже переместились в спальню – совсем крохотную, тут едва помещались кровать и тумбочка, но в данный момент это было всё, что нужно. Кровать была слишком просторна для одного и тесновата для двоих, на легкой занавеске мигали разноцветные огни уличной рекламы, где-то неподалёку, лязгая, дребезжа и рассыпая снопы искр, проехал поезд метро. Горацио скинул рубашку и с неподражаемым плутоватым выражением лица потянул с ноги Натали чулок.


***


Неделю спустя детективы убедились, что Натали Льюис не солгала. И даже насчёт "страшного человека" не так уж преувеличила: Рой Подмётка держал в страхе несколько кварталов Нью-Йорка, а найти людей, готовых свидетельствовать против него, было невероятно трудно. Вычислить "грязного копа" пока не удавалось, и Горацио прилагал невероятные усилия для того, чтобы имя Натали не фигурировало ни в одном отчёте. Даже уговорил её на время прекратить выступления. Не смог только уговорить уехать, как ни старался. Точнее, почти уговорил, но в ту ночь ему, как назло, приснился кошмар, будто он вернулся домой с работы и нашёл Натали уже мёртвой на полу залитой кровью кухни – точно так же, как нашёл мать за четыре года до того. Его крики разбудили Натали, а кошмар был так ярок и страшен, что Горацио не сумел вовремя совладать с собой и рассказал всё: не только приснившееся, но и о том, что случилось с его родителями. Тогда-то, целуя его мокрое от слёз лицо, Натали и сказала, что ни за что на свете не оставит его с этим наедине, чего бы ей это ни стоило.

Горацио мысленно содрогнулся: по всем законам мелодрамы после таких слов героиню ждала верная смерть. Но они, по счастью, не были героями мелодрамы. Ещё три недели были отданы кошмарным снам и постоянному ожиданию беды, которая так и не пришла. Рой Подмётка был взят с поличным, а на попытке заставить одного из арестовавших его парней отказаться от свидетельства погорел и прикрывавший его "грязный коп", оказавшийся, к огромному облегчению для Горацио, не из его участка.

В канун Рождества полицейские сшивали многочисленные тома уголовного дела, а Натали Льюис снова пела в своём ночном клубе. Горацио появился ближе к концу её выступления и тихо сел в самом дальнем уголке переполненного зала. Отсюда эстраду практически не было видно, но его это мало расстраивало. Горацио слушал голос Натали, невольно вздрагивал, краснея и ощущая волной проходящий по телу жар, когда в её голосе проскальзывали те же нотки, которые он слышал порой по ночам.

Натали мурлыкала что-то и по дороге домой, а когда начала зажигать свечи на праздничном столе, это мурлыканье вдруг сложилось в "ночь тиха, ночь свята…". Если и существовал на свете способ заставить Горацио почувствовать себя полностью счастливым, то это, вероятно, был именно рождественский гимн, напеваемый его женщиной в его доме – впервые за много лет украшенном к Рождеству доме.

– И с улыбкой Младенец глядит… – Натали наконец обернулась к Горацио и нежно улыбнулась ему.

Он же смотрел так, словно готов был пасть ниц перед ней. Впрочем, это почти так и было. Но вместо этого он дождался, пока стихнет последняя нота, и спросил:

– Так как, ты говоришь, принято называть детей в вашей семье?

– Чтобы было созвучное русское имя, – пожала плечами Натали, поправляя на столе салфетку. – Ник, Майк, Питер, Анна, Мария… Я всегда хотела назвать дочку Александра. Саша.

– Сашья, – неуверенно повторил Горацио.

– Нет, – рассмеялась Натали. – Са-ша. Такой же слог, как в Наташа. У тебя же отлично получилось тогда. – Она подошла к Горацио и села ему на колени, обняв за шею. – Но зачем тебе учиться выговаривать русские имена?

– Если ты согласишься выйти за меня замуж, мы назовём нашу дочь Саша, – пообещал Горацио, произнеся имя совершенно отчётливо и верно.

– Здорово! – восхитилась Натали, в первый момент даже не осознав смысла фразы, настолько обыденным тоном она была произнесена. – Что?

– Мне нужно встать на колено и сделать предложение как положено? – улыбнулся Горацио. – Или, может быть, ты хочешь подумать? – сдвигая домиком брови, уточнил он через минуту.

– Нет. То есть да! – Натали замотала головой, рассмеялась, уткнулась лбом в плечо Горацио, снова подняла лицо и тихо-тихо сказала: – Да, я согласна.

Услышать её было несложно, расстояние между их лицами не превышало пары дюймов, а через несколько секунд не стало и этого.



Майами, 2013 год


– Сэнди – это Александра? – тяжело сглотнув, спросил Горацио, в растерянности опуская руку с пистолетом. – Саша?

Имя резануло забытой уже горечью несбывшихся надежд.

– Да, мама меня так называла, – девушка чуть прищурилась, словно от неприятного воспоминания. – Но я предпочитаю имя Сэнди. Друзья зовут меня Санни, – тряхнув гривой ярко-рыжих волос, добавила она.

– Я…

– Да я знаю, что вы не в курсе обо мне, – неожиданно кивнула она. – Мне просто… Ну, познакомиться хотелось, – она подхватила свою сумку, и это заставило Горацио выйти из ступора.

– Нет-нет, – торопливо сказал он. – Подожди. Я просто… Проходи, – он отступил в сторону, открывая дверь шире. – Давно ты в Майами?

– Нет, сегодня прилетела.

– Ммм… Тогда, наверное… – Горацио убрал пистолет на место и обернулся, пытаясь сообразить, что делать дальше. – Хочешь перекусить?

– Не откажусь.

– Выбор у меня небогатый, – остановившись перед холодильником, сказал Горацио.

Честно сказать, было удачей уже то, что у него сегодня вообще дома была хоть какая-то еда, обычно он проводил большую часть дня на работе, а потом заезжал куда-нибудь поужинать.

– О, с креветками! – девушка достаточно бесцеремонно заглянула через его плечо, выхватила одну из коробочек с купленной накануне китайской лапшой, понюхала её содержимое, кивнула с видом знатока и плюхнулась на табурет, сразу же принимаясь ловко орудовать палочками.

Горацио сел напротив и воспользовался паузой, чтобы рассмотреть… дочь? Теоретически это было вполне возможно, на вид ей было как раз девятнадцать лет. Волосы не такие рыжие, как у самого Горацио в молодости, да и глаза более светлого оттенка, скорее голубые, чем сине-серые. Фигурка хоть и стройная, но достаточно спортивная, ни Натали, ни Горацио таким сложением не отличались. Черты лица… Сложно сказать.

Но всё это пронеслось в его голове в первые же секунды, а потом на первый план вышла мысль, заставившая сердце сжаться от боли: неужели судьба была так жестока, что оба его ребёнка росли без него? Эта мысль делала воспоминания о том, как пришлось поступить с Натали, совершенно непереносимыми.

– Саша…

– Если вы не возражаете, лучше зовите меня Санни, – коротко поморщившись, попросила она, замялась, но закончила, – сэр.

– Ну тогда уж точно не сэр, – нервно усмехнувшись, сказал Горацио.

Санни вскинула на него глаза – жест показался знакомым, но вот на кого похожим, Горацио затруднился бы определить.

– Наверное, ты можешь называть меня Эйч, – решил он.

– Эйч?

– По первой бук… Ты ведь знаешь, как меня зовут, не так ли?

– А, ну да, – кивнула Санни. Смяла пустую коробочку, огляделась и прицельным броском отправила её в мусор. Чуть откинувшись назад, открыла холодильник, практически не глядя извлекла оттуда банку газировки, видимо, присмотренную ранее. – Я знаю, что вас зовут Горацио Кейн, – сделав несколько глотков, сказала она. – Знаю, что вы родом из Нью-Йорка, что вам сейчас чуть за пятьдесят, что вы – коп. Ну и что в моей метрике вы записаны как отец.

Горацио, открывший было рот, чтобы поправить её насчёт рода своих занятий, поперхнулся воздухом. Санни, во время перечисления смотревшая в окно, теперь внимательно наблюдала за его смятением, склонив голову к плечу.

– И ты приехала в Майами только для того…

– Ну… – пожала плечами Санни. – Не только. Я выбрала Майами, потому что хотела вас увидеть, но вообще я собираюсь здесь жить.

– Санни… – Горацио стиснул переносицу. – Прости меня, но… Мне нужно время, чтобы немного освоиться с этой ситуацией. Если ты не против, оставайся пока здесь, в моём доме. Я живу один, ты никому не помешаешь, – сказал он, заметив, как сдвинулись брови девушки. – Займёшь дальнюю спальню или останешься внизу, в гостиной?

– Я понимаю, – кивнула Санни. – Не переживай, Эйч, мне тоже слегка не по себе, а я ведь всегда знала. Дальняя спальня – звучит неплохо.


***


Нетрудно догадаться, что уснуть Горацио не смог. Он вспоминал Нью-Йорк, он вспоминал свои детские мечты о семье, он вспоминал историю Кайла… Подумать только, почти двадцать лет он прожил, отчаянно желая того, что уже у него было, а он этого не видел и не знал!

Под утро он чувствовал себя таким измученным, словно эта ночь длилась те самые двадцать лет. Впрочем, сожаления достаточно быстро отступили, стоило ожившим мечтам столкнуться с реальными воспоминаниями. Джулия сама оставила его, к тому же оказалась не только аферисткой, но и убийцей. Натали Льюис оставлять его не хотела, но…

Вскоре после Рождества Горацио зашёл за Натали в клуб, на правах её жениха воспользовавшись служебным входом. Сначала он даже не понял, почему при его появлении так резко смолкли разговоры и смех, почему так побледнела Натали. Только через несколько секунд – непозволительный непрофессионализм – Горацио увидел белые полоски на стеклянном столике и заметил нездоровый блеск глаз собравшейся компании.

Потом Натали бежала вслед за ним по улице, гладила дома по щеке, заглядывала в глаза и очень убедительно лгала о том, что это был первый и последний раз, что парень с "дурью" – залётный гость, что всё в порядке, правда же, в порядке…

Через два месяца Горацио отправил за решётку двоюродного брата Натали, одного из совладельцев клуба. Это его скромному бизнесу помешал Рой Подмётка, и тогда-то Ник Льюис придумал поистине гениальный план: расправиться с конкурентом при помощи полиции. Натали Льюис совершенно ничего не грозило во время того налёта: ведь он был срежиссирован от начала и до конца лично Ником. Разумеется, его не слишком обрадовало известие, что его кузина собралась замуж за копа, к тому же за копа с такой репутацией, но пение Натали было той изюминкой, которая заставляла людей ходить именно сюда, тем самым обеспечивая как легальный, так и нелегальный доход.

Все два месяца Горацио не виделся со своей бывшей невестой, хотя Натали несколько раз предпринимала попытки подкараулить его возле дома. Но она совершенно не умела прятаться, и Горацио только в первый раз едва не попался, лишь в последний момент отступив обратно за угол. В тот вечер он долго стоял в нише двери пожарной лестницы, наблюдая за Натали. Сердце боролось с рассудком. Он всё ещё безумно любил эту женщину, несмотря ни на что.

Встреча состоялась лишь в день суда, да и то – больше потому, что Горацио решил: пришло время поговорить.

– Но ты не можешь бросить меня сейчас! – воскликнула Натали, убедившись, что слёзы и мольбы о прощении не оказывают никакого эффекта. – Я…

– Почему ты решила, что я хочу тебя бросить? – искренне удивился Горацио. – Я не могу связаться с наркоманкой, вот и всё. Я уже узнавал: тебя хоть завтра примут в программу, а потом я увезу тебя туда, где твои родственники нас не достанут.

Мысль о том, чтобы перебраться в Майами, поближе к Рэю, день ото дня казалась ему всё более привлекательной.

– Но мне не нужна никакая программа! – Натали театрально сжала виски руками. – Ты что, не слышишь меня? Я беременна!

Горацио долго молчал, пристально глядя на неё и играя желваками.

– Что ж, поздравляю, – сказал он наконец, отвернулся и пошёл к машине.

Не поверил словам Натали ни на секунду, только разозлился. Её дрожь, волнение, слёзы, наполнившие её глаза – всё казалось ему таким же спектаклем, как и в тот, самый первый вечер.

Но что, чёрт побери, помешало Натали показать ему Санни, едва та родилась? Если бы она пришла к нему с ребёнком – дальше всё сложилось бы совсем иначе. Хотя… Если Санни была зачата тогда на Рождество, то на свет она появилась осенью. Как раз тогда Горацио лежал в госпитале с ножевым ранением, подвешенный между жизнью и смертью. К нему очень долго не пускали никого из посторонних. Это был один из поворотных этапов в деле Уолтера Рездена и его собственной жизни. Ведь именно из-за него он вскоре был вынужден перебраться в Майами. И вот теперь дочь Натали Льюис приехала повидать человека, которого считает своим отцом.

Горацио перевернулся на другой бок, понял, что уже различает очертания предметов, а значит, близится рассвет. Пора было вставать. Впрочем, за то время, пока он принимал душ и чистил зубы, стало понятно, что ночь раздумий не прошла даром. Свою вину перед Натали Горацио считал практически искупленной: наказанием за это служил тот факт, что он даже не знал о дочери и не смог растить Санни. Конечно, этого он вернуть уже не сможет, да и факт родства, разумеется, требует проверки, но теперь Горацио понимал абсолютно ясно: он в любом случае поможет Санни всем, чем сумеет. Как бы то ни было, она всё равно будет дочерью женщины, которую он любил. Любил настолько, что собирался на ней жениться.


***


Меньше всего Горацио ожидал встретить на своей кухне полураздетую девицу, особенно в это время суток. На плите что-то шипело, кажется, омлет, а Санни, стоя босиком и в едва прикрывающей ягодицы футболке, что-то напевала, упихивая в тостер очередную порцию хлеба.

– Завтрак почти готов, – весело сказала она, заметив замершего в дверях Горацио.

– Ммм…

Сначала он хотел отказаться, попросив только чашку кофе, но аппетитные запахи и заразительная улыбка Санни заставили его передумать.

– Ты всегда так рано встаёшь? – поинтересовался он.

– Люблю бежать и смотреть, как меняется мир вокруг с восходом солнца, – кивнула она.

– Ещё и бегаешь. Ведёшь здоровый образ жизни?

– Вообще-то, – садясь напротив, сказала Санни, – я готовлюсь поступать в полицейскую академию.

Она пыталась сохранить лёгкость тона, но у неё плохо получилось. Горацио сдвинул брови и опустил взгляд. Девушка надеялась на его протекцию?

– Я надеялась, что ты сможешь подсказать мне, как лучше подготовиться. Что почитать, какие упражнения делать, ну и так далее. – Санни легко выдержала испытующий взгляд и продолжила: – Но если ты считаешь, что хочу слишком…

– Нет, – остановил её Горацио. – В этом я охотно тебе помогу. Сейчас я должен ехать. Вот, – он порылся в ящике и кинул девушке ключи. – Запасные ключи от дома. Второй машины у меня нет, так что если тебе нужно что-нибудь в городе, придётся ждать до вечера, городской транспорт в этом квартале практически не ходит.

– Хочешь сказать, вторая половина гаража стоит без дела? – недоверчиво переспросила Санни. – Ух ты! – завопила она, спустившись вслед за Горацио в гараж и увидев "жильца" второй его половины. – Да это же настоящий "харлей"?!

– Где ты видела парня из Нью-Йорка, не мечтающего о крутом байке? – усмехнулся Горацио.

Санни немедленно взгромоздилась на мотоцикл и даже нахлобучила шлем.

– И не только парня, – вздохнула она, нежно оглаживая изгибы "харлея".

Учитывая тот факт, что переодеться она так и не удосужилась, зрелище получилось… мягко говоря, эротичным.

– Сумеешь вдохнуть в него жизнь – он твой, – пытаясь скрыть смущение, пообещал Горацио. В ту же секунду он убедился, что выбрал не лучший способ избавиться от смущения, поскольку Санни взвизгнула и бросилась ему на шею. Впрочем, она быстро отстранилась, позволив Горацио неловко откашляться и уехать-таки на работу.


***


– Я думала, ты веришь мне.

Почему-то Горацио не ждал сложностей на этом этапе, думал, что Санни поймёт его желание знать точно.

– Доверяй, но проверяй, – пожал плечами он. – Это же просто…

Он осёкся, заметив, как исказилось лицо Санни. Какое-то мгновение казалось, что она просто плюнет в лицо Горацио и уйдёт. Он даже успел ощутить лёгкое дежавю, но Санни совладала с собой. Преувеличенно тщательно поводила ватной палочкой за щекой, с треском закрыла крышечку и только потом позволила себе с силой швырнуть тест на стол.

– Не переживайте, сэр, эти стены видели множество подобных сцен, – утешила его работница центра, когда Санни выскочила за дверь. – Если она действительно ваша дочь, вы помиритесь, а если нет… Ну, тогда она вам никто.

Горацио аккуратно защёлкнул крышечку своего теста и не стал объяснять, что эта девушка при любом раскладе не станет для него никем.

Заполнив необходимые бумаги, Горацио вышел на улицу и убедился, что припаркованный рядом с его машиной "харлей" исчез. Он невольно улыбнулся, вспомнив, с какой гордостью Санни демонстрировала вчера вечером мощный рык байка, и покачал головой при мысли о том, как рискованно без подстраховки возвращаться домой на машине, которая может в любую минуту заглохнуть. Оставалось надеяться, что Санни попытается вернуться домой тем же самым путём, каким они добирались сюда, и, проехав обратным маршрутом, Горацио сможет помочь ей в случае неприятностей.


***


Он успел к самому началу и всё же опоздал. Вывернув из-за угла, Горацио сначала заметил Санни, ходившую кругами вокруг стоящего на обочине байка, понял, что так и не подобрал слова, которые позволят ему помириться с девушкой, не обещая ей ничего сверх того, что он готов пообещать, и только потом увидел эту машину и трёх выходящих из неё парней. В руках одного из них блеснуло что-то металлическое, и Горацио отреагировал, ещё не успев разглядеть, что это – нож или пистолет: вдавил педаль газа до упора, выкрикивая в телефон код ситуации и просьбу о подкреплении. Пока машина летела по улице, парни успели окружить попятившуюся Санни, двое ухватили её под руки, заставив приподняться на носки, а третий встал перед ней, поигрывая ножом.

Горацио понял, что не успевает, но тут… Парень, стоящий перед Санни, всего на секунду отвёл глаза, отвлёкшись на визг тормозов, но этого хватило, чтобы его нож серебристой рыбкой взлетел вверх. Парню слева достался удар головой в лицо, мгновенно расквасивший ему нос, а парню справа – великолепный удар снизу в челюсть освободившейся левой рукой. Лязгнув зубами, он опрокинулся навзничь, а Санни на развороте добавила локтем правой руки в живот парню слева и обратным движением с устрашающим выдохом, казалось, просто толкнула пытающегося поймать свой нож парня в солнечное сплетение раскрытой ладонью. Парень моментально забыл про нож и согнулся пополам.

Горацио застыл с пистолетом наизготовку, внимательно оглядывая поверженных нападавших, и так же застыла Санни, не разжимая кулаков и не распрямляя полусогнутых ног.

– Моё кун-фу сильнее, – усмехнулась она, наконец расслабляясь.

– Ты в порядке? – спросил Горацио, переводя прицел с одного парня на другого и ногой отбрасывая нож подальше. – Санни, ты в порядке?

Санни бросила на него быстрый взгляд исподлобья – видимо, решая, продолжить ли злиться или уже хватит. Ответить ей не дали полицейские машины: подоспело подкрепление. Парней рассадили по машинам и увезли, Горацио поручил одному из патрульных доставить заглохший "харлей" к нему домой, а сам повёз Санни в участок. Она так ничего и не ответила, молчала всю дорогу, но и уйти не порывалась. Только на лице почему-то всё яснее проступало выражение какой-то обречённости.


***


– Полицейская академия, говоришь? – Фрэнк Трипп сверлил опустившего голову Горацио изучающим взглядом. – Да по твоей крошке тюрьма строгого режима плачет! Как она тебя во сне не прирезала – загадка просто.

– Фрэнк…

Горацио страдальчески поморщился, но по сути возразить ему было нечего: досье Александры Льюис, белой девятнадцатилетней уроженки Нью-Йорка, было открыто, и на экране, надо признать, оно не помещалось. Вот только Горацио не мог поверить, что всё это – про Санни. А ещё – ему не хотелось, чтобы Фрэнк копался в этом деле. Где-то очень глубоко на дне души Горацио старательно прятал сейчас жгучий стыд за то, что его дочь точно так же, как когда-то сын, предстала перед глазами его коллег и друзей малолетней преступницей. Правда, изрядную долю этого чувства точнее было бы назвать виной – за то, что его не было рядом. Ведь только поэтому его детям пришлось защищать себя самостоятельно. Детям редко удаётся сделать это без последствий для биографии. Не их это дело, а его – лейтенанта Горацио Кейна. Мужчины. Отца.

– Сейчас она ничего противозаконного не сделала, не так ли, Фрэнк?

– Ну… Так. Чистая самозащита, да и не покалечила она никого, – буркнул Трипп.

– Значит, мы можем ехать? – поднимая взгляд, спросил Горацио.

Трипп открыл было рот, но передумал, помотал головой и отошёл. Сказать-то он мог многое, но очень уж не любил, когда глаза Горацио приобретали такой прозрачно-пронзительный оттенок студёной воды.


***


– Мне собираться? – спросила Санни, едва переступив порог дома.

– Ну… Это зависит от того, зачем же ты на самом деле приехала в Майами.

Горацио вздохнул и легонько подтолкнул Санни в спину, предлагая пройти на кухню. Выгонять девушку, не выслушав, не входило в его планы.

– Будешь кофе? – буднично спросила она, будто забывшись на миг.

Горацио покачал головой, и Санни налила кофе только себе. Он подождал, пока она устроится за столом, перевернул стул спинкой вперёд и сел напротив.

– Я… Не лгала тебе, – дёрнув уголком рта, сказала Санни, водя пальцем по ободку кружки. – Ну, в смысле, в этом – не лгала. Я правда хочу поступить в полицейскую академию. Только в Нью-Йорке мне ничего не светит. А тут… – Её пальцы стиснули ручку кружки. – Ты должен мне помочь. Ты ведь правильный, а, Эйч?

– Неужели? – холодно спросил Горацио.

Против всех законов физики сначала он почувствовал тёплые брызги на щеке и только потом услышал треск разбивающейся о стену кружки. Он не двинулся с места, лишь прищурился.

– Ну ты даёшь, – с неожиданной усмешкой покачала головой Санни, садясь обратно. – Научишь?

– Посмотрим.

– Ладно. Извини. Ну, давай считать, что это у меня типа курса мозгоправства. Как там… Шаг пятый. Мы признали перед Богом, собой и другим человеком…

У Горацио словно нервной судорогой свело лицо, дёрнулась верхняя губа:

– Ты… Ты принимала наркотики? Санни?

– Да. – Она с вызовом вздёрнула подбородок. – Мама долго держалась, но потом… так и не смогла с них слезть, до самой смерти. – Санни поднялась, отошла к окну, обхватила себя руками. – А я… Когда мне было десять, вернулся дядя Ник. Стал водить дружков. Он считал, что мама ему должна. Из-за тебя. Ну и мне доставалось под горячую руку. А мать сидела и улыбалась. Потом я сама начала нюхать. Чтобы тоже улыбаться. Ничего не чувствовать, ничего не помнить. Ну и… Потом, когда с парнями начала встречаться, выяснилось, что я уже не девственница, а я и не помню, как…

Горацио казалось, что он сейчас примёрзнет к стулу: так оледенело всё внутри.

– А тебя я хотела убить, – призналась Санни, оборачиваясь. – Считала, что это ты виноват во всём.

– Потому что бросил?..

– Да по всему у меня тогда выходило, – пожала плечами она. – Потому что бросил маму, потому что не защитил меня, потому что был копом… В пятнадцать я ушла из дома, прибилась к одной компании. Не лучший выбор в моей жизни. Зато научилась всему: машину водить, драться, стрелять. Но думала только о том, как отомстить. Всем вам. Однажды нас замели, мне светило участие в вооружённом ограблении. С моей-то историей… Сам понимаешь, чем это мне грозило. Но там был один коп, он много со мной разговаривал тогда и уговорил-таки пойти в программу. Сказал, что я напоминаю ему одного старого друга, и он хочет поступить со мной так, как поступил бы тот человек. Знаешь, – Санни опять отвернулась к окну, – меня такой ужас пробирает при мысли, что я могла приехать тогда, как задумывала, спрятаться здесь возле дома, выстрелить… А потом только узнать, что ты за человек. И скольких спас. Я же не понимала ещё, что один человек не может защитить всех. Что мне просто… Не повезло.

Горацио подошёл и неуверенно положил руки ей на плечи. Санни вздрогнула, но затем подалась назад, позволяя себя обнять.

– Я ведь правда хочу в полицейскую академию, – прошептала она, прижимаясь щекой к руке Горацио. – Мне надо, понимаешь?

– Чтобы спасти? Таких, как ты?

– Думаешь, я совсем дура? – резко развернувшись, спросила Санни. – Я знаю, что всех не спасти. Но чем больше будет тех, кто будет пытаться, тем меньше останется тех, кому не повезло.

– Значит, ты мудрее меня, – помолчав, тихо сказал Горацио. Снова привлёк её к себе, думая о том, что даже теперь, когда Санни получила возможность высказать всё это ему в лицо, ей будет непросто пройти психологический тест. Но будь он проклят, если не сделает всё от него зависящее, чтобы ей в этом помочь. Потому что эта девочка не просто умом знает, но и действительно понимает те вещи, которые совершенно необходимо знать хорошему полицейскому. Что правда у каждого своя. Что месть бесплодна. Что всех не спасти.



Майами, 2020 год


Горацио вышел из машины и поморщился. Место преступления ему не нравилось. С виду – вполне приличный район, но он-то отлично знал, как мало среди здешних обитателей таких, кто ещё тянется к свету, к нормальной, честной жизни. Горацио поднимался по лестнице, а они шуршали за спиной, словно крысы.

Фрэнк Трипп обернулся – и Горацио показалось, что Фрэнк хотел бы видеть на его месте кого угодно другого. Он ускорил шаг – и вдруг остановился. Ярко-рыжие волосы лежащей поперёк коридора женщины в полицейской форме выбились из-под форменной фуражки. Лица не было видно, но реакция Триппа на его появление лишила Горацио возможности надеяться ещё хоть пару минут. Он сделал оставшиеся несколько шагов и упал на колени, наконец решившись взглянуть в лицо. Так же, как когда-то в кошмарном сне упал возле тела Натали, так же, как в реальности, показавшейся кошмарным сном, упал возле тела матери. Сейчас это снова не было сном. Только казалось: из-за спокойствия, застывшего на лице Санни, из-за того, что крови не было видно, только дыра с опалёнными краями над левым нагрудным карманом.

– Почему… Почему она работала без бронежилета в таком районе?

– Это тебе не спецназ, – ворчливо отозвался Фрэнк. – Обычный поквартирный обход. В подвале соседнего дома вчера девочку нашли…

– Это ей бы и не помогло, – Келли со всеми необходимыми предосторожностями извлекла из стены почти неповреждённую пулю и показала её Горацио.

– "Убийца полицейских", – кивнул он.

– Он всего один выстрел сделал, – глядя на дырку в двери, сказал Трипп. – Знал, гнида, где будет стоять постучавший в дверь коп…

Горацио казалось, что к голосам вдруг присоединились надрывные звуки волынки. Пока они звучали только в его голове, но всё это ещё будет: каменные ангелы и надгробия, чёрные костюмы и скорбные лица, залпы салюта, свёрнутый американский флаг. Горацио вдруг как наяву увидел: вот мужу Санни вручают этот флаг, и Кэсси рассматривает и осторожно трогает эту странную неудобную куклу, которую папа зачем-то так крепко прижимает к груди. Затем малышка оглядывается и несмело улыбается, словно спрашивая: "А почему вы все такие хмурые? Почему всё время плачете? И… скажите, пожалуйста, а где мама?" В два года очень сложно понять, что мама теперь будет улыбаться только с фотографии.

У Горацио дома стоит такая. А под ней лежит так и нераспечатанный конверт с результатами генетического анализа. Когда ему вручили этот конверт, Наталья Боа Виста очень удивилась: почему он не сделал этот анализ тут, в лаборатории, зачем было ждать два месяца? Кажется, тогда он ответил, что ему нужно время – понять, что он хочет увидеть там. А теперь… Пожалуй, теперь этот конверт можно выбросить. Потому что в тот день, когда Санни рассказала ему о своей жизни, всё изменилось. А сегодня изменилось окончательно и, увы, бесповоротно.

Хотя, есть ведь ещё Кэсси. Возможно, однажды она захочет вскрыть этот конверт.

– Райли сообщили?

– Ещё нет.

– Тогда я сам, – Горацио наконец позволил себе протянуть руку и погладить выбившуюся из-под фуражки прядь волос Санни. – Позаботьтесь… о ней.

Том Ломан молча кивнул. Походка Горацио оказалась такой неровной, что коллеги долго ещё смотрели ему вслед.

– Не надо бы ему сейчас за руль, – покачала головой Келли.

Но Горацио не послушал бы, даже если б услышал. Он-то знал, что ему очень нужно сейчас быть в том доме. Поддержать Райли. Побыть с Кэсси.

Может быть, однажды она и поинтересуется, дед он ей или нет. Для самого Горацио это не имело никакого значения.

Ведь ещё семь лет назад ему перестало быть важно, дочь ли ему Санни, или она только дочь Натали. Дочь женщины, которую он любил.

И никогда не станет важно, внучка ли ему Кэсси, или она только дочь Санни. Дочь девочки, которую он не защитил.

@темы: Келли Дюкейн, Фрэнк Трипп, CSI: Miami, Наталья Боа Виста, разное, Горацио Кейн, драма, романс

---

Магия для умных

Автор:  Tinka1976
Фандом: CSI: Miami
Категория: РАЗНОЕ (30)
Написано в феврале 2014 года.
Размер: мини, 3338 слов
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Горацио Кейн, Келли Дюкейн, Эрик Делко, Райан Вулф, Наталья Боа Виста, Фрэнк Трипп
Жанр: экшн, детектив
Место и время действия: Майами, постканон
Предупреждение: смерть персонажа
Краткое содержание: Если на твоих глазах происходит что-то невероятное – это магия. Но ведь магия – это всего лишь отсутствие знания о том, как всё устроено. Что же будут делать криминалисты, столкнувшись с магией?


За стенами заброшенной водоочистительной станции бушевал ураганный ветер, своим воем усиливая драматизм разыгрывающейся внутри сцены.

– Я и тебе позволю жить. Вот только вряд ли тебе это понравится, – издевательски проговорил один из находящихся там мужчин.

– И что же ты сделал? – глухо спросил другой, сидящий возле казённого "хаммера" с надписями "криминалистическая лаборатория Майами-дейд" на дверцах, обращаясь к третьему человеку, стоявшему напротив него.

То, что этот третий человек представлял собой точную его копию: такой же высокий, рыжий, в тёмном строгом костюме без галстука, – придавало происходящему оттенок сюрреализма.

– Нет, не он. Ты! – рассмеялся тот, что обещал ему жизнь. – Это ты ограбил нашу замечательную криминалистическую лабораторию, вдобавок застрелив двух полицейских прямо перед камерами. Ах, да… Красотка Келли… Извини, она тоже не выжила.

Видимо, это переполнило чашу терпения того, кто сидел, он выхватил пистолет из кобуры, но увы, недостаточно быстро: его двойник успел среагировать, ударил ногой, и пистолет отлетел в самый дальний угол.

– Ай-яй-яй, как глупо! Неужели ты надеялся, что я позволю тебе умереть сейчас, пустить насмарку всю нашу подготовку? Посмотри, это ведь магия! Как в кино…

– Магия кино – для толпы, – сквозь зубы сказал сидящий, пытаясь подняться. – Магия для умных – наука. А ты совершаешь классическую ошибку киношного злодея, хочешь стрелять – не болтай, а стреляй!

Тут же, словно это было сигналом, раздался выстрел, и одновременно с этим дверь слетела с петель, впуская внутрь ветер, клубы дыма от маскировочной шашки и разъярённого Эрика Делко.

– Полиция Майами-дейд! – выкрикнул он. – Не двигаться!

Его пистолет был направлен прямо в лоб тому человеку, который сидел возле "хаммера", так и не сумев встать.



Два часа назад


– Ты не слышал предупреждения? – Райан остановился в дверях, потёр мочку уха.

– Слышал. Я остаюсь. Мне нужно доделать тут…

Эрик усмехнулся, заметив смятение на физиономии Вулфа, но не стал объяснять, что если бы его здесь не держала другая причина, которую он вовсе не собирается разглашать любопытным коллегам, эти отпечатки пальцев спокойно дождались бы, пока ураган пройдёт. Кстати о причине…

– Ты не видел, Эйч так и не вернулся?

– Видел, – кивнул Райан. – В хранилище улик он, и что-то не в духе.

– Ну, неудивительно, – взглянув на согнутые ветром деревья за окном, буркнул Эрик.

Мало кто любит чрезвычайные ситуации вроде надвигающегося урагана, и уж точно к их числу не относится лейтенант Горацио Кейн, которому буйство стихии ломает весь заведённый порядок.

– Ладно, я пошёл в укрытие, – помолчав, сказал Райан.

Эрик рассеянно кивнул, отвернувшись и пристально изучая окутанный клеевым паром нож в камере, но буквально через минуту воровато оглянулся. Убедившись, что Райан ушёл к лифту, Эрик выключил нагреватель и поспешил в сторону оружейной. Они с Келли с самого утра не виделись, с тех пор, как она уехала на вызов вместе с Кейном. Почему же она не зашла, если они уже вернулись?

Однако нежные слова застряли в горле, стоило ему увидеть, чем занята Келли.

– Кел, ты что делаешь?

– А ты не видишь? – в прищуренных глазах Келли нежности тоже не обнаружилось. Похоже, сегодня не в духе был не только Кейн.

Мимо пронесли ещё один ящик, и Эрик не выдержал.

– Что происходит? Эй, стой! – он схватил следующего полицейского с ящиком за плечо.

– Ты что себе позволяешь? – ледяным тоном осведомилась Келли. – Хочешь, чтобы мы попали в ураган, не доехав до места утилизации?

– О чём ты, какая утилизация?

– Есть новые данные, ураган идёт прямо на нас. В лаборатории не должно остаться ничего лишнего.

– Кел, ты перегрелась? – Эрик шагнул к ящику, перевернул бирку. – Это же ещё не закрытые дела! Какая утилизация, с чем мы в суд потом пойдём?..

– Отойди! – выхватывая пистолет из кобуры, приказала Келли.

– Кел…

– Пошли, чего встали? – прикрикнула она на замешкавшихся полицейских, продолжая держать Эрика под прицелом.

Он поднял руки и сделал шаг в сторону, но потом упрямо двинулся вслед за Келли к лифту. Что на неё нашло?

– Что здесь происходит?

Эрик с облегчением выдохнул. Ну, теперь всё прояснится.

Келли дёрнулась, переводя прицел с Эрика на Горацио. Дальше всё было как-то слишком быстро: яростная дуэль взглядов, сигнал открывающегося лифта, Келли начинает оборачиваться, оглядываясь, и резко вздрагивает, отшатываясь и переводя взгляд себе на грудь. На аккуратную тёмную дырочку, отчётливо выделяющуюся на белой блузе.

Эрик рванулся вперёд, собираясь её подхватить, но Келли почему-то и не думала падать. Такой злой улыбки Эрик никогда у неё не видел, даже представить себе не мог, что его подруга может улыбаться вот так.

– Ах ты… – сказала она, вскидывая пистолет, но новый выстрел отбросил её ещё на шаг назад. И ещё. И ещё два, почти без паузы.

– Келли, нет! – успел выкрикнуть Эрик.

Следующее попадание совпало с собственным выстрелом Келли, а отступать ей было уже некуда. Она ударилась спиной в окно, и у Эрика на миг мелькнула безумная надежда, что стекло выдержит. Может быть, так и случилось бы, если бы в него тут же не угодили ещё две пули. Стекло покрылось трещинами и как-то разом рассыпалось, не позволив Келли зацепиться.

Словно в каком-то боевике или кошмарном сне, Эрик упал грудью на край рамы, пытаясь поймать её руку, но сумел лишь проследить за её падением. Прошло немало времени, прежде чем Эрик сумел нормально вдохнуть и заодно сообразить, что он не видит рыжей шевелюры внизу, среди собравшихся вокруг Келли людей. Оглянувшись, он обнаружил, что и в холле возле лифта уже нет ни Горацио, ни полицейских с ящиками и коробками.

Эрик бегом спустился вниз, но на парковке знакомого "хаммера" тоже не было.

– Чёрт возьми, что происходит?! – с трудом перекрывая шум ветра, прокричал Трипп, когда Эрик вклинился в толпу людей вокруг Келли. На асфальт упали первые капли дождя.

– Нужно срочно унести её! – прокричал Эрик, даже не пытаясь дать хоть какой-то ответ на этот сакраментальный вопрос нынешнего дня.

Преследовать спятившего Кейна было слишком опасно, на город вот-вот обрушится ураган. Эрик поднял лицо к небу, заметил высверк молнии буквально в паре кварталов от них и взмолился, чтобы Горацио выжил в этом урагане. Он сам с ним разберётся.


***


Зрение прояснялось медленно и словно неохотно. Предмет, первым попавшийся на глаза, оказался всего-навсего кистью его собственной руки. Пространство было довольно узким, пальцы почти касались стены. Машина? Авария?

Горацио напряг зрение, но стало только хуже, всё расплылось. Пришлось закрыть глаза и некоторое время просто полежать. Машина никуда не двигалась, воды тоже не было, значит, авария произошла не на мосту. Значит, можно просто расслабиться и ждать спасателей.

Неожиданно зазвенело в ушах. Горацио перекатился на спину, несколько раз широко открыл рот, вдыхая и задерживая воздух в лёгких. Вроде отпустило. Значит, ураган уже близко. Стоп. Ураган?

Он снова открыл глаза, но далёкий потолок с забранной мелкоячеистой сеткой лампой не помог в поисках ответа на неожиданно вскипевшие в мозгу вопросы. С невольным стоном Горацио потёр виски и признал своё поражение. Кусок жизни явно выпал из памяти. Насколько большой кусок – пока непонятно.

Шорох и какой-то невнятный звук привлекли его внимание. Повернув голову, Горацио понял, что его первоначальное предположение о машине и аварии можно смело отбросить: это помещение куда больше салона автомобиля, даже если брать салон их служебного "хаммера". Тогда становилось совершенно непонятным его состояние, почему он чувствует себя так, словно побывал в аварии?

– Где мы? – спросила Келли, садясь и тут же со стоном сжимая виски руками.

– Не знаю, – честно ответил Горацио.

Он пока что не пытался поменять положение, эта затея имела слишком мало шансов на успех. В горле саднило, он сглотнул, облизал пересохшие губы, потёр лицо – на пальцах остались какие-то белые крошки. Наркотик? Горацио осторожно попробовал одну из них на язык и тут же сплюнул.

– Гипс, – сказал он в ответ на заинтересованный взгляд Келли. – Ты не помнишь… ммм…

– На месте преступления его не было.

– А мы туда доехали?

– Да. Ты не помнишь?

– Нет. Помню, что мы туда ехали… – Горацио, сообразив наконец, что какие-то ориентиры у него всё же остались, поднёс руку с часами к глазам. – Но это было почти шесть часов назад.

– С тобой всё в порядке?

Келли успела подняться на ноги и обойти всё помещение, а он продолжал лежать.

– Не знаю, – снова честно признался Горацио.

Келли помогла ему сесть и опереться спиной о стену, но вставать Горацио всё же не рискнул. Пусть от него сейчас и мало толку, но хотя бы оставаться в сознании – и то хорошо.

– Значит, так. Мы не знаем, где мы, и как сюда попали, – подвела итог Келли, – не помним, что делали последние несколько часов, и тебе почему-то значительно хуже, чем мне, – озабоченно хмурясь, закончила она.

– Боюсь, делали не столько мы, сколько с нами, – сказал Горацио, протягивая руку и стряхивая с лица Келли несколько гипсовых крошек.

Келли поморщилась, потом её глаза сузились, она быстро оглядела собственную блузку, слегка запачкавшуюся и переставшую быть такой белоснежной, как утром, потом снова перевела взгляд на Горацио. Осторожно потрогала его лицо возле уха.

– Что там?

– Небольшая ссадина. Уже подсохла. Знаешь, такое впечатление, что… – Келли ещё раз внимательно осмотрела его пиджак и закусила губу.

– Да, у меня тоже такое впечатление, – кивнул Горацио.

На его руки они посмотрели одновременно.

– Похоже, это не было дракой, – задумчиво сказала Келли.

Горацио кивнул, втайне радуясь, что тот, кто это сделал, выместил свою злость только на нём.

– Надо выбираться, – сказал он, собираясь с духом, чтобы попытаться встать.

– В углу за ящиками вентиляционная решётка. Но, боюсь, мне не хватит сил её оторвать.

– Попробуем вместе.

Но попробовать они не успели. Шаги, раздражённые голоса, бряцанье замка – похоже, снаружи ручки двери были замотаны цепью. Горацио и Келли, не сговариваясь, быстро легли обратно на пол и закрыли глаза.

– И что теперь делать с девкой? – недовольно спросил один из вошедших. – Не полезем же мы в морг её менять.

– Как раз теперь – всё, что захочешь, – гоготнул второй. – Но сначала давай с делом покончим. Берём этого, а то они уже очнутся вот-вот.

Горацио почти не потребовалось усилий, чтобы изобразить бессознательное состояние, обвиснув на руках бандитов безвольной куклой. Его тащили довольно долго, по каким-то лестницам и коридорам, а когда наконец остановились, шум ветра и громовые раскаты слышались совершенно отчётливо – видимо, из помещения был выход прямо на улицу.

Горацио уже почти решился приоткрыть глаза и осторожно осмотреться, когда раздавшийся рядом голос заставил зашевелиться волосы на затылке.

– Можете не притворяться, лейтенант. Это не поможет.


***


Наталья Боа Виста никогда не была особенно храброй, поэтому вовсе не собиралась оставаться в лаборатории на время урагана. Конечно, уезжать с полуострова тоже было бы чересчур, но вот заблаговременно спуститься в укрытие казалось ей совсем не лишней мерой предосторожности. Как назло, уже заглотнувший пробы агрегат посреди процесса вдруг выдал сбой, а спуститься в укрытие и потом приготовить новые пробы Наталья не могла – она и так непозволительно затянула с этим анализом.

В итоге, когда она вышла из лаборатории, ветер уже бушевал вовсю, небо затянуло, а со стороны океана погромыхивало. Наталья поёжилась: не дай бог служба погоды недоглядела, и будет цунами. Конечно, лаборатория расположена достаточно далеко от берега, но…

Тут она забыла и про цунами, и про укрытие. Потому что сам по себе факт смерти кого-то из сотрудников лаборатории на её глазах уже был бы потрясением, а Келли… Наталья просто отказывалась верить в произошедшее.

– Надо срочно унести её отсюда! – прокричал Делко.

Это немного привело Наталью в чувство, заставило вспомнить о том, что она криминалист, и цепким взглядом окинуть место преступления, которое вот-вот смоет. Келли уже унесли, так что среди осколков стекла остался лежать лишь её пистолет. В этом было что-то символическое и жуткое, но размышлять об этом было некогда. Прихватив пистолет платком, Наталья бегом вернулась в лабораторию, даже не успев вымокнуть как следует. В конце концов, морг – тоже неплохое укрытие на случай урагана.

Том Ломан стоял возле стола, на который положили Келли, и, кажется, не мог приступить к осмотру – мешали слёзы, стоявшие в глазах.

– Как же так? – спросил он подошедшую Наталью.

– Я сама не знаю, что там случилось, – покачала головой она. – Я видела только, как она упала.

– Такая спокойная… – почти шёпотом сказал Ломан. – Как ангел…

Наталья глубоко вдохнула, пытаясь справиться с собой. Если сейчас и она расклеится…

– Надо же, ни единой царапинки, – хрипло пробормотала она, смаргивая слёзы.

– Вот тут чуть-чуть зацепило, на горле.

Профессионализм взял наконец верх над эмоциями, голос Ломана зазвучал ровно, и руки перестали дрожать.

– Хм…

– Что? – Наталья обошла вокруг стола, чтобы взглянуть на повреждение, чем-то заинтересовавшее патологоанатома.

Ломан не ответил, просто прихватил пинцетом край отшелушившейся кожи и слегка потянул. С щеки Келли легко отделился целый пласт.

– Ничего себе, – только и сказала Наталья. Конечно, обгореть на пляже может любой, особенно криминалист, порой вынужденный копаться на одном месте по нескольку часов, но чтобы под облезающей светлой кожей оказалась ровная загорелая кожа тона на три темнее – такой фокус Наталья видела впервые.

А вот Ломан, вероятно, не впервые – он сразу оживился, ловко очистил лицо Келли… нет, впрочем, уже не Келли, от фальшивой "кожи", намочил ватку, стёр остатки грима, раздвинул на одном глазу убитой веки и извлёк контактную линзу.

– Магия кино, – весело сказал он, расстёгивая блузку на девушке и показывая край корсета, добавившего ей как минимум пару размеров в объёмах, а заодно сыгравшего роль бронежилета. – У меня подружка работает на студии…

Наталья не дослушала, бегом кинувшись к лифту. Только сейчас она сообразила, что Эрик до сих пор не пришёл в морг. Правда или нет то, что говорят про них с Келли, но в любом случае Эрик Делко, считающий, что Келли мертва, был, пожалуй, поопаснее урагана.

– А он уже уехал, – растерянно сказал Дэйв Бентон, продолжая прокручивать строчки каких-то данных на экране поверхностного компьютера. – Как только самый заряд урагана прошёл, так и…

– Ты не знаешь, куда? И что тут вообще было?

– Говорят, они оба спятили, – пожал плечами Бентон.

– Оба?

– Ну, и Келли, и Эйч. Забрали кучу оружия и несколько килограмм наркотиков из хранилища улик под предлогом того, что ураган якобы ударит прямо по нам и нужно всё срочно уничтожить.

– Что за бред?!

– Ну вот Делко и пытался выяснить, а потом Эйч ни с того ни с сего начал палить. Келли выпала из окна, Эйч под шумок уехал, Делко рванул за ним.

– Погоди, а как он узнал, куда ехать?

– А ты что, не в курсе, что на служебных "хаммерах" стоят навигаторы?

– А, ну да, – поморщилась Наталья. – И где сейчас "хаммер" Эйча?

– Вот, – Бентон указал на плывущие по экрану строчки с адресом. – Кажется, это старая водоочистительная станция. Только это… БиВи! – крикнул он в спину рванувшей к лифтам Наталье. – Передай Делко, что этот "хаммер" там уже часа четыре стоит, если не больше!..


***


Первое, что увидел Горацио, открыв глаза – своё собственное отражение. И лишь когда отражение криво ухмыльнулось, стало понятно, что это другой человек, выглядящий точь-в-точь как он. Ну, может быть, ростом чуть выше, а может, так лишь казалось из-за того, что Горацио смотрел на него снизу вверх. Двойник подошёл, бросил Горацио на колени кобуру с пистолетом, солнцезащитные очки, удостоверение и жетон, затем сделал движение, словно собирался ударить, но тот же голос остановил его:

– Остынь, Спок. Ты и так достаточно дров наломал.

Горацио повернулся в сторону говорившего, разглядеть не сумел, но он и так знал, кому принадлежит этот голос.

– Странно, что меня не оповестили о твоём побеге, Джо.

Леброк сделал шаг вперёд. Вряд ли он собирался остаться неузнанным, скрываясь в тени, скорее, просто наслаждался представлением.

– О побеге? – он скорчил выразительную гримасу, словно недоумевая. – О каком побеге, лейтенант?

Слово "лейтенант" он выговорил с такой издёвкой, что Горацио в очередной раз стало не по себе.

– И как же ты заставил этого человека подменить тебя в тюрьме?

– Заставил? – Леброк демонстративно рассмеялся. – Я позволил этому жалкому слизняку жить, – оскалился он, отсмеявшись. – Я и тебе позволю жить. Вот только вряд ли тебе это понравится.

Горацио почувствовал, как по спине между лопатками противно скользнула струйка пота. Беспорядки в тюрьме, во время которых мог быть совершён обмен Леброка на двойника, произошли почти два месяца назад. Стало быть, у него было больше чем достаточно времени на подготовку плана мести.

– И что же ты сделал? – глухо спросил Горацио, обращаясь к своему двойнику.

– Нет, не он. Ты! – снова рассмеялся Леброк. – Это ты ограбил нашу замечательную криминалистическую лабораторию, вдобавок застрелив двух полицейских прямо перед камерами. Ах, да… Красотка Келли… Извини, она тоже не выжила.

Горацио, уже несколько минут по миллиметру перемещавший руку так, чтобы движение было незаметно, наконец начал действовать. Он выхватил пистолет из кобуры, но увы, недостаточно быстро: двойник успел среагировать, ударил ногой, и пистолет отлетел в самый дальний угол.

– Ай-яй-яй, как глупо! Неужели ты надеялся, что я позволю тебе умереть сейчас, пустить насмарку всю нашу подготовку? Посмотри, это ведь магия! Как в кино…

– Магия кино – для толпы, – сквозь зубы сказал Горацио, пытаясь подняться. – Магия для умных – наука. А ты совершаешь классическую ошибку киношного злодея, хочешь стрелять – не болтай, а стреляй!

Леброк вскинул брови: неужели лейтенант не понял, что ему уготована участь хуже смерти? – но сказать ничего не успел. Раздался выстрел, и одновременно с этим дверь слетела с петель, впуская внутрь ветер, клубы дыма от маскировочной шашки и разъярённого Эрика Делко.

– Полиция Майами-дейд! – выкрикнул он. – Не двигаться!

Его пистолет был направлен прямо в лоб Горацио, а в глазах горело чистое бешенство.

Горацио обречённо молчал – сейчас любое его слово могло вызвать выстрел. Срез пистолетного дула впечатался в его щёку, заставляя отвернуться, и Горацио закрыл глаза. Если Келли промедлит ещё секунду…

– Эрик, нет!!!

Выкрик раздался сразу с двух сторон: от двери к ним бежала Наталья Боа Виста, а из дальнего угла показалась Келли, ведя перед собой двойника Горацио.

– Прости, в твоём пистолете оставался только один патрон, – сказала она, сильнее выворачивая руку двойника. – Ты не одолжишь мне наручники, Фрэнк?

Фрэнк Трипп, только что показавшийся в дверях, недовольно засопел, как всегда, когда он не понимал происходящего, но пистолет опустил и наручники Келли отдал.

– Ты как? – обеспокоенно спросила Келли, быстро пристегнув двойника к дверце "хаммера" и садясь на корточки рядом с Горацио. На пожиравшего её глазами Эрика она демонстративно не обращала внимания, хотя в глубине души понимала, что он чувствовал, пока не увидел её, и жалела. Но… Пока она была слишком зла на него.

– Я в порядке, – довольно неубедительно солгал Горацио. – Проверь…

Он кивнул головой в сторону лежащего неподалёку тела.

– Мёртв, – сказала Келли, пощупав пульс.

– Отличный выстрел, – пробормотала Наталья, взглянув на пулевое отверстие над левой бровью.

– Леброк? – изумился Фрэнк. – Почему мы ничего не знали о его побеге?

– Потому что никакого побега не было. Нужно проверить отпечатки пальцев у того, кто вот уже почти два месяца заменяет Леброка в тюрьме. Вряд ли тот парень заслуживает пожизненного, – сказал Горацио.

– Эйч, прости… – пробормотал наконец-то обретший дар речи Эрик. – Эйч, я… Если бы я знал, что Леброк сбежал, что это он всё это устроил…

– Боюсь, прокурору понадобятся более существенные доказательства, – нахмурился Трипп. – Двое моих парней мертвы, и… Не знаю, каким чудом жива она, – он пристально оглядел Келли, будто пытаясь найти отличия от той, которая умерла на его глазах.

– За доказательствами дело не станет, – улыбнулась Келли, открывая багажник "хаммера". – Всё очень просто.

Она поставила свой криминалистический комплект рядом с Горацио. Он без вопросов протянул правую руку.

– Погоди, – Келли заглянула ему в глаза. – Слушай, ты гений… – сказала она, качая головой. – Я-то думала, ты позволил ему выбить у тебя пистолет из-за слабости, и удивилась, как удачно он отлетел, а ты это всё специально, да? Потому что тебе нельзя было стрелять?

Горацио мягко улыбнулся. Келли ещё раз восхищённо покачала головой и наконец приступила к тесту: побрызгала специальным составом на салфетку, потёрла кожу между большим и указательным пальцем на правой руке Горацио, опустила салфетку в контейнер с реагентом, потрясла и подняла повыше, показывая всем, что реакция отрицательная. Следов пороха на руках Горацио не было.

– Он мог вымыть руки, – виновато сказала Наталья Боа Виста. Улыбнулась, извиняясь, мол, я не со зла, но так скажет прокурор.

– Мог, – кивнула Келли. – Но не мог нанести эти следы тому, кто не стрелял.

Она повторила тест на правой руке двойника и продемонстрировала ярко светящуюся в реагенте синим салфетку: этот человек стрелял, причём совсем недавно.

– Наука – магия для умных, да? – улыбнулась она, снова садясь на корточки рядом с Горацио. – Всё будет хорошо. Сейчас приедут парамедики.

– Ты что, не слышала? – сдвинул брови он. – Из лаборатории похищены улики, убиты двое полицейских…

– И пока все думают, что это сделал ты, тебе ни к чему появляться в лаборатории, – перебила Келли. – Мы с Фрэнком отвезём туда этого красавца и покажем всем его истинное лицо.

– Устроим сеанс разоблачения магии, – усмехнулся Трипп, отстёгивая наручники окончательно поникшего двойника от дверцы "хаммера".

– Я…

– А ты поедешь в больницу и узнаешь, какой дрянью нас накачали эти доморощенные гении, точно ли дело в том, что они не рассчитали дозу для тебя, и пройдёт ли это само.

– Я поеду с ним, – решила Наталья.

– Хорошо, – смирился Горацио. Как бы ему ни хотелось побыстрее вернуться в лабораторию и самому начать наводить там порядок, он понимал, что Келли права: сначала нужно провести обещанный Фрэнком "сеанс разоблачения". Если уж Эрика эта "магия" ввела в заблуждение, чего ждать от остальных? Да и с самочувствием действительно нужно и можно разобраться, пока его команда будет наводить в лаборатории порядок. Наука – магия для умных, и в своей команде дураков лейтенант Кейн не держал.

@темы: Келли Дюкейн, Эрик Делко, Райан Вулф, Фрэнк Трипп, CSI: Miami, Наталья Боа Виста, разное, Горацио Кейн, детектив

---

Без тебя

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Фандом: CSI: Miami
Категория: РАЗНОЕ (29)
Написано в январе 2014 года.
Размер: мини, 3702 слова
Рейтинг: R
Пейринг/Персонажи: Горацио Кейн/Марисоль Делко, Тим Спидл, Рэймонд Кейн, Джулия Винстон, Келли Дюкейн, Эрик Делко
Жанр: ретеллинг, AU, драма, ангст, мистика
Место и время действия: Майами
Предупреждения: смерть персонажей, возможен ООС из-за альтернативности вселенной
Краткое содержание: Говорят, когда человек умирает, вся жизнь проносится перед его глазами. Но что, если это будет не его жизнь?
Примечание: В основу сюжета положена идея последних двух серий сериала "Горец" (6-12 и 6-13, "To be" и "Not to be")

Порыв ветра заставил плотнее запахнуть пиджак, но Горацио так и не двинулся с места, продолжая завороженно смотреть вниз, на тёмную, бурлящую после падения чего-то тяжёлого воду и удаляющийся призрачный свет фар. Ветер налетел снова, какой-то слишком настойчивый и чересчур пронзительный для Майами, даже с учётом зимы.

Собственно, вода тоже была далековато – Горацио не мог припомнить таких высоких мостов в Майами, хотя перила и натянутые стропы казались ужасно знакомыми.

– Да, теперь вижу, что пришёл не зря.

Горацио повернулся к заговорившему с ним человеку и окончательно растерялся. Тим Спидл тоже был одет отнюдь не по погоде, но главное – когда Горацио говорил Эрику, что тоже видит Спидла, он не имел в виду, что видит его в реальности, вплоть до возможности поговорить или коснуться.

– Может, переместимся куда-нибудь? – зябко поднимая плечи, предложил Спидл.

Горацио неуверенно кивнул. Наполняющая тело ватная слабость заставляла сомневаться, что он способен сейчас куда-то идти, но это и не понадобилось. Новый порыв ветра швырнул им в лицо обрывки тумана, а когда Горацио проморгался, оказалось, что под ногами уже не плиты моста, а обычный пол самой обычной квартиры, ну, разве что изрядно запущенной.

Спидл сразу плюхнулся на диван, небрежно сдвинув в сторону лежавшие там вещи.

– Я умер? – помолчав, спросил Горацио.

– Нет, – качнул головой Спидл. И прежде чем Горацио успел вздохнуть с облегчением, добавил: – А хотел бы?

Горацио отвёл взгляд, прищурился, привычно ставя руки на пояс и неслышно барабаня пальцами по тому месту, где обычно висело удостоверение. Этот способ скрыть замешательство всегда срабатывал, но сейчас по усмешке Спидла было ясно, что он всё понимает. Впрочем, сверхъестественная проницательность воскресшего друга не сильно удивила Горацио – иначе откуда Спидл мог узнать о странном ощущении, тенью мелькнувшем за миг до того, как был дан отрицательный ответ? Горацио не то чтобы хотел умереть, просто… Не видел в этом ничего страшного. Он не боялся смерти самой по себе и не боялся своей смертью причинить невыносимую боль кому-либо.

– А как же друзья? – спросил Спидл. – Близкие?

– А что хорошего я им принёс? – пожал плечами Горацио, принимая как должное то, что Спидл каким-то образом в курсе всех его мыслей сейчас. – Зачем я им нужен?

– Ну… – вздохнул Спидл. – Собственно, из-за этих вот мыслей мы тут с тобой и оказались.

– А где мы?

– Выгляни в окно.

С улицы уже какое-то время доносился шум, словно там проходил митинг.

– Это Нью-Йорк, – уверенно сказал Горацио, подойдя к окну. – А это… – он приподнял бровь, разглядывая импозантного мужчину, потрясающего кулаком с трибуны. – Сенатор Келли?

Недоумение Горацио всё росло: только узнав оратора, он обратил внимание на плакаты и одежду собравшихся на митинг людей.

– Но это же…

– Тысяча девятьсот девяносто второй год, – кивнул Спидл.

– Но почему?.. Этого не было! Я же отговорил его от выступления, риск был слишком велик! – Горацио обернулся к Спидлу, сжав кулаки, словно готовый наброситься на него в гневе за подсунутую фальшивку.

– Видишь ли, друг мой… – Спидл встал и безбоязненно приблизился к нему. – В этой реальности Горацио Кейна нет. Нет и никогда не было, – он сочувственно похлопал Горацио по плечу и выглянул в окно. – Смотри-ка, наш сенатор собирается уезжать.

Машина уже стояла возле трибуны, и телохранители, плотно обступив сенатора, быстро провели его до самой дверцы. Когда Келли нырнул в салон, Горацио с облегчением перевёл дух, мысленно пожимая плечами: да, получается, он тогда зря перестраховался, опасность была не так уж и велика. Тем большей неожиданностью для него стал негромкий, но чётко различимый хлопок выстрела. Машина как раз заложила широкий вираж, и телохранитель, который шёл рядом с дверцей, чуть-чуть отстал. Рекламно улыбающийся и машущий рукой сенатор был хорошо виден лишь какое-то мгновение, но снайперу этого хватило. Голова сенатора дёрнулась, на заднее стекло машины выплеснулась кровь с примесью мозгового вещества, телохранители пригнулись, вытаскивая пистолеты, водитель ударил по газам – но Горацио отчётливо понимал, все эти тренированные действия совершенно напрасны: сенатор уже мёртв.

– Не хочешь посмотреть на того, кто так искусно выполнил этот непростой заказ? – риторически спросил Спидл.

Риторически – потому что в следующий момент они уже были в коридоре, наблюдая, как из соседней комнаты быстрым шагом выходит крепкий темноволосый мужчина, натягивая на глаза кепку. Объёмистый чехол, который он держал в руках, отправился в мусоропровод, за ним последовала куртка. Синие мешковатые брюки на поверку оказались низом рабочего комбинезона.

Новое перемещение – и Горацио со Спидлом увидели, как другой рабочий в таком же комбинезоне зашвыривает чехол и куртку в недра мусоровоза и нажимает на рычаг пресса. Машина трудолюбиво заурчала, сминая улики вместе с мусором. Водитель занял своё место, появившийся из-за угла снайпер, насвистывая, ловко вскочил на пассажирское сиденье, перевернул кепку козырьком назад, что-то со смехом сказал напарнику, и мусоровоз покатил по улице, неотличимый от сотен других машин, наводящих порядок на улицах Нью-Йорка.

Горацио давно уже чувствовал слабость в коленях, но лишь теперь позволил себе опуститься на корточки, съехав спиной по стене. Он узнал человека, убившего сенатора Келли, ещё тогда, когда тот появился в коридоре. Этому не могла помешать никакая кепка.

– Это… жестоко, – наконец проговорил Горацио.

– Жизнь вообще жестокая штука, – Спидл опустился на корточки рядом с ним. – Помнишь, как вы шутили в детстве? У ирландского парня с Адской кухни есть три пути в жизни…

– Стать копом, священником или гангстером, – невольно улыбнулся Горацио и тут же сдвинул брови домиком: – Но мы же переехали. И Рэй выбрал другой путь.

– Другой путь выбрал ты. А он просто последовал за большим братом. Впрочем, – добавил Спидл, – если бы существовала возможность проследить этот заказ до самого истока, мы с тобой оказались бы в одном из кабинетов Пентагона, так что в каком-то смысле, если тебе от этого легче, можно считать, что в данном случае Рэй работал на правительство.

Горацио криво усмехнулся, покачал головой, мол, не легче, прикусил губу и поднялся на ноги.

– Однако здесь Рэй жив…

– Ненадолго. Здесь его действительно убьют в две тысячи первом, когда он будет готовиться дать показания Большому жюри, чтобы выторговать себе пожизненное заключение вместо смертной казни. Но в этих показаниях прозвучало бы слишком много громких имён…

Горацио зажмурился и крепко сжал переносицу. Что-то в тоне невозмутимого Спидла мешало попыткам поверить в злой розыгрыш.

– Кто там у тебя дальше в списке? – не дожидаясь, пока он справится с переживаниями, спросил Спидл. – Ах да, незабвенная Джулия!

Открыв глаза, Горацио обнаружил себя в плохо освещённом коридоре, одна стена которого казалась какой-то неровной, словно сделанной из решёток. Прозвучал резкий сигнал, и коридор залило ярким светом.

– Но это же…

– Женская тюрьма строгого режима, – кивнул Спидл.

Крепко стиснув челюсти, Горацио наблюдал, как женщины торопливо приводят себя в порядок. Почему-то даже узнав, где они оказались, он не ожидал увидеть Джулию в числе заключённых, хотя и надзирательницей её трудно было представить. Но Горацио знал, что Джулия была медсестрой, и ожидал её появления в качестве тюремного врача, хоть и недоумевал по поводу подобного выбора. Тем сильнее был шок, когда плохо причёсанная женщина в мешковатой тюремной робе развернулась лицом к решётке.

– Шрамы?!.. – Горацио замотал головой.

То, что Джулия попалась и загремела по полной, его не так уж удивляло, но откуда могли взяться эти уродливые шрамы на её лице, ведь здесь Рону Сарису не за что ей мстить!

– Получила в одной из заварушек, – пояснил Спидл. – Вместе с ещё десятью годами за драку и нанесение увечий своей сокамернице. Попав в тюрьму, Джулия скрыла, что нуждается в лекарстве, а на её беду первой наступила не депрессивная фаза, а маниакальная. Теперь, как видишь, она в одиночке.

Горацио видел не только это, но и то, что глаза Джулии ещё безумнее, чем он помнил в самые плохие её дни.

– Но ведь можно добиться её перевода в лечебницу?

– Здесь некому этим заниматься.

– Теперь я здесь, – сдвинул брови Горацио. То, что здесь нет Кайла, а его самого не держит чувство вины, ничего не меняло в отношении Горацио к этой женщине.

– Увы, Эйч, – покачал головой Тим, увлекая его за собой. – Ничего не выйдет. Мы здесь вроде привидений. Тебя не только слушать не будут, но и попросту не увидят.

Тюремный коридор начал окутываться уже знакомой серой мглой, и Горацио невольно задался вопросом, кто может быть следующим. Вдруг захотелось доказать Спидлу, что всё это – просто совпадение. Пусть одно его существование не позволило Рэю и Джулии пасть так низко, но ведь и ничего хорошего он им не принёс. Что уж говорить о тех, кто и без него был весьма решительно настроен занять своё место в жизни.

– Как насчёт Келли? – склонив голову набок и хитро прищурившись, спросил он.

Спидл насмешливо изогнул уголки губ и сделал приглашающий жест. Горацио шагнул вперёд – и тут же рефлекторно упал, перекатываясь и уходя с линии обстрела. Рука зашарила по боку, отыскивая кобуру, но секунду спустя Горацио убедился, что они попали вовсе не в эпицентр перестрелки. Спидл подошёл ближе, и Горацио поднялся, отряхивая пиджак и щурясь от яркого солнца.

– Не сжимай его так сильно и не дёргай спуск.

Горацио обернулся на знакомый голос, расслабляясь и не сдерживая наползающей на лицо улыбки. Келли как раз отстранила насупленного паренька, выщелкнула магазин, проверяя обойму, лёгким ударом загнала его обратно, поправила защитные очки и наушники, вскинула руки, принимая отработанную стойку, плавно повела стволом и выпустила одну за другой три пули. Горацио не отказал себе в удовольствии повернуться и полюбоваться на три аккуратных отверстия в самом центре мишени.

– Попробуй ещё раз, – возвращая пистолет пареньку, сказала Келли. – Не дёргай спуск.

Улыбка медленно исчезала с лица Горацио. Каким-то шестым чувством он понял, что Келли сейчас не учит стрелять своего взрослого сына, как он сначала подумал, она тут…

– Работает, – кивнул Спидл. Мысли Горацио по-прежнему были для него открытой книгой.

– Но… Как же лаборатория? – сдвинул брови Горацио.

– В Майами-дейд уже несколько лет нет никакой лаборатории, – спокойно сказал Спидл. – Да и та, что была…

– Как же так? Меган столько лет мечтала…

– И ещё столько же продолжала бы мечтать. Знаешь, Флорида – очень консервативный штат.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что всё дело в том, что она – женщина? – изумился Горацио.

– А ты этого так и не понял? Ну да, ты-то обратишь внимание на половые признаки, когда нужно пропустить даму в дверях или уложить её в кой…

– Спид…

Горацио понадобилось всего одно это слово, чтобы осадить его.

– Ну, в общем, Меган не получила то здание и отдельное финансирование ни в девяносто седьмом, ни в двухтысячном. Когда её муж погиб, звание лейтенанта перешло к Келли. Поверь, она старалась. Но все её попытки выбить что-то для дела заканчивались плохо завуалированными постельными предложениями, которые наша мисс Дюкейн с негодованием отвергала. Сам знаешь, как "внушительно" выглядит молодая незамужняя девушка в глазах городских шишек.

Горацио поморщился.

– Но как лабораторию могли закрыть? – с болью спросил он. – Келли всегда была молодой незамужней девушкой, это не мешало ей отлично справляться в моё отсутствие. Я и сейчас… Планирую оставить лабораторию на неё. Однажды.

– Я думаю, там она и дальше прекрасно справится, – пожал плечами Спидл. – Всё же уже налажено: помещение, оборудование, сотрудники, финансирование… Ты помнишь тот "чулан для мётел", в котором ютились криминалисты до образования лаборатории?

– И всё-таки?

– Да всё очень просто: здесь нет тебя, а вот Мала Ноче никуда не делась.

– А им лаборатория как кость поперёк горла, – пробормотал Горацио. – Но… Как же Эрик? Пусть он не решился встать во главе, но хотя бы мужем Келли он мог стать, тем более когда от этого зависело дело всей её жизни?

– Прости, дружище, у меня для тебя плохие новости, – вздохнул Спидл.

Горацио едва успел бросить последний взгляд на Келли перед тем, как пространство заволокло уже привычной серостью. На этот раз они оказались в каком-то баре на окраине Эверглейдс. Горацио пришлось задержать дыхание, чтобы не захлебнуться с непривычки в густом амбре мужского пота, дешёвой выпивки, крепких сигарет и испражнений, запах которых врывался в душное помещение всякий раз, когда кто-то из посетителей толкал висящую на одной петле дверцу в другом конце зала.

Наученный горьким опытом с Джулией, Горацио не стал с ходу отвергать мысль о том, что Эрик может оказаться завсегдатаем подобного заведения. Однако, как он ни всматривался в опухшие, плохо выбритые лица, Эрика Делко среди них не опознал. Потом дверь открылась, и Горацио вздохнул с облегчением, заметив гримасу отвращения на лице вошедшего. Делко прошёл к стойке – видимо, ему нужен был телефон. Горацио нахмурился, не понимая, в чём же заключается плохая новость, обещанная Спидлом. Неужели то, что Эрик остался разнорабочим, стало препятствием для его отношений с Келли?..

Его внимание привлекли крики в дальнем конце зала. Вопила размалёванная девица, выдираясь из лап подвыпившего мужика. Эрик несколько раз оглянулся, хмурясь всё больше. Как раз когда он закончил разговор, шум достиг апогея – к выпивохе на помощь пришли дружки, девицу завалили на лавку и принялись со смехом стаскивать с неё юбку. Горацио и сам дёрнулся было подойти, но сделав лишь шаг, столкнулся с одним из посетителей, который прошёл сквозь него и преспокойно пошёл дальше, словно Горацио был пустым местом. Он остановился, сжимая кулаки. А Эрик не остановился, подошёл и дёрнул за плечо того, кто начал приставать к девушке, откидывая его в сторону. Казалось, компания только этого и ждала: девицу тут же оставили в покое, все толпой навалились на Эрика.

– Эй! – мгновенно забыв о своей бесплотности в этом мире, закричал Горацио, кидаясь к ним.

Но прежде чем он успел добежать до потасовки, люди расступились.

– Нет, – прошептал Горацио.

Остановившийся взгляд Эрика не нуждался в пояснениях, так же как и окровавленные ладони, зажимающие живот.

– Марисоль… – чуть слышно проговорил он.

Пенистая струйка крови, вытекшая из угла его рта, не оставляла надежд на своевременное появление парамедиков.

– Зачем? – с трудом отводя взгляд, спросил Горацио. – Зачем?! – в бешенстве хватая Спидла за грудки и встряхивая, закричал он.

– Ты всерьёз думаешь, что кто-то может ответить на этот вопрос?

Горацио опустился на стул, мотая головой. Всё в нём протестовало против происходящего. Так не могло быть, всё это – какая-то чудовищная подделка, невероятное сплетение исковерканных судеб…

– Ну сам подумай, – Спидл сунул руки в карманы, отворачиваясь к окну. – С того самого момента, как вы познакомились, Эрик подражал тебе, старался быть более сдержанным и думать о последствиях своих поступков. И то у него получалось… через пень-колоду. Но он был офицером полиции, это многое меняло. Будь у него сейчас на поясе жетон – его бы всё равно побили, конечно, но до ножа дело бы не дошло…

Горацио внезапно поднялся, и Спидл осёкся, а потом покачал головой:

– Нет. Нет, я не думаю, что это хорошая идея.

– Я хочу увидеть её, – Горацио напрягся всем телом, словно от этого зависела сила убеждения. – Спид… Я должен с ней увидеться.

Спидл тяжело вздохнул, но серая мгла послушно сгустилась вокруг. Горацио уже не ждал ничего хорошего, и всё равно вид места, в котором они оказались, больно ударил по нервам. Обшарпанные столы, измождённые оборванные люди с жалким выражением лица – сложно, очень сложно сохранять чувство собственного достоинства в очереди за бесплатной едой.

Среди бродяг Марисоль не оказалось, но и увидев её, наконец, среди женщин, раздававших еду, Горацио не смог испытать ничего похожего на радость. Впрочем, особого удивления из-за её внешнего вида он тоже не ощутил: как выглядят больные лейкемией, он знал. Видимо, без Эрика не нашлось человека, который поддерживал бы девушку во время болезни, и Марисоль была вынуждена как-то зарабатывать на жизнь, едва выйдя из больницы. Волосы торчали из-под косынки грязной паклей, глаза были обведены тёмными кругами, губы искусаны, дешёвая аляповатая блузка висела на ней как на вешалке. Она двигалась медленно, временами тяжело опираясь на стол, чтобы перевести дух. Но главное – в её взгляде Горацио не мог найти ни надежды, ни желания жить.

Тем временем очередь рассосалась, женщины вымыли и упаковали посуду, протёрли столы и уехали. Марисоль же отправилась в дальний угол помещения, где оказался вход в крошечную каморку.

– О Боже, Мари… – прохрипел Горацио, увидев, как девушка легла лицом к стене и завернулась в тонкое, местами украшенное разноцветными заплатками одеяло, не притронувшись к своей порции еды. Неужели она здесь и живёт? Работает за еду и эту комнатку?

– Кто здесь? – неожиданно спросила Марисоль, оборачиваясь.

Горацио вздрогнул, задел локтем дверной косяк и только тогда понял, что Спидл куда-то исчез, а он сам, похоже, на какое-то время обрёл материальность.

– Вы опоздали, – сказала Марисоль. – Раздача уже закончилась. Приходите вечером.

Горацио стоял, не в силах шевельнуться. Сказать нужно было так много, что он молчал, словно истукан.

– Если очень голодны – можете взять мою еду, – предложила Марисоль.

– А как же ты? – не удержавшись, спросил Горацио.

– Не могу, – покачала головой Марисоль. Посмотрела на миску, поморщилась. – Нет, не могу. Да и незачем, – едва слышно добавила она.

– Марисоль, ты… – девушка вздрогнула и прищурилась, пытаясь разглядеть его лицо. – Ты молодая, ты сильная, – Горацио почувствовал, что у него совершенно неприлично дрожат губы. – Ты будешь жить.

– Мы встречались раньше?

– Да, – кивнул Горацио, хватаясь за эту мысль. – Да, я часто приходил в кафе. Ты чудесно готовишь, Мари. И все твои мечты ещё могут осуществиться. Ещё не поздно.

Марисоль с сомнением покачала головой, но Горацио не понял, к чему относится отрицание: она не узнаёт в нём постоянного клиента или не верит в осуществление мечты.

– Всё ещё будет, как раньше, – Горацио присел на край кровати, – Марисоль… Но ты должна бороться. И всё вернётся. Ты ещё будешь красива, как прежде…

Он протянул руку, аккуратно стирая покатившуюся по щеке девушки слезу.

– Конечно, вернётся, – улыбка Марисоль была больше похожа на гримасу. – Всё уже вернулось. Ты опоздал лет на пять, незнакомец. Тогда я ещё надеялась и боролась. И даже, казалось, победила. Вот только… Всё вернулось…

Марисоль провела рукой по голове, Горацио сначала подумал, что она поправляет свою косынку, но косынка странно легко снялась… Вместе с волосами.

Целую секунду Горацио судорожно пытался вдохнуть, глядя на совершенно лишённую волос голову Марисоль, потом, словно не веря тому, что увидел, протянул руку. Марисоль не отстранилась, лишь закрыла глаза, когда её головы коснулись дрожащие пальцы, а потом широко распахнула их, когда Горацио ласково погладил гладкую кожу на её темени.

– Ты прекрасна, Мари. Даже сейчас, – тихо сказал он, вытирая вновь покатившиеся по её щекам слёзы. Пришла очередь Марисоль захлёбываться воздухом. – Я… так скучал по тебе, – одними губами проговорил Горацио, осторожно гладя её лицо.

Марисоль всхлипнула, прижимая ладонь ко рту и с недоверчивым изумлением глядя на Горацио.

– Это безумие, – прошептала она, но в её глазах росло не безумие – безумная надежда.

– Да, – согласился Горацио и взял руку Марисоль в свои, прижимаясь щекой к раскрытой ладони и легонько касаясь её губами. – Пусть. Пусть.

Горацио внезапно охватило пьянящее ощущение собственного всевластия. Да, он не мог ничего поделать с болезнью Марисоль, не мог вырвать её из нищеты. Зато мог отдать всю любовь и нежность, накопленные за годы, прошедшие после её смерти. Он не знал, сколько времени отпущено на пребывание здесь ему самому, но точно знал, как именно распорядится этим временем.

Тело Марисоль было болезненно горячим и невероятно худым. Она дрожала, прижимаясь к Горацио, а он вздрагивал каждый раз, когда касался её безволосой головы или натыкался на торчащие лопатки, но это лишь заставляло его с новой, почти отчаянной страстью целовать и ласкать её. Горацио не рискнул лечь – наваливаться на это истощенное тело действительно было бы безумием, но Марисоль не позволила ему ограничиться только ласками. Закусив губу, она с решимостью, живо напомнившей ему прежнюю Марисоль, рванула ремень его брюк. Горацио послушно приподнялся, позволяя ей освободить его пах от одежды – для этого не пришлось даже ссаживать Марисоль с колен, её тело казалось ему невесомым, словно они поменялись ролями, и теперь она стала неожиданно обрётшим плоть наваждением.

Если бы Горацио был способен в тот момент рассуждать хоть сколько-нибудь здраво, он, вероятнее всего, испугался бы за Марисоль: откуда в этом практически побеждённом болезнью теле могло взяться столько жизни и страсти? В движениях Марисоль не осталось и следа робости, Горацио лишь слегка придерживал её, не позволяя упасть, когда она выгибалась особенно сильно. От невероятности происходящего кружилась голова, словно от нехватки кислорода, однако вскоре организм напомнил о реальности признаками приближающегося оргазма. Марисоль казалась неутомимой, хотя её тело и блестело от пота, и Горацио запрокинул голову, крепко зажмуриваясь в последней попытке удержаться на краю. Почувствовав это, Марисоль ускорила темп движений и сильнее откинулась назад, усиливая их размах. Это оказалось уже слишком для него, Горацио закричал, безотчётно впиваясь пальцами в бёдра Марисоль, кончил и чуть не захлебнулся воздухом на вдохе, безумно испугавшись хрипов, вырывающихся из её груди. Он повалился набок, укладывая её на постель и с отчаянием вглядываясь в лицо.

– Всё… хорошо, – выдохнула она, справившись с кашлем.

Её снова била дрожь, и Горацио торопливо подгрёб одеяло, кутая Марисоль и баюкая её в объятиях. Он сам дрожал не меньше: глаза Марисоль закрывались, а она из последних сил улыбалась.

– Спасибо тебе, – погладив его по щеке, прошептала она. – Это лучший день в моей жизни. Прости. Я посплю.

Горацио усилием воли изгнал из памяти воспоминания о её последних минутах в той, другой реальности и сумел достаточно искренне улыбнуться и кивнуть. Веки Марисоль смежились, но её ровное хрипловатое дыхание не позволяло вновь попасть в плен воспоминаний.

Горацио долго лежал рядом и просто смотрел на неё. А когда попытался осторожно поцеловать на прощание – обнаружил, что успел снова стать бесплотным привидением.

– Я остаюсь здесь, – Горацио бессильно сжал кулаки, заметив, что пространство заволакивается знакомой серой мутью. Спидл почему-то не появлялся, но Горацио услышал его голос:

– Это невозможно. Да и бессмысленно, – добавил он, прежде чем Горацио успел запротестовать. – Марисоль не доживёт до следующей ночи. Только поэтому то, что произошло сейчас, и стало возможным. Химиотерапия не дала эффекта. Но это и неудивительно: без помощи Эрика Марисоль оказалась на улице сразу после выхода из больницы. А такой режим, знаешь ли, не способствует выздоровлению…

Горацио задохнулся от боли. Впрочем, болело, против ожиданий, не в груди. Гудела голова, ныло левое плечо, резкой болью отдавала правая нога. Горацио дёрнулся и очнулся, рванулся вверх, больно стукнулся головой о крышу "хаммера", зато смог вдохнуть – тут ещё оставался воздух.

– Спидл… – в растерянности позвал Горацио. Откашлялся, сделал глубокий вдох, нырнул, освободил зажатую рулевой колонкой ногу – подушка безопасности сейчас была бы тут очень некстати, но всё же где она, чёрт возьми?! – и попытался открыть дверцу.

– Ты сам меня учил: дверца откроется только тогда…

"Когда салон полностью заполнится водой", – подумал Горацио, и Спидл кивнул. Теперь он был лишь смутной тенью, маячащей в воде перед капотом тонущей машины.

– Думаю, теперь ты видел достаточно, – сказал Спидл. – Пришло время прощаться.

"Подожди".

Горацио немного всплыл, убедился, что вода скоро доберётся до крыши, сделал пару глубоких вдохов и опять нырнул.

"Спидл… А ты сам? Почему ты стал проводником?"

– Всё очень просто, – пожал плечами Спидл. – В отличие от тех, кого я тебе показывал, я давно мёртв в обоих мирах. В том меня убили даже раньше, ещё в девяносто восьмом году.

"Как?"

– Ну неужели ты думаешь, что я специально перестал следить за оружием, когда стал криминалистом? – смущённо улыбнулся Спидл.

Горацио невольно улыбнулся в ответ и всплыл за новой порцией воздуха. Вот только "хаммер" уже полностью заполнился водой, заставив испытать мгновенный приступ паники.

"Дверца!"

– Да, тебе пора, – сказал Спидл.

Горацио посмотрел на него, надеясь хоть взглядом попрощаться, но на прежнем месте никого не увидел.

– И надеюсь, мы не скоро увидимся в следующий раз…

"Я постараюсь".

Дверца "хаммера" послушно открылась, и Горацио рванулся вверх, к людям, которые ждали его на той стороне поверхности воды.

Нет, эта экскурсия не убедила его в том, что он им нужен. Просто Горацио понял, что смерть лишит его самого очень важной вещи: возможности быть рядом с теми, кто ему дорог.

@темы: мистика, Келли Дюкейн, Эрик Делко, Марисоль Делко, Рэймонд Кейн, Тим Спидл, Джулия Винстон, CSI: Miami, разное, Горацио Кейн, ангст, драма

---

Разорванная цепь

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Фандом: CSI: Miami
Категория: РАЗНОЕ (28)
Написано в январе 2014 года.
Размер: мини, 1055 слов
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Горацио Кейн/ОЖП
Жанр: драма, романс
Место и время действия: Майами
Краткое содержание: иногда место преступления становится местом встречи
Примечание: POV несериального персонажа


Тот день начался с разорванной цепочки. Наклонившись над раковиной, я привычным движением попыталась заправить образок в вырез футболки, чтобы не лить на него воду при умывании – и обнаружила, что на шее ничего нет. Метнувшись в спальню, я сдёрнула одеяло с кровати и с облегчением схватила пропажу, сжав так крепко, словно этот образок был моим единственным оберегом от жутких чудовищ. Собственно, почти так и было.

Оглядев остатки порванной цепочки, свисающие из кулака, я вздохнула. С верёвочкой было бы проще: связала концы – и готово, но цепочка на шее вызывает меньше вопросов. Это же украшение. Поэтому люди думают, что знают, зачем я её надела.

Утро выдалось на редкость спокойным, даже моё место на парковке никто не занял, мне не пришлось ругаться или наматывать круги по этажам, отыскивая новое, поэтому без пяти девять я уже была на своём рабочем месте, лишив старшего менеджера удовольствия выразительно посмотреть на часы и поджать губы. Но я всё равно сидела как на иголках, то и дело гася порывы проверить, не выпал ли образок из кармана.

Вот уж не думала, что разорвавшаяся цепочка лишит меня душевного равновесия с такой лёгкостью. С другой стороны, это ведь был символ. Именно так, звено за звеном, я отстраивала свою жизнь заново в последние годы. Теперь же цепь оборвалась. Вдруг это предзнаменование?

Едва дождавшись перерыва на ланч, я понеслась в ближайший торговый центр. Ювелирный магазин нашёлся сразу, но возле витрины я замешкалась. А какую цепочку я хочу? Оборвавшуюся мне подарили, а на витрине их было с десяток симпатичных и ещё три штуки просто восхитительных. Сначала я понадеялась, что вопрос решится сам собой, но цена всех трёх оказалась вполне мне по карману.

Задумавшись, я не сразу заметила, как другой покупатель, сопровождаемый продавцом, переместился и оказался совсем рядом. Я слегка вздрогнула, привычным жестом нашаривая образок, и чуть не запаниковала, не обнаружив его. Покупатель тем временем взглянул прямо мне в лицо. Узнав его, я сразу успокоилась. Этот человек уже несколько лет возглавляет наш "зелёный список". Что это такое? Очень просто: люди, облечённые властью и достойные доверия. Те, к кому может обратиться за помощью любой член нашей группы жертв жестокого обращения. Конечно, мы не всех их знаем в лицо, но лейтенанта я уже видела, а не запомнить его довольно сложно.

Его взгляд почему-то тоже задержался на моём лице. Ну не может же он меня помнить, моё дело вела его подчинённая, не он… Секунду спустя я поняла причину такого внимания и чуть не рассмеялась. Перед лейтенантом лежали пять пар симпатичных серёжек, и он просто-напросто пытался их мысленно примерить на меня. Я по очереди приложила все серьги к своему уху, отводя прядь волос в сторону.

– Но у меня очень маленькая мочка, на другом ухе они могут смотреться иначе, – сочла нужным предупредить я.

– Уши вообще уникальны, – с едва заметной улыбкой ответил лейтенант. – Какое-то время их на полном серьёзе собирались использовать как идентификатор. Вместо отпечатков пальцев. Но у моей племянницы такая же маленькая мочка, так что я очень признателен вам за помощь.

Он указал продавцу на самые красивые, на мой взгляд, серьги. Тот кивнул и начал их упаковывать, лейтенант потянулся за бумажником, а я продолжала стоять, завороженно пялясь на его руки и ощущая какую-то идиотскую сумбурную радость из-за того, что он выбирал подарок не жене и не дочери. Наверняка я ещё и ляпнула бы что-нибудь несусветное, но тут за нашими спинами звонко разбилось стекло, и грохнул выстрел.

Моя рука непроизвольно метнулась к образку, а не найдя его на привычном месте, я не выдержала, упала на колени, закрывая голову руками и… кажется, что-то закричала. Не помню. Но, наверное, закричала, потому что иначе рефлексы полицейского у лейтенанта наверняка одержали бы верх над рефлексами мужчины. А он вместо того, чтобы достать пистолет, опустился рядом со мной на колени, обнимая и закрывая от кошмара.

– Всем на пол! Не двигаться! – выкрикивал один из грабителей, тыча в лицо посетителям стволом своего пистолета. Зазвенело разбитое стекло ещё одной витрины. – Дай сюда! – он попытался выхватить обручальное кольцо из рук у только что купившей его пары, и я почувствовала, как напрягся лейтенант.

Увы, не зря. Парень не пожелал отдавать символ своей любви, за что и поплатился. Грохнул новый выстрел, заставив нас вздрогнуть.

– Микки, Микки! – захлёбываясь слезами, звала склонившаяся над ним девушка.

Лейтенант кинулся к ним. Его взгляд был совершенно диким, каким-то остановившимся. Срывающимся голосом он уговаривал глупого парнишку не умирать, пытаясь зажать рану, но я видела, что делает он всё неправильно. Впрочем, это не его строгий папочка мечтал видеть военной медсестрой, а меня.

– Вот, держите здесь, – я не запомнила, как оказалась рядом, а мои руки словно зажили своей жизнью. – Вот так, – я надавила на руку лейтенанта сильнее, чтобы подключичная артерия оставалась пережатой. – Держите.

Я могла сделать это и сама, но какое-то странное чувство вело меня, подсказывая, что так зачем-то нужно. Вокруг нас разгорелась и стихла перестрелка: подоспели охранники и полиция, – а мы сидели, зажимая рану этого парня: моя рука поверх руки лейтенанта. Я даже почувствовала некоторое разочарование, когда парамедики отстранили нас и забрали раненого вместе с его плачущей невестой.

– Вы в порядке? – спросил лейтенант, объяснившись с полицией и раздав указания своим криминалистам, тут же деловито защелкавшим фотоаппаратами.

Я кивнула. Его рука всё ещё была в крови, и я механически начала оттирать её той же оставленной парамедиками тряпкой с растворителем, которой только что оттирала свои. Лишь закончив, я поняла, что со стороны это выглядело несколько ...интимно, и покраснела:

– Извините.

– Спасибо, – улыбнулся лейтенант.

Почему-то он не торопился отходить.

– Ваш бывший муж больше не беспокоит вас?

От неожиданности я опешила.

– Вы ведь миссис Спенсер, я не перепутал? – сдвинул брови он.

Я машинально уже в который раз схватилась за то место, где обычно висел образок.

– Я взяла обратно девичью фамилию после… – мой голос захрипел, и лейтенант торопливо кивнул. – Теперь я Джексон. А мой бывший муж был убит в прошлом месяце во время беспорядков в тюрьме. Что вы делаете сегодня вечером? – без переходов и пауз спросила я. Говорить о Спенсере мне не хотелось, равно как и допустить, чтобы лейтенант просто попрощался и пошёл по своим делам.

– Похоже, сегодня вечером я ужинаю с одной очаровательной леди, – он хитро улыбнулся и склонил голову набок.

– В восемь? – как можно более обыденным тоном спросила я.

Он кивнул и протянул мне визитку.

– Выбор места за вами? – уточнил он.

Теперь кивнула я. Взяла его визитку, отдала свою, встала и пошла обратно на работу. Старший менеджер с меня шкуру спустит: ланч закончился уже полчаса назад.

Лишь на улице я сообразила, что так и не купила новую цепочку взамен разорвавшейся. Впрочем… Ничего, привыкну. Не всякую разорвавшуюся цепь нужно восстанавливать.

@темы: CSI: Miami, разное, Горацио Кейн, драма, романс

---

Двойной просчёт

Автор:  Tinka1976
Бета:  dragonseul
Фандом: CSI:Miami, CSI: LV
Категория: РАЗНОЕ (27)
Написано в январе 2014 года.
Размер: мини, 1600 слов
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Гил Гриссом, Горацио Кейн, Грэг Сандерс, Ник Стоукс, Джим Брасс
Жанр: детектив
Место и время действия: Лас-Вегас, 2001 год
Краткое содержание: написано по заявке "Горацио в Лас-Вегасе, взаимодействие с Гриссомом"
Примечание: должна же фраза Горацио из "Cross Jurisdiction" о том, что Гриссом - толковый мужик, иметь под собой основания.


Гил Гриссом спустил очки на кончик носа и внимательно посмотрел на человека, сидящего напротив.

Тот сдержанно, не разжимая губ, улыбнулся, словно говоря: "Вы можете мне не верить, но все документы перед вами".

Мысль о том, что он подозревает лабораторию Вегаса как минимум в небрежности, была не слишком приятной. Дело представлялось интереснейшей головоломкой, но сводить её решение к поиску ошибки своих подчинённых Гриссом не собирался. Хотя, без сомнения, начать следует с перепроверки фактов, так же, как гость, вероятно, уже поступил со своей частью дела.

– Итак, с чего бы вы хотели начать, лейтенант?

Гриссом отметил, как тот слегка прищурился при обращении "лейтенант", и чуть заметно улыбнулся. Похоже, звание это было привычно коллеге из Майами не более, чем самому Гриссому – должность супервайзора.

– С результатов аутопсии, – без колебаний выбрал Кейн.

Гриссом кивнул и поднялся, собирая бумаги в папку. Он и сам начал бы с этого. Время смерти могло быть установлено неверно по сотне различных причин, а вот если бы лейтенант Кейн первым делом потребовал перепроверить анализ ДНК, Гриссом счёл бы это признаком недоверия, и дальнейшее сотрудничество оказалось бы под вопросом.

Эл Роббинс был достаточно опытным патологоанатомом, чтобы не кидаться защищать свою профессиональную честь, отстаивая правильность заключения. Пролистав бумаги, он неторопливо прошёлся вдоль ряда холодильников, опираясь на свою трость, выдвинул нужный ящик и жестом предложил супервайзорам подойти ближе.

– Ну что ж… – осмотрев тело, сказал он. – Никаких признаков манипуляций я не вижу. Нехарактерных изменений тканей нет, степень окоченения соответствует. Так что либо ваш убийца имеет в своём распоряжении машину времени, – док усмехнулся, – либо эта женщина была убита именно в тот интервал времени, который указан в заключении.

Кейн кивнул, показывая, что принял выводы патологоанатома.

По дороге к лаборатории ДНК Гриссом вдруг подумал, что Грэг Сандерс обладает каким-то невероятным чутьём на визиты супервайзора и готовится к ним довольно своеобразно, а если сейчас они увидят очередной танец в перьях или рок-концерт – это будет несколько некстати… Но Сандерс, вероятно, обладал не только чутьём на визиты супервайзора, но и просто чутьём. Атмосфера в лаборатории ДНК оказалась в высшей степени рабочей: Грэг сосредоточенно готовил какие-то пробы, а Ник стоял у него над душой, видимо, в ожидании результатов по своему делу.

– Очень хорошо, что ты здесь, – сказал Гриссом. – Это лейтенант Кейн из лаборатории Майами-дейд. – Стоукс пожал лейтенанту руку и приветливо улыбнулся. – Мы с ним уже выяснили, что причин сомневаться в установленном времени смерти миссис Лесли нет. – Улыбка с лица Ника пропала, ведь улики по этому делу собирал именно он. – А это значит, что в течение полутора-двух часов было совершено два убийства: одно здесь, в Лас-Вегасе, другое – в Майами, – и в обоих делах фигурирует одинаковая ДНК убийцы.

– Эммм… Если это к тому, что анализ ДНК ошибочен… – начал Грэг.

– …то ты проверял два раза. Знаю, – кивнул Гриссом.

– Три, – поправил Грэг, вызвав едва заметную усмешку Кейна.

– Погодите, – потряс головой Ник. – Так в чём проблема? Мы что, никогда не имели дела с близнецами?

– Проблема в том, что у подозреваемого, арестованного в Майами, нет и никогда не было брата-близнеца, – склонив голову набок и прищурившись, пояснил Кейн.

– Ну… Если два брата-близнеца женились на сёстрах-близняшках, то… – задумчиво пробормотал Грэг.

– Насколько я понял из объяснений своего ДНК-техника, в этом случае весьма вероятно рождение внешне похожих детей, но ДНК у них будет различаться примерно так же, как и у обычных братьев, детей одних и тех же родителей, – возразил Кейн.

– Да, точно.

– К тому же никто из его родителей не имеет близнеца.

– А если на вертолёте… – вполголоса проговорил Ник.

– Не думаю, что у обычного учащегося старшей школы есть вертолёт, – улыбнулся Кейн.

– Плохо дело, – нахмурился Ник.

– Если мы не сумеем доказательно объяснить в суде этот казус, преступник останется на свободе. Обоснованное сомнение, – негромко пояснил Гриссом ещё не поднаторевшему в судебной практике Грэгу.

– И даже если каким-то чудом окажется, что брат-близнец Эрика Миро существует, нам придётся доказать, что убийство в Майами совершил именно Эрик Миро, а убийство в Лас-Вегасе – его брат, иначе они оба выйдут из зала суда свободными, – добавил Кейн.


***


Лейтенант Кейн заканчивал разговор по телефону под пристальным взглядом четырёх пар глаз. И дело не в том, что его коллеги из Вегаса были так бесцеремонны или неделикатны, просто после прозвучавшего в разговоре слова "алиби" мозговой штурм как-то сам собой прекратился – все обернулись и теперь ждали, пока лейтенант закончит разговор и поделится новостями. А тот, словно нарочно испытывая их терпение, всё слушал, время от времени что-то коротко отвечая, то утвердительно, то отрицательно, завершил разговор задумчивым "Я тебя понял, Фрэнк", неторопливо убрал телефон в карман пиджака, постоял у окна, глядя куда-то вдаль, затем, наконец, вернулся на своё место возле стола – и продолжил сидеть молча! Сдвинув брови и закусив губу, перебирал бумаги, постукивал пальцами по столу, вдруг начиная отбивать какой-то ритм – в общем, вёл себя так, словно даже не подозревает о наличии других людей в конференц-зале.

Грэг мысленно усмехнулся, подумав, что меньше всего ожидал увидеть именно эту, столь знакомую манеру поведения у лейтенанта Кейна, казавшегося таким самоуверенным и всё на свете знающим. И у него, между прочим, никаких проблем со слухом нет, так что пусть только кто-нибудь ещё попробует намекнуть, что Гриссом так себя ведёт из-за этого!..

– Я правильно понял, у вашего подозреваемого есть алиби? – спросил тем временем Гриссом.

Судя по тому, что лейтенант Кейн не вздрогнул, как человек, сбитый с мысли, а поднял взгляд и смущённо улыбнулся, момент для вопроса был выбран удачно.

– Правильно, – кивнул Кейн. – В момент совершения преступления Эрик Миро был с друзьями в поездке, достаточно далеко от Майами. – Он выдержал паузу, шевельнул бровями и добавил: – В Лас-Вегасе, если быть точным.

– А… – начал было Грэг, но тут же захлопнул рот.

– Мы провели повторный анализ, – Кейн потёр переносицу. – ДНК Эрика Миро соответствует ДНК с места преступления в Майами.

– Значит, это всё-таки близнецы, – пожал плечами Ник. – Просто… Они зачем-то поменялись местами.

– А смысл? – Брасс покачал головой. – Что более вероятно: у парнишки вдруг непонятно откуда появляется брат-близнец, они меняются местами и совершают убийство, оставляя свою одинаковую ДНК на жертвах, или у двух человек оказалась-таки одинаковая ДНК?

– И эти два человека совершили убийство одновременно, причём не в том городе, в котором они проживают? Нет, Джим, бритва Оккама здесь нам не помощник, – возразил Гриссом.

– Через… четыре часа, – взглянув на часы, сказал Кейн, – у нас будет образец крови Эрика Миро и образец ДНК с места преступления в Майами. Я понимаю, что со своими пробирками в чужую лабораторию не ходят, – слегка улыбнувшись Грэгу, добавил он, – но это позволит нам узнать, имеем ли мы дело с ДНК одного и того же человека или всё-таки двух разных людей, близнецы там они или нет.

– Полный анализ образцов займёт куда больше времени, – предупредил Грэг.

– Мы не будем сидеть сложа руки.

– И какую же версию вы собираетесь отрабатывать? – с ехидцей поинтересовался Брасс.

– Версию близнецов, – неожиданно уверенно откликнулся Гриссом. – Давайте на минутку оставим в стороне загадку появления этого брата-близнеца, – предложил он, поняв по недоумевающим взглядам, что его мысль оказалась неочевидной. – Жил себе парень, не зная о том, что у него где-то есть брат-близнец. Что он скорее подумает, встретив его – ну, или каким-то образом увидев, допустим, фотографию в социальной сети?

– Что встретил двойника, разумеется! – Грэг только что на месте не подпрыгнул. – То есть даже если он знает, что у близнецов одинаковая ДНК, он будет считать, что к ним это не относится.

– "Незнакомцы в поезде", – в один голос сказали Кейн и Брасс.

Переглянулись, усмехнулись.

– А ведь и правда стройненько всё выходит! – звучно хлопнув ладонью по столу, порадовался Ник. – Парни считают, что у них будет алиби, а улики укажут на другого человека, которого никак нельзя заподозрить.

– К тому же это психологически проще: совершить убийство человека, который обидел твою копию, практически тебя самого, но с которым ты не связан эмоционально, – глядя куда-то в пол, глухо добавил Кейн. – Эрик Миро любил эту девочку, и ему было бы непросто так жестоко её изнасиловать и так хладнокровно задушить.

– А его брат, вероятно, очень боялся свою учительницу, – кивнул Гриссом.

– Да, но мы не нашли подозреваемых среди учеников миссис Лесли, – несколько охладил общее воодушевление новой версией Брасс.

– И ни у кого из них не было алиби в виде пребывания в Майами, – нахмурился Ник.

– Ну, отпечатки пальцев на бите, вероятно, принадлежат Эрику Миро, – переглянувшись с Кейном, задумчиво проговорил Гриссом.

– А ордер на анализ ДНК всех учащихся нам никто не даст, – фыркнул Брасс.

– Так нам и не нужно всех! – встрял Грэг. – Они же двойники, помните?

– Фотографию Миро мы получим куда быстрее, чем образец ДНК, – сказал Кейн, вынимая мобильный телефон из кармана пиджака.

– А я пока раздобуду снимки учащихся, – развернулся к двери Брасс.

– И отчёт о проводившихся в школе прививках, – крикнул Грэг ему в спину.

– И медицинскую карту Эрика Миро, я полагаю? – спросил Кейн, склонив голову набок и слегка улыбаясь.

– Ага, – кивнул Грэг.

– Значит, есть способ отличить ДНК близнецов друг от друга?

– Не ДНК, а кровь, – уточнил Грэг.

– Но у нас нет образца крови того, кто совершил убийство в Майами, – сдвинул брови Кейн. – Убийца воспользовался презервативом и не оставил отпечатков пальцев или следов крови. Мы получили только образец ДНК из кожи, оставшейся под ногтями убитой девочки.

– Сгодится, – успокоил его Грэг. – Там тоже есть частицы крови, а значит, и антитела. А убийца миссис Лесли оцарапался о разбитое стекло на дверце машины, когда вытаскивал её оттуда.

– Антитела? – заинтересовался Ник.

– Если мальчики болели чем-то разным или, что то же самое в принципе, им сделали прививки от чего-то разного, что очень вероятно, поскольку Невада и Флорида существенно различаются и климатом, и флорой…

– И насекомыми как возбудителями болезней, – с улыбкой подсказал Гриссом.

– …то в их крови будут разные антитела, – закончил Грэг.

– Это является доказательным?.. – озабоченно уточнил Кейн.

– В сорока девяти штатах и округе Колумбия, – уверенно кивнул Грэг. – Включая Флориду.

– В таком случае… Дело раскрыто? – словно не веря сам себе, сказал Кейн.

– Как только мы найдём близнеца и проведём анализ крови, – осторожно поправил Гриссом.

– Что ж… Я вижу, что слава вашей лаборатории нисколько не преувеличена, – поднимаясь и протягивая руку, сказал Кейн.

– И никакой мистики, – вставил Ник.

Гил Гриссом улыбнулся и молча пожал протянутую руку.

@темы: Грэг Сандерс, CSI: LV, Гил Гриссом, Джим Брасс, CSI: Miami, разное, Ник Стоукс, Горацио Кейн, детектив

---

Выйти замуж за лейтенанта

Автор:  Tinka1976
Бета:  AlyonaSL
Фандом: CSI: Miami
Категория: цикл "Линия пунктиром" (16)
Написано в мае 2013 года.
Размер: миди, 12413 слов
Рейтинг: R — NC17
Пейринг/Персонажи: Горацио Кейн/Марисоль Делко, Эрик Делко
Жанр: романс, драма
Место и время действия: Майами, доканон - 2006 год
Краткое содержание: История жизни и любви, рассказанная Марисоль.
Примечание: POV Марисоль, авторский перевод диалогов из канона

Мы, кубинцы, люди суеверные. Можно ли жить, постоянно сталкиваясь воочию с тем, чего быть никак не должно, и не относиться к чужой вере с уважением? Впрочем, это уважение, по-видимому, уже у нас в крови. Например, мой брат всегда с опаской относился даже к безобидным ярмарочным чудесам, не то что к грозной сантерии – хотя он родился здесь, в Майами, а не на Кубе.

Я хорошо помню тот день, с которого всё началось. Обычная ярмарка, воздушные шары вперемешку со сладкой ватой. Кто знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы Мие не вздумалось подразнить Эрика?

– Спорим, ты струсишь войти и узнать свою судьбу?

– Я не боюсь.

– Струсил!

– Я не струсил!

– Трусишка!

– Сами вы трусишки! Сами боитесь!

В итоге в шатёр гадалки мы вошли все вместе, крепко взявшись за руки. Так любопытству было легче победить страх. Мы сбились тесной кучкой, шестеро девчонок разных возрастов и единственный мальчишка.

Гадалка обвела нас взглядом, и я почувствовала, как вздрогнул рядом со мной Эрик.

– Магия не любит лишних глаз и ушей, – сказала гадалка.

Мы лишь крепче вцепились друг в друга. Даже если бы от этого зависела наша жизнь, никто из нас не рискнул бы остаться тут в одиночестве.

– Хорошо, – кивнула гадалка, – оставайтесь все. Но свою судьбу узнают лишь двое.

Юлиеска надменно и довольно улыбнулась. Ещё бы, она привыкла, что все всегда начинают с неё, со старшей. Но взгляд гадалки на ней не задержался, а моё сердце заколотилось часто–часто ещё за какую-то долю секунды до того, как я осознала, что гадалка смотрит именно на меня.

– Вот ты, девочка, – сказала она. – Я вижу, ты особенная. Как тебя зовут?

– Марисоль, – прошептала я.

– Необычное имя, – глаза гадалки стремительно чернели и, казалось, увеличивались в размерах, а голос становился всё ниже и обретал потусторонние нотки. – Необычное имя и необычная судьба.

Замерцали свечи, рядом со мной испуганно пискнула Мия, а Эрик придвинулся ближе. Гадалка не притронулась к картам, вместо этого она бросила перед собой на стол целый ворох каких-то причудливо обточенных палочек с непонятными знаками. Недовольно вздохнула за моей спиной Шейла. Ну да, ей не удастся блеснуть своими познаниями, раз гадалка не использует карты. В картах всё просто: красная масть – хорошо, чёрная масть – плохо, король – к замужеству, девятка – к проблемам.

Гадалка внимательно вглядывалась в переплетение узоров на палочках и молчала. Свет всё ещё мерцал, и над столом колыхались тени. Думаю, никто из нас не удивился бы, если бы они сложились в картинку и показали, что же ждёт меня впереди.

– Я вижу… – с подвыванием заговорила гадалка, – вижу смерть…

Впечатлительная Нелли громко охнула, и Юлиеска на правах старшей толкнула её в бок.

– И любовь… – добавила гадалка.

Её голос уже стал обычным человеческим голосом, без всякой потусторонности. Гадалка неожиданно тепло и как-то грустно улыбнулась и сказала:

– Большую любовь, Марисоль. Нечасто такая выпадает людям. Но смерть слишком близко…

– Она полюбит и умрёт? – всхлипнула Мия.

– Или умрёт её суженый? – мстительно предположила Юлиеска.

– Этого мне знать не дано, – качнула головой гадалка. – Подойди сюда, Марисоль. Выбери карту.

Если бы до стола было больше одного шага, я бы не осмелилась. Но, вглядываясь в гадание, мы оказались совсем рядом, так что я сделала этот шаг и вытащила карту. Король треф.

– Да, это он, – задумчиво подтвердила гадалка. – Твой таинственный незнакомец, Марисоль. Где-то рядом с ним ходят твоя любовь и твоя смерть.

– Брюнет, да ещё и старый, – презрительно фыркнула Шейла. Наша умница не пользовалась успехом у кубинских мальчишек, а потому всем и каждому заявляла, что предпочитает исключительно блондинов.

– Нет, скорее красной масти, – в голосе гадалки чувствовался оттенок удивления, словно она сама не понимает, что говорит.

Но мне было не до оттенков её тона. Таинственный незнакомец, который придёт вместе с любовью и смертью. В тринадцать лет большая любовь ещё кажется непременным событием в жизни каждой девушки, но вот умирать… Этого мне совсем не хотелось.

– Что ж, теперь ты, мальчик…

– Нет! – неожиданно выкрикнул Эрик, дёрнулся как от разряда тока и выбежал из шатра.

Я побежала следом, но не догнала.

– Ничего, Марисоль, – погладила меня по плечу Селия, выбежавшая вслед за нами. – Не переживай. Эрик просто расстроился. Погуляет и вернётся. А ты не думай о том, что тебе наговорила эта женщина. Не надо бояться. Всё будет хорошо. Слышишь?

Я послушно кивнула, зная, что спорить с Селией бесполезно. Но забывать не собиралась. Таинственный незнакомец прочно занимал мои мысли. Любовь всей моей жизни, такая любовь, какая не часто выпадает людям. Что значило по сравнению с этим туманное пророчество о близкой смерти? Истинная любовь всегда побеждает смерть, разве не так?

Когда мы вернулись домой, нас поджидало неприятное известие: отец повредил ногу, целую неделю он проведёт в больнице, а затем, если нога полностью не восстановится, будет искать другую работу. Похоже, в ближайшее время нам предстояло забыть о развлечениях и задуматься о хлебе насущном.

Шейле пришлось окончательно распроститься с мечтой о колледже и присоединиться к матери и старшим сёстрам на фабрике. Через год туда же отправилась работать и Нелли, несмотря на то, что отец поправился и вернулся на прежнее место. Но за время его болезни накопилось столько долгов, что нас, младших, даже перевели из дешёвой, но приличной школы в обычную муниципальную. Это не замедлило сказаться самым трагическим образом: вскоре Мия сбежала из дома со своим дружком–байкером, а через два месяца её нашли в каком-то грязном переулке. Передозировка.

Мама плакала несколько дней кряду, а папа грозился, что заберёт нас с Эриком из этой школы: пусть, мол, мы останемся без образования, зато живыми. Мы с Эриком дружно клялись, что никогда в жизни не притронемся к этой пакости. Не знаю, что двигало Эриком, но меня эта угроза задевала за живое: таинственный незнакомец из пророчества на время был благополучно забыт, в парне из параллельного класса ничего таинственного не было, но первая моя любовь, разумеется, казалась мне самой особенной и, несомненно, той самой.

Шейла изводила меня насмешками и напоминаниями о скорой смерти, иногда даже доводила до слёз. Эрик же неизменно успокаивал, объясняя, что Шейла просто завидует: Нелли уже полгода встречается с парнем с той же фабрики, Юлиеска крутит сразу с тремя кавалерами, а Селия вообще через месяц должна выйти замуж. Мой обожаемый Марко не верил ни единому моему слову, считал, что я всё выдумала, и сразу переводил разговор в поцелуи, стоило лишь мне коснуться этой темы. Целоваться было куда приятнее, чем думать о злых словах старшей сестры.

В день выпускного я отдалась Марко, как и большинство других девочек в нашем классе сочтя этот день подходящим для того, чтобы потерять девственность. Стены номера в дешёвом мотеле были тонкими, и я боялась, что нас кто-то услышит, если я вскрикну, но кричать оказалось не из-за чего. Я не испытала ни особой боли, ни какого-то особого удовольствия. Неприятно ныла внутренняя поверхность слишком широко разведённых бёдер, а между ног слегка саднило. Я испытала лишь облегчение, когда Марко отдышался, вынул из меня обмякший член и лёг рядом, позволив вытянуть ноги. Пока я пыталась сообразить, что уместно сказать по этому поводу своему первому мужчине, он ещё раз крепко поцеловал меня и с какой-то торжественностью в голосе заявил: мол, теперь он уверен, что я дождусь его. Новость о том, что мой парень завербовался в армию, привела меня в ужас. Неужели проклятое пророчество сбывается? Со слезами я принялась упрашивать Марко не делать этого, но он только разозлился. Сказал, что представлял меня совсем не такой, оделся и ушёл. Я проплакала до самого утра, до тех пор, пока в номер не вломился каким-то чудом отыскавший меня Эрик.

– Мари, если этот гад тебя обидел, ему не жить, – обнимая меня, пообещал он.

– Нет–нет, – замотала головой я. – Он просто…

Рассказ о предательстве Марко лишь заставил Эрика усмехнуться:

– Не плачь. Я лично только рад, что этот фраер свалил в туман. Ты заслуживаешь большего, Марисоль.

Его тон был таким покровительственным, словно я была его младшей сестрой, а не старшей. Впрочем, мы с ним оба готовы были побыть старшими друг для друга, когда это было необходимо, в отличие от наших старших сестёр, всегда старавшихся соблюдать иерархию.

Вообще, я всё чаще задумывалась о том, что гадалка не случайно выбрала именно нас с Эриком. Кроме гибели Мии, в судьбах нашей семьи не было ничего примечательного. Шейла выскочила замуж за какого-то старичка, с которым случайно разговорилась в библиотеке, Селия нянчила первенца, Нелли готовилась к свадьбе. Только Юлиеска никак не поддавалась на уговоры матери остановить свой выбор на ком-то из кавалеров, и до меня уже пару раз доходили слухи, что она начала брать от своих любовников не только подарки, но и деньги.

Мы же с Эриком были полны решимости выбиться в люди. Мне исполнилось девятнадцать, когда после ряда безуспешных попыток почувствовать своё призвание в работе няней или горничной, я, кажется, нашла себе занятие по душе. Последние четыре месяца я работала официанткой в кафе старого приятеля моего отца, и недавно мне довелось приготовить несколько блюд, потому что нашему шеф–повару Алехандро сильно обожгло руку: неуклюжий помощник перевернул целую кастрюлю с кипятком. Я допускаю, что парень сделал это нарочно, но никакой выгоды для себя не извлёк: через пару дней Алехандро снова командовал на кухне, а вот меня взяли в ученицы – так понравилось гостям то, что я приготовила.

– Это закономерно, – сказал Эрик. – Ты же чудесно готовишь!

Я рассмеялась: в последнее время брат часто употреблял «умные» слова, и я знала почему. Наш скромный жестянщик просто из кожи вон лез, чтобы не выглядеть деревенщиной в глазах одного из тех детективов, с которыми часто пересекался в своих рейдах по Эверглейдс. У этого детектива забавное имя – Горацио, он очень умный и добрый, если верить рассказам брата, а ещё он постоянно щурится – никак не привыкнет к южному солнцу.

– Сегодня я подарил Эйчу солнцезащитные очки, – в такт моим мыслям сказал Эрик. – А он пообещал, что даст мне рекомендацию в полицейскую академию.

– Ого! Щедрая плата за очки, найденные на «аллее аллигаторов», – поддразнила я его. И осеклась: – Подожди… Ты серьёзно?

– Вполне.

– Но, Эрик… Это же опасная работа!

– Не опаснее других, – пожал плечами он. – Но там за опасность платят. И если со мной что-то случится, вы получите пенсию.

– Оставь эти доводы для мамы. Эрик, а ты сам-то этого хочешь?

– Ещё как!

Я покачала головой. Можно держать пари, что Эрик надеется работать вместе с этим Горацио, которым так восхищается. Что ж, может, это и неплохо, так относиться к собственному боссу? Во всяком случае, это сильно облегчает дело в некоторых случаях, по себе знаю. Если бы мой шеф не был мне так симпатичен, я бы не мечтала сейчас, что заработаю денег и открою собственное кафе… Почему бы и Эрику не довериться такой симпатии при выборе жизненного пути?

К тому же из дальнейшего разговора выяснилось, что Эрик познакомился с интересной девушкой, которая теперь будет работать под началом этого же детектива. Всё складывалось одно к одному.

Следующие несколько лет пролетели как один миг. Эрик закончил полицейскую академию, отработал обязательные три года в береговом патруле и пришёл в криминалистическую лабораторию. Теперь в его рассказах то и дело повторялись имена Горацио и Келли: обожаемого шефа, сдержавшего слово и принявшего Эрика на работу в свой отдел, и той самой девушки-эксперта. С девушкой пока не ладилось: она принципиально не встречалась с коллегами, но брат не терял надежды.

Я тоже летела на волне надежд и планов. Я уже год как числилась помощницей Алехандро, у меня появилась собственная клиентура помимо регулярно забегавшего на ланч и ужин брата, счёт в банке неуклонно пополнялся, и маленькое собственное кафе в моих мечтах обретало всё более конкретные очертания.

А ещё в мою жизнь пришла настоящая взрослая любовь. Я даже не утерпела и осторожно поинтересовалась у Шейлы при встрече, насколько старым должен быть мужчина, чтобы оказаться моим таинственным незнакомцем. Шейла была в хорошем расположении духа, поэтому рассмеялась и сказала, что имеется в виду не столько возраст, сколько то, что суженый будет состоявшимся мужчиной, а не восторженным юнцом. Ещё она добавила, что трефового короля отличает проницательность и умение руководить. Потом презрительно сморщила нос и заключила: «Только не выходи за старика, Мари. Поверь, немного радости женщине в таком союзе».

Я знала, что Шейла несчастлива в браке. Иногда, выпив чуть больше обычного, она признавалась, что испытывает сильнейшее отвращение при мысли о постели и использует любую возможность уклониться от секса с мужем. При этом муж её был патологически ревнив, так что наши встречи были для неё чуть ли не единственным законным поводом ускользнуть из дома.

С остальными сёстрами я виделась крайне редко. Нелли стала ужасно замкнутой после второго выкидыша, а синяки, иногда появлявшиеся на её лице, и неизменно длинные рукава блузок подсказывали причину этого несчастья. Селия с маниакальным упорством строила собственную американскую мечту, включавшую дом с белым заборчиком, троих детей и собаку. Ей оставалось немного – родить третьего, и все её мысли были направлены на это, разговаривать с ней о чём-то другом было просто невозможно. Юлиеска же окончательно порвала с нами, ушла с фабрики и принимала клиентов уже открыто. Похоже, торговля собственным телом оказалась более прибыльным бизнесом, а неодобрение родителей мало её волновало.

А у меня был Алехандро. Вполне состоявшийся мужчина и отличный руководитель. Он был всего на шесть лет старше меня и никакой особой проницательностью не отличался, но мы с ним так понимали друг друга, что я была почти уверена – это именно о нём говорила гадалка. Когда мы работали рядом на кухне, иногда казалось, что он читает мои мысли, а я – его. В постели дела обстояли не так радужно, хотя у меня постоянно оставалось ощущение, что вот ещё немного – и я познаю подлинное наслаждение. Но этого «немного» всё никак не случалось. Грех жаловаться, я испытывала множество приятных ощущений: Алехандро очень нравилась моя грудь, и он всегда подолгу ласкал её руками и ртом, прежде чем взять меня. Иногда у меня даже мелькало подозрение, что я сама ему не нравлюсь, так велик был контраст между обстоятельными нежными ласками, достававшимися моей груди, и торопливыми небрежными толчками, когда дело доходило до меня самой. В то же время я понимала, что от добра добра не ищут. А ведь если бы не эта мелочь, всё было бы как в сказке…

Сказка закончилась внезапно. Я не обратила внимания на предвестия приближающейся беды: ни на внезапные приступы слабости и тошноты, ни на взгляды, которыми мой Алехандро обменивался с новенькой официанткой. Конечно, я была в курсе общего мнения, что Либби получила эту работу только из-за роскошного бюста, но не думала, что это сыграет такую важную роль. Как бы то ни было, однажды вечером, вернувшись за сумочкой, я застала полураздетую Либби и жадно прильнувшего к её груди Алехандро. Я замерла на пороге, а столь привычные нежные слова, обращённые к другой, обрушивались на меня словно пощёчины, заставляя вздрагивать.

Новый приступ слабости был гораздо сильнее прежних, но я подумала, что это вполне естественно для человека с разбитым сердцем. Я начала задыхаться, на глазах выступили слёзы, а из носа пошла кровь.

Очнулась я уже в больнице.

– Как же ты нас напугала, Мари, – сказал мне Эрик, едва я открыла глаза.

Я улыбнулась: в последнее время брат отдалился, он очень тяжело переживал гибель своего напарника и друга, а я сейчас очень рада была видеть его рядом.

– Всё будет хорошо, слышишь? – с каким-то отчаянием сказал Эрик, сжимая мою руку.

Может быть, он предчувствовал? Врачи огласили диагноз лишь через два дня, проведя повторные анализы. Лейкемия. По самым оптимистичным прогнозам жить мне оставалось около года, если регулярно проходить курс химиотерапии – возможно, удастся добиться ремиссии. Я почувствовала себя обманутой: смерть уже требовала свою плату, а я вдруг отчётливо поняла, что любовь моя была самообманом в гораздо большей степени, чем мне хотелось бы признать. К сожалению, гадалка ошиблась не в плане смерти, а в плане необычности моей судьбы. Или, может быть, она вообще сказала про любовь лишь для того, чтобы подсластить пилюлю?

Следующие четыре месяца показались мне пыткой. Мучительные процедуры, изнурительные приступы слабости и тошноты, кровотечения, сонливость и апатия, невозможность нормально поесть… Когда меня выписали, одежда болталась на мне, как на вешалке, от сбережений остались одни воспоминания, ещё полгода жизни представлялись наказанием, сроком, который нужно отбыть до освобождения, а слова об улучшении и надежды на ремиссию – не более чем злой насмешкой.

Наверное, я сдалась бы раньше, если бы не Эрик. Он всё время был рядом, подбадривал и помогал, стал оплачивать мою квартиру, практически превратился в мою няньку, возил меня везде, уговаривал потерпеть и не сдаваться. Именно Эрик однажды, исчерпав все средства убеждения, предложил мне воспользоваться травкой.

– Я не в восторге от того, что приходится прибегать к этому средству, – хмуро сказал он, – но всё есть лекарство и всё есть яд, важна лишь доза. А я за тобой прослежу, – добавил он, пытаясь улыбнуться.

Травку Эрик покупал мизерными порциями, и если бы мог, думаю, держал бы её у себя дома. Но это было недопустимо, поэтому пришлось ему ограничиться ежедневными проверками её количества. К своему стыду должна признать, что без этих проверок искушение было бы слишком сильным. Сладковатый дым позволял хоть на время вспомнить о том, что от жизни можно получать удовольствие даже такими незамысловатыми способами, как вкусная еда. Дело пошло на лад, уже через месяц я окрепла настолько, что стала посещать оздоровительные процедуры и группу поддержки. Жизнь продолжалась, и ещё через какое-то время я начала беспокоиться из-за того, что Эрик уделяет мне слишком много времени. Без его поддержки я бы не справилась, но как к этому отнесутся на его работе?

Казалось, за время моей болезни Эрик забыл, что я – взрослый самостоятельный человек, и стоило мне самой доехать до больницы, как он переполошился:

– Что ты здесь делаешь?

– У меня встреча с моим врачом, – успокоила его я.

– Но утром ты мне ничего не сказала!

– Не хотела беспокоить.

– Марисоль! – Эрик с упрёком поджал губы, но ко мне уже вернулось прежнее упрямство.

– Я просто хочу убедиться, – многозначительно взглянув на него, сказала я.

– Ладно, – согласился Эрик и сделал приглашающий жест рукой. – Я пойду с тобой.

– Нет, ты не можешь всё время проводить со мной. Я в порядке.

Эрик недоверчиво смотрел на меня, и я повторила:

– Всё хорошо.

За нами с явным неодобрением во взгляде наблюдала какая-то блондинка, вероятно, та самая девушка–пуля, эксперт по оружию, так что я похлопала Эрика по плечу и пошла к зданию больницы.

Врач рассыпался в комплиментах моей стойкости, с некоторой неохотой, как мне показалось, подтвердил улучшение результатов анализа крови, но при этом категорически запретил мне даже думать о завершении курса химиотерапии, если я хочу жить. Хотела ли я жить? Пожалуй, да. Болезнь на время вытеснила все другие переживания и проблемы, а теперь снова начинать убиваться по поводу измены Алехандро было бы глупо. Впрочем, разве мои надежды были менее глупыми? Встретившись лицом к лицу со смертью и разочаровавшись в любви Алехандро, я вдруг снова вспомнила о таинственном незнакомце, рядом с которым якобы ходят моя любовь и моя смерть. Смерть была рядом. А любовь? Пожалуй, ради этого стоило пожить ещё.

Эрик неохотно признался, что из-за постоянных отлучек и опозданий у него начались проблемы на работе, и это вынудило его уступить. Теперь я сама ездила на процедуры и по другим делам, благо вероятность, что я потеряю сознание за рулём, уже снизилась до минимума. Но этого оказалось недостаточно. Эрик по-прежнему контролировал моё употребление марихуаны, что и привело к беде. Однажды он позвонил мне и сказал, чтобы я не ждала его вечером, у него неприятности на работе. Из его скупых ответов я поняла, что неприятности очень серьёзные: Эрик арестован, его самого подозревают в употреблении марихуаны, так как анализ мочи дал положительный результат. Это было ужасно. Незаслуженно. Они не могли так поступить с ним.

С этими мыслями я кинулась в лабораторию: нужно убедить начальство Эрика, что он невиновен, ради этого я готова признаться сама, что бы мне ни грозило.

Дежурный офицер проводила меня до кабинета, но там оказалось пусто.

– Лейтенант Кейн где-то в лаборатории, – сказала она. – Подождите здесь, я его найду.

От волнения мне было трудно стоять, дрожали и подгибались ноги. Я старалась собраться с мыслями, надеясь, что Эрик не ошибся в своём боссе так же жестоко, как я ошиблась в Алехандро.

– Марисоль? – негромко окликнули меня. Я обернулась и сразу поняла, что это и есть босс Эрика. Высокий, рыжеволосый и синеглазый – яркие приметы, перепутать сложно.

– Вы – лейтенант Кейн, – сказала я, почему-то чувствуя такое облегчение, словно меня уже выслушали и всё поняли.

– А вы – сестра Эрика, – склонив голову набок, сказал он.

– Откуда вы знаете? – запоздало удивилась я. И тут же сообразила: – Блондинка, что работает с Эриком. Она видела нас возле больницы, и вы сложили всё вместе. – Лейтенант Кейн доброжелательно улыбался, и я перешла сразу к делу: – Мой брат не употребляет наркотики, лейтенант.

Он вздохнул, прищурился и предложил:

– Знаете что… Давайте присядем.

Мы прошли в его кабинет, я охотно опустилась в предложенное кресло: ноги меня почти совсем не держали.

– Я и не верил, что он употребляет наркотики, – сказал лейтенант, но я не сумела удержаться от заготовленных объяснений:

– Он просто находится рядом, когда я это делаю. Восемь месяцев назад у меня диагностировали рак, и я прохожу химиотерапию.

– Мне очень жаль, – сказал он, и я поняла по его глазам, что это не пустые слова, он представляет, через какой ад мне пришлось пройти, и действительно сочувствует. – И вы курите, чтобы облегчить боль? – уточнил он.

– Больше из-за тошноты, – пояснила я. – Марихуана помогает справиться с этим. Эрик сидит рядом, когда я курю. Потом следит, чтобы я поела.

Я улыбнулась при мысли о трогательной заботливости брата, и лейтенант словно отразил мою улыбку.

– Без Эрика... Я не знаю. Я бы не справилась. Он оплачивает квартиру, мои счета. Я знаю, что он опаздывает. Это потому что он возит меня повсюду. Он заслуживает награды за такую самоотверженность. Со мной бывает непросто, – самокритично добавила я. Кто знает, какое мнение сложилось об Эрике у его босса. Мы, Делко, бываем просто невыносимы, и сейчас мне очень хотелось, чтобы лейтенант понял, каким заботливым братом оказался Эрик. – Вместо этого его уволят.

– Этого не случится.

– Не случится, если я расскажу, зачем мне это нужно.

Лейтенант покачал головой:

– Я не это имел в виду. – Он внимательно взглянул мне в глаза и твёрдо сказал: – Я сам не допущу, чтобы его уволили.

– Это моя вина. – Я всё никак не могла остановиться в своём желании исправить ситуацию своими силами. – Он не должен потерять работу.

– Марисоль, – лейтенант сделал небольшую паузу, словно хотел подчеркнуть значение следующих слов: – Будет гораздо хуже, если мы потеряем вас.

Он снова улыбался, и я внезапно успокоилась. Его взгляд и улыбка были куда убедительнее слов. Теперь я точно знала, что всё закончится благополучно для Эрика и без всяких жертв с моей стороны.

Эрик действительно вернулся домой в тот же вечер, обвинения были сняты, но нам предстояло решить вопрос с травкой.

– Мари, я обещал Эйчу, что не подведу его, – хмурясь, сказал Эрик. – Но я не могу потерять тебя.

– Может быть, я уже смогу обходиться без этого, – неуверенно предположила я.

– Я знаю, ты справишься, – кивнул Эрик.

Увы, сказать оказалось намного легче, чем сделать. Всё, что мне удалось проглотить за ужином, тут же вернулось обратно, меня рвало до судорог, до кровавой желчи из пустого желудка. Весь следующий день я провела в постели, а когда взглянула на себя в зеркало – расплакалась. Осунувшаяся, с тёмными кругами под глазами… Так ужасно я выглядела полгода назад.

На следующий день я с большим трудом заставила себя поехать на очередной сеанс химиотерапии. Эта просторная светлая комната с букетами красивейших цветов была для меня олицетворением ада. Прозрачная жидкость вливалась из капельницы в вену, и я не могла не думать о том, что забирает у меня лекарство в обмен на несколько месяцев жизни. В группе поддержки были такие женщины: с серой кожей, туго обтягивающей кости лица, и пёстрыми платками, повязанными на совершенно лысые головы. Как отреагирует мой организм, предсказать не мог никто, вполне возможно, что через какое-то время и я стану такой же. Так стоит ли отказывать себе в том, что поможет прожить эти месяцы без мучений?

Я продержалась всего два дня, а потом позвонила Юлиеске. Она сначала колебалась, но потом что-то в выражении моего лица заставило её передумать. Возможно, она поняла, что это не может быть ловушкой, травка действительно нужна мне. Юлиеска свела меня с Диего, мы с ним быстро договорились, но денег у меня было совсем мало. Того, что он мне дал, могло хватить на пару дней, не больше. Диего, видя моё отчаяние, подсказал выход: если я захочу помочь и другим, допустим, из группы поддержки, он сможет сделать мне скидку. Поговорив с другими больными, я удивилась, почему не додумалась до этого раньше. Многие охотно приняли моё предложение. Через пару дней наша сделка состоялась. Теперь самым сложным было соврать Эрику. Но брат так надеялся на чудо или так верил в меня, что не заподозрил ничего.

Впрочем, долго это не продлилось. Через три недели телефон Диего не ответил. А ведь от этого теперь зависело не только моё благополучие! У другого продавца цены оказались куда выше, ни о какой скидке для меня не было и речи. К тому времени я снова устроилась на работу официанткой – надо же было как-то зарабатывать на жизнь, – и кое-какие деньги у меня уже были.

Но самое плохое случилось, когда я пришла на пирс в шестой раз – прежде чем я успела что-либо сообразить, рядом со мной остановилась полицейская машина, продавца и след простыл, а полицейский офицер взял меня под локоть и непреклонным тоном сказал:

– Ваши документы, мэм.

Я открыла рот, чтобы попросить вызвать сюда Эрика, но не произнесла ни слова. Нет, нет, нельзя впутывать Эрика! Не после той истории. Что же делать?

– Лейтенант Кейн! – Я ухватилась за последнюю свою надежду. – Офицер, вы можете позвонить лейтенанту Кейну?

Это имя произвело магическое воздействие: лицо офицера заметно смягчилось, он уже не таким строгим тоном велел мне сесть в машину и ждать. Я немного успокоилась. Может быть, всё не так уж страшно? Может быть, всё удастся уладить так, что Эрик вовсе не узнает о моём проступке?

Когда лейтенант увидел меня, его взгляд стал пронзительным, губы сжались, и я невольно потупилась. Полицейский докладывал ситуацию, а я не знала, куда деваться от стыда. Даже самый строгий выговор, учинённый мне Эриком, не произвёл бы такого эффекта. В этот миг я отдала бы что угодно, лишь бы вернуть всё назад.

– Марисоль… – с упрёком и явно слышимой болью сказал лейтенант, закончив разговор с полицейским офицером приказанием передать изъятые у меня наркотики в свою лабораторию и обещанием лично отвезти меня в участок.

– Лейтенант Кейн, простите, я не могла вызвать Эрика.

– Что случилось?

– Я покупала себе марихуану, – созналась я. – Полиция всё видела. Я арестована?

Лейтенант тоскливо сдвинул брови и с явным сожалением подтвердил:

– Да. Идём со мной.

Увы, все мои надежды на то, что Эрик не узнает, рухнули очень скоро. Пока я ждала у стойки регистрации, брат проходил мимо и, конечно, заметил меня.

– Разве мы договорились не на завтра? – улыбаясь, сказал он.

Я чувствовала себя ужасно: Эрик так верил в меня, что даже теперь, видя моё смятение, ничего не заподозрил.

– Так что же моя сестрёнка делает здесь сегодня? – улыбаясь ещё шире, спросил он.

– Эрик… Я…

Меня выручил лейтенант Кейн, окликнувший брата:

– Эрик, можно тебя на минутку?

Я подошла и встала рядом с лейтенантом, а Эрик, наконец забеспокоившись, спросил:

– Кто-нибудь скажет мне, что происходит?

– У Марисоль проблемы, – сказал лейтенант.

– Рассказывай, – вне себя от беспокойства, потребовал Эрик.

– Я покупала марихуану у пирса, – снова призналась я.

– Я вмешался в арест, – добавил лейтенант.

– И? – поторопил Эрик.

– Я солгала лейтенанту Кейну. Сказала, что покупала для себя, – решив, что терять уже нечего, сказала я. – Но... Ещё я покупала для группы.

– Для всей группы поддержки больных раком?

– Они так страдают, Эрик! – попыталась оправдать своё решение я. – Многие даже никуда не выходят!

– Сколько, Эйч? – не дослушав мои объяснения, спросил Эрик.

– Пять пакетов.

– Марисоль, ты понимаешь, что натворила?

– Я сделала это ради них! – Мне было очень обидно, что брат не понимает этого. Если бы речь шла только обо мне…

– Неважно, ради кого ты это сделала. Ты покупала больше унции с целью распространения, что превращает твой поступок в уголовное преступление. Это означает десять лет тюрьмы!

Десять лет?! Господи Боже, что же я натворила?

– Что… Что мне делать? – запинаясь, спросила я.

– Ладно, поступим так, – снова заговорил лейтенант. – Марисоль, ни с кем не разговаривай. Эрик, ни во что не вмешивайся. Вы меня поняли?

– Эйч, я не могу допустить, чтобы ты взял это на себя, – кажется, Эрик был удивлён не меньше меня.

– Я не хочу, чтобы ты об этом беспокоился. Марисоль…

– Куда мы?

– Регистрироваться. Эрик, держись. Идём, – лейтенант указал мне дорогу.

Мною владело странное двойственное чувство. С одной стороны, я была в панике, слова «десять лет тюрьмы» гудели в голове, чуть не лишая сознания. С другой стороны, пока рядом со мной был этот человек, я просто не могла бояться, настолько сильным было ощущение, что ничего плохого не может случиться, пока он рядом.

К сожалению, он не мог быть рядом постоянно. Когда все необходимые бумаги были оформлены, меня отвели в камеру. Лейтенант Кейн, кажется, пытался придумать что-то ободряющее, но при этом не хотел меня обманывать, поэтому просто кивнул на прощание – и от этого мне стало совсем не по себе. Я верила, что он защитит Эрика, но, похоже, сама я влипла так круто, что мне уже никто не мог помочь. У нас с Эриком не было денег даже на хорошего адвоката.

– Эйч сказал, что у него есть знакомые адвокаты, – сказал пришедший через пару часов Эрик. – Не хочу тебя зря обнадёживать, но... Появилась зацепка.

– О чём ты?

– Продавец обманул тебя, Мари. На твоё счастье.

– Как?

– Пока неважно. Если мы его не найдём, это не поможет.

Я напрягла память и как только могла подробно описала парня, продававшего мне травку. Эрик ушёл, а я осталась в камере. После первых часов, заполненных отчаянием и сожалениями о своей загубленной жизни, теперь мои мысли вдруг сконцентрировались на другом. Как по-разному ведут себя люди! Алехандро ни разу не навестил меня ни в больнице, ни после. А босс моего брата, человек, практически не знающий меня, проявил столько участия и заботы, словно был самым близким мне человеком.

Потом случилось чудо. Маленькое скромное чудо, пришедшее в облике обычного полицейского офицера, открывшего дверь и произнёсшего:

– Вы свободны, мэм.

Я продолжала сидеть, не понимая, как это возможно.

– Мари, ты в порядке? – встревожился подошедший Эрик.

– Да, но… Как?

– Скажи спасибо Горацио, – улыбнулся брат. – Идём, тебе вернут вещи.

Я всё ещё не верила в происходящее, но мне действительно вернули все вещи и даже извинились!

– Покупать для себя – не преступление, – сдвинув брови, пояснил Эрик. – Но Мари, ты должна мне пообещать…

– Я обещаю, – кивнула я. – Эрик, я… Обещаю. Честно. А где… Где лейтенант Кейн?

Всё это время я ждала, что он вот-вот появится – не могла же я уйти и не поблагодарить его!

Дежурный офицер указал на боковой выход. Я попрощалась с Эриком и отправилась искать своего спасителя.

– Лейтенант Кейн, – окликнула я его, обнаружив стоящим у перил моста. Мне показалось, он обернулся сразу, словно ждал меня.

– Ничего не понимаю, – призналась я. – Меня отпустили…

– Такое может не повториться, – пристально взглянув на меня, строго сказал он.

– Я получила урок, – заверила его я.

– Хорошо.

– Лейтенант, как мне вас отблагодарить?

– В этом нет нужды.

Он как будто слегка удивился, или же мой вопрос его позабавил – я не разобрала. Но я была категорически с ним не согласна. Это было совершенно необходимо. К тому же… Не буду лукавить – мне отчаянно хотелось получить возможность провести ещё хоть немного времени в обществе этого человека.

– Могу я вас пригласить на ужин? – выпалила я. – Хотя бы это…

Лейтенант понимающе усмехнулся, низко опустив голову.

– Понимаешь… Как тебе сказать… Я не думаю, что это хорошая идея, – закончил он, поднимая взгляд.

– Потому что вы – босс моего брата?

– И поэтому тоже, – согласился он. Но по запинке и вздоху перед этой фразой я догадалась, что основная причина в другом. Во взгляде лейтенанта достаточно легко читалось «ты симпатичная девушка, Марисоль, но я тебе не пара». Да, именно так: не я не подходила ему, а он считал, что не подходит мне. Из-за того, что мы познакомились при таких обстоятельствах? Вряд ли. Из-за возраста? Какая…

«Брюнет, да ещё и старый…» – сказал голос Шейлы в моей голове.

«Нет, скорее красной масти», – возразил ей голос гадалки.

Не может быть! Хотя… А почему нет?

– Это просто ужин. Я могу сделать ропа вьеха, – сказала я и затаила дыхание.

Только бы он согласился, только бы…

– Правда? – Лейтенант явно колебался. – Л-ладно. Хорошо. Какое время тебе подходит?

– В восемь? – быстро сказала я.

– В восемь, – согласился он.

Я не верила своим глазам: он поднимал на меня взгляд, словно желая убедиться, что всё происходит наяву, и тут же смущённо отводил его. Казалось, он не в силах сопротивляться ответному желанию, но и спокойно принять его тоже не может.

– Отлично! – улыбнулась я. – Тогда я жду вас. До встречи!

Домой я долетела как на крыльях. Быстро проверила всё необходимое и понеслась в супермаркет. Полузабытое упоение маленького кухонного волшебства закружило меня совсем как прежде, я даже чувствовала себя точно так же – полной сил, надежд и… любви. Вот глупая, правда? Что я знаю об этом человеке? И потом, неужели мне не хватило урока с Алехандро – не следует принимать желаемое за действительное?

Словно в подтверждение моим мыслям за окном ударила молния, и раздался громовой раскат. Только сейчас я обратила внимание, как потемнело вокруг, как стучат по окнам струи дождя. От моего оживления разом не осталось и следа. Я вяло накрыла на стол, расставила свечи, без удовольствия приняла ванну и уложила волосы, даже не порадовавшись тому, что на расчёске осталась лишь пара волосков. Быстро, не задумываясь, выбрала одежду. Какая разница, всё равно он…

Я вновь увидела перед собой смущённого лейтенанта и заставила себя встряхнуться. А если придёт? Что он подумает, если я встречу его в таком настроении? Ясно, что – что это была плохая идея.

На часах было без пяти восемь. Я зажгла свечи, посмотрела на всё ещё хлещущий по окнам дождь, достала одну из рубашек Эрика, футболку и носки – если гость всё же придёт, не сидеть же ему в мокрой одежде?

Восемь. Ну, минут пятнадцать, а то и полчаса можно накинуть на…

Экранчик охранной системы, установленной Эриком, подсказал, что ждать не придётся. Новая волна пьянящей радости захлестнула меня, и я распахнула дверь, даже не дожидаясь стука.

– Гроза… – растерянно произнёс лейтенант, перешагнув порог и оглянувшись на мокрые следы, оставленные его ботинками.

– Я уже боялась, что вы не приедете, – призналась я. – Проходите сюда, я на всякий случай приготовила кое-что из вещей Эрика.

Сама я поспешно вышла, нужно было завершить сервировку стола и, самое главное, удержаться от искушения рассмотреть гостя во время переодевания. Я же сказала, что это просто ужин, так?

Впрочем, вряд ли я что-то сумела бы рассмотреть, даже оставшись там – лейтенант переоблачился по-военному быстро, через минуту был уже в гостиной, ловко перехватил у меня тяжёлое блюдо и поставил его точно на то место, которое было для него предназначено. Прищурился, склонил голову набок:

– Марисоль… Ты не поставила себе тарелку?

– Я.… Не хочу испортить ужин… своим недомоганием, – качнула головой я и улыбнулась, извиняясь.

Лейтенант сдвинул брови домиком. Конечно, это не очень хорошо, когда гость ест в одиночестве, но я с этого дня решила обходиться без травки и опасалась, что первая попытка может закончиться не слишком удачно.

– А если я скажу, что ты ничего не испортишь, Марисоль? Что бы ни случилось. Давай мы выпьем по глотку вина, и ты попробуешь составить мне компанию? Договорились? Пахнет сногсшибательно, и я просто отказываюсь наслаждаться этим в одиночестве, – улыбнулся он.

– Хорошо, – кивнула я.

В конце концов, прошло уже столько времени. Если улучшение, о котором твердят врачи, не миф, – должно же это когда-то проявиться.

Вино действительно помогло мне расслабиться, и я хотя бы перестала с ужасом ждать первых признаков недомогания. От облегчения у меня развязался язык, и я принялась рассказывать лейтенанту всё подряд: про наше с Эриком детство, про сестёр, про то, как я училась готовить, про мечты о собственном кафе.… Ещё немного – и я, пожалуй, выболтала бы даже то, о чём говорить совсем не следовало. Например, об измене Алехандро. Или о том, как с каждой минутой растёт моя уверенность, что я нашла своего таинственного незнакомца. Я умолкла, разглядывая его лицо. Забавно, Шейла много раз говорила, какие некрасивые морщины у пожилых мужчин, какое отвратительно дряблое у них тело, а я сейчас смотрела на лейтенанта и ничего подобного не чувствовала. Более того, мне даже нравились морщинки, лучиками разбегавшиеся от его глаз. Они придавали его взгляду и улыбке доброе и чуть лукавое выражение.

– Что ж… – внезапно прервал молчание лейтенант. – Вероятно, мне пора идти. Гроза кончилась…

Он поднялся, отводя взгляд, сделал несколько шагов к двери и остановился. А я никак не могла прийти в себя. Это было… неправильно. Он не может просто уйти! С другой стороны, не я ли уверяла его, что это просто ужин?

Словно в тумане, я поднялась и подошла к нему. В любом случае положено проводить гостя. Внутри горечью копилась уверенность: стоит ему уйти – и сладостное наваждение закончится. Мне снова будет плохо, и на сей раз даже хуже, чем раньше, потому что я не могу больше злоупотреблять вниманием Эрика. Но попросить лейтенанта остаться не поворачивался язык.

Не знаю, как так вышло, что, рассуждая обо всём этом, я качнулась вперёд и просто прислонилась к нему, как прислоняются к двери, закрывшейся за любимым человеком. Горацио прерывисто вздохнул – и неожиданно обнял меня, ласково поглаживая по спине. Я испытала такое облегчение, что чуть не упала – подкосились ноги. Он поддержал меня, прижимая к себе ещё крепче, я положила голову ему на плечо, а он, чуть помедлив, коснулся губами шеи под ухом. Эта невинная ласка заставила меня всхлипнуть от неожиданно острого желания продолжения. Слишком давно я чувствовала в прикосновениях лишь профессиональную заботу, слишком давно эти прикосновения обозначали лишь тревогу о моём самочувствии. Босс моего брата? Таинственный незнакомец, предсказанный в детстве? Сейчас ничто из этого не имело значения. Я ощущала его горячее тело сквозь ткань рубашки, чувствовала сильные и бережные прикосновения рук, гладящих мои волосы и плечи, нежные прикосновения губ к шее и открытому плечу. Я заглянула ему в лицо и, наконец, сделала то, что мне уже некоторое время хотелось сделать: осторожно погладила кончиками пальцев морщинки у глаз. Глупая Шейла, это так приятно! Горацио улыбнулся, и я потянулась губами к его губам. Он встретил поцелуй охотно и тут же ответил, проникая языком в мой рот неглубоко, но мягко и уверенно.

У меня закружилась голова, я поняла, что не в силах больше стоять, и отстранилась. Горацио прикрыл глаза, тяжело переводя дыхание. Я колебалась. Нет, не было никаких сомнений в том, что я хочу продолжения, но предательская слабость накатывала волнами, грозя всё испортить. Впрочем… Разве мы не договорились, что это ничего не испортит?

Я взяла Горацио за руку и потянула за собой. Казалось, долю секунды он колебался, но потом решительно шагнул следом. Мы вошли в спальню, и я замешкалась, растерявшись. Я никогда не приводила к себе мужчин и не представляла, как должна вести себя женщина, проявившая инициативу. Надо было спросить у Юлиески…

Горацио, похоже, не испытывал такого затруднения. Он потянул меня за руку, разворачивая к себе, и снова привлёк в поцелуй. Голова опять закружилась, и Горацио осторожно опустил меня на кровать. Улыбнулся в ответ на мой виноватый взгляд и принялся расстёгивать пуговицы на моей блузке. Он делал это так неторопливо и с таким предвкушающим выражением на лице, что я невольно вздрогнула, некстати вспомнив об Алехандро. Горацио адресовал мне внимательный взгляд, безмолвно спрашивая, что случилось. Я лишь прикусила губу и слегка качнула головой. Расстёгивание пуговиц на его рубашке отвлекло нас обоих, но то ли страхи как-то отразились на моём лице, то ли Горацио просто догадался – он не остановился, когда мы оказались обнажёнными до пояса. Всё так же помогая друг другу, мы полностью освободились от одежды, и вот тогда Горацио на секунду замер, чуть отстранившись и окидывая меня взглядом. Я тоже воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть его. Конечно, ему было далеко до накачанных парней с пляжа, но и никакой отталкивающей дряблости, о которой говорила Шейла, я тоже не заметила. Совсем незагорелая кожа, мягкая и гладкая на животе, покрытая тонкими рыжими волосками возле бледных сосков. Мне вдруг захотелось понять, что мужчины находят в этом притягательного, и я склонилась к Горацио, пытаясь воспроизвести то, что обычно проделывал с моей грудью Алехандро: лизнуть сосок, втянуть его в рот вместе с ареолой, пососать, слегка прикусить. Кажется, Горацио задышал чуть чаще, облизал губы, когда я подняла взгляд, вопросительно улыбнулся, словно спрашивая разрешения, и взял инициативу в свои руки. Воспоминания об Алехандро больше не мешали мне, потому что Горацио вовсе не собирался ограничиваться грудью. Он целовал моё лицо и шею, ложбинку между грудями, пальцы, когда я потянулась к его волосам, а его руки в это время гладили мои плечи и зарывались в волосы, сжимали ягодицы, позволяя почувствовать животом его горячо налившийся член, и снова скользили вверх по спине, пока поцелуи спускались вниз по животу. Это было сладостное безумие ласки, столь упоительной, словно сам контакт наших тел уже приносил не меньшее удовольствие, чем соитие. Впрочем, похоже, что так оно и было. Горацио не торопился – вот ещё одно преимущество возраста, о котором почему-то умолчала Шейла.

Он не стал сразу входить, даже когда я нетерпеливо забросила ногу ему на бедро, бесстыдно демонстрируя свою готовность. Но он сначала погрузил во влагалище палец, нежно проводя по складочкам у входа и равномерно распределяя скопившуюся внутри смазку.

– Не спеши, – хрипловато прошептал Горацио мне на ухо, когда я двинула бёдрами, пытаясь насадиться глубже. – Ты такая чудесная, горячая, ах-х…

Мои мышцы рефлекторно сжались, пытаясь поймать ускользающий палец, я почувствовала, как дёрнулся прижатый к моему бедру член, а остаток фразы потерялся где-то в моих волосах. Горацио чуть отстранился, изогнулся, помогая себе рукой, и я наконец почувствовала, как меня заполняет что-то более существенное, чем палец. Я застонала, запрокинув голову и шире разводя ноги, чтобы член мог погрузиться как можно глубже. Но стоило Горацио толкнуться несколько раз, как зарождающийся сладостный отзвук в теле был перекрыт быстро усиливающимся дискомфортом. Все эти десять долгих месяцев я даже не думала о сексе, и теперь моё тело подвело меня: бёдра сводило, поясницу немилосердно ломило при каждой попытке выгнуться.

У меня на глазах выступили слёзы, и это сразу было замечено.

– Марисоль, что случилось? Я сделал тебе больно? – слегка задыхаясь, спросил Горацио, ложась рядом.

Я с невольным стоном повернулась на бок, вытягивая ноги и прижимаясь к Горацио всем телом.

– Нет, нет, – успокоила я его. – Ты не виноват. Я… У меня…

– Угу, – понимающе протянул он. Помолчал и уточнил: – Но ты хочешь продолжить?

– Да, но…

Я очень хотела не только продолжить, но и закончить, но при этом отнюдь не была уверена, что у нас что-то получится в такой ситуации. Горацио, по-видимому, не разделял моих сомнений. Он хмыкнул, осторожно собрал губами слёзы с моих глаз и поцеловал в кончик носа, заставив улыбнуться. Затем снова прижал к себе, потёрся о мой живот немного потерявшим упругость членом, но когда я уже собиралась снова забросить ногу ему на бедро, ловко развернул меня к себе спиной. В такой позе мне нужно было согнуть лишь одну ногу, что не вызывало боли или напряжения, но теперь член погружался в меня лишь наполовину, и ощущения были совсем не те, что несколько минут назад. Горацио, очевидно, тоже почувствовал это, перевернулся, потянул меня за бёдра, предлагая встать на четвереньки. Эта поза оказалась удачным компромиссом, особенно когда я, повинуясь направляющим касаниям Горацио, перестала пытаться двигаться в такт с помощью рук и расслабилась, ложась грудью на кровать. Оказалось, моё тело вовсе не нуждается в сознательном управлении, оно и само движется как нужно. А если выгнуться чуть сильнее – когда не пытаешься удержать на себе вес мужчины, сделать это гораздо легче – то не только соски скользят по простыне, но ещё и моя промежность плотно соприкасается с его пахом в тот момент, когда член входит до конца.

Горацио и тут разрушил мои привычные представления о поведении мужчин во время секса, не пытаясь установить нарастающий ритм толчков. Он играл со мной, то плавно скользя взад-вперёд, позволяя прочувствовать движение головки члена внутри и заставляя мышцы сжиматься, когда мне казалось, что она вот-вот выскользнет из влагалища, то делая несколько сильных толчков, со шлепком, отдающихся во всём теле до самых кончиков пальцев.

Затем в какой-то момент он вдруг остановился, но звук разрываемой обёртки тут же объяснил мне, в чём дело. Пока Горацио доставал и расправлял презерватив, его член влажно скользил между ягодицами, дразня анус, и я с невольным удивлением подумала, что не отказалась бы попробовать с ним то, о чём раньше мне было противно и думать. Член снова погрузился в меня, и всё мысли улетучились. Вот теперь Горацио двигался быстро, сильно, иногда ломая ритм, что вызывало у меня вскрики от новых всплесков удовольствия. Мышцы уже не просто сжимались, они пульсировали в такт его вторжениям. Я не поняла, что случилось раньше: резко усилившийся жар внизу живота заставил меня протяжно закричать, цепляясь за простыню, и где-то в этот же миг я услышала горловой стон Горацио. Он замер, плотно прижавшись ко мне, затем сделал ещё пару коротких движений, от которых я чуть слышно простонала: его мошонка словно погладила мою промежность, послав по телу новую жаркую волну. Горацио провёл рукой по моей спине, вытащил член, придержав резинку, и выпустил мои бёдра.

Всё это я ощущала как сквозь дымку, распластавшись по кровати сразу, как только Горацио перестал меня придерживать. Сил не было даже на то, чтобы отвести волосы с лица. Я слышала, как он сходил в душ, как шумела вода, как он вернулся и лёг рядом, осторожно поцеловав моё плечо. Горацио погладил мои волосы, убирая их от лица, но у меня не было сил открыть глаза или сказать хоть что-то. А когда он укрыл меня, бережно промокая покрывалом мокрую спину и ноги, я попросту провалилась в сон.

Когда я очнулась, часы показывали шесть утра, и рядом со мной никого не было. Я села на кровати, закрыв руками лицо. Господи, как я могла? Нет, я знаю, что так делают многие мужчины, но как можно было так поступить с человеком, подарившим мне столько удовольствия?

В расстройстве я поплелась в душ и не сразу осознала, что эта встреча подарила мне даже больше, чем я могла представить: я чувствовала голод. Здоровый голод молодой женщины после бурно прошедшей ночи. Впервые за два последних года я завтракала с удовольствием и безо всякого страха, что организм вновь отторгнет пищу.

Я опоздала на смену, покорно выслушала упрёки менеджера, а потом едва дождалась перерыва. Мне нужно было увидеть Горацио. Самое худшее, что я могла сделать сейчас – это просто оставить всё как есть.

Лейтенанта снова не было на месте, и снова дежурный сказал, что он где-то в лаборатории, но на сей раз посоветовал подождать его у входа. Я была даже рада отсрочке. Что же мне сказать? Нужен ли Горацио мой восторженный лепет о том, какой он чуткий и чувственный, как хорошо мне было этой ночью, какой очаровательно живой я себя ощущаю? И не услышу ли я в ответ самодовольное «я знаю»? Впрочем, нет. Я улыбнулась собственным мыслям. Так мог бы ответить кто-то вроде Алехандро, но никак не тот мужчина, с которым я провела эту ночь. Между прочим, я даже не спросила, не будет ли у него из-за этого служебных неприятностей. Вдруг это запрещено? Может быть, поэтому он и не считал наше свидание хорошей идеей? И, кстати, я совсем не подумала о том, как объясняться с Эриком. Что он подумает о нас? Поймёт ли он? Или даже преклонение перед Горацио не поможет ему спокойно отнестись к мысли, что его босс встречается с его сестрой?

– Марисоль.

Горацио снова умудрился появиться у меня за спиной так, что я ничего не заметила. Я обернулась, мимолётно отметив, что в тоне было гораздо больше радостного удивления, чем я могла бы ожидать.

– Привет. Мне сказали, что я найду тебя здесь. И я надеялась, мы сможем поговорить.

– Конечно, – улыбнулся он. – В чём дело?

Я собралась с духом и сказала:

– Мне понравился вчерашний вечер.

Горацио переступил на месте, чуть помедлил и уверенно произнёс:

– Мне тоже, – сопроводив свои слова внимательным взглядом.

– Я беспокоилась о тебе, – призналась я.

– Обо мне? Почему?

– Ты сделал так, чтобы меня выпустили. И я боюсь, кто-нибудь может истолковать это превратно.

– Для начала, я не хочу, чтобы ты об этом беспокоилась, ладно?

Я невольно улыбнулась, с нежностью глядя на него. Похоже, эта фраза была чуть ли не девизом.

– Марисоль, – Горацио прищурился, – что беспокоит тебя на самом деле?

– Мой брат, Эрик. Я не хочу испортить ваши отношения. В смысле, ты ведь его босс...

– Понятно. Что если я сам поговорю с Эриком об этом? – спросил Горацио таким тоном, словно ему это вовсе не представлялось проблемой.

– Серьёзно?

– Конечно.

– Тогда... всё в порядке.

– Договорились.

– Думаю, мне нужно вернуться на работу, – с сожалением сказала я.

– Ладно, – согласился Горацио и замялся, не решаясь что-то добавить.

– Мне пора.

– Поговорим позже, – решился он.

– Хорошо.

– До встречи.

Этим вечером Горацио пригласил меня поужинать на свежем воздухе, «чтобы не утомлять готовкой». В его взгляде и интонациях вдруг появилось что-то ужасно знакомое.

– Что тебе наговорил Эрик? – не выдержала я, уловив очередной обеспокоенный взгляд, стоило мне поёжиться от налетевшего ветерка.

– Ну... – Горацио отвёл глаза, покусал губу и признался: – Он просто поставил меня в известность, что твоё видимое самочувствие может не соответствовать реальности.

Я открыла рот, чтобы резко ответить, что со мной всё в порядке, и захлопнула его. Если бы всё действительно было в порядке, я бы не уснула этой ночью, не сказав ни слова.

– Знаешь... Я не хочу, чтобы ты об этом беспокоился, – улыбнулась я, повторив его излюбленную фразу. Горацио ласково улыбнулся в ответ. – Честно. Я иногда ещё испытываю слабость, но вчера... Это была приятная слабость.

– Как ты себя чувствуешь сейчас?

– Отлично, – искренне сказала я.

Мне не нужно было даже подтверждений, я и так видела, что он совсем не сердится за вчерашнее. Эрик, по его словам, тоже воспринял всё хорошо, – в это верилось с трудом, но я была убеждена, что Горацио способен ещё и не на такое чудо.

– Прогуляемся? Или отвезти тебя домой?

– Пожалуй, домой.

Как бы хорошо я себя ни чувствовала, прогулку мне пока было не осилить.

– Я не смогу остаться, – предупредил Горацио.

– Я понимаю, – кивнула я.

– Какие планы на завтра?

– Завтра... – Я открыла ежедневник и сморщилась. – Завтра у меня сеанс.

– Во сколько?

– В шесть.

– Если хочешь, я могу отвезти тебя.

– Это долго, – предупредила я.

– Ничего, – улыбнулся он.

В самом начале курса рядом со мной постоянно кто-то находился, либо медсестра, либо Эрик. Потом, когда я смогла приезжать на процедуры сама, медсестра устанавливала капельницу и оставляла меня с напутствием отдыхать. Иногда я засыпала, иногда просто лежала в специальном кресле и смотрела в окно. Но только в тот день я поняла, как мне не хватало чьего-то присутствия рядом. Горацио с интересом, выдававшим в нём новичка, осматривался вокруг, держал меня за руку, словно маленького ребёнка, пока медсестра устанавливала капельницу, а потом просто сидел рядом. Но эта его молчаливая поддержка создавала совершенно иной настрой. Горацио был частью того мира, который существовал для меня до болезни. И теперь я чувствовала более сильное, чем когда-либо прежде, желание вернуться туда. Если для этого нужно было бороться – я готова была бороться.

После сеанса Горацио отвёз меня домой. Он казался встревоженным. Когда я спросила, в чём дело, он ответил, что я выгляжу очень усталой. Я как-то сразу догадалась, что это из-за того, что Эрик переусердствовал с предупреждениями о моей повышенной утомляемости. Я постаралась объяснить Горацио, что со мной всё в порядке, он недоверчиво заглянул мне в глаза и постарался улыбнуться, но я видела, что сомнения его не оставили.

На следующий день я устроила брату скандал.

– Я не смертельно больная, – кричала я на него, – и мне не нужно, чтобы со мной обращались как с умирающей!

– Мари, Мари, – пытался успокоить меня ошарашенный таким напором Эрик. – Никто не обращается с тобой как с умирающей, с чего ты взяла?

– Что ты наговорил Горацио?

– Что? Я... Марисоль, но я должен был его предупредить.

– О чём?

– Ну... – Эрик замялся. – Марисоль, Эйч – очень хороший человек. И он... Понимаешь, он многих уже потерял. Я должен был...

– Я не собираюсь умирать, – сжав кулачки, сказала я.

– Мари, я очень рад это слышать, но... – Эрик тоскливо сдвинул брови: – Пойми, то, что ты чувствуешь себя хорошо, не означает, что ты уже здорова.

– Знаешь что... – вышла из себя я. – Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь каждую секунду думать о том, что я больна!

Я вскочила, швырнула деньги на столик, прекрасно зная, что это обидит брата, и почти бегом кинулась к своей машине. Этот приступ злости помог мне добраться до дома, но потом навалилась такая сокрушительная слабость, что я не могла даже встать и раздеться, просто натянула на ноги плед и так уснула.

Наутро я вновь опоздала на работу. Менеджер качал головой и укоризненно говорил, что прощает меня в этот раз только принимая во внимание особые обстоятельства, но если так будет продолжаться дальше...

Мне только и оставалось, что прятать глаза, краснеть и кивать. После вчерашних моих гордых заявлений рассчитывать на снисхождение из-за болезни было особенно стыдно. Неудачно начавшийся день стал совсем тоскливым после звонка Горацио. Он извинялся – в ближайшие дни мы не сможем увидеться. Даже искреннее сожаление в его тоне не было достаточным утешением. В принципе, я и не ожидала, что у лейтенанта криминалистической лаборатории окажется больше свободного времени, чем у простого криминалиста, но подозрение, что истинная причина в другом: в просьбе Эрика не переутомлять его больную сестрёнку, – отравляло мне жизнь.

После очередного обследования мой лечащий врач нахмурил брови и поинтересовался, что происходит.

– А что такое? – с испугом глядя на листок с результатами анализов в его руках, спросила я.

– Динамика замедлилась, – покачал головой врач. – А ведь ты ещё даже не закончила курс. – Он сел рядом со мной и внимательно посмотрел мне в лицо: – Ты из-за чего-то переживаешь? Много нервничала в последнее время?

Я отвела глаза, прикусывая губу. Неужели мне так и придётся всю оставшуюся жизнь провести в клетке из запретов и ограничений? Радоваться и злиться – это ведь самые естественные переживания. Какая же это жизнь...

А через несколько дней случился приятный сюрприз. Задремав во время очередного сеанса химиотерапии, я сквозь сон услышала знакомый голос. Горацио о чём-то расспрашивал медсестру. Увидев, что я открыла глаза, он подошёл и сел рядом.

– Привет, – улыбнулась я.

– Привет.

– Ты мне снишься?

– Нет, – Горацио покачал головой и наконец тоже улыбнулся.

Поднимаясь из кресла, я пошатнулась и тут же почувствовала, как меня подхватили надежные руки.

– Да, ты мне не снишься, – прошептала я, прижимаясь лбом к его плечу.

– Как же ты добиралась до дома сама?

– Это сейчас пройдёт, – улыбнулась я. И добавила: – Вообще-то, уже прошло, но мне так нравится с тобой обниматься...

Я услышала, как Горацио усмехнулся.

– Давай мы пообнимаемся где-нибудь в другом месте, – тихо предложил он.

– Обещаешь?

– Да.

Мгновение слабости действительно уже прошло, но это не помешало Горацио заботливо усадить меня в машину и вопросительно заглянуть в глаза, проводив до двери.

– Зайдёшь? – с полной уверенностью в отказе спросила я.

– Конечно. Ведь я обещал дообниматься в подходящем месте, – неожиданно ответил он.

– Горацио, что случилось? Я думала…

– Я догадываюсь, – он закрыл дверь и немедленно привлёк меня к себе. – Марисоль…

Его нежные прикосновения к волосам, к щеке произвели на меня неожиданное действие: на глаза навернулись слёзы.

– Я думала…

– Я догадываюсь, – повторил Горацио. – Прости. Марисоль... Я не мог, – перемежая слова поцелуями, сказал он. – Я не мог рисковать тобой.

– Что случилось?

– Знаешь что… Давай приляжем?

– Горацио!

– Я всё объясню, но тебе нужно отдохнуть.

– Только если вместе с тобой.

– Хорошо, – вновь неожиданно согласился он. – Я… м-м-м… некоторое время назад я встречался с женщиной, – мы удобно устроились на кровати, и Горацио приступил к обещанному объяснению.

– Я догадываюсь, что не была у тебя первой, – фыркнула я.

– Видишь ли… Один человек… Его имя Уолтер Резден. Он убил эту женщину. Убил только потому, что накануне она встречалась со мной.

– Да ты, оказывается, роковой мужчина, кто бы мог подумать… – я пыталась шутить, но мой голос дрогнул.

– Я догадываюсь, что тебе могло показаться… Но я не мог рисковать, Марисоль. Понимаешь?

Я заглянула в наполненные болью синие глаза и кивнула.

– А теперь он?..

– Теперь он в тюрьме. Больше он не опасен.

Я улыбнулась и осторожно погладила Горацио по щеке.

– А ты теперь здесь.

– Да, – твёрдо сказал он. – Я с тобой. Я здесь.

– Горацио…

– Да?

– Я сейчас усну, – призналась я. Мне ужасно не хотелось засыпать теперь, когда можно поговорить с ним или как-то иначе провести время вместе. Но глаза закрывались сами собой, и больше чем на пару поцелуев меня всё равно не хватило бы.

– Спи, – судя по голосу, он улыбался.

– Ты побудешь здесь? – устраиваясь на его плече, попросила я.

– Я буду здесь, пока ты не уснёшь, – пообещал он.

Продолжение в комментариях...

@темы: Эрик Делко, Марисоль Делко, цикл "Линия пунктиром", CSI: Miami, Горацио Кейн, драма, романс

---

Ошибочка вышла

Автор:  Tinka1976
Бета:  AlyonaSL
Фандом: CSI:Miami
Категория: РАЗНОЕ (26)
Написано в июне 2013 года.
Размер: мини, 1400 слов
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Горацио Кейн, Фрэнк Трипп, Эрик Делко, Дейв Бентон, несериальные персонажи
Жанр: детектив
Место и время действия: Майами
Краткое содержание: Иногда ошибка спасает жизнь.


Нет ничего необычного в том, что во время осмотра места преступления лейтенанту криминалистической лаборатории звонят на сотовый. И сдвинутые или вздёрнутые в недоумении брови, и короткие фразы, произносимые приглушённым голосом, – тоже дело в общем-то обычное.

Но Фрэнку Триппу что-то необычное всё же почудилось, и он умолк, наблюдая за Кейном. А тот закончил разговор и теперь внимательно рассматривал свой телефон, покусывая губу. Словно ожидал увидеть ещё какое-то сообщение или пояснение.

– Где твоя машина, Фрэнк? – спросил Кейн, наконец удостоив его взглядом.

– А что не так с твоим "хаммером"?

– У него надписи на дверцах, – коротко пояснил Кейн и требовательно протянул руку.

Трипп хмыкнул. Нет уж, пока он не поймёт, в чём дело...

– Фрэнк, у меня нет времени, – нетерпеливо пошевелил пальцами Кейн.

Морщась, Трипп вложил ключи от машины в протянутую руку. Уже отойдя на несколько шагов, лейтенант вдруг развернулся, спохватившись, снял с пояса удостоверение, жетон и кобуру с пистолетом и протянул их Триппу вместе с ключами от "хаммера".

– Да, и ещё мне нужен твой телефон, Фрэнк. От моего наверняка придётся избавиться.

Трипп хотел возмутиться, но тут все детали наконец сложились в понятную картину.

– Кто? – не тратя больше времени на препирательства, спросил он, протягивая Кейну свой мобильник.

– Не знаю, – хмурясь, ответил тот на ходу. – Женщина плакала, называла меня Стивом, просила подчиниться. Через пятнадцать минут мне нужно быть на пересечении Флаглер и сорок четвёртой.

Трипп чертыхнулся. Четыре квартала за пятнадцать минут в утренний час пик? Впрочем, если очень повезёт, минут за двадцать доехать можно. С полицейской мигалкой.

– Свяжись с Дэйвом по рации в "хаммере". Пусть отслеживает твой мобильный, – продолжал тем временем Кейн. – На всякий случай пусть пробьёт номер, с которого мне звонили. Это не её телефон, иначе не вышло бы ошибки при наборе. И пусть запустит поиск по номерам, отличающимся от моего на одну-две цифры, имя владельца Стив. Мне нужно имя его жены – или мы её потеряем.

– Всё понял, – кивнул Трипп, хлопая на прощанье по крыше своей машины и бегом устремляясь к "хаммеру".


***


Горацио выкручивал руль, пробираясь узкими улочками и переулками и молясь о том, чтобы не встретить какой-нибудь мусоровоз. Он не мог позволить себе опоздать, поэтому на автостраду даже не стал соваться. В ушах всё ещё звучал перепуганный женский голос: "Пожалуйста, Стив, пожалуйста!.. Меня убьют..."

Похитители были кратки: таксофон на углу Флаглер и сорок четвёртой через пятнадцать минут, никакой полиции – или женщина умрёт.

Снова и снова прокручивая эти слова в голове, Горацио раз за разом спотыкался о крошечную паузу перед словом "женщина". Почему не "твоя жена", "твоя подруга" или "твоя сестра"? Почему не назвать по имени? Похитители не знают имени и степени родства? Или наоборот: слишком хорошо знают жертву и опасаются, что привычное обращение может их выдать?

Новый звонок заставил нервно вздрогнуть и бросить панический взгляд на часы – неужели опоздал? Нет, до назначенного срока ещё семь минут.

– Эйч, мы ведём тебя, – раздался в трубке голос Эрика Делко. – Думаешь, тебя заставят выкинуть телефон?

– И оставить машину.

– Дейв отслеживает машину и оба телефона.

– Что с именем?

– Мы... работаем... – с напряжением, будто усилием воли пытаясь помочь компьютеру быстрее провернуть массивы информации, откликнулся Бентон. Программа перебирала номера телефонов, учитывая наиболее часто допускаемые при быстром наборе ошибки, в поисках владельца с именем Стивен.

– На кону жизнь этой женщины.

– Мы понимаем, Эйч, – сказал Эрик.

– Есть! – перебил его возглас Бентона. – Стивен Кордей. Не женат, – тут же с разочарованием добавил он.

– Стивен Фарли, – прочитал Эрик следующую строчку, возникшую на экране. – Сорок семь лет, работает в фармацевтической компании, женат на Зоуи Фарли, сорок два года, преподаватель университета Майами-дейд...

– Это они, – уверенно сказал Горацио.

– Ты так думаешь? – усомнился Эрик. – Вот ещё: Стивен Конвей, тридцать девять, банковский служащий, женат на Рози Хэтувей, она модель в рекламном агентстве...

– Я подъезжаю, – перебил Горацио. – Найдите Фарли, осмотрите их дом. Скажите Фрэнку следовать за мной на расстоянии. Пусть вызывает подкрепление, но не вмешивается, пока я не подам сигнал.

– Какой сигнал, Эйч?

– Он поймёт.

Горацио нажал кнопку отбоя и чуть ли не бегом бросился к трезвонящему таксофону.


***


– Я хочу увидеть Зоуи.

Похитители переглянулись. С каждой секундой Горацио всё больше убеждался в правильности своей догадки. Два парня лет девятнадцати-двадцати на профессионалов не походили ничуть. До сих пор их действия были пародией на детектив: слишком жёсткий срок, чтобы добраться до таксофона, требование выбросить мобильный, подержанная машина, на заднее сиденье которой велели сесть, повязка на глаза, заброшенный дом со сбитым банковским замком на калитке...

Горацио понимал, что вычислить личности обоих будет легко: похоже, один из них – студент Зоуи Фарли, а другой работает менеджером по продаже подержанных машин. Первый знал, где работает её муж, второй предоставил машину под видом пробной поездки с клиентом – Горацио успел заметить под сиденьем край таблички с ценой, прежде чем ему завязали глаза. Оставалось понять, что толкнуло их на преступление, и чего конкретно они хотят.

– Как только мы увидим мет, ты увидишь… жену, – сказал один из парней, тот, кого Горацио про себя окрестил Студентом.

– Мет? – усмехнулся Горацио. Метамфетамин они могли бы приготовить и сами, если бы хоть немного смыслили в химии.

Другой парень, которого Горацио окрестил Менеджером, театральным жестом толкнул дверь, за которой располагалась лаборатория. Неплохо оснащенная, судя по всему.

– Какой чистоты? – спросил Горацио, решив проверить свою догадку.

Похитители снова переглянулись.

– Ну-э... Какой сможешь. Товарной, вот, – выкрутился Студент.

Горацио опустил голову, пряча усмешку. Значит, в наркотиках парни не разбираются. Нашли брошенную лабораторию и решили разбогатеть?

В принципе, Горацио мог скрутить их и в одиночку, а пистолет, который Студент держал так неловко, что было сомнительно, умеет ли он вообще стрелять, вряд ли стал бы помехой. Но сначала нужно было выяснить, где заложница. Если её караулит кто-то третий, то этот третий вполне может представлять реальную угрозу в случае открытого сопротивления.


***


– И это всё? – разочарованно спросил Студент, глядя на килограммовый пакет в руках Горацио. Менеджер торопливо зашептал ему что-то на ухо, видимо, объясняя, сколько в таком пакете доз и сколько стоит каждая. По лицу Студента против воли расплылась глуповатая довольная улыбка. Парень явно представлял солнечный пляж и кокетливых девушек.

Заметив насмешливый взгляд Горацио, он нахмурился и толкнул товарища в бок:

– Проверь.

Это было неожиданно – по разговорам парней Горацио решил, что они совершенно не разбираются в наркотиках, поэтому проверки не ждал. Он прищурился, торопливо соображая, что предпринять. Если они запаслись экспресс-тестом, дело плохо.

Разрезав ножом маленький пакетик с образцом, Менеджер понюхал порошок и лизнул лезвие ножа. Горацио чуть заметно поморщился. Впрочем, от такого количества особого вреда не будет.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Студент.

– Порядок, чувак, – Менеджер пытался строить из себя крутого.

Горацио облизал губы – наступал решающий момент – и сказал:

– Теперь я хочу видеть Зоуи.

Парни растерянно переглянулись, и это сильно не понравилось Горацио. Похоже, они только теперь сообразили, что в их плане был существенный пробел.

– Увидишь... – протянул Студент, но Горацио не дал ему закончить.

Медленно наклонившись вперёд, он взял пакетик с образцом и, усмехнувшись, сказал:

– Нет, сынок, теперь мы будем играть по моим правилам.

Студент испуганно схватился за отложенный было пистолет, но опоздал: Горацио с силой швырнул пакетик в простенок между окнами и отвернулся, прикрывая лицо рукавом пиджака. Мощный звук взрыва, звон разбитого стекла, клубы пыли и штукатурки в воздухе...

– Это что такое?! – отплёвываясь и откашливаясь, выкрикнул Студент.

– Это не мет! – поддержал его Менеджер.

– Да, – кивнул Горацио. – Это не мет. Это ТЭН.

– Что?!

– Тетранитропентаэритрит, – легко произнёс Горацио. – Ошибочка вышла. Видите ли, ребятки, я, конечно, химик, но не фармацевт. Я сапёр.

Он выразительно занёс руку с пакетом, якобы целясь в стену за спинами парней.

– Там она! – указывая в сторону дальней комнаты, наперебой выкрикнули парни. – Она там! Забирай и вали отсюда!

– Полиция Майами-дейд! – в дверях показался подоспевший Трипп. За полуразрушенной стеной тоже мелькала полицейская форма. – Горацио, ты в порядке?

Горацио кивнул, глядя, как ещё не оправившимся от шока парням выворачивают руки за спину и надевают наручники. Судя по их лицам, неудачливые похитители не только не продумали, что делать с заложницей и её мужем, но и вероятность ареста не учитывали вовсе.

Зоуи Фарли действительно оказалась в соседней комнате. Связанная, с заклеенным ртом и завязанными глазами, женщина дрожала, забившись в угол, а её щеки под повязкой были мокрыми.

– Мэм… – Горацио опустился на колено. – Мэм, я из полиции. Всё хорошо. Сейчас я сниму повязку… Вот так.

– Что со Стивом? – спросила Зоуи, едва Горацио освободил ей рот. – Он… – Она всхлипнула. – Этот взрыв…

– Взрыв устроил я, – успокоил её Горацио. – Вашего мужа здесь даже не было.

– Но… Как же? – Зоуи растерянно смотрела на него. – Как вы узнали, что… Это были вы? Мне показалось, что голос не похож на Стива…

– Да, – кивнул Горацио. – Вы неправильно набрали номер. Ошибочка вышла. Идёмте, вас осмотрит врач, – он поднялся и протянул женщине руку.

– Муж всегда говорил, что моя рассеянность меня погубит, – сказала Зоуи. – А она спасла мне жизнь.

– Так тоже бывает, – улыбнулся Горацио.

@темы: Эрик Делко, Фрэнк Трипп, Дейв Бентон, CSI: Miami, разное, Горацио Кейн, детектив