Глава 43.
Глава 43.
Говорят, нет ничего более постоянного, чем временное.
Прошло несколько недель, и Кристине стало казаться, что эта поговорка станет их девизом. Горацио все же исхитрился сделать ей соответствующие документы, поэтому в больницу она устроилась не санитаркой, а врачом в отделение скорой помощи. Претендовать на должность хирурга Кристина побоялась: слишком уникальным был ее профессиональный почерк, чтобы долго оставаться незамеченной.
Горацио переживал втихомолку, поскольку на все выраженные вслух сожаления о том, что она не может заниматься любимым делом, Кристина невозмутимо заявляла:
– Ничего страшного. Ведь это же ненадолго?
В ответ он мог только пожать плечами. Кристофер Менг продолжал убивать, получив в прессе прозвище «истребитель рыжих». Мэр поставил было вопрос о привлечении ФБР, но шеф полиции не поддержал его предложение, упирая на то, что убийца известен, а следовательно его поимка – дело времени.
Кристину в отсутствие Горацио сопровождал полицейский патруль, сам Горацио тоже никуда не выезжал в одиночку, ежедневно осматривал машину на предмет «маячков», а по дороге домой старательно проверял, нет ли слежки. Каждый сотрудник лаборатории и каждый полицейский в участке были проинструктированы никому и ни при каких обстоятельствах не давать домашний адрес Кейна.
Иногда вечерами Горацио пытался с помощью Кристины вычислить логику перемещений Менга и его выбора жертв, но чаще они просто разговаривали, смотрели телевизор, читали друг другу вслух или каждый свое, занимались любовью, изредка выезжали куда-то поужинать или на пляж.
Тем не менее, напряжение постепенно нарастало. Стоило лишь «привыкнуть» к регулярно совершаемым Менгом убийствам – особенно тяжело Кристина переживала четвертое, где вместе с женщиной погибла ее семилетняя рыжеволосая дочка – как он еще повысил градус опасности, оставляя «сюрпризы» на месте преступления. Эрик остался жив лишь чудом – Горацио услышал щелчок и успел скомандовать: «Замри!». Теперь на место преступления приходилось сначала пускать саперов, что, естественно, замедляло и затрудняло работу криминалистов.
А месяц спустя у Кристины появился дополнительный повод для волнений. Сначала она не придала значения сбою в цикле: посткоитальный контрацептив, серьезнейшая встряска организма с большой кровопотерей – все это вполне могло вызвать сбой. Но потом ее стало все чаще укачивать в транспорте. Домашний тест ничего не показал, и Кристина заставила себя успокоиться, лишь сделала мысленную пометку, что, если в ближайшее время ее состояние не стабилизируется, придется обратиться к эндокринологу. Это было проблематично: ведь карта Мелани Кром была девственно пуста, а Кристина Грэй должна была числиться умершей, пока не пойман Кристофер Менг.
Через две недели ей стало только хуже: дорога от дома до больницы и обратно превратилась в мучение, усталость, вспышки беспричинного раздражения – все свидетельствовало о том, что визита к врачу не миновать. Конечно, гормональный сбой мог произойти по причине аномально жаркого лета, и это давало надежду на то, что все нормализуется естественным путем, но к середине июля Кристина поняла, что дольше не выдержит: придется рискнуть и раскрыть свое инкогнито перед каким-то врачом – ведь для точного диагноза ему придется ознакомиться с настоящей историей болезни.
Очередная суточная смена совпала с новым убийством, совершенным Кристофером Менгом, что означало: Горацио будет в лаборатории до тех пор, пока не убедится, что все улики снова ведут в тупик. Кристина уже знала, что сбор улик, их обработка и анализ займут не менее двух суток, поэтому торопиться домой не было нужды, образовалось удобное «окно» для того, чтобы сдать анализы.
Если бы кто-то спросил, почему ей так важно заняться своим здоровьем именно тогда, когда Горацио занят, не ставя его в известность, Кристина затруднилась бы с ответом. Истинная причина, вероятнее всего, крылась в банальном страхе разочарования. Жизненный опыт Кристины гласил: мужчине нужна здоровая, жизнерадостная женщина. И хотя предположение о том, что Горацио принадлежит к другому типу мужчин, крепло день ото дня, на то, чтобы поверить в это окончательно, а тем более как-то изменить свое поведение, базирующееся на этом положении, требовалось время. К тому же сейчас ей было бы особенно страшно разочароваться – Кристофер был на свободе, а дом Горацио, как ни парадоксально, казался ей самым лучшим убежищем.
Эндокринолог выслушала Кристину очень внимательно, попеняла на то, что она, как и большинство врачей, откладывала визит, хотя по идее должно бы быть наоборот, заверила в сохранности тайны и, наконец, взяла кровь на анализ. Поскольку Кристина была не просто пациенткой, а коллегой, анализы пообещали сделать вне очереди, и она решила не уезжать домой, раз через несколько часов предстояло возвращаться. Спустилась вниз, отпустила патруль, попросив вернуться за ней вечером, посидела в кафетерии, пытаясь справиться с нехорошими предчувствиями. Почему-то сегодня было особенно неспокойно, так что Кристина даже позвонила домой – вдруг Горацио приехал, а ее нет?
Вернувшись в кабинет эндокринолога через несколько часов, Кристина сначала испытала колоссальное облегчение, видя столь добродушное умиротворение на лице врача, затем нахмурилась. Не может же быть «все в порядке»?! Ее самочувствие никак не соответствует этому. Первый же вопрос окончательно выбил почву у нее из-под ног.
– Вы замужем? – доброжелательно уточнила докторша.
Кристина сглотнула, мотнула головой и опустилась на стул, непроизвольно схватившись рукой за живот.
– Нет, – прошептала она. – Этого не может быть!
Первая мысль была страшной: о беременности от Криса. Кристина несколько раз глубоко вдохнула, успокаиваясь. Нет-нет, Стейси – грамотный врач, она делала анализы, и это тоже проверяла. Но как же тогда?
– Это точно? – спросила она.
Вместо ответа врач просто протянула ей листок с результатами. Теперь Кристина своими глазами видела жирный «плюс» в графе, которую они отметили, как она считала, для проформы.
– Сегодня принимает доктор Мэрдок, – сказала эндокринолог. – Он отличный специалист.
Кристина кивнула. Стивена Мэрдока она знала – видела несколько раз на собрании группы. В основном там были женщины, потерявшие мужей или детей, и мужчину-бисексуала, который начал ходить в группу после того, как его друг умер от СПИДа, сложно было не запомнить.
Однако на прием к нему Кристине попасть не удалось – в коридоре ее окликнул патрульный.
– Доктор Кром! Вас просили срочно приехать в лабораторию, – понизив голос, добавил парень, подойдя вплотную.
– Что с лейтенантом Кейном? – разом побелевшими губами спросила Кристина.
– Нет-нет, вы не волнуйтесь, – парень, кажется, испугался ее испуга. – С ним все в порядке. С вами просто хотят поговорить.
– Я не могу ехать в этом, – качнула головой Кристина, пытаясь найти предлог для отказа.
– Я отвезу вас домой, переоденетесь, и я отвезу вас в лабораторию, – с готовностью кивнул парень.
Кристина представила себе предстоящее мучение, ее слегка замутило, но отступать было поздно. К тому же, насколько она поняла из новостей, последняя убитая девушка была родственницей мэра. Значит, начнется прессинг, и это либо начальство Горацио решило взять дело в свои руки, либо ФБР. В любом случае, переодеться было нужно.
Впрочем, тошноты по дороге она почти не почувствовала – так занята была своими мыслями. Не удавалось не только принять решение, но даже выбрать направление для обдумывания!
Единственная мысль, которую Кристина отбросила сразу – это сделать аборт прежде, чем о ее состоянии узнает Горацио. Это было подло, это было против ее натуры, но самое главное – Кристина безумно хотела этого ребенка. Просто не сейчас, когда они сами не знают, что будет с ними завтра.
Тем не менее, вопросов оставалось море. Когда сказать Горацио? Как это сделать? К чему готовиться? Кристина пыталась представить себе его возможную реакцию, и ей становилось плохо.
Что, если она все же обманулась, и при известии о нежданном, несвоевременном ребенке Горацио вдруг превратится в Питера Маршалла дубль два? Ведь они предохранялись – всегда, кроме того, самого первого раза, а тогда это была именно ее инициатива! А они даже никак не обсуждали этот вопрос, уверенные в том, что в ближайшее время им не грозит ничего подобного…
А если, наоборот, Горацио проявит благородство, сочтет себя обязанным жениться на ней и растить ребенка, вопреки своему желанию, просто потому что «так правильно»? Это было бы еще хуже, потому что меньше всего Кристине хотелось бы стать для Горацио вот таким пожизненным обязательством.
А если он вообще потребует немедленно избавиться от ребенка, не принимая в расчет желаний и намерений самой Кристины? Останется ли после этого хоть что-то в ее душе по отношению к нему? А если она захочет уйти, а он не отпустит?
От всего этого болела голова, вызывая желание свернуться в клубочек, накрыться с головой одеялом и уснуть. Ничего не решать, ничего не делать, ни о чем не думать…
Такой возможности у нее не было.
***
Лифт остановился на пару этажей выше, чем была расположена лаборатория, и Кристина поняла, что угадала: ее просил приехать не Горацио.
Войдя в комнату, она успела уловить целую гамму эмоций (по большей части негативных) на его лице, и это заставило ее собраться. Двоих из присутствующих она смутно припоминала: шеф полиции и начальник отдела внутренних расследований. Парень у окна окинул ее таким «рентгеновским» взглядом, что Кристина мысленно улыбнулась: профайлер, однозначно. Отдел анализа поведения – это хорошо, психопаты вроде Кристофера Менга для них – если не открытая книга, то, во всяком случае, вполне изучаемый объект. Вот только двое других агентов на профайлеров совсем не похожи, Кристина чувствовала наэлектризованность атмосферы между ними и Горацио.
– Думаю, лейтенанту не обязательно присутствовать при нашем разговоре, – прервал паузу один из агентов, будто задавшись целью подтвердить наблюдения Кристины.
Кристина мысленно сжала кулаки. Расстановка сил понятна: агенты давят на Горацио, шеф держит вынужденный нейтралитет, профайлер, может, и посоветовал бы что-то умное, но эти двое его ни во что не ставят. Сейчас они выставят Горацио, который возражает против того, чтобы Кристофера ловили на нее, как на живца – а крыть ему нечем, потому что за два месяца его ребята успеха не добились – и агенты займутся ей вплотную. Собственно говоря, она и сама не видит другого способа, Крис должен кинуться либо на Горацио, либо на нее, но, если выбирать из них двоих, Горацио все же мужчина и профессионально обучен, а если по большому счету, то она предпочла бы выждать столько, сколько это возможно, и чтобы Кристофера арестовала полиция. Рано или поздно это должно случиться. Да, все это время он убивал, и будет убивать. Да, она согласна на звание бессердечной стервы, но даже жизнь чужого ребенка для нее менее драгоценна, чем жизнь Горацио или… Нет, об этом сейчас думать нельзя.
Все это пронеслось в мгновение ока в ее голове, а в реальности Горацио еще только вздрогнул, упрямо наклоняя голову и собираясь запротестовать, а Кристина уже спросила самым спокойным тоном, на который только была способна:
– Почему?
Похоже, агентов вопрос поставил в тупик.
– Эээ… мэм, – выдавил тот, который предлагал убрать Горацио из комнаты.
– Меня зовут Кристина, – подсказала она, чуть сощурив глаза.
– Дело в том, – решил поддержать замешкавшегося коллегу второй агент, – что нам не хотелось бы, чтобы лейтенант оказывал давление на ваши суждения своим мнением, – он попытался изобразить любезную и понимающую улыбку.
– Мнение лейтенанта Кейна будет значимо вне зависимости от того, с какой стороны двери он находится, – чуть пожала плечом Кристина.
Краем глаза она отметила, как Горацио сделал пару шагов и привалился плечом к стене. Его настроение явно изменилось, глаза поблескивали задором, в углах губ пряталась улыбка, и Кристина испытала странно щемящее чувство какой-то общности. Вместе они непобедимы, а если сейчас – ее бой, то она готова.
– Я не могу высказать свое суждение, не зная сути дела, – приподняла брови Кристина.
– Суть дела в том, что мы предлагаем провести операцию по поимке Кристофера Менга, – начал второй агент. Первый, так неудачно начавший беседу, теперь молчал.
– Я врач, а не спецназовец, – уточнила Кристина.
Федералы переглянулись, затем уставились на нее, пытаясь уловить хоть тень насмешки, но Кристина выжидающе глядела на них, с внешним спокойствием ожидая продолжения. Ей было совсем не смешно. При мысли о том, каково было Горацио, когда его пытались вынудить из чувства долга поставить ее под удар, все внутри скручивалось комком слепящей ледяной ярости.
– Кристофер Менг убивает женщин, похожих на вас, – снова заговорил тот же агент. – Мы предлагаем создать утечку информации о том, что вам удалось выжить, разумеется, обеспечив вам надежное прикрытие, и раз и навсегда решить эту проблему.
– Легко известить о том, что я жива, – прищурилась Кристина. – А вот снова убедить, что я мертва, если что-то пойдет не так, вряд ли выйдет.
– Вы такого низкого мнения о федеральных властях? – зло взглянув на Кейна, резко спросил агент.
– Мы разработаем операцию очень тщательно, – подхватил второй.
– Если бы вы разрабатывали операцию тщательно, то поинтересовались бы мнением вашего профайлера, – Кристина слегка улыбнулась удивленно поднявшему на нее взгляд молодому человеку. – А он бы объяснил, что мое участие в подобной операции крайне нежелательно.
– Почему вы решили, что он профайлер?
– Почему ваше участие нежелательно?
Агенты выпалили вопросы одновременно. Кристина лишь улыбнулась, сдерживая поднимающееся бешенство. Логика явно не была их сильной стороной, а ведь туда же – «мы тщательно разработаем операцию». Горацио вот все спланировал тщательно, убеждая Кристофера, что она мертва, а теперь два самодовольных индюка решили все это пустить прахом ради удовлетворения собственных амбиций?
– Ты действительно против? – поворачиваясь к окну, недовольно спросил тот агент, что начал разговор, когда по воцарившемуся молчанию понял, что ответа от Кристины не дождется.
– Да, – быстро кивнул профайлер, заправляя волосы за ухо. – Сейчас Менг уверен в том, что почти выиграл. Если он поймет, что его все это время водили за нос, может выкинуть все, что угодно. Дразнить его тем, что яблоко раздора все это время было у соперника, крайне нежелательно.
– Он потеряет голову и его легко будет взять, – перебил его агент.
– Особенно после того, как он взорвет многоэтажный жилой дом или торговый центр, – поддержала Кристина, сделав совершенно серьезное лицо.
– И что вы предлагаете? – раздраженно спросил другой агент.
– Я? – вскинула брови Кристина. – Ну, например, позволить лейтенанту Кейну спокойно работать.
Все взгляды обратились на Горацио, опустившего голову и тщетно пытающегося спрятать улыбку.
– Мы не можем позволить ему затянуть это дело еще на два месяца, – буркнул агент.
– Конечно, – кивнула Кристина. – Лучше рискнуть моей и его жизнью, а заодно жизнью многих жителей Майами. Ведь в случае успеха вы получите похвалу от начальства и грамоту в личное дело, а в случае провала все останется как есть, Кристофер продолжит убивать, вы сможете сделать еще попытку, а в проигрыше останется только лейтенант Кейн.
Смутился даже один из агентов. Только второй, видимо, более твердолобый, еще не сдался:
– И вам не жаль тех женщин, которые погибнут, пока лейтенант будет ловить этого ублюдка? Подумайте о них.
– Жаль, – глаза Кристины сузились, голос слегка сел. – Даже больше, чем вам. Потому что я представляю, что их ждет. Но я не могу думать обо всех будущих жертвах, забыв о том человеке, о котором должна думать в первую очередь. Война – хороший учитель, агент. Это жестоко, но такова жизнь. Нужно выбирать. Вы хотите заставить лейтенанта поставить мою или его жизнь на кон против жизней других женщин, которых может убить Менг, и убедить его в том, что он не имеет права следовать собственным интересам, что он давал клятву служить и защищать, а потому должен выбирать благо для общества. А я спрошу вас, эти другие женщины будут любить его? – Кристине хотелось выкрикнуть это, так, чтобы зазвенели и разбились стекла, чтобы обоих идиотов снесло ураганным ветром и вымело отсюда обратно в Вашингтон. Они не имеют права использовать Горацио. Она им не позволит. Ее голос на самом деле был спокоен и тих, но бушующий внутри ураган, вероятно, чувствовался, поскольку агенты как-то пригнулись, слушая ее. – Сколько убийств совершается в Майами каждый день? Он каждый раз должен ставить на кон свою любовь и свою жизнь?
Кристина поняла, что не видит ничего вокруг, только тогда, когда ощутила на своих плечах ладони Горацио. Она развернулась, уткнулась лицом в его рубашку и с наслаждением услышала его решительный голос:
– Я думаю, разговор закончен, – сказал Горацио.
– На сегодня, пожалуй, да, – неожиданно поддержал его шеф.
Горацио заглянул Кристине в лицо – она постаралась улыбнуться, но из этого, кажется, ничего не вышло. Больше всего ей хотелось оказаться дома, лечь, свернуться, укрывшись одеялом и положив голову Горацио на живот. Он молча взял ее за руку, и Кристина пошла за ним, даже не глядя по сторонам и ни с кем не попрощавшись.
– Я вызову патруль, они отвезут тебя домой, – сказал Горацио, когда они спустились вниз.
– Нет, – качнула головой Кристина, неожиданно вспомнив о том, от чего ее отвлекли, – вызови такси, мне нужно вернуться в больницу, – попросила она. Мысли снова взвихрились так, что заболела голова. – Мы поговорим вечером, хорошо?
Горацио вопросительно заглянул ей в глаза, но Кристина отвела взгляд. Она была совершенно не готова к разговору. А вечером… Поговорить все равно нужно, от этого никуда не денешься, но пусть хоть Горацио доработает день нормально. К тому же, здесь федералы, и если вдруг с их помощью Кристофера удастся взять – все станет немного проще.
– Сходим куда-нибудь? – спросил Горацио.
– Нет, – покачала головой Кристина. – В другой раз. Ты не против, если мы поужинаем дома?
– Конечно, не против, – улыбнулся Горацио.
– Я не против, если ты попробуешь спровоцировать Кристофера на встречу с тобой, – решительно сказала Кристина. – Рано или поздно это все равно случится, и было бы неплохо, если бы тебя подстраховали в этот момент. Просто… Будь осторожен, – попросила она.
– Хорошо, – кивнул Горацио. – С тобой все в порядке?
– Я не должна была всего этого говорить, – закусила губу Кристина. Когда Горацио смотрел так, хотелось рассказать ему все и немедленно, но… – Но все в порядке, правда, – она взглянула на улицу. – Мое такси. До вечера.
– До вечера.
***
Стивен Мэрдок чем-то напоминал Кристине отца. Такой же здоровенный и громкоголосый. Правда, со своими пациентками он был невероятно ласков и заботлив, так что его грохочущий бас непостижимым образом превращался в какое-то воркование.
– Отец еще не знает? – спросил он, когда Кристина дрожащими пальцами взяла маленький черно-белый квадратик. Первый снимок ее ребенка. Их ребенка? Или все же ее?
– Другие дети есть? – видимо, неверно расценил ее молчание Стивен.
– Что? – Кристина с трудом вынырнула из тумана, облепившего мысли.
Еще только приехав в больницу, она поняла, что совершила ошибку: надо было воспользоваться предложением Горацио и вернуться домой. Она почти ничего не видела перед собой и с трудом соображала.
– Ну, что-то вы совсем плохая, мамочка, – покачал головой Стивен.
Сам аккуратно вытер живот Кристины от геля, взглянул на часы, кивнул своим мыслям.
– Давайте-ка, перебираемся вот сюда, за ширмочку, я сделаю укольчик и полчасика просто полежим.
Кристина послушно легла на каталку, протянула руку для укола, потом закрыла глаза и расслабилась, не выпуская из пальцев снимок. Что ей снилось, Кристина не запомнила, но через полчаса она уже спокойно и внятно смогла ответить на вопросы Стивена, улыбалась его шуткам, и вообще – все казалось простым и легким. Она скажет Горацио, и по его реакции все поймет. А если что… Тогда ей ничего от него не нужно, он уже дал ей самое большее, что только может дать женщине мужчина – зачатого в любви ребенка. А уж она постарается и вырастить его в любви, пусть этой любви и будет немного меньше, чем могло бы быть. Но сейчас Кристина почему-то не сомневалась, что этого не случится, что Горацио будет точно так же ошарашен, но, несомненно, счастлив, как и она.
Это настроение моментально разрушила такая малость, как записка, переданная дежурным администратором. Естественно, в первую очередь, Кристина испугалась за Горацио, позвонила ему на сотовый, перепугалась еще больше, поскольку тот был выключен, в панике позвонила в лабораторию, еле вспомнила, что назваться нужно Мелани, и успокоилась, только услышав, что лейтенант Кейн на выезде. Почему-то ей даже в голову не пришло, что если происходит именно то, чего она опасалась – совместная операция с ФБР – то вряд ли ей об этом сказали бы по телефону.
Ее внимание вновь вернулось к записке Элины. Срочный разговор? На парковке? Может быть, позвать охранника? С другой стороны, не хочется выглядеть глупо: человек просит о конфиденциальной встрече, а она придет не одна – словно свою важность подчеркивает.
***
На первый взгляд, парковка была пуста. Кристина прошла немного вглубь, ожидая увидеть одинокую машину с женщиной за рулем, но ничего такого в поле зрения не было. Дурацкая шутка? А если не шутка, а…
Додумать Кристина не успела, отскочить – тоже. А вот довольную улыбку Криса через ветровое стекло машины, внезапно взревевшей за спиной и рванувшейся с места прямо на нее, Кристина разглядела прекрасно.
Глава 43.Говорят, нет ничего более постоянного, чем временное.
Прошло несколько недель, и Кристине стало казаться, что эта поговорка станет их девизом. Горацио все же исхитрился сделать ей соответствующие документы, поэтому в больницу она устроилась не санитаркой, а врачом в отделение скорой помощи. Претендовать на должность хирурга Кристина побоялась: слишком уникальным был ее профессиональный почерк, чтобы долго оставаться незамеченной.
Горацио переживал втихомолку, поскольку на все выраженные вслух сожаления о том, что она не может заниматься любимым делом, Кристина невозмутимо заявляла:
– Ничего страшного. Ведь это же ненадолго?
В ответ он мог только пожать плечами. Кристофер Менг продолжал убивать, получив в прессе прозвище «истребитель рыжих». Мэр поставил было вопрос о привлечении ФБР, но шеф полиции не поддержал его предложение, упирая на то, что убийца известен, а следовательно его поимка – дело времени.
Кристину в отсутствие Горацио сопровождал полицейский патруль, сам Горацио тоже никуда не выезжал в одиночку, ежедневно осматривал машину на предмет «маячков», а по дороге домой старательно проверял, нет ли слежки. Каждый сотрудник лаборатории и каждый полицейский в участке были проинструктированы никому и ни при каких обстоятельствах не давать домашний адрес Кейна.
Иногда вечерами Горацио пытался с помощью Кристины вычислить логику перемещений Менга и его выбора жертв, но чаще они просто разговаривали, смотрели телевизор, читали друг другу вслух или каждый свое, занимались любовью, изредка выезжали куда-то поужинать или на пляж.
Тем не менее, напряжение постепенно нарастало. Стоило лишь «привыкнуть» к регулярно совершаемым Менгом убийствам – особенно тяжело Кристина переживала четвертое, где вместе с женщиной погибла ее семилетняя рыжеволосая дочка – как он еще повысил градус опасности, оставляя «сюрпризы» на месте преступления. Эрик остался жив лишь чудом – Горацио услышал щелчок и успел скомандовать: «Замри!». Теперь на место преступления приходилось сначала пускать саперов, что, естественно, замедляло и затрудняло работу криминалистов.
А месяц спустя у Кристины появился дополнительный повод для волнений. Сначала она не придала значения сбою в цикле: посткоитальный контрацептив, серьезнейшая встряска организма с большой кровопотерей – все это вполне могло вызвать сбой. Но потом ее стало все чаще укачивать в транспорте. Домашний тест ничего не показал, и Кристина заставила себя успокоиться, лишь сделала мысленную пометку, что, если в ближайшее время ее состояние не стабилизируется, придется обратиться к эндокринологу. Это было проблематично: ведь карта Мелани Кром была девственно пуста, а Кристина Грэй должна была числиться умершей, пока не пойман Кристофер Менг.
Через две недели ей стало только хуже: дорога от дома до больницы и обратно превратилась в мучение, усталость, вспышки беспричинного раздражения – все свидетельствовало о том, что визита к врачу не миновать. Конечно, гормональный сбой мог произойти по причине аномально жаркого лета, и это давало надежду на то, что все нормализуется естественным путем, но к середине июля Кристина поняла, что дольше не выдержит: придется рискнуть и раскрыть свое инкогнито перед каким-то врачом – ведь для точного диагноза ему придется ознакомиться с настоящей историей болезни.
Очередная суточная смена совпала с новым убийством, совершенным Кристофером Менгом, что означало: Горацио будет в лаборатории до тех пор, пока не убедится, что все улики снова ведут в тупик. Кристина уже знала, что сбор улик, их обработка и анализ займут не менее двух суток, поэтому торопиться домой не было нужды, образовалось удобное «окно» для того, чтобы сдать анализы.
Если бы кто-то спросил, почему ей так важно заняться своим здоровьем именно тогда, когда Горацио занят, не ставя его в известность, Кристина затруднилась бы с ответом. Истинная причина, вероятнее всего, крылась в банальном страхе разочарования. Жизненный опыт Кристины гласил: мужчине нужна здоровая, жизнерадостная женщина. И хотя предположение о том, что Горацио принадлежит к другому типу мужчин, крепло день ото дня, на то, чтобы поверить в это окончательно, а тем более как-то изменить свое поведение, базирующееся на этом положении, требовалось время. К тому же сейчас ей было бы особенно страшно разочароваться – Кристофер был на свободе, а дом Горацио, как ни парадоксально, казался ей самым лучшим убежищем.
Эндокринолог выслушала Кристину очень внимательно, попеняла на то, что она, как и большинство врачей, откладывала визит, хотя по идее должно бы быть наоборот, заверила в сохранности тайны и, наконец, взяла кровь на анализ. Поскольку Кристина была не просто пациенткой, а коллегой, анализы пообещали сделать вне очереди, и она решила не уезжать домой, раз через несколько часов предстояло возвращаться. Спустилась вниз, отпустила патруль, попросив вернуться за ней вечером, посидела в кафетерии, пытаясь справиться с нехорошими предчувствиями. Почему-то сегодня было особенно неспокойно, так что Кристина даже позвонила домой – вдруг Горацио приехал, а ее нет?
Вернувшись в кабинет эндокринолога через несколько часов, Кристина сначала испытала колоссальное облегчение, видя столь добродушное умиротворение на лице врача, затем нахмурилась. Не может же быть «все в порядке»?! Ее самочувствие никак не соответствует этому. Первый же вопрос окончательно выбил почву у нее из-под ног.
– Вы замужем? – доброжелательно уточнила докторша.
Кристина сглотнула, мотнула головой и опустилась на стул, непроизвольно схватившись рукой за живот.
– Нет, – прошептала она. – Этого не может быть!
Первая мысль была страшной: о беременности от Криса. Кристина несколько раз глубоко вдохнула, успокаиваясь. Нет-нет, Стейси – грамотный врач, она делала анализы, и это тоже проверяла. Но как же тогда?
– Это точно? – спросила она.
Вместо ответа врач просто протянула ей листок с результатами. Теперь Кристина своими глазами видела жирный «плюс» в графе, которую они отметили, как она считала, для проформы.
– Сегодня принимает доктор Мэрдок, – сказала эндокринолог. – Он отличный специалист.
Кристина кивнула. Стивена Мэрдока она знала – видела несколько раз на собрании группы. В основном там были женщины, потерявшие мужей или детей, и мужчину-бисексуала, который начал ходить в группу после того, как его друг умер от СПИДа, сложно было не запомнить.
Однако на прием к нему Кристине попасть не удалось – в коридоре ее окликнул патрульный.
– Доктор Кром! Вас просили срочно приехать в лабораторию, – понизив голос, добавил парень, подойдя вплотную.
– Что с лейтенантом Кейном? – разом побелевшими губами спросила Кристина.
– Нет-нет, вы не волнуйтесь, – парень, кажется, испугался ее испуга. – С ним все в порядке. С вами просто хотят поговорить.
– Я не могу ехать в этом, – качнула головой Кристина, пытаясь найти предлог для отказа.
– Я отвезу вас домой, переоденетесь, и я отвезу вас в лабораторию, – с готовностью кивнул парень.
Кристина представила себе предстоящее мучение, ее слегка замутило, но отступать было поздно. К тому же, насколько она поняла из новостей, последняя убитая девушка была родственницей мэра. Значит, начнется прессинг, и это либо начальство Горацио решило взять дело в свои руки, либо ФБР. В любом случае, переодеться было нужно.
Впрочем, тошноты по дороге она почти не почувствовала – так занята была своими мыслями. Не удавалось не только принять решение, но даже выбрать направление для обдумывания!
Единственная мысль, которую Кристина отбросила сразу – это сделать аборт прежде, чем о ее состоянии узнает Горацио. Это было подло, это было против ее натуры, но самое главное – Кристина безумно хотела этого ребенка. Просто не сейчас, когда они сами не знают, что будет с ними завтра.
Тем не менее, вопросов оставалось море. Когда сказать Горацио? Как это сделать? К чему готовиться? Кристина пыталась представить себе его возможную реакцию, и ей становилось плохо.
Что, если она все же обманулась, и при известии о нежданном, несвоевременном ребенке Горацио вдруг превратится в Питера Маршалла дубль два? Ведь они предохранялись – всегда, кроме того, самого первого раза, а тогда это была именно ее инициатива! А они даже никак не обсуждали этот вопрос, уверенные в том, что в ближайшее время им не грозит ничего подобного…
А если, наоборот, Горацио проявит благородство, сочтет себя обязанным жениться на ней и растить ребенка, вопреки своему желанию, просто потому что «так правильно»? Это было бы еще хуже, потому что меньше всего Кристине хотелось бы стать для Горацио вот таким пожизненным обязательством.
А если он вообще потребует немедленно избавиться от ребенка, не принимая в расчет желаний и намерений самой Кристины? Останется ли после этого хоть что-то в ее душе по отношению к нему? А если она захочет уйти, а он не отпустит?
От всего этого болела голова, вызывая желание свернуться в клубочек, накрыться с головой одеялом и уснуть. Ничего не решать, ничего не делать, ни о чем не думать…
Такой возможности у нее не было.
***
Лифт остановился на пару этажей выше, чем была расположена лаборатория, и Кристина поняла, что угадала: ее просил приехать не Горацио.
Войдя в комнату, она успела уловить целую гамму эмоций (по большей части негативных) на его лице, и это заставило ее собраться. Двоих из присутствующих она смутно припоминала: шеф полиции и начальник отдела внутренних расследований. Парень у окна окинул ее таким «рентгеновским» взглядом, что Кристина мысленно улыбнулась: профайлер, однозначно. Отдел анализа поведения – это хорошо, психопаты вроде Кристофера Менга для них – если не открытая книга, то, во всяком случае, вполне изучаемый объект. Вот только двое других агентов на профайлеров совсем не похожи, Кристина чувствовала наэлектризованность атмосферы между ними и Горацио.
– Думаю, лейтенанту не обязательно присутствовать при нашем разговоре, – прервал паузу один из агентов, будто задавшись целью подтвердить наблюдения Кристины.
Кристина мысленно сжала кулаки. Расстановка сил понятна: агенты давят на Горацио, шеф держит вынужденный нейтралитет, профайлер, может, и посоветовал бы что-то умное, но эти двое его ни во что не ставят. Сейчас они выставят Горацио, который возражает против того, чтобы Кристофера ловили на нее, как на живца – а крыть ему нечем, потому что за два месяца его ребята успеха не добились – и агенты займутся ей вплотную. Собственно говоря, она и сама не видит другого способа, Крис должен кинуться либо на Горацио, либо на нее, но, если выбирать из них двоих, Горацио все же мужчина и профессионально обучен, а если по большому счету, то она предпочла бы выждать столько, сколько это возможно, и чтобы Кристофера арестовала полиция. Рано или поздно это должно случиться. Да, все это время он убивал, и будет убивать. Да, она согласна на звание бессердечной стервы, но даже жизнь чужого ребенка для нее менее драгоценна, чем жизнь Горацио или… Нет, об этом сейчас думать нельзя.
Все это пронеслось в мгновение ока в ее голове, а в реальности Горацио еще только вздрогнул, упрямо наклоняя голову и собираясь запротестовать, а Кристина уже спросила самым спокойным тоном, на который только была способна:
– Почему?
Похоже, агентов вопрос поставил в тупик.
– Эээ… мэм, – выдавил тот, который предлагал убрать Горацио из комнаты.
– Меня зовут Кристина, – подсказала она, чуть сощурив глаза.
– Дело в том, – решил поддержать замешкавшегося коллегу второй агент, – что нам не хотелось бы, чтобы лейтенант оказывал давление на ваши суждения своим мнением, – он попытался изобразить любезную и понимающую улыбку.
– Мнение лейтенанта Кейна будет значимо вне зависимости от того, с какой стороны двери он находится, – чуть пожала плечом Кристина.
Краем глаза она отметила, как Горацио сделал пару шагов и привалился плечом к стене. Его настроение явно изменилось, глаза поблескивали задором, в углах губ пряталась улыбка, и Кристина испытала странно щемящее чувство какой-то общности. Вместе они непобедимы, а если сейчас – ее бой, то она готова.
– Я не могу высказать свое суждение, не зная сути дела, – приподняла брови Кристина.
– Суть дела в том, что мы предлагаем провести операцию по поимке Кристофера Менга, – начал второй агент. Первый, так неудачно начавший беседу, теперь молчал.
– Я врач, а не спецназовец, – уточнила Кристина.
Федералы переглянулись, затем уставились на нее, пытаясь уловить хоть тень насмешки, но Кристина выжидающе глядела на них, с внешним спокойствием ожидая продолжения. Ей было совсем не смешно. При мысли о том, каково было Горацио, когда его пытались вынудить из чувства долга поставить ее под удар, все внутри скручивалось комком слепящей ледяной ярости.
– Кристофер Менг убивает женщин, похожих на вас, – снова заговорил тот же агент. – Мы предлагаем создать утечку информации о том, что вам удалось выжить, разумеется, обеспечив вам надежное прикрытие, и раз и навсегда решить эту проблему.
– Легко известить о том, что я жива, – прищурилась Кристина. – А вот снова убедить, что я мертва, если что-то пойдет не так, вряд ли выйдет.
– Вы такого низкого мнения о федеральных властях? – зло взглянув на Кейна, резко спросил агент.
– Мы разработаем операцию очень тщательно, – подхватил второй.
– Если бы вы разрабатывали операцию тщательно, то поинтересовались бы мнением вашего профайлера, – Кристина слегка улыбнулась удивленно поднявшему на нее взгляд молодому человеку. – А он бы объяснил, что мое участие в подобной операции крайне нежелательно.
– Почему вы решили, что он профайлер?
– Почему ваше участие нежелательно?
Агенты выпалили вопросы одновременно. Кристина лишь улыбнулась, сдерживая поднимающееся бешенство. Логика явно не была их сильной стороной, а ведь туда же – «мы тщательно разработаем операцию». Горацио вот все спланировал тщательно, убеждая Кристофера, что она мертва, а теперь два самодовольных индюка решили все это пустить прахом ради удовлетворения собственных амбиций?
– Ты действительно против? – поворачиваясь к окну, недовольно спросил тот агент, что начал разговор, когда по воцарившемуся молчанию понял, что ответа от Кристины не дождется.
– Да, – быстро кивнул профайлер, заправляя волосы за ухо. – Сейчас Менг уверен в том, что почти выиграл. Если он поймет, что его все это время водили за нос, может выкинуть все, что угодно. Дразнить его тем, что яблоко раздора все это время было у соперника, крайне нежелательно.
– Он потеряет голову и его легко будет взять, – перебил его агент.
– Особенно после того, как он взорвет многоэтажный жилой дом или торговый центр, – поддержала Кристина, сделав совершенно серьезное лицо.
– И что вы предлагаете? – раздраженно спросил другой агент.
– Я? – вскинула брови Кристина. – Ну, например, позволить лейтенанту Кейну спокойно работать.
Все взгляды обратились на Горацио, опустившего голову и тщетно пытающегося спрятать улыбку.
– Мы не можем позволить ему затянуть это дело еще на два месяца, – буркнул агент.
– Конечно, – кивнула Кристина. – Лучше рискнуть моей и его жизнью, а заодно жизнью многих жителей Майами. Ведь в случае успеха вы получите похвалу от начальства и грамоту в личное дело, а в случае провала все останется как есть, Кристофер продолжит убивать, вы сможете сделать еще попытку, а в проигрыше останется только лейтенант Кейн.
Смутился даже один из агентов. Только второй, видимо, более твердолобый, еще не сдался:
– И вам не жаль тех женщин, которые погибнут, пока лейтенант будет ловить этого ублюдка? Подумайте о них.
– Жаль, – глаза Кристины сузились, голос слегка сел. – Даже больше, чем вам. Потому что я представляю, что их ждет. Но я не могу думать обо всех будущих жертвах, забыв о том человеке, о котором должна думать в первую очередь. Война – хороший учитель, агент. Это жестоко, но такова жизнь. Нужно выбирать. Вы хотите заставить лейтенанта поставить мою или его жизнь на кон против жизней других женщин, которых может убить Менг, и убедить его в том, что он не имеет права следовать собственным интересам, что он давал клятву служить и защищать, а потому должен выбирать благо для общества. А я спрошу вас, эти другие женщины будут любить его? – Кристине хотелось выкрикнуть это, так, чтобы зазвенели и разбились стекла, чтобы обоих идиотов снесло ураганным ветром и вымело отсюда обратно в Вашингтон. Они не имеют права использовать Горацио. Она им не позволит. Ее голос на самом деле был спокоен и тих, но бушующий внутри ураган, вероятно, чувствовался, поскольку агенты как-то пригнулись, слушая ее. – Сколько убийств совершается в Майами каждый день? Он каждый раз должен ставить на кон свою любовь и свою жизнь?
Кристина поняла, что не видит ничего вокруг, только тогда, когда ощутила на своих плечах ладони Горацио. Она развернулась, уткнулась лицом в его рубашку и с наслаждением услышала его решительный голос:
– Я думаю, разговор закончен, – сказал Горацио.
– На сегодня, пожалуй, да, – неожиданно поддержал его шеф.
Горацио заглянул Кристине в лицо – она постаралась улыбнуться, но из этого, кажется, ничего не вышло. Больше всего ей хотелось оказаться дома, лечь, свернуться, укрывшись одеялом и положив голову Горацио на живот. Он молча взял ее за руку, и Кристина пошла за ним, даже не глядя по сторонам и ни с кем не попрощавшись.
– Я вызову патруль, они отвезут тебя домой, – сказал Горацио, когда они спустились вниз.
– Нет, – качнула головой Кристина, неожиданно вспомнив о том, от чего ее отвлекли, – вызови такси, мне нужно вернуться в больницу, – попросила она. Мысли снова взвихрились так, что заболела голова. – Мы поговорим вечером, хорошо?
Горацио вопросительно заглянул ей в глаза, но Кристина отвела взгляд. Она была совершенно не готова к разговору. А вечером… Поговорить все равно нужно, от этого никуда не денешься, но пусть хоть Горацио доработает день нормально. К тому же, здесь федералы, и если вдруг с их помощью Кристофера удастся взять – все станет немного проще.
– Сходим куда-нибудь? – спросил Горацио.
– Нет, – покачала головой Кристина. – В другой раз. Ты не против, если мы поужинаем дома?
– Конечно, не против, – улыбнулся Горацио.
– Я не против, если ты попробуешь спровоцировать Кристофера на встречу с тобой, – решительно сказала Кристина. – Рано или поздно это все равно случится, и было бы неплохо, если бы тебя подстраховали в этот момент. Просто… Будь осторожен, – попросила она.
– Хорошо, – кивнул Горацио. – С тобой все в порядке?
– Я не должна была всего этого говорить, – закусила губу Кристина. Когда Горацио смотрел так, хотелось рассказать ему все и немедленно, но… – Но все в порядке, правда, – она взглянула на улицу. – Мое такси. До вечера.
– До вечера.
***
Стивен Мэрдок чем-то напоминал Кристине отца. Такой же здоровенный и громкоголосый. Правда, со своими пациентками он был невероятно ласков и заботлив, так что его грохочущий бас непостижимым образом превращался в какое-то воркование.
– Отец еще не знает? – спросил он, когда Кристина дрожащими пальцами взяла маленький черно-белый квадратик. Первый снимок ее ребенка. Их ребенка? Или все же ее?
– Другие дети есть? – видимо, неверно расценил ее молчание Стивен.
– Что? – Кристина с трудом вынырнула из тумана, облепившего мысли.
Еще только приехав в больницу, она поняла, что совершила ошибку: надо было воспользоваться предложением Горацио и вернуться домой. Она почти ничего не видела перед собой и с трудом соображала.
– Ну, что-то вы совсем плохая, мамочка, – покачал головой Стивен.
Сам аккуратно вытер живот Кристины от геля, взглянул на часы, кивнул своим мыслям.
– Давайте-ка, перебираемся вот сюда, за ширмочку, я сделаю укольчик и полчасика просто полежим.
Кристина послушно легла на каталку, протянула руку для укола, потом закрыла глаза и расслабилась, не выпуская из пальцев снимок. Что ей снилось, Кристина не запомнила, но через полчаса она уже спокойно и внятно смогла ответить на вопросы Стивена, улыбалась его шуткам, и вообще – все казалось простым и легким. Она скажет Горацио, и по его реакции все поймет. А если что… Тогда ей ничего от него не нужно, он уже дал ей самое большее, что только может дать женщине мужчина – зачатого в любви ребенка. А уж она постарается и вырастить его в любви, пусть этой любви и будет немного меньше, чем могло бы быть. Но сейчас Кристина почему-то не сомневалась, что этого не случится, что Горацио будет точно так же ошарашен, но, несомненно, счастлив, как и она.
Это настроение моментально разрушила такая малость, как записка, переданная дежурным администратором. Естественно, в первую очередь, Кристина испугалась за Горацио, позвонила ему на сотовый, перепугалась еще больше, поскольку тот был выключен, в панике позвонила в лабораторию, еле вспомнила, что назваться нужно Мелани, и успокоилась, только услышав, что лейтенант Кейн на выезде. Почему-то ей даже в голову не пришло, что если происходит именно то, чего она опасалась – совместная операция с ФБР – то вряд ли ей об этом сказали бы по телефону.
Ее внимание вновь вернулось к записке Элины. Срочный разговор? На парковке? Может быть, позвать охранника? С другой стороны, не хочется выглядеть глупо: человек просит о конфиденциальной встрече, а она придет не одна – словно свою важность подчеркивает.
***
На первый взгляд, парковка была пуста. Кристина прошла немного вглубь, ожидая увидеть одинокую машину с женщиной за рулем, но ничего такого в поле зрения не было. Дурацкая шутка? А если не шутка, а…
Додумать Кристина не успела, отскочить – тоже. А вот довольную улыбку Криса через ветровое стекло машины, внезапно взревевшей за спиной и рванувшейся с места прямо на нее, Кристина разглядела прекрасно.
@темы: "Сто лет одиночества", Кристина, "Двум смертям не бывать", Горацио Кейн