Глава 41.
Глава 41.
На следующее утро будильник успел выплюнуть обрывок какой-то бодрой мелодии, прежде чем Горацио прихлопнул его. Кристина, кажется, не проснулась, но Горацио все равно задумался, не сменить ли ему этот радио-будильник на что-то более тихое. Не хотелось заставлять ее каждое утро просыпаться в такую рань. Вставать и собираться на работу не хотелось тоже. Горацио лежал, приподнявшись на локте и подперев голову рукой, смотрел, как Кристина спит, и чуть не вздрогнул, когда ее губы вдруг шевельнулись:
– Ты опоздаешь на работу.
– Доброе утро, – ответил он. – Я не хотел тебя разбудить.
– Я привыкла вставать рано.
Кристина наконец открыла глаза и улыбнулась.
– Чем будешь заниматься сегодня? – спросил Горацио.
– Бездельничать, – усмехнулась Кристина. – Если ты как-то организуешь доставку продуктов, могу приготовить ужин.
Горацио лизнул губы и сдвинул брови, почувствовав за спокойным и вроде бы даже шутливым тоном скрытое напряжение из-за невозможности самой выполнить такое простое действие, как заказ продуктов.
– Телефон есть в справочнике, деньги я тебе оставлю, – пообещал Горацио. – Какое имя тебе нравится?
– Имя? – не поняла Кристина.
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя пленницей в моем доме.
– Выбрать себе имя? – она несколько растерялась. – Я даже не знаю…
Горацио некоторое время наблюдал за ее мыслительным процессом, потом решил помочь:
– Давай наоборот: есть такие имена, которые тебе категорически не нравятся?
– Пожалуй, нет, – качнула головой Кристина.
– Ладно. Значит, если надумаешь – позвонишь, – Горацио провел рукой по ее щеке, преодолел искушение поцеловать, понимая, что тогда уж точно опоздает на работу, и, наконец, отправился в ванную.
Оглянувшись на пороге, он увидел, как Кристина сворачивается клубочком, явно собираясь подремать еще немного, и дал себе зарок все же придумать что-то с будильником.
Уже собравшись и стоя у входной двери, Горацио оглянулся со странным чувством, будто что-то забыл. Проверил карманы, бросил еще один взгляд на заложенные в телефонный справочник купюры, сделал себе мысленную пометку, что нужно заехать в банк и снять немного наличных – и увидел спустившуюся Кристину.
Она на мгновение задержалась у подножия лестницы, наблюдая, как спадает с его лица уже натянутая сдержанно-приветливая маска «лейтенанта Кейна». Подошла вплотную, неуверенно положила руки ему на грудь, вопросительно заглянула в глаза. Кристине очень хотелось поцеловать его перед уходом, но она не была уверена, что Горацио сочтет этот ритуал уместным и не преждевременным. Вопрос решился сам собой: вспыхнувшей в его глазах нежностью, крепким ответным объятием.
– Будь осторожен, – сказала Кристина, когда Горацио открыл глаза после поцелуя.
Он кивнул, поглаживая ее щеку большим пальцем.
– Иди, – улыбнулась Кристина. – Я никуда не сбегу. Честно-честно.
Горацио усмехнулся и вздохнул, понимая, что этот рабочий день будет окрашен ожиданием возвращения домой. И как он жил без этого раньше?..
***
Имя себе Кристина так и не придумала – увлеклась чтением. Сегодня ей было на удивление спокойно, посторонние мысли не лезли в голову и не мешали читать.
Вроде бы нужно было обдумать, как вести себя вечером, что делать дальше, но думать почему-то не хотелось. Осознала это Кристина только несколько часов спустя, запоем проглотив одну из книг. По части того, что называть хорошим детективом, их с Горацио вкусы, очевидно, полностью совпадали, и Кристина только что не облизывалась, глядя на эту полку в шкафу – больше половины названий было ей незнакомо.
Вернувшись к креслу со следующей книжкой, Кристина улыбнулась неожиданно пришедшей в голову мысли. Комната, в которой она устроилась, по всей видимости, была чем-то вроде библиотеки и личного кабинета, но дискомфорта из-за вторжения в чужое личное пространство не чувствовалось. С Горацио можно будет договориться – эта мысль многое делала проще. Это давало непривычное ощущение легкости и свободы. С Питером договориться было невозможно: он вечно был всем недоволен и, казалось, все делал назло. С Полом было еще сложнее: для него существовали вопросы, решать которые должен мужчина, и вопросы, решать которые должна женщина. Ни выразить свое мнение в первом случае, ни посоветоваться во втором ей чаще всего не удавалось. Сейчас же Кристина то и дело одергивала себя, напоминая, что делать выводы рано, но ощущение легкости спрашивать разрешения не собиралось.
Вот взять, например, вопрос с именем. Питер выбрал бы имя сам и использовал бы малейший знак ее неудовольствия для скандала. Пол упорно добивался бы ответа, какое же имя ей нравится. Горацио повел себя иначе, чем они, и Кристина почему-то была уверена, что даже теперь, когда выбор вроде бы предоставлен ему, он не будет делать документы, не получив ее согласия.
Она так была уверена, что Горацио вскоре позвонит, что даже не задумалась о том, что позвонить может кто-то другой, поэтому здорово перепугалась, услышав в трубке женский голос.
– Здравствуйте. Не пугайтесь, это Келли Дюкейн, вы меня помните?
Келли Дюкейн. Блондинка с ослепительной улыбкой, заместительница Горацио. Конечно, Кристина ее помнила. Келли ведь не знала, что для доктора Грэй те криминалисты были не просто рядовыми посетителями, навещавшими ее пациента. Кристина немного напряглась, вспомнив последнюю встречу, когда Келли Дюкейн и доктор Алекс Вудс заходили в больницу, причем у нее возникло тогда ощущение, что ей устроили своеобразные «смотрины». Разумеется, вслух это сказано не было, повод для визита был вполне официальный, но зябкое чувство неожиданного экзамена помнилось до сих пор. Вероятно, теперь команда Горацио была в курсе их отношений, и Кристина не знала, как ее восприняли и как себя вести в подобной ситуации.
– Да, я вас помню, – осторожно сказала она.
– У меня к вам несколько вопросов.
Кристина нахмурилась. Во время прошлой встречи она еще не помнила деталей нападения. Неужели теперь ее заставят рассказывать это по телефону?
– Каких?
– Вас уже спрашивали, знаете ли вы Марию Барренс?
– Да. И я уверена, что никогда не встречала ее.
– Ясно. А Кристофер Менг?
– Келли… – Кристина встала, обхватила себя руками, расхаживая по комнате. – Я знаю о его жизни крайне мало.
– Я понимаю, – согласилась Келли. – Простите, что приходится задавать вам эти вопросы, но это действительно необходимо.
– Хорошо, – Кристина несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь. – Мне неизвестно, чтобы Кристофер был знаком с этой женщиной. Это все?
– Не совсем, – тон Келли изменился, и Кристина зажмурилась, понимая, что последует какой-то неприятный вопрос. – Еще раз простите, но… Вы не могли бы хотя бы предположить, что значило для Кристофера все то, что он делал?
– В каком смысле?
– Видите ли, – Келли замялась, – с Марией он проделал все то же самое, что и с вами. Только вместо ребенка он убил собаку. Рыжую.
– Тогда значение его действий очевидно, – с трудом сглатывая вставший в горле комок, сказала Кристина.
– Я так не думаю, – не согласилась Келли.
Кристина напряженно размышляла. Да, собака не имела отношения к Горацио, а Джинни Кристофер убил только потому, что счел девочку дочерью соперника. Он ненавидит Горацио, но не всех же рыжих поголовно, даже животных.
Кроме того, если Крис проделал с этой женщиной все то же самое… Кристину передернуло от воспоминаний. Крис хотел отомстить и ей самой тоже. Значит, тут что-то личное.
– Она должна быть как-то связана либо с Кристофером, либо с Горацио, – заключила Кристина.
– Ясно. Мы проверяем это, и…
– Это все? – нетерпеливо перебила Кристина.
– Да. Извините за беспокойство.
Кристина с трудом подавила порыв с силой отшвырнуть трубку. Некоторое время металась по комнате, затем съежилась в кресле, обхватив руками колени. Она не хотела это вспоминать. Это было прошлое, которое нужно пережить и отпустить.
Спокойно почитать ей больше не удалось. Чтобы отвлечься, Кристина позвонила по оставленному Горацио номеру и сделала заказ, но, вернувшись наверх, вместо чтения погрузилась в раздумья: а в самом деле, что же заставило Криса так издеваться над этой женщиной? Может быть, ее связывали какие-то – и довольно близкие – отношения с Горацио? Думать об этом было не слишком приятно, ведь Горацио и словом не обмолвился. Кристину не задевала мысль о другой женщине в жизни Горацио, но вот мысль о возможности лжи в этом вопросе пугала и расстраивала.
От этих мыслей ее оторвал звонок. Спустившись вниз и открыв входную дверь, Кристина с криком ужаса отшатнулась – и проснулась. Книга лежала на полу, а в дверь действительно звонили. Разумеется, наяву это оказался вовсе не Кристофер, а разносчик из супермаркета, доставивший ее заказ.
Расплатившись, закрыв дверь и снова включив сигнализацию, Кристина отправилась на кухню, пытаясь успокоиться и заняться приготовлением ужина. Но все же, видимо, она была уже не на шутку взвинчена, поэтому от звонка телефона вздрогнула так, что порезала палец, а пока бегала в ванную за пластырем, из кастрюли повалил нехороший дымок, и ощутимо запахло паленым, что отнюдь не улучшило ее настроение. В итоге трубку телефона Кристина взяла, глотая слезы и молясь про себя, чтобы это была не Келли.
Это оказался Горацио.
– Что случилось? – тут же встревожился он, хотя Кристине казалось, что ей удалось совладать с голосом.
– Ничего, – сказала она. И тут же поправилась: – Ничего страшного.
– А поконкретнее? – попросил Горацио.
– Я испугалась звонка и порезалась.
– Сильно?
– Нет, – улыбнулась Кристина.
– Ладно, – с облегчением выдохнул Горацио. – В остальном все хорошо?
Кристина оглянулась на загубленный ужин.
– Да, все в порядке.
– Я хотел спросить… Как ты относишься к имени «Мелани»?
– М-м-м… Никак, – пожала плечами Кристина. – Обычное имя. А что?
– Тебе понравится, если тебя какое-то время будут так звать? – усмехнулся Горацио.
– А-а! – Кристина наконец сообразила, к чему он клонит. Мысленно произнесла несколько раз новое имя. – Думаю, подойдет, – решила она.
– Договорились, – кажется, его кто-то окликнул, и Горацио добавил уже значительно более официальным тоном: – Я буду дома где-то через час.
Кристина еще раз взглянула в сторону кухни, села на диван и закрыла лицо руками. Надо было успокоиться и попробовать все исправить.
***
Разумеется, толком исправить ничего не вышло. Кристина успела оценить размеры катастрофы, признать пригоревший ужин с попавшей в него кровью непригодным к реанимации, ликвидировать следы неудачной попытки и задуматься, как поступить дальше – но тут к дому подъехал «хаммер», оборвав размышления о том, успеет ли она заказать еще что-то или нужно придумывать, как употребить имеющееся.
Видимо, разочарование и досада на себя достаточно явно отражались на ее лице, несмотря на все усилия, так что Горацио замешкался, едва войдя в двери.
– Что-то еще случилось?
– Я запорола ужин, – пожала плечами Кристина.
– Иди сюда, – усмехнулся Горацио. Подождал, пока она подойдет, прижмется, и куда-то в макушку спросил: – Это так важно?
– Конечно, важно! – с наигранным возмущением отозвалась Кристина. – Когда мужчина приходит домой с работы, его должен ждать ужин!
– Мне вполне достаточно, чтобы я приходил домой с работы, а меня ждала ты, – заверил Горацио. – А с ужином сейчас что-нибудь придумаем.
Придумывал он сам, использовав порез Кристины как предлог для отстранения ее от процесса. Впрочем, она не сильно сопротивлялась, устроилась за столом, наблюдая за гибкими отточенными движениями Горацио. Временами ей казалось, что она видит странный, но совершенно очаровательный в этой своей странности сон. Этот человек в домашних брюках и рубашке навыпуск с закатанными рукавами, стремительно перемещающийся по кухне, умело обращающийся с ножом – и при этом еще и достаточно оживленно о чем-то рассказывающий! – никак не совмещался у нее с привычным образом Горацио Кейна. Некоторое время Кристина гадала, какой же он настоящий, потом пыталась понять, почему он так себя ведет, что ей пытается показать или доказать, а потом, так и не решив ничего, просто наслаждалась этим вечером.
После ужина Горацио с торжественным видом вручил ей новые документы. Кристина взяла в руки новенькое удостоверение личности и кредитку, испытывая странные чувства. Возможно, под этим именем ей придется прожить остаток жизни.
Осадок горечи от этой мысли вернул ее к разговору с Келли. Свернувшись на кровати рядом с Горацио, Кристина снова задумалась о тех ее словах. Какая-то мысль вертелась на краешке сознания и не давалась в руки. Ухватить ее помог Горацио, непроизвольно поглаживавший запястье Кристины так, будто там все еще были ссадины. Его пальцы подрагивали, и Кристина подумала, как больно ему было переживать все то, что Кристофер сделал с ней, – и тут же ее озарила догадка. Вот оно в чем дело! Не в том, что переживала та несчастная женщина, а в том, что будет вспоминать и переживать Горацио при расследовании! Не было ни у него, ни у Криса никаких отношений с Марией Барренс. Кристофер просто выбрал похожую на Кристину женщину и в точности воспроизвел все то, что делал с ней, чтобы Горацио пережил все это еще раз. И это значит, что будут еще жертвы. Пока Горацио не потеряет самоконтроль и не подставится сам.
– Он тебя дразнит, – сказала Кристина, прижимаясь к боку Горацио и укладывая голову ему на плечо, едва новости закончились, и телевизор был выключен. – Выманивает, злит. Я разговаривала с Келли, – добавила Кристина, так как Горацио молчал, видимо, пытаясь сообразить, что к чему.
– С Келли? – переспросил он, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Так вы общаетесь?
– Они с Алекс приходили ко мне в больницу, – улыбнулась Кристина, приподнимаясь и разворачиваясь. Теперь она сидела рядом с Горацио, подобрав под себя ноги и поглаживая обеими руками кисть его руки. – Сказали, что по работе, ну и узнать, как я себя чувствую, но мне кажется, – она склонила голову к плечу, – они просто хотели посмотреть, над кем ты так трясешься.
Горацио усмехнулся, поймал ее руку и начал поглаживать пальцы. Кристина немного расслабилась: если бы его коллеги восприняли их отношения в штыки, он отреагировал бы по-другому.
– Почему он не нападает на меня? – с интересом спросил Горацио. – Разве не лучше напасть, пока противник ничего не подозревает?
– Это азиатская тактика, – чуть сдвинула брови Кристина. – Если напасть неожиданно, все равно есть риск, что противник окажется готов к нападению. Сейчас его цель – измотать тебя, заставить потерять голову от ярости и жажды мести. Потеряв голову, человек бежит за врагом, не глядя под ноги, отрываясь от своих. И ему повезет, если он просто наступит на мину и быстро умрет. Хуже, если он попадет в плен, где его заставят умирать в яме, долго и мучительно.
– Ты попадала в такую яму? – осторожно спросил Горацио.
– Не я, – качнула головой Кристина. Слабо улыбнулась: – Питер. А я пришла за ним, – она пожала плечами. Сейчас все это казалось невероятно далеким и совершенно нереальным. – Тогда мы и познакомились с Кристофером, – Кристина быстро взглянула на Горацио и вновь опустила взгляд, поглаживая его ладонь и пальцы. – Питер был очень плох, идти сам не мог. Я помогла выбраться еще нескольким пленным, чтобы они помогли донести Питера. Среди них был и Кристофер, ему было всего двадцать четыре. Он отделался парой синяков и ссадин, его захватили накануне, но он был ужасно напуган.
Кристина умолкла. Тогда Крис показался ей героем. Настоящим мужчиной, защитником, спасителем. Неужели в нем уже тогда сидела вся эта грязь, которая вышла на поверхность с возрастом?
Горацио потянул ее за руку, и она легла рядом. Вот он – настоящий мужчина, настоящий защитник. Что же мешает ей отбросить все предосторожности, не думать о том, как не обмануться? Ведь она практически уверена уже, что дует на воду, обжегшись на молоке.
– А почему ты сказала Эми, что я очень тебе помог? – неожиданно спросил Горацио, перебивая ее мысли.
– А разве нет? – зарываясь носом в его рубашку, усмешливо переспросила Кристина.
– Нет, – сделал покаянную гримасу Горацио. – Ты мне помогала, а я…
– Горацио, – Кристина развернулась, заглядывая ему в лицо. Это прозвучало с легким упреком, мол, прекрати дурачиться, но, заглянув ему в глаза, Кристина смягчилась и улыбнулась. – Ты правда не понял? – она спрятала лицо на мгновенье, в ее глазах появились хорошо знакомые Горацио лукавые огоньки, когда она снова заговорила: – Конечно, помог, – серьезно сказала Кристина, отводя прядь волос с его лба. – Я не понимала, зачем жить дальше, если все, кого я любила, умерли. Я смотрела на других мужчин и понимала, что никого не полюблю так, как любила когда-то мужа. Потом появился ты… – Кристина снова провела рукой по его волосам, ласково улыбнулась. – И оказалось, что я просто смотрела не на тех. Что я не разучилась любить…
Признание вышло поразительно просто. В конце концов, она так давно хотела ему сказать все это! А недоверчиво-радостное изумление в его глазах неожиданно причинило боль: неужели она так перегнула палку, что он даже не подозревал о ее настоящих чувствах? Впрочем, она и сама не была уверена…
– Но ты же говорила… – напомнил Горацио.
– Да, говорила, – кивнула Кристина. – Я не имела права пользоваться твоим состоянием. Для этого и существует врачебная этика. Ты должен был вернуться к Элине и сделать выбор снова.
– Я… – поморщился Горацио.
– Ты сделал его сейчас, – перебила его Кристина. И мягко добавила: – И теперь было бы очень неплохо, если бы ты мог сказать, что уже поговорил с Элиной об этом.
Горацио резко сел, и Кристина мгновенно убрала руки. Он отвернулся и спрятал глаза. Ей стало на миг нехорошо от мысли, что она все поняла неправильно, что он вовсе не выбрал ее, это все вынужденная необходимость, а его настоящие чувства… Кристина решительно тряхнула головой, зажмурилась, вспоминая лицо Элины, стоящей возле его кровати, поведение Горацио в последние дни. Нет, этого не может быть. Что же тогда так расстроило его?
– Ты чувствуешь себя… предателем? – тихо спросила Кристина.
– Да, – оборачиваясь к ней, сознался Горацио.
– Из-за того, что дал ей надежду?
– Да, – тоскливо ставя домиком брови, подтвердил он. – Я был уверен… Я думал…
– Я тоже была уверена, что ты ее любишь, – чуть пожала плечом Кристина. – Несмотря на все твои заявления о том, что вы «просто семья». Но я не понимаю, почему ты решил, что если ты не любишь теперь, значит, ты предатель и обманщик, и не любил никогда, – добавила Кристина, обнимая колени и прижимаясь к ним щекой.
Горацио явно растерялся.
– Разве так бывает?
Кристина мысленно усмехнулась. Ну конечно, у правильных парней любовь – одна и на всю жизнь.
– Я думаю, любовь живая, – медленно, словно размышляя вслух, заговорила она. – Она растет из уважения и взаимопонимания, заботы и нежности. Всё это часто принимают за любовь, даже чаще, чем страсть. Но это лишь начало любви. Или конец, если ей не позволили случиться.
Горацио вздрогнул. Кажется, он воспринял последние слова как упрек. И уже готов не объяснять Элине свое решение, а извиняться перед ней за несбывшееся. Что ж, потому он и чувствует себя предателем, что считает любовь единственной на всю жизнь, а свое решение – гарантией несчастья для Элины.
– Не решай за нее, – накрывая ладонью его ладонь, мягко сказала Кристина. – Это самое обидное, что ты можешь сделать.
– Придется многое объяснять, – Горацио снова лег, заложив руки за голову.
Кажется, он успокоился и уже мог мыслить более логично.
– Да, это непросто, – согласилась Кристина. – Тебя никто не заставляет исповедаться, – улыбнулась она, водя ладонью по его груди. – Но некоторые вещи, особенно важные вещи, нужно говорить вслух.
И, кстати о важных вещах, которые нужно говорить вслух…
– Я хотела тебя спросить, – самым легкомысленным тоном, заставившим Горацио моментально насторожиться, сказала Кристина. – Можно ли сделать к моим новым документам соответствующий диплом, – Горацио вслед за ней взглянул на новенькие удостоверение личности и кредитную карточку на имя Мелани Кром, лежащие на тумбочке возле кровати, – или мне пока придется поработать санитаркой?
Горацио ошарашенно замотал головой, широко открывая глаза и выставив ладонь перед собой:
– Стоп-стоп, какая работа, ты о чем?
– Горацио, знаешь, многие люди считают, что работа – это способ зарабатывать на жизнь, а семья – это сама жизнь, – Кристина сделала паузу, позволяя ему осмыслить услышанное. – Ты не из их числа, – она ласково погладила его по плечу. Горацио кивнул, виновато улыбаясь. – Тебе не повезло. Я тоже, – мягко закончила она.
– И очень даже мне повезло, – пробормотал он после небольшой паузы, загребая Кристину в объятия.
– Горацио Кейн, ты не отделаешься от меня такой грубой лестью! – старательно пряча улыбку, запротестовала она, упираясь ладонями ему в грудь.
– Протест отклоняется, – не ослабляя хватки, казенным тоном парировал Горацио. – Это отнюдь не грубая лесть, а просто попытка быть примерным учеником, – он заглянул Кристине в глаза и мягко продолжил: – Говорить вслух некоторые вещи. Особенно важные.
Она ослабила упор, и его руки тоже расслабились, не выпуская ее из объятий. Кристина ласково провела рукой по его щеке, Горацио прикрыл глаза, быстро поворачивая голову и целуя ее в ладонь.
– Мне невероятно повезло, – шепотом повторил он.
Они как-то одновременно начали раздевать друг друга, еще не закончив поцелуй. Завершив взаимный процесс освобождения от одежды, Горацио на секунду задумался, затем повернулся на спину, приглашая Кристину наверх. Так он мог не опасаться причинить ей боль, позволив самой распоряжаться. Кристина улыбнулась, неожиданно ярко вспомнив флигель. С наслаждением провела ладонями по телу Горацио, седлая его бедра. Теперь она могла исследовать его беспрепятственно, неторопливо и вдумчиво, наслаждаясь мельчайшими нюансами ощущений. Вот густые и мягкие волоски на предплечьях под ее ладонями переходят в гладкую упругость бицепсов, а на груди их совсем мало, лишь вокруг нежных сосков, которые можно ласкать губами, чувствуя, как напрягается под ней сильное тело в нетерпеливом желании более плотного контакта и более сильного удовольствия.
– Подожди секунду, – неожиданно шепнул Горацио через некоторое время.
Кристина на миг спрятала глаза, чтобы скрыть охватившее ее чувство при виде того, зачем он отвлекся. Еще один камешек занял свое место в фундаменте ее доверия. Слишком хорошо ей еще помнились ссоры с Питером, который ни в какую не желал использовать презервативы, крича, что это унижение для мужчины и верный путь к импотенции, но при этом потом устроил грандиозный скандал по поводу ее беременности. А вот Горацио не пришлось даже просить – он сам об этом подумал.
Справившись с собой, Кристина прижалась к нему, целуя и забирая из рук уже надорванную упаковку. Скользнула ниже, подразнила головку члена дыханием, легкими касаниями языка и губ, рукой лаская ствол и яички, а затем сама надела на него презерватив. Судя по несколько ошарашенному виду Горацио, такое с ним проделывали впервые. Кристина мысленно усмехнулась, подумав, с чем еще его не помешает познакомить из того, что она умеет, раз уж он позволяет ей верховодить. Впрочем, сверху она была чисто позиционно, потому что Горацио, казалось, просто не умел быть пассивным: он то придерживал ее за бедра, то почти садился, лаская руками ее спину и ягодицы, а ртом захватывая грудь, то выгибался, приподнимая и вскидывая бедра, меняя угол и задавая свой темп. Если бы Кристина была в состоянии мыслить связно, она отметила бы, что у нее такое впечатление, будто она никогда не занималась сексом в этой позе. То, что было с первым мужем, не шло ни в какое сравнение с этим всеохватывающим страстным единением двух тел, а второй муж был слишком консервативен для того, чтобы пускать женщину наверх.
В довершение всего, едва миновал пиковый момент, Горацио протянул руку, проверяя резинку, и случайно коснулся промежности Кристины, заставив ее охнуть. Мгновенно сориентировавшись, он прижал палец к тому же месту, ощущая упругий бугорок, сделал легкое круговое движение, от которого Кристина вскрикнула, снова выгибаясь и запрокидывая голову – и тут же мягко обрушилась на него. Горацио закрыл глаза с удовлетворенной улыбкой, прижимая к себе влажное, ставшее невероятно податливым тело Кристины и слушая, как колотится ее сердце.
– Ты божественно прекрасна, – чуть слышно шепнул он несколько минут спустя, отдышавшись и уже проваливаясь в сладкую дрему.
Кристина хотела фыркнуть, или ответить, что он сам такой, или просто поцеловать, или сказать, что никогда не испытывала ничего подобного и это совершенно невероятно…
Но язык не слушался, как и все тело.
Разрядка вышла настолько мощной, что лишь через полчаса их сил хватило на то, чтобы отлепиться друг от друга, быстро посетить ванную, сменить простынь и снова уснуть, едва успев обменяться поцелуем и крепко обнявшись.
Глава 41.На следующее утро будильник успел выплюнуть обрывок какой-то бодрой мелодии, прежде чем Горацио прихлопнул его. Кристина, кажется, не проснулась, но Горацио все равно задумался, не сменить ли ему этот радио-будильник на что-то более тихое. Не хотелось заставлять ее каждое утро просыпаться в такую рань. Вставать и собираться на работу не хотелось тоже. Горацио лежал, приподнявшись на локте и подперев голову рукой, смотрел, как Кристина спит, и чуть не вздрогнул, когда ее губы вдруг шевельнулись:
– Ты опоздаешь на работу.
– Доброе утро, – ответил он. – Я не хотел тебя разбудить.
– Я привыкла вставать рано.
Кристина наконец открыла глаза и улыбнулась.
– Чем будешь заниматься сегодня? – спросил Горацио.
– Бездельничать, – усмехнулась Кристина. – Если ты как-то организуешь доставку продуктов, могу приготовить ужин.
Горацио лизнул губы и сдвинул брови, почувствовав за спокойным и вроде бы даже шутливым тоном скрытое напряжение из-за невозможности самой выполнить такое простое действие, как заказ продуктов.
– Телефон есть в справочнике, деньги я тебе оставлю, – пообещал Горацио. – Какое имя тебе нравится?
– Имя? – не поняла Кристина.
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя пленницей в моем доме.
– Выбрать себе имя? – она несколько растерялась. – Я даже не знаю…
Горацио некоторое время наблюдал за ее мыслительным процессом, потом решил помочь:
– Давай наоборот: есть такие имена, которые тебе категорически не нравятся?
– Пожалуй, нет, – качнула головой Кристина.
– Ладно. Значит, если надумаешь – позвонишь, – Горацио провел рукой по ее щеке, преодолел искушение поцеловать, понимая, что тогда уж точно опоздает на работу, и, наконец, отправился в ванную.
Оглянувшись на пороге, он увидел, как Кристина сворачивается клубочком, явно собираясь подремать еще немного, и дал себе зарок все же придумать что-то с будильником.
Уже собравшись и стоя у входной двери, Горацио оглянулся со странным чувством, будто что-то забыл. Проверил карманы, бросил еще один взгляд на заложенные в телефонный справочник купюры, сделал себе мысленную пометку, что нужно заехать в банк и снять немного наличных – и увидел спустившуюся Кристину.
Она на мгновение задержалась у подножия лестницы, наблюдая, как спадает с его лица уже натянутая сдержанно-приветливая маска «лейтенанта Кейна». Подошла вплотную, неуверенно положила руки ему на грудь, вопросительно заглянула в глаза. Кристине очень хотелось поцеловать его перед уходом, но она не была уверена, что Горацио сочтет этот ритуал уместным и не преждевременным. Вопрос решился сам собой: вспыхнувшей в его глазах нежностью, крепким ответным объятием.
– Будь осторожен, – сказала Кристина, когда Горацио открыл глаза после поцелуя.
Он кивнул, поглаживая ее щеку большим пальцем.
– Иди, – улыбнулась Кристина. – Я никуда не сбегу. Честно-честно.
Горацио усмехнулся и вздохнул, понимая, что этот рабочий день будет окрашен ожиданием возвращения домой. И как он жил без этого раньше?..
***
Имя себе Кристина так и не придумала – увлеклась чтением. Сегодня ей было на удивление спокойно, посторонние мысли не лезли в голову и не мешали читать.
Вроде бы нужно было обдумать, как вести себя вечером, что делать дальше, но думать почему-то не хотелось. Осознала это Кристина только несколько часов спустя, запоем проглотив одну из книг. По части того, что называть хорошим детективом, их с Горацио вкусы, очевидно, полностью совпадали, и Кристина только что не облизывалась, глядя на эту полку в шкафу – больше половины названий было ей незнакомо.
Вернувшись к креслу со следующей книжкой, Кристина улыбнулась неожиданно пришедшей в голову мысли. Комната, в которой она устроилась, по всей видимости, была чем-то вроде библиотеки и личного кабинета, но дискомфорта из-за вторжения в чужое личное пространство не чувствовалось. С Горацио можно будет договориться – эта мысль многое делала проще. Это давало непривычное ощущение легкости и свободы. С Питером договориться было невозможно: он вечно был всем недоволен и, казалось, все делал назло. С Полом было еще сложнее: для него существовали вопросы, решать которые должен мужчина, и вопросы, решать которые должна женщина. Ни выразить свое мнение в первом случае, ни посоветоваться во втором ей чаще всего не удавалось. Сейчас же Кристина то и дело одергивала себя, напоминая, что делать выводы рано, но ощущение легкости спрашивать разрешения не собиралось.
Вот взять, например, вопрос с именем. Питер выбрал бы имя сам и использовал бы малейший знак ее неудовольствия для скандала. Пол упорно добивался бы ответа, какое же имя ей нравится. Горацио повел себя иначе, чем они, и Кристина почему-то была уверена, что даже теперь, когда выбор вроде бы предоставлен ему, он не будет делать документы, не получив ее согласия.
Она так была уверена, что Горацио вскоре позвонит, что даже не задумалась о том, что позвонить может кто-то другой, поэтому здорово перепугалась, услышав в трубке женский голос.
– Здравствуйте. Не пугайтесь, это Келли Дюкейн, вы меня помните?
Келли Дюкейн. Блондинка с ослепительной улыбкой, заместительница Горацио. Конечно, Кристина ее помнила. Келли ведь не знала, что для доктора Грэй те криминалисты были не просто рядовыми посетителями, навещавшими ее пациента. Кристина немного напряглась, вспомнив последнюю встречу, когда Келли Дюкейн и доктор Алекс Вудс заходили в больницу, причем у нее возникло тогда ощущение, что ей устроили своеобразные «смотрины». Разумеется, вслух это сказано не было, повод для визита был вполне официальный, но зябкое чувство неожиданного экзамена помнилось до сих пор. Вероятно, теперь команда Горацио была в курсе их отношений, и Кристина не знала, как ее восприняли и как себя вести в подобной ситуации.
– Да, я вас помню, – осторожно сказала она.
– У меня к вам несколько вопросов.
Кристина нахмурилась. Во время прошлой встречи она еще не помнила деталей нападения. Неужели теперь ее заставят рассказывать это по телефону?
– Каких?
– Вас уже спрашивали, знаете ли вы Марию Барренс?
– Да. И я уверена, что никогда не встречала ее.
– Ясно. А Кристофер Менг?
– Келли… – Кристина встала, обхватила себя руками, расхаживая по комнате. – Я знаю о его жизни крайне мало.
– Я понимаю, – согласилась Келли. – Простите, что приходится задавать вам эти вопросы, но это действительно необходимо.
– Хорошо, – Кристина несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь. – Мне неизвестно, чтобы Кристофер был знаком с этой женщиной. Это все?
– Не совсем, – тон Келли изменился, и Кристина зажмурилась, понимая, что последует какой-то неприятный вопрос. – Еще раз простите, но… Вы не могли бы хотя бы предположить, что значило для Кристофера все то, что он делал?
– В каком смысле?
– Видите ли, – Келли замялась, – с Марией он проделал все то же самое, что и с вами. Только вместо ребенка он убил собаку. Рыжую.
– Тогда значение его действий очевидно, – с трудом сглатывая вставший в горле комок, сказала Кристина.
– Я так не думаю, – не согласилась Келли.
Кристина напряженно размышляла. Да, собака не имела отношения к Горацио, а Джинни Кристофер убил только потому, что счел девочку дочерью соперника. Он ненавидит Горацио, но не всех же рыжих поголовно, даже животных.
Кроме того, если Крис проделал с этой женщиной все то же самое… Кристину передернуло от воспоминаний. Крис хотел отомстить и ей самой тоже. Значит, тут что-то личное.
– Она должна быть как-то связана либо с Кристофером, либо с Горацио, – заключила Кристина.
– Ясно. Мы проверяем это, и…
– Это все? – нетерпеливо перебила Кристина.
– Да. Извините за беспокойство.
Кристина с трудом подавила порыв с силой отшвырнуть трубку. Некоторое время металась по комнате, затем съежилась в кресле, обхватив руками колени. Она не хотела это вспоминать. Это было прошлое, которое нужно пережить и отпустить.
Спокойно почитать ей больше не удалось. Чтобы отвлечься, Кристина позвонила по оставленному Горацио номеру и сделала заказ, но, вернувшись наверх, вместо чтения погрузилась в раздумья: а в самом деле, что же заставило Криса так издеваться над этой женщиной? Может быть, ее связывали какие-то – и довольно близкие – отношения с Горацио? Думать об этом было не слишком приятно, ведь Горацио и словом не обмолвился. Кристину не задевала мысль о другой женщине в жизни Горацио, но вот мысль о возможности лжи в этом вопросе пугала и расстраивала.
От этих мыслей ее оторвал звонок. Спустившись вниз и открыв входную дверь, Кристина с криком ужаса отшатнулась – и проснулась. Книга лежала на полу, а в дверь действительно звонили. Разумеется, наяву это оказался вовсе не Кристофер, а разносчик из супермаркета, доставивший ее заказ.
Расплатившись, закрыв дверь и снова включив сигнализацию, Кристина отправилась на кухню, пытаясь успокоиться и заняться приготовлением ужина. Но все же, видимо, она была уже не на шутку взвинчена, поэтому от звонка телефона вздрогнула так, что порезала палец, а пока бегала в ванную за пластырем, из кастрюли повалил нехороший дымок, и ощутимо запахло паленым, что отнюдь не улучшило ее настроение. В итоге трубку телефона Кристина взяла, глотая слезы и молясь про себя, чтобы это была не Келли.
Это оказался Горацио.
– Что случилось? – тут же встревожился он, хотя Кристине казалось, что ей удалось совладать с голосом.
– Ничего, – сказала она. И тут же поправилась: – Ничего страшного.
– А поконкретнее? – попросил Горацио.
– Я испугалась звонка и порезалась.
– Сильно?
– Нет, – улыбнулась Кристина.
– Ладно, – с облегчением выдохнул Горацио. – В остальном все хорошо?
Кристина оглянулась на загубленный ужин.
– Да, все в порядке.
– Я хотел спросить… Как ты относишься к имени «Мелани»?
– М-м-м… Никак, – пожала плечами Кристина. – Обычное имя. А что?
– Тебе понравится, если тебя какое-то время будут так звать? – усмехнулся Горацио.
– А-а! – Кристина наконец сообразила, к чему он клонит. Мысленно произнесла несколько раз новое имя. – Думаю, подойдет, – решила она.
– Договорились, – кажется, его кто-то окликнул, и Горацио добавил уже значительно более официальным тоном: – Я буду дома где-то через час.
Кристина еще раз взглянула в сторону кухни, села на диван и закрыла лицо руками. Надо было успокоиться и попробовать все исправить.
***
Разумеется, толком исправить ничего не вышло. Кристина успела оценить размеры катастрофы, признать пригоревший ужин с попавшей в него кровью непригодным к реанимации, ликвидировать следы неудачной попытки и задуматься, как поступить дальше – но тут к дому подъехал «хаммер», оборвав размышления о том, успеет ли она заказать еще что-то или нужно придумывать, как употребить имеющееся.
Видимо, разочарование и досада на себя достаточно явно отражались на ее лице, несмотря на все усилия, так что Горацио замешкался, едва войдя в двери.
– Что-то еще случилось?
– Я запорола ужин, – пожала плечами Кристина.
– Иди сюда, – усмехнулся Горацио. Подождал, пока она подойдет, прижмется, и куда-то в макушку спросил: – Это так важно?
– Конечно, важно! – с наигранным возмущением отозвалась Кристина. – Когда мужчина приходит домой с работы, его должен ждать ужин!
– Мне вполне достаточно, чтобы я приходил домой с работы, а меня ждала ты, – заверил Горацио. – А с ужином сейчас что-нибудь придумаем.
Придумывал он сам, использовав порез Кристины как предлог для отстранения ее от процесса. Впрочем, она не сильно сопротивлялась, устроилась за столом, наблюдая за гибкими отточенными движениями Горацио. Временами ей казалось, что она видит странный, но совершенно очаровательный в этой своей странности сон. Этот человек в домашних брюках и рубашке навыпуск с закатанными рукавами, стремительно перемещающийся по кухне, умело обращающийся с ножом – и при этом еще и достаточно оживленно о чем-то рассказывающий! – никак не совмещался у нее с привычным образом Горацио Кейна. Некоторое время Кристина гадала, какой же он настоящий, потом пыталась понять, почему он так себя ведет, что ей пытается показать или доказать, а потом, так и не решив ничего, просто наслаждалась этим вечером.
После ужина Горацио с торжественным видом вручил ей новые документы. Кристина взяла в руки новенькое удостоверение личности и кредитку, испытывая странные чувства. Возможно, под этим именем ей придется прожить остаток жизни.
Осадок горечи от этой мысли вернул ее к разговору с Келли. Свернувшись на кровати рядом с Горацио, Кристина снова задумалась о тех ее словах. Какая-то мысль вертелась на краешке сознания и не давалась в руки. Ухватить ее помог Горацио, непроизвольно поглаживавший запястье Кристины так, будто там все еще были ссадины. Его пальцы подрагивали, и Кристина подумала, как больно ему было переживать все то, что Кристофер сделал с ней, – и тут же ее озарила догадка. Вот оно в чем дело! Не в том, что переживала та несчастная женщина, а в том, что будет вспоминать и переживать Горацио при расследовании! Не было ни у него, ни у Криса никаких отношений с Марией Барренс. Кристофер просто выбрал похожую на Кристину женщину и в точности воспроизвел все то, что делал с ней, чтобы Горацио пережил все это еще раз. И это значит, что будут еще жертвы. Пока Горацио не потеряет самоконтроль и не подставится сам.
– Он тебя дразнит, – сказала Кристина, прижимаясь к боку Горацио и укладывая голову ему на плечо, едва новости закончились, и телевизор был выключен. – Выманивает, злит. Я разговаривала с Келли, – добавила Кристина, так как Горацио молчал, видимо, пытаясь сообразить, что к чему.
– С Келли? – переспросил он, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Так вы общаетесь?
– Они с Алекс приходили ко мне в больницу, – улыбнулась Кристина, приподнимаясь и разворачиваясь. Теперь она сидела рядом с Горацио, подобрав под себя ноги и поглаживая обеими руками кисть его руки. – Сказали, что по работе, ну и узнать, как я себя чувствую, но мне кажется, – она склонила голову к плечу, – они просто хотели посмотреть, над кем ты так трясешься.
Горацио усмехнулся, поймал ее руку и начал поглаживать пальцы. Кристина немного расслабилась: если бы его коллеги восприняли их отношения в штыки, он отреагировал бы по-другому.
– Почему он не нападает на меня? – с интересом спросил Горацио. – Разве не лучше напасть, пока противник ничего не подозревает?
– Это азиатская тактика, – чуть сдвинула брови Кристина. – Если напасть неожиданно, все равно есть риск, что противник окажется готов к нападению. Сейчас его цель – измотать тебя, заставить потерять голову от ярости и жажды мести. Потеряв голову, человек бежит за врагом, не глядя под ноги, отрываясь от своих. И ему повезет, если он просто наступит на мину и быстро умрет. Хуже, если он попадет в плен, где его заставят умирать в яме, долго и мучительно.
– Ты попадала в такую яму? – осторожно спросил Горацио.
– Не я, – качнула головой Кристина. Слабо улыбнулась: – Питер. А я пришла за ним, – она пожала плечами. Сейчас все это казалось невероятно далеким и совершенно нереальным. – Тогда мы и познакомились с Кристофером, – Кристина быстро взглянула на Горацио и вновь опустила взгляд, поглаживая его ладонь и пальцы. – Питер был очень плох, идти сам не мог. Я помогла выбраться еще нескольким пленным, чтобы они помогли донести Питера. Среди них был и Кристофер, ему было всего двадцать четыре. Он отделался парой синяков и ссадин, его захватили накануне, но он был ужасно напуган.
Кристина умолкла. Тогда Крис показался ей героем. Настоящим мужчиной, защитником, спасителем. Неужели в нем уже тогда сидела вся эта грязь, которая вышла на поверхность с возрастом?
Горацио потянул ее за руку, и она легла рядом. Вот он – настоящий мужчина, настоящий защитник. Что же мешает ей отбросить все предосторожности, не думать о том, как не обмануться? Ведь она практически уверена уже, что дует на воду, обжегшись на молоке.
– А почему ты сказала Эми, что я очень тебе помог? – неожиданно спросил Горацио, перебивая ее мысли.
– А разве нет? – зарываясь носом в его рубашку, усмешливо переспросила Кристина.
– Нет, – сделал покаянную гримасу Горацио. – Ты мне помогала, а я…
– Горацио, – Кристина развернулась, заглядывая ему в лицо. Это прозвучало с легким упреком, мол, прекрати дурачиться, но, заглянув ему в глаза, Кристина смягчилась и улыбнулась. – Ты правда не понял? – она спрятала лицо на мгновенье, в ее глазах появились хорошо знакомые Горацио лукавые огоньки, когда она снова заговорила: – Конечно, помог, – серьезно сказала Кристина, отводя прядь волос с его лба. – Я не понимала, зачем жить дальше, если все, кого я любила, умерли. Я смотрела на других мужчин и понимала, что никого не полюблю так, как любила когда-то мужа. Потом появился ты… – Кристина снова провела рукой по его волосам, ласково улыбнулась. – И оказалось, что я просто смотрела не на тех. Что я не разучилась любить…
Признание вышло поразительно просто. В конце концов, она так давно хотела ему сказать все это! А недоверчиво-радостное изумление в его глазах неожиданно причинило боль: неужели она так перегнула палку, что он даже не подозревал о ее настоящих чувствах? Впрочем, она и сама не была уверена…
– Но ты же говорила… – напомнил Горацио.
– Да, говорила, – кивнула Кристина. – Я не имела права пользоваться твоим состоянием. Для этого и существует врачебная этика. Ты должен был вернуться к Элине и сделать выбор снова.
– Я… – поморщился Горацио.
– Ты сделал его сейчас, – перебила его Кристина. И мягко добавила: – И теперь было бы очень неплохо, если бы ты мог сказать, что уже поговорил с Элиной об этом.
Горацио резко сел, и Кристина мгновенно убрала руки. Он отвернулся и спрятал глаза. Ей стало на миг нехорошо от мысли, что она все поняла неправильно, что он вовсе не выбрал ее, это все вынужденная необходимость, а его настоящие чувства… Кристина решительно тряхнула головой, зажмурилась, вспоминая лицо Элины, стоящей возле его кровати, поведение Горацио в последние дни. Нет, этого не может быть. Что же тогда так расстроило его?
– Ты чувствуешь себя… предателем? – тихо спросила Кристина.
– Да, – оборачиваясь к ней, сознался Горацио.
– Из-за того, что дал ей надежду?
– Да, – тоскливо ставя домиком брови, подтвердил он. – Я был уверен… Я думал…
– Я тоже была уверена, что ты ее любишь, – чуть пожала плечом Кристина. – Несмотря на все твои заявления о том, что вы «просто семья». Но я не понимаю, почему ты решил, что если ты не любишь теперь, значит, ты предатель и обманщик, и не любил никогда, – добавила Кристина, обнимая колени и прижимаясь к ним щекой.
Горацио явно растерялся.
– Разве так бывает?
Кристина мысленно усмехнулась. Ну конечно, у правильных парней любовь – одна и на всю жизнь.
– Я думаю, любовь живая, – медленно, словно размышляя вслух, заговорила она. – Она растет из уважения и взаимопонимания, заботы и нежности. Всё это часто принимают за любовь, даже чаще, чем страсть. Но это лишь начало любви. Или конец, если ей не позволили случиться.
Горацио вздрогнул. Кажется, он воспринял последние слова как упрек. И уже готов не объяснять Элине свое решение, а извиняться перед ней за несбывшееся. Что ж, потому он и чувствует себя предателем, что считает любовь единственной на всю жизнь, а свое решение – гарантией несчастья для Элины.
– Не решай за нее, – накрывая ладонью его ладонь, мягко сказала Кристина. – Это самое обидное, что ты можешь сделать.
– Придется многое объяснять, – Горацио снова лег, заложив руки за голову.
Кажется, он успокоился и уже мог мыслить более логично.
– Да, это непросто, – согласилась Кристина. – Тебя никто не заставляет исповедаться, – улыбнулась она, водя ладонью по его груди. – Но некоторые вещи, особенно важные вещи, нужно говорить вслух.
И, кстати о важных вещах, которые нужно говорить вслух…
– Я хотела тебя спросить, – самым легкомысленным тоном, заставившим Горацио моментально насторожиться, сказала Кристина. – Можно ли сделать к моим новым документам соответствующий диплом, – Горацио вслед за ней взглянул на новенькие удостоверение личности и кредитную карточку на имя Мелани Кром, лежащие на тумбочке возле кровати, – или мне пока придется поработать санитаркой?
Горацио ошарашенно замотал головой, широко открывая глаза и выставив ладонь перед собой:
– Стоп-стоп, какая работа, ты о чем?
– Горацио, знаешь, многие люди считают, что работа – это способ зарабатывать на жизнь, а семья – это сама жизнь, – Кристина сделала паузу, позволяя ему осмыслить услышанное. – Ты не из их числа, – она ласково погладила его по плечу. Горацио кивнул, виновато улыбаясь. – Тебе не повезло. Я тоже, – мягко закончила она.
– И очень даже мне повезло, – пробормотал он после небольшой паузы, загребая Кристину в объятия.
– Горацио Кейн, ты не отделаешься от меня такой грубой лестью! – старательно пряча улыбку, запротестовала она, упираясь ладонями ему в грудь.
– Протест отклоняется, – не ослабляя хватки, казенным тоном парировал Горацио. – Это отнюдь не грубая лесть, а просто попытка быть примерным учеником, – он заглянул Кристине в глаза и мягко продолжил: – Говорить вслух некоторые вещи. Особенно важные.
Она ослабила упор, и его руки тоже расслабились, не выпуская ее из объятий. Кристина ласково провела рукой по его щеке, Горацио прикрыл глаза, быстро поворачивая голову и целуя ее в ладонь.
– Мне невероятно повезло, – шепотом повторил он.
Они как-то одновременно начали раздевать друг друга, еще не закончив поцелуй. Завершив взаимный процесс освобождения от одежды, Горацио на секунду задумался, затем повернулся на спину, приглашая Кристину наверх. Так он мог не опасаться причинить ей боль, позволив самой распоряжаться. Кристина улыбнулась, неожиданно ярко вспомнив флигель. С наслаждением провела ладонями по телу Горацио, седлая его бедра. Теперь она могла исследовать его беспрепятственно, неторопливо и вдумчиво, наслаждаясь мельчайшими нюансами ощущений. Вот густые и мягкие волоски на предплечьях под ее ладонями переходят в гладкую упругость бицепсов, а на груди их совсем мало, лишь вокруг нежных сосков, которые можно ласкать губами, чувствуя, как напрягается под ней сильное тело в нетерпеливом желании более плотного контакта и более сильного удовольствия.
– Подожди секунду, – неожиданно шепнул Горацио через некоторое время.
Кристина на миг спрятала глаза, чтобы скрыть охватившее ее чувство при виде того, зачем он отвлекся. Еще один камешек занял свое место в фундаменте ее доверия. Слишком хорошо ей еще помнились ссоры с Питером, который ни в какую не желал использовать презервативы, крича, что это унижение для мужчины и верный путь к импотенции, но при этом потом устроил грандиозный скандал по поводу ее беременности. А вот Горацио не пришлось даже просить – он сам об этом подумал.
Справившись с собой, Кристина прижалась к нему, целуя и забирая из рук уже надорванную упаковку. Скользнула ниже, подразнила головку члена дыханием, легкими касаниями языка и губ, рукой лаская ствол и яички, а затем сама надела на него презерватив. Судя по несколько ошарашенному виду Горацио, такое с ним проделывали впервые. Кристина мысленно усмехнулась, подумав, с чем еще его не помешает познакомить из того, что она умеет, раз уж он позволяет ей верховодить. Впрочем, сверху она была чисто позиционно, потому что Горацио, казалось, просто не умел быть пассивным: он то придерживал ее за бедра, то почти садился, лаская руками ее спину и ягодицы, а ртом захватывая грудь, то выгибался, приподнимая и вскидывая бедра, меняя угол и задавая свой темп. Если бы Кристина была в состоянии мыслить связно, она отметила бы, что у нее такое впечатление, будто она никогда не занималась сексом в этой позе. То, что было с первым мужем, не шло ни в какое сравнение с этим всеохватывающим страстным единением двух тел, а второй муж был слишком консервативен для того, чтобы пускать женщину наверх.
В довершение всего, едва миновал пиковый момент, Горацио протянул руку, проверяя резинку, и случайно коснулся промежности Кристины, заставив ее охнуть. Мгновенно сориентировавшись, он прижал палец к тому же месту, ощущая упругий бугорок, сделал легкое круговое движение, от которого Кристина вскрикнула, снова выгибаясь и запрокидывая голову – и тут же мягко обрушилась на него. Горацио закрыл глаза с удовлетворенной улыбкой, прижимая к себе влажное, ставшее невероятно податливым тело Кристины и слушая, как колотится ее сердце.
– Ты божественно прекрасна, – чуть слышно шепнул он несколько минут спустя, отдышавшись и уже проваливаясь в сладкую дрему.
Кристина хотела фыркнуть, или ответить, что он сам такой, или просто поцеловать, или сказать, что никогда не испытывала ничего подобного и это совершенно невероятно…
Но язык не слушался, как и все тело.
Разрядка вышла настолько мощной, что лишь через полчаса их сил хватило на то, чтобы отлепиться друг от друга, быстро посетить ванную, сменить простынь и снова уснуть, едва успев обменяться поцелуем и крепко обнявшись.
@темы: "Сто лет одиночества", Келли Дюкейн, Кристина, "Двум смертям не бывать", Горацио Кейн