Глава 26.
Глава 26.
Кристина давно знала этот закон человеческой жизни, который так и хотелось назвать законом подлости: нагрузка никогда не распределялась равномерно, в отделении скорой помощи было то затишье, то аврал. И, как водится, под конец тяжелой смены случалось очередное супер-сложное-и-важное-происшествие, которое заставляло весь персонал работать с полной отдачей, выматывая окончательно.
Сегодняшнее дежурство, похоже, было как раз из таких. Два аппендицита, прободение язвы, разрыв аорты, три ножевых ранения, огнестрельное в бедро, переломанные руки и ноги, пробитый череп, не говоря уж о более мелких травмах и болячках – все это сыпалось на Кристину как из рога изобилия. Вдобавок ко всему, едва у нее нашлось десять минут на перерыв, за ней пришли с известием, что к ней посетитель.
Посетителем оказалась корреспондент, Маргарет Беккет, симпатичная шатенка с пронзительно-зелеными глазами.
– Я не смогла пробиться к вам по телефону, решила заехать лично, – извинилась она. – Я хотела бы сделать небольшой материал.
Кристина глубоко вздохнула, пытаясь побороть желание ответить грубостью. Она и так не слишком-то обрадовалась награде «Лучший врач года», которую все же получила. С Эдди потом целый месяц было невозможно работать спокойно: он то отпускал грубоватые шуточки по поводу способа получения награды, то пытался свалить на нее ответственность и за свои действия тоже, поскольку «она теперь звезда и все знает лучше всех». Кристина терпела, говоря себе, что у Этингейла просто такой характер и все это делается не со зла. В конце концов ему надоело, и рабочие отношения вошли в привычное русло. Повторения, но в больших масштабах, Кристина вовсе не хотела, известность ей была совершенно ни к чему, она предпочла бы, чтобы никто из тех, кто жил в доме Антонио Винченце, так и не знал, что с ней сталось.
– Думаю, это не самая удачная идея, – вежливо сказала Кристина. – Я, как видите, занята.
– Ничего, – с улыбкой откликнулась мисс Беккет, – я могу подождать. Или приеду, когда вам будет удобно.
Кристина постаралась подавить тяжелый вздох.
– Извините, доктор Грэй, давайте начистоту? – неожиданно спросила Маргарет. – Я – не скандальный журналист. Если вы скажете, что о чем-то не хотите говорить, мы не будем об этом говорить, и я не полезу раскапывать причины, почему вам удобно обойти эту тему молчанием. Я художница, а не сплетница. Я просто хочу показать людям, в каком городе мы живем, с кем ходим по одним улицам. Позвоните, пожалуйста, если надумаете.
Кристина глядела ей вслед, сжимая в руке визитку. На самом деле, Маргарет ведь права, каждый делает свою работу. Кристофер в тюрьме, кого ей опасаться?
Долго рассуждать ей не дали распахнувшиеся двери и скороговорка медбрата. Водитель, ДТП…
Следующий перерыв наступил лишь через несколько часов, уже ранним утром. Кристина успела позавтракать и только села на диван с намерением подремать, как в ординаторскую вихрем влетела Трэйси. Она сияла и тараторила так, что Кристина невольно заулыбалась, пытаясь разобрать хоть что-то в море восторженного лепета, но выделялось только: «А я!.. А они…», – а больше разобрать ничего не удавалось.
– Хорошо, – сказала Кристина, когда ей удалось вставить слово. – А теперь глубокий вдох, – Трэйси послушно вдохнула. – Так что случилось?
– У меня все получилось, – выдохнула Трэйси. – Я больше не боюсь! – и она крепко обняла Кристину.
Кристина улыбнулась и ободряюще похлопала девушку по спине. Двадцатитрехлетняя красавица модельной внешности пришла в группу Кристины четыре месяца назад и сказала:
– Я боюсь выходить на улицу.
Как ни странно, именно с этой фразы, произнесенной одной из пациенток Кристины, и началась история группы. Мисси было всего девятнадцать, она вздрагивала, завидев мужчину даже самой располагающей наружности, после того как выбежала в одиннадцать часов вечера в аптеку, а трое соседских парней избили и изнасиловали ее.
– Я боюсь выходить на улицу, – сказала она перед выпиской.
Кристина предложила ей свою помощь. Они занимались в спортзале больницы, за два месяца Мисси освоила кое-какие приемы самообороны, а в дополнение крепко усвоила мысль: даже если ей не удастся защитить себя от изнасилования, это не ее вина, и это не конец жизни. Через два дня Мисси привела свою подругу Сару, пережившую изнасилование почти год назад и с тех пор панически боявшуюся выходить из дома вечером. Потом были другие девушки, в разное время группа насчитывала от пяти до пятнадцати человек.
– Хочешь поговорить о том, что произошло? – спросила Кристина, когда Трэйси немного успокоилась.
– Я вчера возвращалась с работы, – поправляя волосы, начала Трэйси. – Припозднилась – сдавала выручку, а чеки не сошлись. И тут навстречу – они… Пьяные, – она передернула плечами, – начали пошлости говорить, окружили…
Кристина погладила ее по руке.
– Я сначала думала – все, мне крышка, – покачала головой Трэйси. – А потом… Я решила – пусть сначала получат! Намотала на кулак ремень сумочки, шпильки скинула и одну туфлю в руки взяла! Приготовилась – как учили. А они, – она рассмеялась, – они перепугались и дали деру, представляете?!
– Я очень рада за тебя, – искренне сказала Кристина.
– Я пойду, – взглянув на часы, подхватилась Трэйси. – Спасибо, спасибо вам!
Не успела Трэйси скрыться за дверью, как Кристина увидела торопливо идущую по коридору медсестру. Та позвала ее жестом – начинался новый виток гонки.
***
Предупреждение «врачей ко входу» прозвучало под конец смены. Эдди Этингейл уже переодевался, позевывая, но до конца смены Кристины оставалось еще минут двадцать, к тому же она знала – Эдди всегда медленно раскачивается по утрам, а «врачей ко входу» означало, что действовать нужно очень быстро, состояние пациента критическое. По рации сообщили, что везут полицейского с огнестрельным ранением в грудь.
Когда распахнулись дверцы санитарной машины, Кристине показалось, что время остановилось. За одно мгновение, прошедшее между двумя ударами сердца, она успела увидеть искореженный обгорелый остов машины, в которой ехали родители, ярмарочную площадь Пномпеня и широко открытые глаза дочерей, Горацио, скорчившегося на дне ямы, а затем, без перехода, его же уже во флигеле, бессильно раскинувшего руки и запрокинувшего голову…
В следующий момент она шагнула к носилкам, помогая плавно спустить их – при пневмотораксе любой неосторожный толчок мог стать причиной ухудшения состояния – и слушая скороговорку парамедика. Проникающее… Пневмоторакс… Остановка дыхания… Интубирован… Пульс…
Кристина не раз думала, что будет, если однажды на операционном столе окажется кто-то из знакомых. Она знала, что на некоторых людей это действует настолько деморализующе, что самый грамотный врач не в состоянии произвести простейших манипуляций. Про невероятную по сложности операцию, которую она сама провела пятнадцать лет назад, спасая Питера, Кристина почему-то каждый раз забывала во время этих раздумий.
После секундной ватной слабости в коленях в тот момент, когда она поняла, что привезли именно Горацио, Кристина ощутила мощнейший выброс адреналина. Казалось, у нее сотня рук разом, а окружающие едва успевали выполнять команды.
Кровезаменитель, обезболивающее, антисептики…
Держись.
Очистить плевральную полость… Много крови, пробито легкое.
Держись!
Крохотный осколок звякнул о кювету. Зашить поврежденные альвеолы…
Держись!!!
Нажать на грудную клетку, дождаться, пока выйдет воздух…
Ну? Дыши!
Кристина видела, как выравниваются пульс и давление, сигнализируя о том, что пневмогемоторакс ликвидирован, сердцу и легким ничто не должно мешать работать нормально. Вдоха не было. Кристина кивнула стоящей в изголовье медсестре и та снова сжала резиновый мешок, прогоняя кислород в легкие. Грудь Горацио приподнялась и опустилась.
Кристина даже не успела осознать, откуда пришла страшноватая догадка, а руки уже производили необходимые манипуляции, проверяя рефлексы. Ноги – нет, руки – нет, брюшина – нет… Взгляд Кристины упал на кювету с крошечным осколком. Остальные где-то в теле, возможно даже, задет позвоночник, во всяком случае, диафрагма парализована, и, пока осколки в теле, Горацио не сможет дышать сам.
– Еще две единицы макродекса. Срочно рентген, – отрывисто скомандовала она. – Энцефалограмму, – одна из медсестер шагнула к телефону. – Подключаем к аппарату, – сказала Кристина другой медсестре, которая по-прежнему стояла в изголовье, ритмично сдавливая мешок.
И тут же, неожиданно для всех, Кристина развернулась, быстро подошла к телефону и нажала на рычажок. Забрала трубку у оторопевшей девушки, аккуратно повесила ее на место, взглянула на бейджик, потом в глаза.
– Вы свободны, Ханна. Вон отсюда.
В операционной наступила тишина, нарушаемая лишь писком приборов.
– Ты чего взбесилась? – поинтересовался Этингейл, вошедший за пару минут до того.
– Она чуть не отправила его на МРТ, – тихо и спокойно пояснила Кристина.
– Но так положено! – возмутилась Ханна. – Просто МРТ – современный способ! Нас так учили!!!
– Тихо!!! – рявкнул Этингейл.
– Я сказала: «энцефалограмму», – напомнила Кристина. – В мои планы не входит убивать пациентов. И я думаю, этой больнице не нужны такие медсестры, которые считают старших врачей ретроградами.
На Ханну она больше не смотрела, и та перевела умоляющий взгляд на Этингейла. Эдди оглядел Горацио, операционную, взял из кюветы крохотный осколок пули и показал всем.
– Остальные в теле, – пробормотал Тайлер, дежурный врач, непроизвольно расслабляясь. Теперь он понял причину такого поведения Кристины и признал ее правой. – МРТ его наверняка убило бы, – тихонько пояснил он Ханне.
Та покраснела и выскочила в коридор, заливаясь слезами. Этингейл задумчиво наблюдал за Кристиной, которая помогала переодевать Горацио, словно так и было нужно, словно она простая санитарка, словно ее смена не закончилась пять минут назад.
– Эдди, выйдешь к родственникам вместо меня? – не оборачиваясь, спросила Кристина, устанавливая нужные значения на аппарате искусственного дыхания.
– Вот еще! – возмутился Этингейл. – И что я скажу? Вот после рентгена и выйду.
– Эдди, не будь злюкой. Ты прекрасно понимаешь, что нужно сказать.
– Добрая у нас ты, – огрызнулся Этингейл, снимая трубку телефона, чтобы все же заказать снимок и энцефалограмму. – Вот и иди сама. А я пойду после того как увижу, с чем имею дело.
***
На снимке были отчетливо видны еще два осколка: в лопатке и у позвоночника.
Кристина сощурилась и быстро глянула на Горацио. Стабилен. Нет, мелкий осколок в лопатке, судя по всему, легкое не задел. Ерунда. А вот большой – слишком близко к позвоночнику, от этого и паралич. Энцефалограмма в норме, значит, интубировали вовремя, а до того, по словам парамедиков, рану крепко зажимали рукой, это спасло его, превратив пневмоторакс в закрытый, не позволяя спадаться легкому... Кристина нахмурилась: Горацио интубировали еще в машине скорой помощи. А паралич не мог распространиться так быстро – позвоночник-то не задет. Горацио просто перестал дышать, перестал бороться? Скверно. Учитывая, что кровопотеря большая, перед операцией придется выждать несколько часов, иначе не справится сердце, но нужно еще и согласие родственников… Жены. Как бы подсказать Эдди, чтобы позволил Элине побыть с мужем до операции. Горацио должен бороться, иначе это безнадежно…
– Знаешь, я хотела бы тебе ассистировать во время операции, – сказала она Этингейлу, который стоял рядом и сопел, разглядывая снимок. – И…
– Какой еще операции? – перебил Этингейл. – Ты же сказала, что не собираешься убивать пациентов.
– Ты что, предлагаешь оставить его так? – не поверила своим ушам Кристина.
– Кто он тебе? – неожиданно развернувшись к ней и сверля взглядом в упор, спросил Этингейл.
– Что ты имеешь в виду? – сузив глаза, переспросила Кристина.
– Хочешь сказать, это просто тяга к риску? – скептически усмехнулся Этингейл.
– Это, Эдди, желание сделать для пациента все, что в моих силах. Дать ему шанс вернуться к близким.
– Шанс? Один из ста, – фыркнул Этингейл. – Даже думать нечего.
– Ну, – склонила голову набок Кристина, – по счастью, это не нам с тобой решать.
***
Почему-то Кристина ожидала увидеть в холле одинокую женскую фигуру. Но навстречу им поднялись аж пятеро. Мысленно Кристина обратилась к Горацио, мол, видишь, сколько народу за тебя переживает, борись!
– Я доктор Этингейл, это доктор Грэй, – не теряя времени на сантименты, начал Эдди. – Нам удалось стабилизировать состояние лейтенанта Кейна. К сожалению, его пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания, и сейчас требуется согласие родственников на операцию.
Кристина поморщилась. Все-таки Эдди ужасно разговаривает с людьми. Мельком оглядев мужчин – кажется, кубинца она тогда видела у дома Антонио Винченце – Кристина сосредоточилась на женщинах. Уже знакомые блондинка и брюнетка… И чернокожая. Непонятно. Элины нет? Как такое возможно? Коллеги здесь, а жены нет?
– Кто-то из вас приходится лейтенанту Кейну родственником? – переспросил Этингейл, не дождавшись ответа.
Коллеги Горацио переглянулись.
– Его единственному родственнику нет четырнадцати лет, – сказала брюнетка. – Мой сын – его племянник.
Теперь переглянулись Кристина и Эдди. Совершеннолетних родственников нет, значит, ответственность на больнице.
– А вы? – уточнил Этингейл.
Кристина задумчиво глядела куда-то в сторону. Ее сын – племянник Горацио? Значит, это – жена брата? И это – не Элина? Что-то непонятное.
– Жена его брата, – подтвердила брюнетка.
– А брат? – в тоне Этингейла зазвучало раздражение.
– Умер недавно, – сухо ответила брюнетка.
Кристина быстро глянула на нее и с упреком на коллегу, но промолчала. В голове царил хаос. Горацио ей лгал?
– Родители? Другие родственники? – продолжал свой допрос Этингейл.
Брюнетка молча покачала головой.
– Юридически она не имеет права решать, – пожал плечами Этингейл.
– Это не означает, что ее мнение ничего не значит, – негромко ответила Кристина. «И потом, рассказать о состоянии пациента все равно нужно», – добавила она взглядом.
– Хорошо, – кивнул Этингейл.
– Элина Салас, – представилась брюнетка, уловив вопросительный взгляд.
Кристина на миг опешила. Элина?! Жена брата Горацио, Элина. Не является Горацио родственником, то есть они не женаты, а его брат умер недавно. На ком тогда Горацио женился? Почему никто не упомянул его жену?
Новые вопросы возникали каждую секунду, а вот ответов пока не прибавлялось.
– Миссис Салас, пройдемте с нами, – недовольно пробурчал Этингейл.
– Эдди, прекрати, – тихо и отчетливо сказала Кристина. Ее терпению пришел конец. Раз уж она пришла сюда, она не позволит ему так разговаривать с людьми. – Его коллеги волнуются не меньше, и так же имеют право знать, что с лейтенантом Кейном, хоть и не имеют права голоса. Если ты не уверен в своей правоте, признай это сейчас, а не отыгрывайся на людях, которым и так несладко.
Этингейл поморщился и кивнул.
– Давайте присядем, – мягко сказала Кристина нервно вскочившим при их появлении, и так и продолжающим стоять людям.
Криминалисты уселись на диван. Кристина села рядом с Элиной, Этингейл, сопя, опустился в кресло.
– Пуля попала в ключицу, – окончательно забирая инициативу в свои руки, заговорила Кристина. Села она так, что получалось, разговаривает она с Элиной, а остальные в разговоре не участвуют, лишь имеют возможность его слушать. – И распалась на три фрагмента. Один из них пробил легкое, – она взглянула на Этингейла, и тот достал из кармана пластиковый пакетик.
– Слишком маленький, чтобы установить идентичность, – разочарованно вздохнула блондинка, рассмотрев осколок пули.
– Этот маленький осколок натворил немало, – чуть приподняла брови Кристина. – Кровь из пробитого легкого залила гортань, и лейтенанта Кейна пришлось интубировать еще в машине скорой помощи. Второй фрагмент, приблизительно такого же размера, прошел через грудную клетку и застрял в лопатке, извлечь его будет несложно, – она быстро взглянула на Элину, но та, чуть прищурясь, внимательно слушала, никак не проявляя своих эмоций. – Проблема заключается в третьем фрагменте. Он тоже остался в теле.
– Почему их до сих пор не извлекли? – нетерпеливо перебил кубинец.
– А вам что дороже – пуля или лейтенант? – мрачно буркнул Этингейл.
– А выбор именно таков? – нахмурилась чернокожая женщина.
Кристина ощутила мимолетную симпатию к блондинке и чернокожей – даже в такой момент они рассуждали здраво, в отличие от нетерпеливого кубинца.
– Здесь наши позиции с доктором Этингейлом расходятся, – сказала Кристина.
– Ты привыкла к рискованным решениям, – вставил Этингейл.
– Доктор Этингейл, – жестко сказала Кристина. – Вы позволите объяснить ситуацию? Или изложите свою точку зрения сами, только внятно.
Она была недовольна собой. Что за глупые игры в прятки она хотела устроить? Теперь придется терпеть манеру общения Эдди, он не отступит так просто.
– Пуля слишком близко к позвоночнику, плюс слишком большая кровопотеря, – поерзав в кресле, с вызовом заявил Этингейл. – Начнем вынимать пулю – он умрет. Оставим – будет жить, пусть и парализованный.
С лица Элины схлынула краска, лица остальных тоже вытянулись.
– Он парализован? – чуть слышно спросила Элина.
– В настоящий момент – да, полностью парализован, дыхание поддерживается аппаратно, – прищурилась Кристина. – Вы выслушаете меня до конца?
На мгновение ей показалось, что ответ будет отрицательным. Кристина стиснула зубы: все равно на совете она будет биться до последнего, настаивая на операции. Горацио не заслужил такого. Она вытащила его из ямы, неужели теперь не справится?
– Я вас слушаю, – кивнула Элина.
– Пуля, точнее, оставшийся фрагмент, расположена близко к позвоночнику, но позвоночник не задет, – начала объяснять Кристина. Само слово «паралич» пугает людей, так же как и «кома». Они перестают видеть и реально оценивать варианты, поэтому Кристина считала подобные беседы чуть ли не столь же важной задачей, как и успешно проведенные операции. – Паралич и невозможность самостоятельного дыхания обусловлены образовавшейся гематомой вокруг инородного предмета. Если его там оставить, организм, может быть, – подчеркнула она, – ассимилирует пулю, гематома уменьшится, и лейтенант получит возможность самостоятельно дышать и двигать правой рукой, возможно, даже обеими руками. Но существует вероятность, что ущемление спинного мозга уже через сутки приведет к постоянному параличу, и лейтенант так и останется парализованным, дышать сможет лишь с помощью аппарата, и вопрос будет только в том, сколько протянет сердце.
– Но ведь если делать операцию, он умрет? – переспросила Элина.
– Такая вероятность есть, – спокойно согласилась Кристина.
«Такая вероятность есть всегда», – мысленно добавила она. Падение кирпича на голову и пьяных водителей на дороге никто не отменял.
– Лейтенанту сделали переливание крови, но все же есть довольно большая вероятность, что сердце не выдержит операции, – сказала она вслух. – Если выждать двенадцать часов, дать ему набраться сил, эта вероятность станет меньше, но все же останется довольно-таки большой. И тем не менее, операция имеет смысл. Если извлечь пулю в течение ближайших суток, и лейтенант Кейн переживет операцию, он сможет вернуться к нормальной жизни.
– Один шанс из ста, – снова подал голос Этингейл.
– Верно, – спокойно кивнула Кристина. – Но, даже если шансы малы, их не стоит вовсе сбрасывать со счетов. Элина, я хочу попросить вас, – она сделала паузу и подождала, пока Элина не поднимет глаза. – Не думайте о том, какой выбор сделать вам. Попробуйте понять, какой выбор сделает Горацио Кейн. Вы не имеете юридического права решать, но вы самый близкий ему человек и знаете его лучше других.
Сказала, а сама вдруг засомневалась. Так ли это? Да еще и Элина вдруг пытливо взглянула в глаза, будто спрашивая, с чего она это взяла. С чего? А правда, с чего? Горацио назвал семью брата своей семьей, звал Элину во сне. Но не слишком ли категоричные выводы она сделала, подстрекаемая страхом оказаться обманутой?
– Время еще есть, – продолжила Кристина, не показывая охвативших ее сомнений. – Я отведу вас к нему. Остальные смогут навестить лейтенанта Кейна позже, – мягко улыбнулась она, прежде чем кто-либо успел вставить слово. – Думаю, нам с доктором Этингейлом, – быстрый взгляд в сторону упрямо насупившегося коллеги, – будет полезно услышать ваше мнение, прежде чем докладывать свое на совете.
На самом деле то, что думает Элина, не имело абсолютно никакого отношения к решению совета. На совете будет решаться профессиональная задача, и там козырем Кристины будет это дурацкое звание лучшего врача года – должна же быть от него хоть какая-то польза. А провести к Горацио близких ему людей Кристине хотелось совершенно с иной целью. Ей хотелось быть уверенной, что Горацио готов к операции, готов бороться за жизнь.
Глава 26.Кристина давно знала этот закон человеческой жизни, который так и хотелось назвать законом подлости: нагрузка никогда не распределялась равномерно, в отделении скорой помощи было то затишье, то аврал. И, как водится, под конец тяжелой смены случалось очередное супер-сложное-и-важное-происшествие, которое заставляло весь персонал работать с полной отдачей, выматывая окончательно.
Сегодняшнее дежурство, похоже, было как раз из таких. Два аппендицита, прободение язвы, разрыв аорты, три ножевых ранения, огнестрельное в бедро, переломанные руки и ноги, пробитый череп, не говоря уж о более мелких травмах и болячках – все это сыпалось на Кристину как из рога изобилия. Вдобавок ко всему, едва у нее нашлось десять минут на перерыв, за ней пришли с известием, что к ней посетитель.
Посетителем оказалась корреспондент, Маргарет Беккет, симпатичная шатенка с пронзительно-зелеными глазами.
– Я не смогла пробиться к вам по телефону, решила заехать лично, – извинилась она. – Я хотела бы сделать небольшой материал.
Кристина глубоко вздохнула, пытаясь побороть желание ответить грубостью. Она и так не слишком-то обрадовалась награде «Лучший врач года», которую все же получила. С Эдди потом целый месяц было невозможно работать спокойно: он то отпускал грубоватые шуточки по поводу способа получения награды, то пытался свалить на нее ответственность и за свои действия тоже, поскольку «она теперь звезда и все знает лучше всех». Кристина терпела, говоря себе, что у Этингейла просто такой характер и все это делается не со зла. В конце концов ему надоело, и рабочие отношения вошли в привычное русло. Повторения, но в больших масштабах, Кристина вовсе не хотела, известность ей была совершенно ни к чему, она предпочла бы, чтобы никто из тех, кто жил в доме Антонио Винченце, так и не знал, что с ней сталось.
– Думаю, это не самая удачная идея, – вежливо сказала Кристина. – Я, как видите, занята.
– Ничего, – с улыбкой откликнулась мисс Беккет, – я могу подождать. Или приеду, когда вам будет удобно.
Кристина постаралась подавить тяжелый вздох.
– Извините, доктор Грэй, давайте начистоту? – неожиданно спросила Маргарет. – Я – не скандальный журналист. Если вы скажете, что о чем-то не хотите говорить, мы не будем об этом говорить, и я не полезу раскапывать причины, почему вам удобно обойти эту тему молчанием. Я художница, а не сплетница. Я просто хочу показать людям, в каком городе мы живем, с кем ходим по одним улицам. Позвоните, пожалуйста, если надумаете.
Кристина глядела ей вслед, сжимая в руке визитку. На самом деле, Маргарет ведь права, каждый делает свою работу. Кристофер в тюрьме, кого ей опасаться?
Долго рассуждать ей не дали распахнувшиеся двери и скороговорка медбрата. Водитель, ДТП…
Следующий перерыв наступил лишь через несколько часов, уже ранним утром. Кристина успела позавтракать и только села на диван с намерением подремать, как в ординаторскую вихрем влетела Трэйси. Она сияла и тараторила так, что Кристина невольно заулыбалась, пытаясь разобрать хоть что-то в море восторженного лепета, но выделялось только: «А я!.. А они…», – а больше разобрать ничего не удавалось.
– Хорошо, – сказала Кристина, когда ей удалось вставить слово. – А теперь глубокий вдох, – Трэйси послушно вдохнула. – Так что случилось?
– У меня все получилось, – выдохнула Трэйси. – Я больше не боюсь! – и она крепко обняла Кристину.
Кристина улыбнулась и ободряюще похлопала девушку по спине. Двадцатитрехлетняя красавица модельной внешности пришла в группу Кристины четыре месяца назад и сказала:
– Я боюсь выходить на улицу.
Как ни странно, именно с этой фразы, произнесенной одной из пациенток Кристины, и началась история группы. Мисси было всего девятнадцать, она вздрагивала, завидев мужчину даже самой располагающей наружности, после того как выбежала в одиннадцать часов вечера в аптеку, а трое соседских парней избили и изнасиловали ее.
– Я боюсь выходить на улицу, – сказала она перед выпиской.
Кристина предложила ей свою помощь. Они занимались в спортзале больницы, за два месяца Мисси освоила кое-какие приемы самообороны, а в дополнение крепко усвоила мысль: даже если ей не удастся защитить себя от изнасилования, это не ее вина, и это не конец жизни. Через два дня Мисси привела свою подругу Сару, пережившую изнасилование почти год назад и с тех пор панически боявшуюся выходить из дома вечером. Потом были другие девушки, в разное время группа насчитывала от пяти до пятнадцати человек.
– Хочешь поговорить о том, что произошло? – спросила Кристина, когда Трэйси немного успокоилась.
– Я вчера возвращалась с работы, – поправляя волосы, начала Трэйси. – Припозднилась – сдавала выручку, а чеки не сошлись. И тут навстречу – они… Пьяные, – она передернула плечами, – начали пошлости говорить, окружили…
Кристина погладила ее по руке.
– Я сначала думала – все, мне крышка, – покачала головой Трэйси. – А потом… Я решила – пусть сначала получат! Намотала на кулак ремень сумочки, шпильки скинула и одну туфлю в руки взяла! Приготовилась – как учили. А они, – она рассмеялась, – они перепугались и дали деру, представляете?!
– Я очень рада за тебя, – искренне сказала Кристина.
– Я пойду, – взглянув на часы, подхватилась Трэйси. – Спасибо, спасибо вам!
Не успела Трэйси скрыться за дверью, как Кристина увидела торопливо идущую по коридору медсестру. Та позвала ее жестом – начинался новый виток гонки.
***
Предупреждение «врачей ко входу» прозвучало под конец смены. Эдди Этингейл уже переодевался, позевывая, но до конца смены Кристины оставалось еще минут двадцать, к тому же она знала – Эдди всегда медленно раскачивается по утрам, а «врачей ко входу» означало, что действовать нужно очень быстро, состояние пациента критическое. По рации сообщили, что везут полицейского с огнестрельным ранением в грудь.
Когда распахнулись дверцы санитарной машины, Кристине показалось, что время остановилось. За одно мгновение, прошедшее между двумя ударами сердца, она успела увидеть искореженный обгорелый остов машины, в которой ехали родители, ярмарочную площадь Пномпеня и широко открытые глаза дочерей, Горацио, скорчившегося на дне ямы, а затем, без перехода, его же уже во флигеле, бессильно раскинувшего руки и запрокинувшего голову…
В следующий момент она шагнула к носилкам, помогая плавно спустить их – при пневмотораксе любой неосторожный толчок мог стать причиной ухудшения состояния – и слушая скороговорку парамедика. Проникающее… Пневмоторакс… Остановка дыхания… Интубирован… Пульс…
Кристина не раз думала, что будет, если однажды на операционном столе окажется кто-то из знакомых. Она знала, что на некоторых людей это действует настолько деморализующе, что самый грамотный врач не в состоянии произвести простейших манипуляций. Про невероятную по сложности операцию, которую она сама провела пятнадцать лет назад, спасая Питера, Кристина почему-то каждый раз забывала во время этих раздумий.
После секундной ватной слабости в коленях в тот момент, когда она поняла, что привезли именно Горацио, Кристина ощутила мощнейший выброс адреналина. Казалось, у нее сотня рук разом, а окружающие едва успевали выполнять команды.
Кровезаменитель, обезболивающее, антисептики…
Держись.
Очистить плевральную полость… Много крови, пробито легкое.
Держись!
Крохотный осколок звякнул о кювету. Зашить поврежденные альвеолы…
Держись!!!
Нажать на грудную клетку, дождаться, пока выйдет воздух…
Ну? Дыши!
Кристина видела, как выравниваются пульс и давление, сигнализируя о том, что пневмогемоторакс ликвидирован, сердцу и легким ничто не должно мешать работать нормально. Вдоха не было. Кристина кивнула стоящей в изголовье медсестре и та снова сжала резиновый мешок, прогоняя кислород в легкие. Грудь Горацио приподнялась и опустилась.
Кристина даже не успела осознать, откуда пришла страшноватая догадка, а руки уже производили необходимые манипуляции, проверяя рефлексы. Ноги – нет, руки – нет, брюшина – нет… Взгляд Кристины упал на кювету с крошечным осколком. Остальные где-то в теле, возможно даже, задет позвоночник, во всяком случае, диафрагма парализована, и, пока осколки в теле, Горацио не сможет дышать сам.
– Еще две единицы макродекса. Срочно рентген, – отрывисто скомандовала она. – Энцефалограмму, – одна из медсестер шагнула к телефону. – Подключаем к аппарату, – сказала Кристина другой медсестре, которая по-прежнему стояла в изголовье, ритмично сдавливая мешок.
И тут же, неожиданно для всех, Кристина развернулась, быстро подошла к телефону и нажала на рычажок. Забрала трубку у оторопевшей девушки, аккуратно повесила ее на место, взглянула на бейджик, потом в глаза.
– Вы свободны, Ханна. Вон отсюда.
В операционной наступила тишина, нарушаемая лишь писком приборов.
– Ты чего взбесилась? – поинтересовался Этингейл, вошедший за пару минут до того.
– Она чуть не отправила его на МРТ, – тихо и спокойно пояснила Кристина.
– Но так положено! – возмутилась Ханна. – Просто МРТ – современный способ! Нас так учили!!!
– Тихо!!! – рявкнул Этингейл.
– Я сказала: «энцефалограмму», – напомнила Кристина. – В мои планы не входит убивать пациентов. И я думаю, этой больнице не нужны такие медсестры, которые считают старших врачей ретроградами.
На Ханну она больше не смотрела, и та перевела умоляющий взгляд на Этингейла. Эдди оглядел Горацио, операционную, взял из кюветы крохотный осколок пули и показал всем.
– Остальные в теле, – пробормотал Тайлер, дежурный врач, непроизвольно расслабляясь. Теперь он понял причину такого поведения Кристины и признал ее правой. – МРТ его наверняка убило бы, – тихонько пояснил он Ханне.
Та покраснела и выскочила в коридор, заливаясь слезами. Этингейл задумчиво наблюдал за Кристиной, которая помогала переодевать Горацио, словно так и было нужно, словно она простая санитарка, словно ее смена не закончилась пять минут назад.
– Эдди, выйдешь к родственникам вместо меня? – не оборачиваясь, спросила Кристина, устанавливая нужные значения на аппарате искусственного дыхания.
– Вот еще! – возмутился Этингейл. – И что я скажу? Вот после рентгена и выйду.
– Эдди, не будь злюкой. Ты прекрасно понимаешь, что нужно сказать.
– Добрая у нас ты, – огрызнулся Этингейл, снимая трубку телефона, чтобы все же заказать снимок и энцефалограмму. – Вот и иди сама. А я пойду после того как увижу, с чем имею дело.
***
На снимке были отчетливо видны еще два осколка: в лопатке и у позвоночника.
Кристина сощурилась и быстро глянула на Горацио. Стабилен. Нет, мелкий осколок в лопатке, судя по всему, легкое не задел. Ерунда. А вот большой – слишком близко к позвоночнику, от этого и паралич. Энцефалограмма в норме, значит, интубировали вовремя, а до того, по словам парамедиков, рану крепко зажимали рукой, это спасло его, превратив пневмоторакс в закрытый, не позволяя спадаться легкому... Кристина нахмурилась: Горацио интубировали еще в машине скорой помощи. А паралич не мог распространиться так быстро – позвоночник-то не задет. Горацио просто перестал дышать, перестал бороться? Скверно. Учитывая, что кровопотеря большая, перед операцией придется выждать несколько часов, иначе не справится сердце, но нужно еще и согласие родственников… Жены. Как бы подсказать Эдди, чтобы позволил Элине побыть с мужем до операции. Горацио должен бороться, иначе это безнадежно…
– Знаешь, я хотела бы тебе ассистировать во время операции, – сказала она Этингейлу, который стоял рядом и сопел, разглядывая снимок. – И…
– Какой еще операции? – перебил Этингейл. – Ты же сказала, что не собираешься убивать пациентов.
– Ты что, предлагаешь оставить его так? – не поверила своим ушам Кристина.
– Кто он тебе? – неожиданно развернувшись к ней и сверля взглядом в упор, спросил Этингейл.
– Что ты имеешь в виду? – сузив глаза, переспросила Кристина.
– Хочешь сказать, это просто тяга к риску? – скептически усмехнулся Этингейл.
– Это, Эдди, желание сделать для пациента все, что в моих силах. Дать ему шанс вернуться к близким.
– Шанс? Один из ста, – фыркнул Этингейл. – Даже думать нечего.
– Ну, – склонила голову набок Кристина, – по счастью, это не нам с тобой решать.
***
Почему-то Кристина ожидала увидеть в холле одинокую женскую фигуру. Но навстречу им поднялись аж пятеро. Мысленно Кристина обратилась к Горацио, мол, видишь, сколько народу за тебя переживает, борись!
– Я доктор Этингейл, это доктор Грэй, – не теряя времени на сантименты, начал Эдди. – Нам удалось стабилизировать состояние лейтенанта Кейна. К сожалению, его пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания, и сейчас требуется согласие родственников на операцию.
Кристина поморщилась. Все-таки Эдди ужасно разговаривает с людьми. Мельком оглядев мужчин – кажется, кубинца она тогда видела у дома Антонио Винченце – Кристина сосредоточилась на женщинах. Уже знакомые блондинка и брюнетка… И чернокожая. Непонятно. Элины нет? Как такое возможно? Коллеги здесь, а жены нет?
– Кто-то из вас приходится лейтенанту Кейну родственником? – переспросил Этингейл, не дождавшись ответа.
Коллеги Горацио переглянулись.
– Его единственному родственнику нет четырнадцати лет, – сказала брюнетка. – Мой сын – его племянник.
Теперь переглянулись Кристина и Эдди. Совершеннолетних родственников нет, значит, ответственность на больнице.
– А вы? – уточнил Этингейл.
Кристина задумчиво глядела куда-то в сторону. Ее сын – племянник Горацио? Значит, это – жена брата? И это – не Элина? Что-то непонятное.
– Жена его брата, – подтвердила брюнетка.
– А брат? – в тоне Этингейла зазвучало раздражение.
– Умер недавно, – сухо ответила брюнетка.
Кристина быстро глянула на нее и с упреком на коллегу, но промолчала. В голове царил хаос. Горацио ей лгал?
– Родители? Другие родственники? – продолжал свой допрос Этингейл.
Брюнетка молча покачала головой.
– Юридически она не имеет права решать, – пожал плечами Этингейл.
– Это не означает, что ее мнение ничего не значит, – негромко ответила Кристина. «И потом, рассказать о состоянии пациента все равно нужно», – добавила она взглядом.
– Хорошо, – кивнул Этингейл.
– Элина Салас, – представилась брюнетка, уловив вопросительный взгляд.
Кристина на миг опешила. Элина?! Жена брата Горацио, Элина. Не является Горацио родственником, то есть они не женаты, а его брат умер недавно. На ком тогда Горацио женился? Почему никто не упомянул его жену?
Новые вопросы возникали каждую секунду, а вот ответов пока не прибавлялось.
– Миссис Салас, пройдемте с нами, – недовольно пробурчал Этингейл.
– Эдди, прекрати, – тихо и отчетливо сказала Кристина. Ее терпению пришел конец. Раз уж она пришла сюда, она не позволит ему так разговаривать с людьми. – Его коллеги волнуются не меньше, и так же имеют право знать, что с лейтенантом Кейном, хоть и не имеют права голоса. Если ты не уверен в своей правоте, признай это сейчас, а не отыгрывайся на людях, которым и так несладко.
Этингейл поморщился и кивнул.
– Давайте присядем, – мягко сказала Кристина нервно вскочившим при их появлении, и так и продолжающим стоять людям.
Криминалисты уселись на диван. Кристина села рядом с Элиной, Этингейл, сопя, опустился в кресло.
– Пуля попала в ключицу, – окончательно забирая инициативу в свои руки, заговорила Кристина. Села она так, что получалось, разговаривает она с Элиной, а остальные в разговоре не участвуют, лишь имеют возможность его слушать. – И распалась на три фрагмента. Один из них пробил легкое, – она взглянула на Этингейла, и тот достал из кармана пластиковый пакетик.
– Слишком маленький, чтобы установить идентичность, – разочарованно вздохнула блондинка, рассмотрев осколок пули.
– Этот маленький осколок натворил немало, – чуть приподняла брови Кристина. – Кровь из пробитого легкого залила гортань, и лейтенанта Кейна пришлось интубировать еще в машине скорой помощи. Второй фрагмент, приблизительно такого же размера, прошел через грудную клетку и застрял в лопатке, извлечь его будет несложно, – она быстро взглянула на Элину, но та, чуть прищурясь, внимательно слушала, никак не проявляя своих эмоций. – Проблема заключается в третьем фрагменте. Он тоже остался в теле.
– Почему их до сих пор не извлекли? – нетерпеливо перебил кубинец.
– А вам что дороже – пуля или лейтенант? – мрачно буркнул Этингейл.
– А выбор именно таков? – нахмурилась чернокожая женщина.
Кристина ощутила мимолетную симпатию к блондинке и чернокожей – даже в такой момент они рассуждали здраво, в отличие от нетерпеливого кубинца.
– Здесь наши позиции с доктором Этингейлом расходятся, – сказала Кристина.
– Ты привыкла к рискованным решениям, – вставил Этингейл.
– Доктор Этингейл, – жестко сказала Кристина. – Вы позволите объяснить ситуацию? Или изложите свою точку зрения сами, только внятно.
Она была недовольна собой. Что за глупые игры в прятки она хотела устроить? Теперь придется терпеть манеру общения Эдди, он не отступит так просто.
– Пуля слишком близко к позвоночнику, плюс слишком большая кровопотеря, – поерзав в кресле, с вызовом заявил Этингейл. – Начнем вынимать пулю – он умрет. Оставим – будет жить, пусть и парализованный.
С лица Элины схлынула краска, лица остальных тоже вытянулись.
– Он парализован? – чуть слышно спросила Элина.
– В настоящий момент – да, полностью парализован, дыхание поддерживается аппаратно, – прищурилась Кристина. – Вы выслушаете меня до конца?
На мгновение ей показалось, что ответ будет отрицательным. Кристина стиснула зубы: все равно на совете она будет биться до последнего, настаивая на операции. Горацио не заслужил такого. Она вытащила его из ямы, неужели теперь не справится?
– Я вас слушаю, – кивнула Элина.
– Пуля, точнее, оставшийся фрагмент, расположена близко к позвоночнику, но позвоночник не задет, – начала объяснять Кристина. Само слово «паралич» пугает людей, так же как и «кома». Они перестают видеть и реально оценивать варианты, поэтому Кристина считала подобные беседы чуть ли не столь же важной задачей, как и успешно проведенные операции. – Паралич и невозможность самостоятельного дыхания обусловлены образовавшейся гематомой вокруг инородного предмета. Если его там оставить, организм, может быть, – подчеркнула она, – ассимилирует пулю, гематома уменьшится, и лейтенант получит возможность самостоятельно дышать и двигать правой рукой, возможно, даже обеими руками. Но существует вероятность, что ущемление спинного мозга уже через сутки приведет к постоянному параличу, и лейтенант так и останется парализованным, дышать сможет лишь с помощью аппарата, и вопрос будет только в том, сколько протянет сердце.
– Но ведь если делать операцию, он умрет? – переспросила Элина.
– Такая вероятность есть, – спокойно согласилась Кристина.
«Такая вероятность есть всегда», – мысленно добавила она. Падение кирпича на голову и пьяных водителей на дороге никто не отменял.
– Лейтенанту сделали переливание крови, но все же есть довольно большая вероятность, что сердце не выдержит операции, – сказала она вслух. – Если выждать двенадцать часов, дать ему набраться сил, эта вероятность станет меньше, но все же останется довольно-таки большой. И тем не менее, операция имеет смысл. Если извлечь пулю в течение ближайших суток, и лейтенант Кейн переживет операцию, он сможет вернуться к нормальной жизни.
– Один шанс из ста, – снова подал голос Этингейл.
– Верно, – спокойно кивнула Кристина. – Но, даже если шансы малы, их не стоит вовсе сбрасывать со счетов. Элина, я хочу попросить вас, – она сделала паузу и подождала, пока Элина не поднимет глаза. – Не думайте о том, какой выбор сделать вам. Попробуйте понять, какой выбор сделает Горацио Кейн. Вы не имеете юридического права решать, но вы самый близкий ему человек и знаете его лучше других.
Сказала, а сама вдруг засомневалась. Так ли это? Да еще и Элина вдруг пытливо взглянула в глаза, будто спрашивая, с чего она это взяла. С чего? А правда, с чего? Горацио назвал семью брата своей семьей, звал Элину во сне. Но не слишком ли категоричные выводы она сделала, подстрекаемая страхом оказаться обманутой?
– Время еще есть, – продолжила Кристина, не показывая охвативших ее сомнений. – Я отведу вас к нему. Остальные смогут навестить лейтенанта Кейна позже, – мягко улыбнулась она, прежде чем кто-либо успел вставить слово. – Думаю, нам с доктором Этингейлом, – быстрый взгляд в сторону упрямо насупившегося коллеги, – будет полезно услышать ваше мнение, прежде чем докладывать свое на совете.
На самом деле то, что думает Элина, не имело абсолютно никакого отношения к решению совета. На совете будет решаться профессиональная задача, и там козырем Кристины будет это дурацкое звание лучшего врача года – должна же быть от него хоть какая-то польза. А провести к Горацио близких ему людей Кристине хотелось совершенно с иной целью. Ей хотелось быть уверенной, что Горацио готов к операции, готов бороться за жизнь.
@темы: "Сто лет одиночества", Келли Дюкейн, Эрик Делко, Кристина, Алекс Вудс, Райан Вулф, Элина Салас, "От любви не умирают", Горацио Кейн