Глава 22.
Глава 22.
Когда Кристина закончила читать, был уже поздний вечер. Горацио все еще находился в каком-то странном состоянии оцепенения и отрешенности. Кристина принесла ему попить, он слабо улыбнулся в знак благодарности, поворочался – и уснул. Это показалось Кристине скверным признаком: чтобы снова уснуть, проспав всю ночь и большую часть дня, Горацио должен быть очень слаб или… Или он мог искать убежища во сне. Он не хотел возвращаться в реальность.
Механически прибираясь в комнате, Кристина наступила на пустой шприц, который выронила возле стола после схватки с Кристофером. Закусила губу, вспомнив о его прощальной угрозе. Горацио – полицейский, друзья-полицейские защитят его лучше, чем она, а любимая наверняка сумеет позаботиться как следует и помочь ему вернуться в привычную жизнь.
Из флигеля Кристина выбралась через окно в эркере, выбрав момент, когда Дэн был на противоположной стороне. Обитатели «большого дома» уже разбрелись по своим комнатам, позволяя бесшумной тенью скользнуть на второй этаж, к кабинету дона Винченце. Дверь в кабинет даже не была заперта – Антонио Винченце чувствовал себя полновластным хозяином в доме. Да и кто мог представлять для него угрозу?
Прежде чем войти, Кристина помедлила. Почему-то вспомнились лианы камбоджийских джунглей: с внешней стороны – гладкий зеленый покров, напоминающий ковер, так и тянет провести рукой по листьям, но если неосторожный путник или животное соблазнится прилечь, коварные лианы тут же расступятся, пропуская внутрь, к острым шипам, поджидающим с внутренней стороны. Выбраться из такой западни без повреждений практически невозможно. Незапертая дверь кабинета дона Винченце вдруг показалась Кристине именно такой западней.
В коридоре было тихо, в кабинете тоже никого не оказалось. Вещи Горацио нашлись в верхнем ящике стола. Кристина погладила золотой жетон, словно успокаивая домашнее животное безмолвным обещанием, что скоро оно вернется к хозяину. Мобильный телефон был выключен, но включился сразу – батарея не была разряжена, пин-кода не требовалось, на счастье не имевшей большого опыта обращения с мобильниками и не подозревавшей о подобных тонкостях Кристины. Она знала, что в мобильниках есть телефонная книга, но как ее найти – не представляла. Но ей повезло – нажав на кнопку вызова, она попала в список последних звонков, среди которых в глаза сразу бросилось имя «Элина».
На звонок ответили быстро, уже после третьего гудка.
– Горацио… – взволнованно выдохнула женщина.
Кристина вздохнула с некоторым облегчением: по всей видимости, она попала по адресу, раз здесь так волнуются за Горацио.
– Вы его любите? – решила задать давно интересующий ее вопрос Кристина.
– Что? – с явным замешательством переспросила Элина.
– Вы его любите? – повторила Кристина.
Ответом была тишина. Это было хорошим знаком – женщина не стала ничего отрицать, а то, что не торопилась признаваться, тоже было понятно.
– Понятно, – не стала ее дальше мучить Кристина.
– Подождите, – торопливо сказала Элина. – Откуда у вас телефон Горацио? – пока Кристина пыталась сообразить, как ответить на этот вопрос, не сказав лишнего, Элина уже продолжила: – Вы знаете Горацио Кейна?
Кристина напряженно закусила губу. Чем она может подтвердить, что это не розыгрыш? Может, если она сразу перейдет к делу, это будет лучшим свидетельством?
– Вы можете гарантировать, что спецназ не пойдет на штурм, а проведет скрытую операцию, в первую очередь заботясь о безопасности заложника? – спросила Кристина.
– Я могу постараться, – ответила Элина. В ее голосе зазвучали нотки профессионального переговорщика. – Объяснить ситуацию. Но спецназ мне не подчиняется.
– То есть гарантий вы дать не можете, – сделала вывод Кристина.
– Их никто не сможет дать. Но если вы скажете…
– Нет, – перебила ее Кристина. – Если таких гарантий нет, я не скажу местонахождение. Он жив, – заверила она. – Получил сотрясение мозга, у него вывихнуто плечо, сломаны два ребра и довольно сильный ушиб на правой ноге…
Вряд ли спецназ знает про флигель. А пока они будут штурмовать главный дом, Кристофер успеет добраться до Горацио. А если уходить из флигеля, лучше они это сделают сами, не привлекая внимания, и получат фору, прежде чем побег обнаружат. Теперь Кристина продолжала разговор только потому, что представляла себе, что должна испытывать эта женщина, если она видела вчера Горацио на сеансе связи. А кроме того… Кристина испытывала перед ней бессознательное чувство вины.
– Вы врач? – спросила Элина.
Кристина нахмурилась: почему эта женщина думает не о Горацио в такой момент, не о том, как ему помочь? Впрочем, может, как раз об этом и думает, поэтому и интересуется, есть ли рядом с ним врач. Да если это и ревность… Увы, для нее действительно есть причины, и все, что Кристина теперь может сделать – это исчезнуть из жизни обоих, чтобы Горацио не пришлось признаваться.
– Сейчас он чувствует себя нормально, – заверила она.
– Скажите, где он, – попросила Элина.
– Я не могу, – твердо ответила Кристина. – Я не буду подвер…
Шум шагов в коридоре заставил ее застыть, не договорив фразу. «Попалась!» – мелькнуло в голове, а затем последовал просто взрыв мыслей. Кристина нажала кнопку сброса, положила телефон на прежнее место и даже успела нырнуть за диван. Но все предосторожности оказались излишни: человек просто прошел мимо, даже не подумав заглянуть в кабинет.
Кристина больше не пыталась возобновить разговор. В конце концов, самое главное она сделала: выяснила, что придется выбираться самим, и успокоила друзей Горацио по поводу его состояния.
Во флигель она вернулась снова через окно в эркере, вошла в комнату Горацио – и задохнулась, сжимая кулаки. Постель была пуста! Неужели Дэн заметил неплотно прикрытое окно, догадался о ее отсутствии и этим воспользовались, чтобы увести Горацио?!
Из глаз готовы были брызнуть слезы, когда со стороны двери в коридор раздался шорох и на пороге показался Горацио. Кристина на миг прикрыла глаза, с облегчением выдыхая. Он улыбнулся, успокаивающе и слегка иронично. Кристина покачала головой, досадуя на собственную недогадливость – прежде чем впадать в панику, следовало проверить, не вышел ли пациент по естественной надобности. Горацио держался вполне бодро, а вот Кристине почему-то вдруг невыносимо захотелось нарушить собственный зарок. «Это ведь в последний раз», – пыталась она оправдаться перед самой собой, обнимая Горацио и помогая ему дойти до кровати.
– Все хорошо, – попытался успокоить ее Горацио, видя, что ее волнение никак не уляжется.
– Да, хорошо, – кивнула Кристина. Помолчала немного, собираясь с мыслями. Готов ли он к новому напоминанию о реальном мире? – Я успокоила твоих друзей, – сказала она. – Сказала, что ты жив, и чувствуешь себя нормально.
Горацио нахмурился, и Кристина, презрев все зароки, протянула руку, ласково гладя его по волосам, пропуская их сквозь пальцы, словно пытаясь то ли поддержать в этой внутренней борьбе, то ли дать ему нежности впрок, про запас…
Это подействовало: лицо Горацио расслабилось, затем в глазах блеснул живой интерес.
– А откуда ты взяла номер? – спросил он.
– Из твоего телефона, – пожала плечами Кристина. – Он лежал в столе у босса.
– Ты звонила с моего телефона? – напрягся Горацио, приподнимаясь и перехватывая ее руку.
– Да, – кивнула Кристина, не понимая причин его беспокойства.
– Ты его выключила? – прищурившись, спросил Горацио.
– Нет, – неуверенно ответила Кристина. – Кажется, нет. Мне послышался шум, я сбросила звонок, положила телефон на место и ушла.
– Давно это было? – ласково поглаживая ее руку, спросил он.
– Около получаса назад, – Кристина нахмурилась. – А в чем дело?
– Спецназ будет здесь с минуты на минуту, – откидываясь на подушки, сообщил Горацио.
Кажется, он предвкушал свободу. Странно, неужели он настолько выбит из колеи, что не думает о тех действиях, которые предпримет Кристофер сразу после начала штурма? Или даже раньше, если заметит полицию. Впрочем… Горацио может просто не помнить подробностей своего побега, ведь его сознание должно выстраивать защитную стену между ним и воспоминаниями о яме. Вероятно, это мешает оценивать Кристофера по достоинству.
Но сама Кристина отдавала себе отчет: времени на подготовку побега не осталось совсем. Уходить нужно было немедленно, невзирая на состояние Горацио.
– Зачем это? – не понял Горацио, разглядывая извлеченную из пакета одежду.
– Кристофер будет здесь раньше, чем спецназ, – снимая фиксирующую повязку и продевая его руку в рукав рубашки, сказала Кристина. Застегнула рубашку, вновь зафиксировала руку и только потом продолжила: – И с опознанием останков будут проблемы.
Горацио понял ее мысль мгновенно и сразу стал помогать себя одевать. Кристина обула его и подняла голову, улыбаясь:
– Не бойся, я хорошо играю в эти игры, – подбодрила она.
Кристина чувствовала внутри туго взведенную пружину, готовая бежать или драться, защищая их жизни. Кристофер не получит Горацио просто так.
Спортивная куртка так и висела в шкафу, приготовленная для побега. Накинув ее, Кристина уже привычно выждала момент, когда Дэн уйдет за угол, и открыла окно эркера. Горацио очень старался, но все равно двигался довольно медленно, так что они едва успели скрыться в темноте до возвращения Дэна.
Кристина снова выждала, пока он уйдет, и осторожно повела Горацио вглубь парка. Приближаться к дому было бы самоубийством, перелезть через ограду – тоже будет нелегко, но уже через несколько метров стало ясно, что и до ограды они вряд ли успеют дойти, прежде чем их отсутствие обнаружат и начнут поиски, а даже если и дойдут, Горацио будет не в состоянии через нее перелезть. И Кристина свернула к убежищу Джошуа. Протиснувшись в лаз, она указала Горацио на одеяло:
– Вряд ли Джошуа подключат к нашим поискам, а кроме него об этом убежище знаю только я. Ложись.
Горацио послушно растянулся на одеяле, и Кристина поняла, что они укрылись вовремя: он никак не мог отдышаться. По своему врачебному опыту она знала: чем больше они выжмут из недолеченного организма сейчас, тем сильнее и страшнее потом будет откат. За эти десять минут почти пробежки по ночному парку Горацио расплатится несколькими днями слабости и ухудшения самочувствия. Но другого выхода не было. А Кристина уже давно научилась смиряться с неизбежным.
Она чутко прислушивалась: кажется, возле флигеля раздались голоса. Она ждала грохота выбитой двери, но его не последовало, а некоторое время спустя грохот раздался гораздо более громкий. Горацио, немного отдышавшись, как раз взял ее за руку, собираясь что-то сказать, но так и замер с открытым ртом.
– Он взорвал флигель, – пояснила Кристина. – Если нам повезло, он был уверен, что мы внутри.
Она надеялась, что спецназ отреагирует на взрыв, и это приведет их прямо к флигелю. Но, видимо, Кристофер засек спецназ задолго до начала штурма, либо просто решил убить Горацио и уничтожить флигель – черные фигуры, осматривавшие парк, были явно не из полиции, поскольку, не доверяя фонарикам, расстреливали каждый куст, который мог бы послужить беглецам укрытием. От пуль убежище Джошуа защитить не могло.
Кристина взглянула на Горацио, пытаясь придумать хоть какой-то план действий. На мгновение ей показалось, что его широко открытые глаза так же стеклянно-неподвижны, как и глаза дочерей. Стоило моргнуть – иллюзия рассеялась, но дело было сделано, Кристина была готова на все, лишь бы не допустить этого наяву.
– Береги себя, ладно? – сказала Кристина, наклонилась к Горацио и поцеловала, вкладывая все свои чувства, все желание, чтобы он продержался, чтобы выжил, чтобы был счастлив, всю накопившуюся нежность… – Прощай, Горацио Кейн. Сделай одолжение, не высовывайся…
До дома она добежала легко и бесшумно, скрываясь в тени. На веранде на мгновение заколебалась – если сейчас просто привлечь к себе внимание и позволить увидеть, что она одна, боевики могут разделиться, и ее безумство ничего не даст. Нужно было как-то создать впечатление, что они уходят вместе с Горацио. Взгляд Кристины упал на столик. Если бы она вела Горацио, они наверняка бы его задели. Столик с шумом опрокинулся, Кристина громко ахнула и метнулась к дверям.
– За ней! – услышала она команду сзади. Проверять, все ли боевики пошли за ней, времени не было. Со стороны входной двери приближались спецназовцы. Кристина метнулась к лестнице на второй этаж – и тут ее перехватили сильные руки. По счастью, она не успела нанести травмирующий удар прежде, чем разглядела радостно улыбающегося Джошуа.
– Война! – сообщил он.
– Джошуа, это не игра, нужно прятаться, – торопливо зашептала Кристина.
– Прячься быстрее, – подтолкнув ее в сторону лестницы, скомандовал Джошуа.
А сам, выдернув из-за пояса игрушечный пистолет, выпрыгнул из-за угла прямо на приближающихся спецназовцев.
– Бах-бах-бах! – заорал Джошуа, чувствуя какие-то странные толчки. – Падай, ты… убит… – уже почти шепотом сообщил он темным высоким фигурам.
Спецназовцы молча стояли над умирающим парнем, не в силах поверить собственным глазам: выбитый из руки парня пистолет был игрушечным, а на его лице застыла странная улыбка. Впрочем, это только им она казалась странной. А Джошуа Винченце умер счастливым: он умер настоящим мужчиной, сумев защитить своего самого лучшего на свете друга.
Спецназ продолжил преследование отступивших в сад боевиков Кристофера, даже не взглянув в сторону второго этажа, где мирно спали остальные обитатели дома. Но Кристины там уже и не было. Она выбралась через окно и спустилась вниз по увивавшему одну из стен плющу. С этой стороны оцепления не было: окошко было слишком узким, а плющ – слишком ненадежной опорой, чтобы этим путем мог воспользоваться кто-то тяжелее ребенка. Кристина весила немногим больше ребенка, поэтому благополучно спустилась вниз и укрылась за живой изгородью одного из соседних участков.
Она хотела убедиться, что с Горацио все благополучно. Возле парадного входа в дом Антонио Винченце было столпотворение: машины, люди. Кристина напряглась, когда в дом торопливо прошли двое парамедиков с каталкой, и тут по нервам ударил страшный женский крик, который сложно было с чем-то перепутать. Кристина узнала голос Марии и покачала головой, сожалея о Марке. Да, Марк Симпл не был образцовым гражданином, но он был не таким уж плохим человеком, и Кристина даже думала, что с рождением ребенка жизнь Марка и Марии, возможно, изменится в лучшую сторону.
Через некоторое время из дома вывели и усадили в патрульные машины дона Винченце, выглядевшего так, будто он только что перенес новый сердечный приступ, упирающегося Кристофера, на лице которого читалась странная смесь злости и отчаяния, и …Марка, сопровождаемого зареванной Марией. Следом вынесли два черных пластиковых мешка, и сердце Кристины тревожно сжалось, затем отпустило – полицейские не обратили на мешки внимания, значит, это не мог быть Горацио, – и ухнуло вниз, замирая леденящей догадкой. Джошуа… Второй, вероятно, Дэн, а первый…
Кристина стиснула зубы, смаргивая слезы. Она слышала выстрелы, но понадеялась, что это попали под обстрел ее преследователи. Но судьба распорядилась иначе. Теперь ей особенно хотелось убедиться, что хоть второй из ее подопечных в порядке. Мелькнула даже мысль вернуться к укрытию и проверить, смог ли Горацио выбраться из него самостоятельно. Конечно, в этом случае она вряд ли останется незамеченной, но Горацио требовалось отправить в больницу, и чем скорее, тем лучше.
В дом входили и выходили люди, Кристина заметила среди них двух женщин, приходивших тогда. Может быть, одна из них – Элина?
Наконец, из дома вывезли каталку, и в свете фар мелькнула знакомая рыжая шевелюра. Кристине показалось, что Горацио пристально всматривается в лица. Ищет своих?
Первой к каталке подошла блондинка, весело поздоровалась и вложила в руку Горацио какой-то предмет. Кристине было не слишком хорошо видно, но вроде бы это был полицейский значок. Она нахмурилась. Неужели не видно, что человек болен? Неужели так не терпится вновь вернуть его в строй? Странное отношение.
С болью Кристина отметила, как Горацио прикрыл глаза, тяжело оседая. Между бровей вновь собралась тоскливая складка, которую Кристина видела при знакомстве и первом разговоре. Ей захотелось прикрикнуть на парамедиков, которые пропустили перелом в самочувствии пациента, и на блондинку, которая с места в карьер понеслась возвращать Горацио его лейтенантство, но потом Кристина задумалась. Ведь эта женщина, вероятно, знает Горацио не первый день. И распоряжается сейчас она. Значит, это заместительница Горацио? Как же она может не знать, что для него сейчас означает этот значок? Или она так рада сложить с себя полномочия, что о чувствах Горацио ей некогда думать? Или она искренне считает, что для него работа – самое важное в жизни?
Тем временем к каталке подошла вторая женщина, темноволосая. Кристина заинтересованно наблюдала за кратким обменом репликами, после которого Горацио снова закрыл глаза. «Нет, не похоже, чтобы здесь была Элина», – с сожалением решила Кристина. Почему же ее здесь нет? Не успели сообщить о штурме? Все может быть…
В следующий момент Кристина чуть было не выдала себя, заметив, как стремительно бледнеет лицо Горацио. Если бы парамедики не среагировали, она бы вышла из своего укрытия, и не важно, как бы она стала потом объясняться, но пожилой врач наконец заметил неладное. Парамедики засуетились, опуская верх каталки в лежачее положение, прилаживая кислородную маску и ставя капельницу. Каталку торопливо задвинули в «скорую», и Кристина лишь усилием воли удержала себя на месте, повторяя, что Горацио в надежных руках. Перед глазами помимо воли всплывало выражение его лица, становящееся все тоскливее по мере соприкосновения с реальным миром. Все было неправильно…
Часть машин уехала, остались лишь два «хаммера» криминалистической лаборатории и патрульная машина. Для криминалистов начались обычные рабочие будни. Кристина мысленно перебрала все, что знала о криминалистике. Много ли можно найти на месте флигеля? А главное, будут ли искать? Вряд ли, если только кто-то назовет ее соучастницей преступления. Но что смогут доказать? Вероятно, ничего.
Перед ней лежало будущее. Любой город, а если она пожелает, любая страна. Но Кристина не могла пока уехать из Майами. Здесь оставался ее пациент.
***
Три дня спустя Кристина сумела не только найти госпиталь, в который поместили Горацио, но и незаметно проникнуть в него. Афишировать свой интерес Кристина не хотела: сначала нужно было убедиться, что ее не разыскивают за похищение полицейского. Ей не составило труда взять оставленный без присмотра белый халат и найти нужное отделение, а затем и палату.
Кристина сама смутно понимала, зачем хочет увидеть Горацио. Для себя она решила, что хочет просто заверить его, что с ней все хорошо, и попрощаться. На самом же деле… Смутные и неясные чувства, порожденные встречей Горацио с его коллегами, никак не желали утихать, внушая тайные надежды, в которых Кристина не хотела себе признаваться. Но… Вдруг? Вдруг случится чудо и окажется, что Элина – всего лишь жена брата, а вот произошедшее между ними в том флигеле значит для Горацио ровно столько же, сколько и для нее самой?
Горацио дремал, когда она вошла. Кристина невольно улыбнулась: мелкий синий узор на больничной рубашке довольно оригинально сочетался с остатками синяка на его лице. Чтобы ее присутствие в палате не выглядело странным, Кристина взяла карту, просмотрела данные о состоянии, назначения, и вдруг нахмурилась. Ноотропные препараты? 13 баллов по шкале Глазго при поступлении? Господи боже…
Кристина издала сдавленный звук, и Горацио открыл глаза, поворачивая голову на шум. Она прочитала диагноз одновременно в карте и в его спокойном, неузнающем взгляде, равнодушно скользнувшем по ней. Посттравматическая амнезия.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Кристина, сама не узнавая собственный голос.
Горацио слегка улыбнулся и кивнул, обозначая, что все в порядке. Глянул мимо Кристины, на стеклянную стенку палаты, затем снова на нее, затем куда-то в сторону.
Кристина быстро пробежала взглядом неразборчивые строчки. Она привыкла разбирать подобный почерк, да и термины были ей прекрасно знакомы. Она ожидала встретить слова «ретроградная амнезия» – ведь, судя по всему, Горацио забыл все, с момента похищения, но не нашла их, зато встретила «конфабуляции». Горацио считал, что попал в аварию.
Запретив рукам дрожать, Кристина вернула карту на место, бросила последний взгляд на вновь задремавшего Горацио и вышла из палаты. За поворотом стянула с себя халат, за следующим – опустилась в кресло для посетителей и закрыла лицо руками.
Вот так. Все решилось само собой. Природа амнезии была мало изучена, но Кристине казалось, что если бы в произошедшем было что-то важное для Горацио, что-то нужное ему – он не позволил бы себе забыть. А так… Измена, в которой не хочется оправдываться перед любимой – вполне себе травмирующее событие, так что немудрено, что забыл.
Никто из проходящих мимо не обращал на нее внимания. Мало ли плачущих женщин можно увидеть в больнице? Может, прощается с кем-то из близких?
Кристина не плакала, в этом они ошибались. А вот по поводу прощания с близким человеком были абсолютно правы. Надеяться на чудо Кристина в этот раз не стала и становиться заложницей собственных чувств, вспыхнувших так неожиданно и неуместно, не собиралась.
Глава 22.Когда Кристина закончила читать, был уже поздний вечер. Горацио все еще находился в каком-то странном состоянии оцепенения и отрешенности. Кристина принесла ему попить, он слабо улыбнулся в знак благодарности, поворочался – и уснул. Это показалось Кристине скверным признаком: чтобы снова уснуть, проспав всю ночь и большую часть дня, Горацио должен быть очень слаб или… Или он мог искать убежища во сне. Он не хотел возвращаться в реальность.
Механически прибираясь в комнате, Кристина наступила на пустой шприц, который выронила возле стола после схватки с Кристофером. Закусила губу, вспомнив о его прощальной угрозе. Горацио – полицейский, друзья-полицейские защитят его лучше, чем она, а любимая наверняка сумеет позаботиться как следует и помочь ему вернуться в привычную жизнь.
Из флигеля Кристина выбралась через окно в эркере, выбрав момент, когда Дэн был на противоположной стороне. Обитатели «большого дома» уже разбрелись по своим комнатам, позволяя бесшумной тенью скользнуть на второй этаж, к кабинету дона Винченце. Дверь в кабинет даже не была заперта – Антонио Винченце чувствовал себя полновластным хозяином в доме. Да и кто мог представлять для него угрозу?
Прежде чем войти, Кристина помедлила. Почему-то вспомнились лианы камбоджийских джунглей: с внешней стороны – гладкий зеленый покров, напоминающий ковер, так и тянет провести рукой по листьям, но если неосторожный путник или животное соблазнится прилечь, коварные лианы тут же расступятся, пропуская внутрь, к острым шипам, поджидающим с внутренней стороны. Выбраться из такой западни без повреждений практически невозможно. Незапертая дверь кабинета дона Винченце вдруг показалась Кристине именно такой западней.
В коридоре было тихо, в кабинете тоже никого не оказалось. Вещи Горацио нашлись в верхнем ящике стола. Кристина погладила золотой жетон, словно успокаивая домашнее животное безмолвным обещанием, что скоро оно вернется к хозяину. Мобильный телефон был выключен, но включился сразу – батарея не была разряжена, пин-кода не требовалось, на счастье не имевшей большого опыта обращения с мобильниками и не подозревавшей о подобных тонкостях Кристины. Она знала, что в мобильниках есть телефонная книга, но как ее найти – не представляла. Но ей повезло – нажав на кнопку вызова, она попала в список последних звонков, среди которых в глаза сразу бросилось имя «Элина».
На звонок ответили быстро, уже после третьего гудка.
– Горацио… – взволнованно выдохнула женщина.
Кристина вздохнула с некоторым облегчением: по всей видимости, она попала по адресу, раз здесь так волнуются за Горацио.
– Вы его любите? – решила задать давно интересующий ее вопрос Кристина.
– Что? – с явным замешательством переспросила Элина.
– Вы его любите? – повторила Кристина.
Ответом была тишина. Это было хорошим знаком – женщина не стала ничего отрицать, а то, что не торопилась признаваться, тоже было понятно.
– Понятно, – не стала ее дальше мучить Кристина.
– Подождите, – торопливо сказала Элина. – Откуда у вас телефон Горацио? – пока Кристина пыталась сообразить, как ответить на этот вопрос, не сказав лишнего, Элина уже продолжила: – Вы знаете Горацио Кейна?
Кристина напряженно закусила губу. Чем она может подтвердить, что это не розыгрыш? Может, если она сразу перейдет к делу, это будет лучшим свидетельством?
– Вы можете гарантировать, что спецназ не пойдет на штурм, а проведет скрытую операцию, в первую очередь заботясь о безопасности заложника? – спросила Кристина.
– Я могу постараться, – ответила Элина. В ее голосе зазвучали нотки профессионального переговорщика. – Объяснить ситуацию. Но спецназ мне не подчиняется.
– То есть гарантий вы дать не можете, – сделала вывод Кристина.
– Их никто не сможет дать. Но если вы скажете…
– Нет, – перебила ее Кристина. – Если таких гарантий нет, я не скажу местонахождение. Он жив, – заверила она. – Получил сотрясение мозга, у него вывихнуто плечо, сломаны два ребра и довольно сильный ушиб на правой ноге…
Вряд ли спецназ знает про флигель. А пока они будут штурмовать главный дом, Кристофер успеет добраться до Горацио. А если уходить из флигеля, лучше они это сделают сами, не привлекая внимания, и получат фору, прежде чем побег обнаружат. Теперь Кристина продолжала разговор только потому, что представляла себе, что должна испытывать эта женщина, если она видела вчера Горацио на сеансе связи. А кроме того… Кристина испытывала перед ней бессознательное чувство вины.
– Вы врач? – спросила Элина.
Кристина нахмурилась: почему эта женщина думает не о Горацио в такой момент, не о том, как ему помочь? Впрочем, может, как раз об этом и думает, поэтому и интересуется, есть ли рядом с ним врач. Да если это и ревность… Увы, для нее действительно есть причины, и все, что Кристина теперь может сделать – это исчезнуть из жизни обоих, чтобы Горацио не пришлось признаваться.
– Сейчас он чувствует себя нормально, – заверила она.
– Скажите, где он, – попросила Элина.
– Я не могу, – твердо ответила Кристина. – Я не буду подвер…
Шум шагов в коридоре заставил ее застыть, не договорив фразу. «Попалась!» – мелькнуло в голове, а затем последовал просто взрыв мыслей. Кристина нажала кнопку сброса, положила телефон на прежнее место и даже успела нырнуть за диван. Но все предосторожности оказались излишни: человек просто прошел мимо, даже не подумав заглянуть в кабинет.
Кристина больше не пыталась возобновить разговор. В конце концов, самое главное она сделала: выяснила, что придется выбираться самим, и успокоила друзей Горацио по поводу его состояния.
Во флигель она вернулась снова через окно в эркере, вошла в комнату Горацио – и задохнулась, сжимая кулаки. Постель была пуста! Неужели Дэн заметил неплотно прикрытое окно, догадался о ее отсутствии и этим воспользовались, чтобы увести Горацио?!
Из глаз готовы были брызнуть слезы, когда со стороны двери в коридор раздался шорох и на пороге показался Горацио. Кристина на миг прикрыла глаза, с облегчением выдыхая. Он улыбнулся, успокаивающе и слегка иронично. Кристина покачала головой, досадуя на собственную недогадливость – прежде чем впадать в панику, следовало проверить, не вышел ли пациент по естественной надобности. Горацио держался вполне бодро, а вот Кристине почему-то вдруг невыносимо захотелось нарушить собственный зарок. «Это ведь в последний раз», – пыталась она оправдаться перед самой собой, обнимая Горацио и помогая ему дойти до кровати.
– Все хорошо, – попытался успокоить ее Горацио, видя, что ее волнение никак не уляжется.
– Да, хорошо, – кивнула Кристина. Помолчала немного, собираясь с мыслями. Готов ли он к новому напоминанию о реальном мире? – Я успокоила твоих друзей, – сказала она. – Сказала, что ты жив, и чувствуешь себя нормально.
Горацио нахмурился, и Кристина, презрев все зароки, протянула руку, ласково гладя его по волосам, пропуская их сквозь пальцы, словно пытаясь то ли поддержать в этой внутренней борьбе, то ли дать ему нежности впрок, про запас…
Это подействовало: лицо Горацио расслабилось, затем в глазах блеснул живой интерес.
– А откуда ты взяла номер? – спросил он.
– Из твоего телефона, – пожала плечами Кристина. – Он лежал в столе у босса.
– Ты звонила с моего телефона? – напрягся Горацио, приподнимаясь и перехватывая ее руку.
– Да, – кивнула Кристина, не понимая причин его беспокойства.
– Ты его выключила? – прищурившись, спросил Горацио.
– Нет, – неуверенно ответила Кристина. – Кажется, нет. Мне послышался шум, я сбросила звонок, положила телефон на место и ушла.
– Давно это было? – ласково поглаживая ее руку, спросил он.
– Около получаса назад, – Кристина нахмурилась. – А в чем дело?
– Спецназ будет здесь с минуты на минуту, – откидываясь на подушки, сообщил Горацио.
Кажется, он предвкушал свободу. Странно, неужели он настолько выбит из колеи, что не думает о тех действиях, которые предпримет Кристофер сразу после начала штурма? Или даже раньше, если заметит полицию. Впрочем… Горацио может просто не помнить подробностей своего побега, ведь его сознание должно выстраивать защитную стену между ним и воспоминаниями о яме. Вероятно, это мешает оценивать Кристофера по достоинству.
Но сама Кристина отдавала себе отчет: времени на подготовку побега не осталось совсем. Уходить нужно было немедленно, невзирая на состояние Горацио.
– Зачем это? – не понял Горацио, разглядывая извлеченную из пакета одежду.
– Кристофер будет здесь раньше, чем спецназ, – снимая фиксирующую повязку и продевая его руку в рукав рубашки, сказала Кристина. Застегнула рубашку, вновь зафиксировала руку и только потом продолжила: – И с опознанием останков будут проблемы.
Горацио понял ее мысль мгновенно и сразу стал помогать себя одевать. Кристина обула его и подняла голову, улыбаясь:
– Не бойся, я хорошо играю в эти игры, – подбодрила она.
Кристина чувствовала внутри туго взведенную пружину, готовая бежать или драться, защищая их жизни. Кристофер не получит Горацио просто так.
Спортивная куртка так и висела в шкафу, приготовленная для побега. Накинув ее, Кристина уже привычно выждала момент, когда Дэн уйдет за угол, и открыла окно эркера. Горацио очень старался, но все равно двигался довольно медленно, так что они едва успели скрыться в темноте до возвращения Дэна.
Кристина снова выждала, пока он уйдет, и осторожно повела Горацио вглубь парка. Приближаться к дому было бы самоубийством, перелезть через ограду – тоже будет нелегко, но уже через несколько метров стало ясно, что и до ограды они вряд ли успеют дойти, прежде чем их отсутствие обнаружат и начнут поиски, а даже если и дойдут, Горацио будет не в состоянии через нее перелезть. И Кристина свернула к убежищу Джошуа. Протиснувшись в лаз, она указала Горацио на одеяло:
– Вряд ли Джошуа подключат к нашим поискам, а кроме него об этом убежище знаю только я. Ложись.
Горацио послушно растянулся на одеяле, и Кристина поняла, что они укрылись вовремя: он никак не мог отдышаться. По своему врачебному опыту она знала: чем больше они выжмут из недолеченного организма сейчас, тем сильнее и страшнее потом будет откат. За эти десять минут почти пробежки по ночному парку Горацио расплатится несколькими днями слабости и ухудшения самочувствия. Но другого выхода не было. А Кристина уже давно научилась смиряться с неизбежным.
Она чутко прислушивалась: кажется, возле флигеля раздались голоса. Она ждала грохота выбитой двери, но его не последовало, а некоторое время спустя грохот раздался гораздо более громкий. Горацио, немного отдышавшись, как раз взял ее за руку, собираясь что-то сказать, но так и замер с открытым ртом.
– Он взорвал флигель, – пояснила Кристина. – Если нам повезло, он был уверен, что мы внутри.
Она надеялась, что спецназ отреагирует на взрыв, и это приведет их прямо к флигелю. Но, видимо, Кристофер засек спецназ задолго до начала штурма, либо просто решил убить Горацио и уничтожить флигель – черные фигуры, осматривавшие парк, были явно не из полиции, поскольку, не доверяя фонарикам, расстреливали каждый куст, который мог бы послужить беглецам укрытием. От пуль убежище Джошуа защитить не могло.
Кристина взглянула на Горацио, пытаясь придумать хоть какой-то план действий. На мгновение ей показалось, что его широко открытые глаза так же стеклянно-неподвижны, как и глаза дочерей. Стоило моргнуть – иллюзия рассеялась, но дело было сделано, Кристина была готова на все, лишь бы не допустить этого наяву.
– Береги себя, ладно? – сказала Кристина, наклонилась к Горацио и поцеловала, вкладывая все свои чувства, все желание, чтобы он продержался, чтобы выжил, чтобы был счастлив, всю накопившуюся нежность… – Прощай, Горацио Кейн. Сделай одолжение, не высовывайся…
До дома она добежала легко и бесшумно, скрываясь в тени. На веранде на мгновение заколебалась – если сейчас просто привлечь к себе внимание и позволить увидеть, что она одна, боевики могут разделиться, и ее безумство ничего не даст. Нужно было как-то создать впечатление, что они уходят вместе с Горацио. Взгляд Кристины упал на столик. Если бы она вела Горацио, они наверняка бы его задели. Столик с шумом опрокинулся, Кристина громко ахнула и метнулась к дверям.
– За ней! – услышала она команду сзади. Проверять, все ли боевики пошли за ней, времени не было. Со стороны входной двери приближались спецназовцы. Кристина метнулась к лестнице на второй этаж – и тут ее перехватили сильные руки. По счастью, она не успела нанести травмирующий удар прежде, чем разглядела радостно улыбающегося Джошуа.
– Война! – сообщил он.
– Джошуа, это не игра, нужно прятаться, – торопливо зашептала Кристина.
– Прячься быстрее, – подтолкнув ее в сторону лестницы, скомандовал Джошуа.
А сам, выдернув из-за пояса игрушечный пистолет, выпрыгнул из-за угла прямо на приближающихся спецназовцев.
– Бах-бах-бах! – заорал Джошуа, чувствуя какие-то странные толчки. – Падай, ты… убит… – уже почти шепотом сообщил он темным высоким фигурам.
Спецназовцы молча стояли над умирающим парнем, не в силах поверить собственным глазам: выбитый из руки парня пистолет был игрушечным, а на его лице застыла странная улыбка. Впрочем, это только им она казалась странной. А Джошуа Винченце умер счастливым: он умер настоящим мужчиной, сумев защитить своего самого лучшего на свете друга.
Спецназ продолжил преследование отступивших в сад боевиков Кристофера, даже не взглянув в сторону второго этажа, где мирно спали остальные обитатели дома. Но Кристины там уже и не было. Она выбралась через окно и спустилась вниз по увивавшему одну из стен плющу. С этой стороны оцепления не было: окошко было слишком узким, а плющ – слишком ненадежной опорой, чтобы этим путем мог воспользоваться кто-то тяжелее ребенка. Кристина весила немногим больше ребенка, поэтому благополучно спустилась вниз и укрылась за живой изгородью одного из соседних участков.
Она хотела убедиться, что с Горацио все благополучно. Возле парадного входа в дом Антонио Винченце было столпотворение: машины, люди. Кристина напряглась, когда в дом торопливо прошли двое парамедиков с каталкой, и тут по нервам ударил страшный женский крик, который сложно было с чем-то перепутать. Кристина узнала голос Марии и покачала головой, сожалея о Марке. Да, Марк Симпл не был образцовым гражданином, но он был не таким уж плохим человеком, и Кристина даже думала, что с рождением ребенка жизнь Марка и Марии, возможно, изменится в лучшую сторону.
Через некоторое время из дома вывели и усадили в патрульные машины дона Винченце, выглядевшего так, будто он только что перенес новый сердечный приступ, упирающегося Кристофера, на лице которого читалась странная смесь злости и отчаяния, и …Марка, сопровождаемого зареванной Марией. Следом вынесли два черных пластиковых мешка, и сердце Кристины тревожно сжалось, затем отпустило – полицейские не обратили на мешки внимания, значит, это не мог быть Горацио, – и ухнуло вниз, замирая леденящей догадкой. Джошуа… Второй, вероятно, Дэн, а первый…
Кристина стиснула зубы, смаргивая слезы. Она слышала выстрелы, но понадеялась, что это попали под обстрел ее преследователи. Но судьба распорядилась иначе. Теперь ей особенно хотелось убедиться, что хоть второй из ее подопечных в порядке. Мелькнула даже мысль вернуться к укрытию и проверить, смог ли Горацио выбраться из него самостоятельно. Конечно, в этом случае она вряд ли останется незамеченной, но Горацио требовалось отправить в больницу, и чем скорее, тем лучше.
В дом входили и выходили люди, Кристина заметила среди них двух женщин, приходивших тогда. Может быть, одна из них – Элина?
Наконец, из дома вывезли каталку, и в свете фар мелькнула знакомая рыжая шевелюра. Кристине показалось, что Горацио пристально всматривается в лица. Ищет своих?
Первой к каталке подошла блондинка, весело поздоровалась и вложила в руку Горацио какой-то предмет. Кристине было не слишком хорошо видно, но вроде бы это был полицейский значок. Она нахмурилась. Неужели не видно, что человек болен? Неужели так не терпится вновь вернуть его в строй? Странное отношение.
С болью Кристина отметила, как Горацио прикрыл глаза, тяжело оседая. Между бровей вновь собралась тоскливая складка, которую Кристина видела при знакомстве и первом разговоре. Ей захотелось прикрикнуть на парамедиков, которые пропустили перелом в самочувствии пациента, и на блондинку, которая с места в карьер понеслась возвращать Горацио его лейтенантство, но потом Кристина задумалась. Ведь эта женщина, вероятно, знает Горацио не первый день. И распоряжается сейчас она. Значит, это заместительница Горацио? Как же она может не знать, что для него сейчас означает этот значок? Или она так рада сложить с себя полномочия, что о чувствах Горацио ей некогда думать? Или она искренне считает, что для него работа – самое важное в жизни?
Тем временем к каталке подошла вторая женщина, темноволосая. Кристина заинтересованно наблюдала за кратким обменом репликами, после которого Горацио снова закрыл глаза. «Нет, не похоже, чтобы здесь была Элина», – с сожалением решила Кристина. Почему же ее здесь нет? Не успели сообщить о штурме? Все может быть…
В следующий момент Кристина чуть было не выдала себя, заметив, как стремительно бледнеет лицо Горацио. Если бы парамедики не среагировали, она бы вышла из своего укрытия, и не важно, как бы она стала потом объясняться, но пожилой врач наконец заметил неладное. Парамедики засуетились, опуская верх каталки в лежачее положение, прилаживая кислородную маску и ставя капельницу. Каталку торопливо задвинули в «скорую», и Кристина лишь усилием воли удержала себя на месте, повторяя, что Горацио в надежных руках. Перед глазами помимо воли всплывало выражение его лица, становящееся все тоскливее по мере соприкосновения с реальным миром. Все было неправильно…
Часть машин уехала, остались лишь два «хаммера» криминалистической лаборатории и патрульная машина. Для криминалистов начались обычные рабочие будни. Кристина мысленно перебрала все, что знала о криминалистике. Много ли можно найти на месте флигеля? А главное, будут ли искать? Вряд ли, если только кто-то назовет ее соучастницей преступления. Но что смогут доказать? Вероятно, ничего.
Перед ней лежало будущее. Любой город, а если она пожелает, любая страна. Но Кристина не могла пока уехать из Майами. Здесь оставался ее пациент.
***
Три дня спустя Кристина сумела не только найти госпиталь, в который поместили Горацио, но и незаметно проникнуть в него. Афишировать свой интерес Кристина не хотела: сначала нужно было убедиться, что ее не разыскивают за похищение полицейского. Ей не составило труда взять оставленный без присмотра белый халат и найти нужное отделение, а затем и палату.
Кристина сама смутно понимала, зачем хочет увидеть Горацио. Для себя она решила, что хочет просто заверить его, что с ней все хорошо, и попрощаться. На самом же деле… Смутные и неясные чувства, порожденные встречей Горацио с его коллегами, никак не желали утихать, внушая тайные надежды, в которых Кристина не хотела себе признаваться. Но… Вдруг? Вдруг случится чудо и окажется, что Элина – всего лишь жена брата, а вот произошедшее между ними в том флигеле значит для Горацио ровно столько же, сколько и для нее самой?
Горацио дремал, когда она вошла. Кристина невольно улыбнулась: мелкий синий узор на больничной рубашке довольно оригинально сочетался с остатками синяка на его лице. Чтобы ее присутствие в палате не выглядело странным, Кристина взяла карту, просмотрела данные о состоянии, назначения, и вдруг нахмурилась. Ноотропные препараты? 13 баллов по шкале Глазго при поступлении? Господи боже…
Кристина издала сдавленный звук, и Горацио открыл глаза, поворачивая голову на шум. Она прочитала диагноз одновременно в карте и в его спокойном, неузнающем взгляде, равнодушно скользнувшем по ней. Посттравматическая амнезия.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Кристина, сама не узнавая собственный голос.
Горацио слегка улыбнулся и кивнул, обозначая, что все в порядке. Глянул мимо Кристины, на стеклянную стенку палаты, затем снова на нее, затем куда-то в сторону.
Кристина быстро пробежала взглядом неразборчивые строчки. Она привыкла разбирать подобный почерк, да и термины были ей прекрасно знакомы. Она ожидала встретить слова «ретроградная амнезия» – ведь, судя по всему, Горацио забыл все, с момента похищения, но не нашла их, зато встретила «конфабуляции». Горацио считал, что попал в аварию.
Запретив рукам дрожать, Кристина вернула карту на место, бросила последний взгляд на вновь задремавшего Горацио и вышла из палаты. За поворотом стянула с себя халат, за следующим – опустилась в кресло для посетителей и закрыла лицо руками.
Вот так. Все решилось само собой. Природа амнезии была мало изучена, но Кристине казалось, что если бы в произошедшем было что-то важное для Горацио, что-то нужное ему – он не позволил бы себе забыть. А так… Измена, в которой не хочется оправдываться перед любимой – вполне себе травмирующее событие, так что немудрено, что забыл.
Никто из проходящих мимо не обращал на нее внимания. Мало ли плачущих женщин можно увидеть в больнице? Может, прощается с кем-то из близких?
Кристина не плакала, в этом они ошибались. А вот по поводу прощания с близким человеком были абсолютно правы. Надеяться на чудо Кристина в этот раз не стала и становиться заложницей собственных чувств, вспыхнувших так неожиданно и неуместно, не собиралась.
@темы: "Сто лет одиночества", Кристина, "И дольше века длится день", Горацио Кейн
-
-
04.07.2011 в 02:25-
-
04.07.2011 в 20:13