Глава 2.
Глава 2.
Первое время Питеру то и дело казалось, что его планы полетят в тартарары.
Тихая, потерянная девочка, рядом с которой он стоял во время похорон, всем своим видом демонстрируя заботу и покровительство, внезапно оказалась неописуемо упрямой. Нет, Кристина О’Нил не спорила, не кричала – она просто делала по-своему.
Предложение руки и сердца от Питера Маршалла она не приняла.
– Я очень благодарна тебе за помощь, – сказала Кристина. – Но зачем тебе глупая, необразованная жена?
Питер не нашелся, что сказать, хотя как раз давать ей образование в его планы не входило. Кристина знала вполне достаточно, чтобы быть ассистентом, а документальное подтверждение ее знаний дало бы ей слишком много самостоятельности, так как позволило бы начать свою карьеру. Питера это никак не устраивало, ее таланты он собирался использовать исключительно для себя. Но не признаваться же в этом ей в глаза?
Вместо Шотландии, где можно было быстро зарегистрировать брак без согласия родителей, Питеру пришлось отправиться вслед за Кристиной в Лондон. Оксфорд стоял первым пунктом в рейтинге учебных заведений Англии, и вот туда-то и направлялась девочка, выполняя волю покойного отца. Надежды на то, что ей не хватит баллов для поступления, провалились. Поколебавшись немного, Питер решил, что овчинка стоит выделки, и приготовился ждать долгих четыре года. Однако где-то через месяц случился сюрприз: крайне растерянная Кристина сообщила, что дотошный старичок-профессор, понаблюдав за ней на семинаре, обратил внимание на то, как уверенно держит скальпель маленькая первокурсница. «А что ты еще умеешь?» – поинтересовался он, и Кристина честно ответила. Профессор похмыкал, задал еще несколько вопросов, да и отвел ее к декану, где у нее подробно выспросили всю биографию, на следующий день проэкзаменовали – и теперь она студентка выпускного курса.
Питер посмеивался над ее удивлением, заодно представив озадаченные физиономии профессуры, когда семнадцатилетняя пигалица у всех на глазах шутя выполняла самые мудреные швы и узлы и без запинки рассказывала ход сложнейших операций – а она это могла. Кристина и сама улыбалась, вспоминая, как тот, обративший на нее внимание профессор, решив, видимо, что студентка просто вызубрила учебник, подсунул ей в анатомичке «неправильное» тело – с зеркальным расположением органов. Питер смеялся в голос над бесплодными уловками старикашки – вся анатомия человеческого тела была изучена Кристиной не по книжкам, а вот этими самыми тоненькими пальчиками.
Помня о своей цели, Питер пальчики выпустил не сразу, задержал в своей руке, поглаживая, и с удовольствием увидел мягкий блеск глаз девушки, даже не подумавшей отобрать руку. Вместе с поцелуем он в тот же вечер получил обещание Кристины выйти за него замуж через год, сразу после получения диплома.
Бурная жизнь кампуса прошла стороной, не затронув Кристину, чему немало поспособствовала проявленная ею нерешительность. По результатам проведенной экзаменовки ей предложили специализироваться либо на хирурга, либо на врача скорой помощи, а она не смогла сделать выбор. Откладывала окончательное решение месяц за месяцем, а пока сбивалась с ног, чтобы успеть на занятия по двум специальностям сразу. Свидания с «женихом» были редкими и непродолжительными, что вполне устраивало Питера, так как позволяло ему вести бурную холостяцкую жизнь – в больнице, куда он устроился на время учебы Кристины, было более чем достаточно полненьких медсестер, гораздо лучше отвечающих его вкусам, нежели худышка-«невеста».
Перед выпускными экзаменами Кристина впала в панику – ей нравились обе специальности, она хорошо успевала по обеим, и выбрать, по которой из них сдавать экзамены и получать диплом, она просто не могла.
Все тот же профессор, заметив странную рассеянность своей лучшей студентки, одним махом решил проблему, предложив Кристине попробовать сдать экзамены по обеим специальностям.
– А можно? – с обожанием взглянув на старичка, спросила Кристина.
– А почему нет? – рассмеялся он. – Просто никогда в этом надобности не было, но, раз уж ты ухитрилась выучиться и там, и там, почему бы не сделать и этот последний шаг?
Кристине оставалось только пожать плечами. Действительно, почему бы и нет?
Стоило ли говорить, что экзамены по обеим специальностям она сдала с блеском? Среди выпускников семнадцатилетняя девчонка смотрелась школьницей, но ее это не волновало – она всего лишь выполняла данное отцу обещание.
Во время вручения дипломов Кристине показалось, что она слышит голос отца. Она осторожно скосила глаза – и вздрогнула, заметив в толпе рыжую шевелюру. Такой же хищный профиль и даже борода… Сердце забилось часто-часто в наивном, детском ожидании чуда, но это оказался родственник кого-то из выпускников.
Кристина О’Нил опустила глаза, прижимая к груди диплом. «Я справилась, пап!» – мысленно похвалилась она.
Она была счастлива. Выпускница Оксфорда с двумя специальностями могла достойно продолжить дело своего отца. Оставалось порадовать мать – выйти замуж, стать хорошей женой и родить ребенка. Или двух.
В выборе супруга Кристина была уверена – ну кто еще, кроме Питера, готов был ждать ее несколько лет? Кто еще так смотрел на нее? Кто еще так умел целоваться? Раз они с Питером так любят друг друга – разумеется, они должны пожениться!
Ехать в Шотландию теперь уже было бессмысленно – через два месяца Кристине исполнялось восемнадцать лет, согласие родителей больше не требовалось, можно было пожениться и в Англии.
Дремлющие гены Эммы Пирсон проснулись – и все оборачивались, любуясь на белое платье, сшитое Кристиной к собственной свадьбе.
Кристина сияла, Питер тоже был доволен – его планы наконец-то начали реализовываться. За эти два месяца он успел внушить невесте твердое убеждение, что настоящий врач сможет реализовать свое призвание исключительно в трудных условиях. Стерильные операционные и обставленные кабинеты – это для лентяев и бездарей, которым требуется антураж для создания имиджа врача, а потому Камбоджа с ее нескончаемыми конфликтами между враждующими группировками – самое подходящее место для четы молодых честолюбивых врачей. Слова эти упали на нужную почву, что-то всколыхнув в душе дочери Генри О’Нила, сорвавшегося в революционную Ирландию вместе с женой и маленьким ребенком в самый разгар беспорядков.
Кристине, правда, было страшновато, но… Лишиться жениха, последнего осколка прежней жизни, и остаться одной в Англии, с перспективой как-то строить свою жизнь абсолютно самостоятельно – это было гораздо страшней.
В ночь перед свадьбой Питера Маршалла «утешал» чуть ли не весь младший медицинский персонал госпиталя в полном составе. Излишняя приземистость и некоторая простоватость с лихвой компенсировалась нарочитой властностью в постели, порой граничащей с откровенной грубостью, и тем не менее каждая вторая из его любовниц охотно согласилась бы выйти за него, только бы позвал. Но Питеру нужна была Кристина, точнее, ее талант и чутье, которые должны были сделать ему имя в далекой Камбодже и принести капиталы по возвращении в цивилизацию, а для этого нужно было жениться на этих талантах, чтобы не упустить их из рук.
В ночь после свадьбы, которой Кристина ждала с вполне понятным трепетом, ее новоиспеченный муж, пресыщенный излишествами предыдущей ночи, был откровенно недееспособен. Стройная миниатюрная фигурка жены с тонкой талией и узкими бедрами, с небольшой, но вполне соответствующей пропорциям тела грудью, казалась любителю пышных форм плоской как доска, и приблизительно так же возбуждающей.
О физиологии процесса, о дефлорации и всем прочем Кристина знала достаточно, но совладать с волнением было не так-то просто. Знания – знаниями, а опыта у нее не было никакого, да и в собственной привлекательности она не слишком-то была уверена… А увидев бессильно висящий член молодого мужа, девушка и вовсе смутилась и сжалась в комок, пытаясь прикрыться одеялом.
– Ты устал, – пытаясь взять себя в руки, проговорила она. – Ничего страшного, завтра у нас все получится…
Утешений от жены в таком вопросе Питер вынести не мог. Представив себе самую заводную из своих любовниц в самой пикантной позе, которую только мог вообразить, Питер все же добился от своего тела послушания. Не медля ни секунды, он взгромоздился на жену, в два толчка преодолел оказавшуюся не особенно крепкой преграду, сделал еще пару движений «для закрепления успеха», после чего остановился, чмокнул Кристину в щеку и с чувством выполненного долга проследовал в ванную.
Когда Кристина сама вышла из ванной, украдкой поплакав и успокоившись мыслью, что самое главное все же случилось – она теперь принадлежит мужу, Питер уже крепко спал, отвернувшись и слегка похрапывая. Она легла рядом и уставилась в потолок. Кажется, быть хорошей женой – это не так просто, как ей представлялось. Хотя… Питер вроде бы был доволен. А довольна ли она… Насколько она могла судить, все прошло нормально. Конечно, это было очень больно, но ведь это так и должно быть в первый раз. Какое-то смутное чувство досады… Может, она просто зря представляла себе массу приятных ощущений, которые должна испытывать в постели с мужем? Или в первый раз их никто не испытывает? Или вообще нужно меньше читать любовных романов? Ведь в учебниках ни о чем таком и не говорилось…
***
В Камбоджу Кристина и Питер Маршаллы приехали в период относительного затишья. Вооруженные банды еще шатались по стране, но в целом обстановка была спокойной. Тем не менее, врачей катастрофически не хватало, любые квалифицированные руки были на вес золота, так что Питер какое-то время даже опасался, как бы Кристина не ускользнула от него в последний момент, начав собственную практику. Но она совершенно спокойно, казалось, даже с радостью, согласилась на роль помощницы-ассистентки, несмотря на связанные с этим нагрузки вроде тяжелых ночных дежурств и других малоприятных обязанностей. Питер недоумевал, даже заподозрил какие-то далеко идущие планы, а самое простое объяснение было, как ни странно, самым верным. Всю свою жизнь Кристина видела, как мать ассистирует отцу, сама она тоже всегда была лишь ассистенткой – и ей и в голову не пришло, что ее мать была обычной санитаркой, а отец не мог позволить оперировать несовершеннолетней дочери, как бы он ни был уверен в ее талантах. Выпускница Оксфорда и не помышляла о самостоятельных операциях, ее представление о себе, как о «втором номере», было настолько прочным, что она даже и не заикнулась о своем высшем образовании. А всех окружающих вводил в заблуждение ее возраст. Миниатюрная девушка с наивными карими глазами и двумя косичками никак не выглядела блестящим специалистом, коим на самом деле являлась.
Впрочем, сама Кристина была вполне довольна своей работой. Она делала то, что умела делать, то, к чему ее с малолетства готовил отец, и делала это хорошо. Если что-то и внушало ей некоторое беспокойство – так это их с мужем семейная жизнь. Питер уставал – это она понимала, и спокойно восприняла тот факт, что их сексуальная жизнь ограничивается двумя-тремя скоротечными актами в месяц. В конце концов, в учебниках неоднократно упоминалось, что понятие нормы в данном случае фактически неприменимо. Вот только она по-прежнему ничего не чувствовала. Кристина быстро научилась минимизировать болевые ощущения при помощи масла, после нескольких недовольных замечаний Питера усвоила, что мужу нравится, когда она громко дышит и ахает, но получать удовольствие от навалившегося на нее потного тела, его суетливых движений и громкого пыхтения так и не могла. Все, что ей оставалось – это довольство на лице мужа, а то, что оно может быть вызвано всего лишь осознанием «выполненного супружеского долга», ей как-то и в голову не приходило. О регулярных изменах мужа Кристина тем более не догадывалась. И не хотела догадываться, интуитивно ограждая сознание от тех вещей, которые могли поколебать уверенность в том, что ее жизнь просто замечательна.
Беременность почему-то стала неожиданностью для них обоих. Но для Кристины это все же была неожиданность радостная, а вот Питеру пришлось приложить массу усилий, чтобы не ударить жену, но своего недовольства он все-таки скрыть не смог. Кристина же искренне недоумевала, чем оно вызвано.
– Ты меня не любишь? – расстроенно спрашивала она мужа. – Ты не хочешь, чтобы у нас были дети?
«Конечно, не хочу!» – мысленно соглашался Питер.
– Дура! – орал он вместо этого вслух. – Теперь мне два-три года придется обходиться без твоей помощи! Так ты меня любишь?!
– Не говори глупостей, – стараясь не показывать обиды, дрожащим голоском отвечала Кристина. – Почему это я не смогу ассистировать?
– Во время беременности ты можешь забыть элементарные правила, – бушевал Питер. – Станешь неуклюжей. Да на тебя даже смотреть будет противно!
Кристина долго плакала, когда муж ушел на смену. Потом подошла к зеркалу и стала рассматривать свой совсем еще плоский живот. Попыталась его выпятить.
– Я стану толстой, – сказала она своему отражению. Погладила живот. – Но мы потерпим, правда? Когда наш папа увидит, какой ты красивый, он будет счастлив. Ведь он нас любит.
Толстой она была только в своем собственном воображении, подстегнутом злыми словами мужа, но даже в откровенно вожделеющих взглядах некоторых мужчин, провожавших ее по-прежнему тонкую фигурку с округлившимся животом, Кристина видела отвращение. В глазах Питера она по счастью отвращения не замечала – ведь они теперь виделись только на операциях, а в это время Кристина находилась за спиной мужа. Ночевать домой он не приходил, говорил, что живет в больнице, а на самом деле жил у любовницы. Кристина все это терпела, упрямо повторяя про себя, что мучается ради ребенка и, когда он родится, все образуется.
Последние два месяца перед родами мужа она не видела совсем, поскольку тот взял себе другую ассистентку, несмотря на все возражения Кристины. Молодая здоровая женщина беременность переносила удивительно легко, практически без токсикоза, никаких предсказанных мужем проблем с памятью или движениями у нее не было. Сидеть без дела Кристина не могла и быстро нашла себе работу – в отделении реанимации, где лежало и несколько коматозников. Заведующий отделением нарадоваться не мог на новенькую помощницу, будто нюхом чуявшую состояние больных. На протяжении двух месяцев до родов и еще полгода после он пытался уговорить Кристину остаться в этом отделении насовсем, но не преуспел. Кристина верила, что нужна мужу, и только и мечтала о том, чтобы все было как раньше – он вернулся бы домой, а она могла бы работать вместе с ним.
Роды были долгими и очень тяжелыми. Неполноценность половой жизни сказалась на состоянии будущей мамы не лучшим образом, и даже молодость не стала спасением. Кристина охрипла от крика, акушерка судорожно искала медикаментозный компромисс, который смог бы уменьшить боль и позволить роженице не потерять сознание, и в то же время не тормозил бы родовую деятельность.
Мальчик родился ранним утром, здоровый, крепкий, тут же огласивший палату басовитым ревом. Кристина улыбалась и плакала одновременно. Ребенок, сын, мгновенно стал средоточием ее мира.
Питер зашел лишь через несколько дней.
– Работы много, – пояснил он, бросив равнодушный взгляд на сына. – Когда ты уже наконец вернешься…
– А как же Дамир? – растерялась Кристина.
– Ты его уже и назвала? Без меня?! – неожиданно вызверился Питер.
От его крика ребенок проснулся и заплакал. Кристина поднялась с кровати, взяла сына и отошла к окну, укачивая его.
– Знаешь, – негромко, подчеркнуто спокойным тоном сказала она. – Тебя почему-то не смогли найти в больнице, когда хотели сообщить о том, что у тебя родился сын.
Обернулась и в упор посмотрела на мужа.
– Не твое дело, – буркнул он еле слышно, не выдержав этого взгляда. – Мне пора, у меня операция…
На следующий день Кристина с Дамиром вернулись домой, а вечером пришел Питер, с цветами, и с порога рассыпался в извинениях. Он так пылко заверял жену, что рождение сына оказалось для него шоком, что он просто не был готов к изменению своего статуса – ведь они еще так молоды… Что Дамир – самое чудесное существо, которое он видел в жизни, и произвести его на свет могла только такая красавица, и умница, и вообще во всех отношениях чудесная женщина как Кристина… Что теперь он понял и осознал свои ошибки, просит простить и понять его, что он любит жену и сына больше всего на свете, и, если ему только дадут шанс, он постарается доказать, каким примерным отцом и мужем он может быть…
Поверить хотелось слишком сильно. И Кристина поверила.
Питер вздохнул с облегчением – еще несколько месяцев после родов он мог не прикасаться к жене «на законных основаниях», так что прощения следовало просить именно сейчас, пока не нужно доказывать свою пылкость, как любовника.
Фигура Кристины после родов уже не была фигурой девочки-подростка – слегка раздались бедра, налилась грудь. Но все равно до пышных форм, которые любил потискать ее муж, она слишком сильно не дотягивала.
Впрочем, Питер надеялся, что его вынужденный пост не продлится слишком долго: несколько месяцев на то, чтобы развеять подозрения жены – и можно снова жить припеваючи, тем более теперь, когда в доме маленький ребенок, и предлогов для благовидного отказа в близости станет больше.
Главное было – вернуть себе талантливую ассистентку, на которую, стоило отвернуться, уже положили глаз, видите ли…
Кристина же затолкала все не связавшиеся концы, сомнения, подозрения и смутные ощущения подальше: любимый муж, новорожденный ребенок, любимая работа – план выполнялся, и это было главное.
Она никому не позволит его разрушить, даже себе самой.
Глава 2.Первое время Питеру то и дело казалось, что его планы полетят в тартарары.
Тихая, потерянная девочка, рядом с которой он стоял во время похорон, всем своим видом демонстрируя заботу и покровительство, внезапно оказалась неописуемо упрямой. Нет, Кристина О’Нил не спорила, не кричала – она просто делала по-своему.
Предложение руки и сердца от Питера Маршалла она не приняла.
– Я очень благодарна тебе за помощь, – сказала Кристина. – Но зачем тебе глупая, необразованная жена?
Питер не нашелся, что сказать, хотя как раз давать ей образование в его планы не входило. Кристина знала вполне достаточно, чтобы быть ассистентом, а документальное подтверждение ее знаний дало бы ей слишком много самостоятельности, так как позволило бы начать свою карьеру. Питера это никак не устраивало, ее таланты он собирался использовать исключительно для себя. Но не признаваться же в этом ей в глаза?
Вместо Шотландии, где можно было быстро зарегистрировать брак без согласия родителей, Питеру пришлось отправиться вслед за Кристиной в Лондон. Оксфорд стоял первым пунктом в рейтинге учебных заведений Англии, и вот туда-то и направлялась девочка, выполняя волю покойного отца. Надежды на то, что ей не хватит баллов для поступления, провалились. Поколебавшись немного, Питер решил, что овчинка стоит выделки, и приготовился ждать долгих четыре года. Однако где-то через месяц случился сюрприз: крайне растерянная Кристина сообщила, что дотошный старичок-профессор, понаблюдав за ней на семинаре, обратил внимание на то, как уверенно держит скальпель маленькая первокурсница. «А что ты еще умеешь?» – поинтересовался он, и Кристина честно ответила. Профессор похмыкал, задал еще несколько вопросов, да и отвел ее к декану, где у нее подробно выспросили всю биографию, на следующий день проэкзаменовали – и теперь она студентка выпускного курса.
Питер посмеивался над ее удивлением, заодно представив озадаченные физиономии профессуры, когда семнадцатилетняя пигалица у всех на глазах шутя выполняла самые мудреные швы и узлы и без запинки рассказывала ход сложнейших операций – а она это могла. Кристина и сама улыбалась, вспоминая, как тот, обративший на нее внимание профессор, решив, видимо, что студентка просто вызубрила учебник, подсунул ей в анатомичке «неправильное» тело – с зеркальным расположением органов. Питер смеялся в голос над бесплодными уловками старикашки – вся анатомия человеческого тела была изучена Кристиной не по книжкам, а вот этими самыми тоненькими пальчиками.
Помня о своей цели, Питер пальчики выпустил не сразу, задержал в своей руке, поглаживая, и с удовольствием увидел мягкий блеск глаз девушки, даже не подумавшей отобрать руку. Вместе с поцелуем он в тот же вечер получил обещание Кристины выйти за него замуж через год, сразу после получения диплома.
Бурная жизнь кампуса прошла стороной, не затронув Кристину, чему немало поспособствовала проявленная ею нерешительность. По результатам проведенной экзаменовки ей предложили специализироваться либо на хирурга, либо на врача скорой помощи, а она не смогла сделать выбор. Откладывала окончательное решение месяц за месяцем, а пока сбивалась с ног, чтобы успеть на занятия по двум специальностям сразу. Свидания с «женихом» были редкими и непродолжительными, что вполне устраивало Питера, так как позволяло ему вести бурную холостяцкую жизнь – в больнице, куда он устроился на время учебы Кристины, было более чем достаточно полненьких медсестер, гораздо лучше отвечающих его вкусам, нежели худышка-«невеста».
Перед выпускными экзаменами Кристина впала в панику – ей нравились обе специальности, она хорошо успевала по обеим, и выбрать, по которой из них сдавать экзамены и получать диплом, она просто не могла.
Все тот же профессор, заметив странную рассеянность своей лучшей студентки, одним махом решил проблему, предложив Кристине попробовать сдать экзамены по обеим специальностям.
– А можно? – с обожанием взглянув на старичка, спросила Кристина.
– А почему нет? – рассмеялся он. – Просто никогда в этом надобности не было, но, раз уж ты ухитрилась выучиться и там, и там, почему бы не сделать и этот последний шаг?
Кристине оставалось только пожать плечами. Действительно, почему бы и нет?
Стоило ли говорить, что экзамены по обеим специальностям она сдала с блеском? Среди выпускников семнадцатилетняя девчонка смотрелась школьницей, но ее это не волновало – она всего лишь выполняла данное отцу обещание.
Во время вручения дипломов Кристине показалось, что она слышит голос отца. Она осторожно скосила глаза – и вздрогнула, заметив в толпе рыжую шевелюру. Такой же хищный профиль и даже борода… Сердце забилось часто-часто в наивном, детском ожидании чуда, но это оказался родственник кого-то из выпускников.
Кристина О’Нил опустила глаза, прижимая к груди диплом. «Я справилась, пап!» – мысленно похвалилась она.
Она была счастлива. Выпускница Оксфорда с двумя специальностями могла достойно продолжить дело своего отца. Оставалось порадовать мать – выйти замуж, стать хорошей женой и родить ребенка. Или двух.
В выборе супруга Кристина была уверена – ну кто еще, кроме Питера, готов был ждать ее несколько лет? Кто еще так смотрел на нее? Кто еще так умел целоваться? Раз они с Питером так любят друг друга – разумеется, они должны пожениться!
Ехать в Шотландию теперь уже было бессмысленно – через два месяца Кристине исполнялось восемнадцать лет, согласие родителей больше не требовалось, можно было пожениться и в Англии.
Дремлющие гены Эммы Пирсон проснулись – и все оборачивались, любуясь на белое платье, сшитое Кристиной к собственной свадьбе.
Кристина сияла, Питер тоже был доволен – его планы наконец-то начали реализовываться. За эти два месяца он успел внушить невесте твердое убеждение, что настоящий врач сможет реализовать свое призвание исключительно в трудных условиях. Стерильные операционные и обставленные кабинеты – это для лентяев и бездарей, которым требуется антураж для создания имиджа врача, а потому Камбоджа с ее нескончаемыми конфликтами между враждующими группировками – самое подходящее место для четы молодых честолюбивых врачей. Слова эти упали на нужную почву, что-то всколыхнув в душе дочери Генри О’Нила, сорвавшегося в революционную Ирландию вместе с женой и маленьким ребенком в самый разгар беспорядков.
Кристине, правда, было страшновато, но… Лишиться жениха, последнего осколка прежней жизни, и остаться одной в Англии, с перспективой как-то строить свою жизнь абсолютно самостоятельно – это было гораздо страшней.
В ночь перед свадьбой Питера Маршалла «утешал» чуть ли не весь младший медицинский персонал госпиталя в полном составе. Излишняя приземистость и некоторая простоватость с лихвой компенсировалась нарочитой властностью в постели, порой граничащей с откровенной грубостью, и тем не менее каждая вторая из его любовниц охотно согласилась бы выйти за него, только бы позвал. Но Питеру нужна была Кристина, точнее, ее талант и чутье, которые должны были сделать ему имя в далекой Камбодже и принести капиталы по возвращении в цивилизацию, а для этого нужно было жениться на этих талантах, чтобы не упустить их из рук.
В ночь после свадьбы, которой Кристина ждала с вполне понятным трепетом, ее новоиспеченный муж, пресыщенный излишествами предыдущей ночи, был откровенно недееспособен. Стройная миниатюрная фигурка жены с тонкой талией и узкими бедрами, с небольшой, но вполне соответствующей пропорциям тела грудью, казалась любителю пышных форм плоской как доска, и приблизительно так же возбуждающей.
О физиологии процесса, о дефлорации и всем прочем Кристина знала достаточно, но совладать с волнением было не так-то просто. Знания – знаниями, а опыта у нее не было никакого, да и в собственной привлекательности она не слишком-то была уверена… А увидев бессильно висящий член молодого мужа, девушка и вовсе смутилась и сжалась в комок, пытаясь прикрыться одеялом.
– Ты устал, – пытаясь взять себя в руки, проговорила она. – Ничего страшного, завтра у нас все получится…
Утешений от жены в таком вопросе Питер вынести не мог. Представив себе самую заводную из своих любовниц в самой пикантной позе, которую только мог вообразить, Питер все же добился от своего тела послушания. Не медля ни секунды, он взгромоздился на жену, в два толчка преодолел оказавшуюся не особенно крепкой преграду, сделал еще пару движений «для закрепления успеха», после чего остановился, чмокнул Кристину в щеку и с чувством выполненного долга проследовал в ванную.
Когда Кристина сама вышла из ванной, украдкой поплакав и успокоившись мыслью, что самое главное все же случилось – она теперь принадлежит мужу, Питер уже крепко спал, отвернувшись и слегка похрапывая. Она легла рядом и уставилась в потолок. Кажется, быть хорошей женой – это не так просто, как ей представлялось. Хотя… Питер вроде бы был доволен. А довольна ли она… Насколько она могла судить, все прошло нормально. Конечно, это было очень больно, но ведь это так и должно быть в первый раз. Какое-то смутное чувство досады… Может, она просто зря представляла себе массу приятных ощущений, которые должна испытывать в постели с мужем? Или в первый раз их никто не испытывает? Или вообще нужно меньше читать любовных романов? Ведь в учебниках ни о чем таком и не говорилось…
***
В Камбоджу Кристина и Питер Маршаллы приехали в период относительного затишья. Вооруженные банды еще шатались по стране, но в целом обстановка была спокойной. Тем не менее, врачей катастрофически не хватало, любые квалифицированные руки были на вес золота, так что Питер какое-то время даже опасался, как бы Кристина не ускользнула от него в последний момент, начав собственную практику. Но она совершенно спокойно, казалось, даже с радостью, согласилась на роль помощницы-ассистентки, несмотря на связанные с этим нагрузки вроде тяжелых ночных дежурств и других малоприятных обязанностей. Питер недоумевал, даже заподозрил какие-то далеко идущие планы, а самое простое объяснение было, как ни странно, самым верным. Всю свою жизнь Кристина видела, как мать ассистирует отцу, сама она тоже всегда была лишь ассистенткой – и ей и в голову не пришло, что ее мать была обычной санитаркой, а отец не мог позволить оперировать несовершеннолетней дочери, как бы он ни был уверен в ее талантах. Выпускница Оксфорда и не помышляла о самостоятельных операциях, ее представление о себе, как о «втором номере», было настолько прочным, что она даже и не заикнулась о своем высшем образовании. А всех окружающих вводил в заблуждение ее возраст. Миниатюрная девушка с наивными карими глазами и двумя косичками никак не выглядела блестящим специалистом, коим на самом деле являлась.
Впрочем, сама Кристина была вполне довольна своей работой. Она делала то, что умела делать, то, к чему ее с малолетства готовил отец, и делала это хорошо. Если что-то и внушало ей некоторое беспокойство – так это их с мужем семейная жизнь. Питер уставал – это она понимала, и спокойно восприняла тот факт, что их сексуальная жизнь ограничивается двумя-тремя скоротечными актами в месяц. В конце концов, в учебниках неоднократно упоминалось, что понятие нормы в данном случае фактически неприменимо. Вот только она по-прежнему ничего не чувствовала. Кристина быстро научилась минимизировать болевые ощущения при помощи масла, после нескольких недовольных замечаний Питера усвоила, что мужу нравится, когда она громко дышит и ахает, но получать удовольствие от навалившегося на нее потного тела, его суетливых движений и громкого пыхтения так и не могла. Все, что ей оставалось – это довольство на лице мужа, а то, что оно может быть вызвано всего лишь осознанием «выполненного супружеского долга», ей как-то и в голову не приходило. О регулярных изменах мужа Кристина тем более не догадывалась. И не хотела догадываться, интуитивно ограждая сознание от тех вещей, которые могли поколебать уверенность в том, что ее жизнь просто замечательна.
Беременность почему-то стала неожиданностью для них обоих. Но для Кристины это все же была неожиданность радостная, а вот Питеру пришлось приложить массу усилий, чтобы не ударить жену, но своего недовольства он все-таки скрыть не смог. Кристина же искренне недоумевала, чем оно вызвано.
– Ты меня не любишь? – расстроенно спрашивала она мужа. – Ты не хочешь, чтобы у нас были дети?
«Конечно, не хочу!» – мысленно соглашался Питер.
– Дура! – орал он вместо этого вслух. – Теперь мне два-три года придется обходиться без твоей помощи! Так ты меня любишь?!
– Не говори глупостей, – стараясь не показывать обиды, дрожащим голоском отвечала Кристина. – Почему это я не смогу ассистировать?
– Во время беременности ты можешь забыть элементарные правила, – бушевал Питер. – Станешь неуклюжей. Да на тебя даже смотреть будет противно!
Кристина долго плакала, когда муж ушел на смену. Потом подошла к зеркалу и стала рассматривать свой совсем еще плоский живот. Попыталась его выпятить.
– Я стану толстой, – сказала она своему отражению. Погладила живот. – Но мы потерпим, правда? Когда наш папа увидит, какой ты красивый, он будет счастлив. Ведь он нас любит.
Толстой она была только в своем собственном воображении, подстегнутом злыми словами мужа, но даже в откровенно вожделеющих взглядах некоторых мужчин, провожавших ее по-прежнему тонкую фигурку с округлившимся животом, Кристина видела отвращение. В глазах Питера она по счастью отвращения не замечала – ведь они теперь виделись только на операциях, а в это время Кристина находилась за спиной мужа. Ночевать домой он не приходил, говорил, что живет в больнице, а на самом деле жил у любовницы. Кристина все это терпела, упрямо повторяя про себя, что мучается ради ребенка и, когда он родится, все образуется.
Последние два месяца перед родами мужа она не видела совсем, поскольку тот взял себе другую ассистентку, несмотря на все возражения Кристины. Молодая здоровая женщина беременность переносила удивительно легко, практически без токсикоза, никаких предсказанных мужем проблем с памятью или движениями у нее не было. Сидеть без дела Кристина не могла и быстро нашла себе работу – в отделении реанимации, где лежало и несколько коматозников. Заведующий отделением нарадоваться не мог на новенькую помощницу, будто нюхом чуявшую состояние больных. На протяжении двух месяцев до родов и еще полгода после он пытался уговорить Кристину остаться в этом отделении насовсем, но не преуспел. Кристина верила, что нужна мужу, и только и мечтала о том, чтобы все было как раньше – он вернулся бы домой, а она могла бы работать вместе с ним.
Роды были долгими и очень тяжелыми. Неполноценность половой жизни сказалась на состоянии будущей мамы не лучшим образом, и даже молодость не стала спасением. Кристина охрипла от крика, акушерка судорожно искала медикаментозный компромисс, который смог бы уменьшить боль и позволить роженице не потерять сознание, и в то же время не тормозил бы родовую деятельность.
Мальчик родился ранним утром, здоровый, крепкий, тут же огласивший палату басовитым ревом. Кристина улыбалась и плакала одновременно. Ребенок, сын, мгновенно стал средоточием ее мира.
Питер зашел лишь через несколько дней.
– Работы много, – пояснил он, бросив равнодушный взгляд на сына. – Когда ты уже наконец вернешься…
– А как же Дамир? – растерялась Кристина.
– Ты его уже и назвала? Без меня?! – неожиданно вызверился Питер.
От его крика ребенок проснулся и заплакал. Кристина поднялась с кровати, взяла сына и отошла к окну, укачивая его.
– Знаешь, – негромко, подчеркнуто спокойным тоном сказала она. – Тебя почему-то не смогли найти в больнице, когда хотели сообщить о том, что у тебя родился сын.
Обернулась и в упор посмотрела на мужа.
– Не твое дело, – буркнул он еле слышно, не выдержав этого взгляда. – Мне пора, у меня операция…
На следующий день Кристина с Дамиром вернулись домой, а вечером пришел Питер, с цветами, и с порога рассыпался в извинениях. Он так пылко заверял жену, что рождение сына оказалось для него шоком, что он просто не был готов к изменению своего статуса – ведь они еще так молоды… Что Дамир – самое чудесное существо, которое он видел в жизни, и произвести его на свет могла только такая красавица, и умница, и вообще во всех отношениях чудесная женщина как Кристина… Что теперь он понял и осознал свои ошибки, просит простить и понять его, что он любит жену и сына больше всего на свете, и, если ему только дадут шанс, он постарается доказать, каким примерным отцом и мужем он может быть…
Поверить хотелось слишком сильно. И Кристина поверила.
Питер вздохнул с облегчением – еще несколько месяцев после родов он мог не прикасаться к жене «на законных основаниях», так что прощения следовало просить именно сейчас, пока не нужно доказывать свою пылкость, как любовника.
Фигура Кристины после родов уже не была фигурой девочки-подростка – слегка раздались бедра, налилась грудь. Но все равно до пышных форм, которые любил потискать ее муж, она слишком сильно не дотягивала.
Впрочем, Питер надеялся, что его вынужденный пост не продлится слишком долго: несколько месяцев на то, чтобы развеять подозрения жены – и можно снова жить припеваючи, тем более теперь, когда в доме маленький ребенок, и предлогов для благовидного отказа в близости станет больше.
Главное было – вернуть себе талантливую ассистентку, на которую, стоило отвернуться, уже положили глаз, видите ли…
Кристина же затолкала все не связавшиеся концы, сомнения, подозрения и смутные ощущения подальше: любимый муж, новорожденный ребенок, любимая работа – план выполнялся, и это было главное.
Она никому не позволит его разрушить, даже себе самой.
@темы: "Сто лет одиночества", Кристина, "Дорогу осилит идущий"