Глава 10.
Глава 10.
Над Майами заходила гроза. Шторм усилился, в небе громыхало, горизонтальные разряды молний не успевали гаснуть до следующей вспышки, и небо казалось сплошь расцвеченным их зигзагами. Рокот перекатывался по небу, навевая чувство приближения чего-то ужасающего, грозного, могучего. Гроза в тропиках – зрелище величественное.
Эрик отошел от окна, прикрыв створку – ветер был слишком холодным. Вообще-то он любил грозы, после них всегда наступало состояние покоя, какой-то умиротворенности, завершенности. Но сейчас гроза только начиналась, и в душе царило тягостное ожидание. Эрик плюхнулся на диван, нашарил пульт от телевизора, пощелкал по каналам, часть из которых показывала лишь цветную метель. Скорее бы утро понедельника. За эти два дня он измаялся. Субботу честно отлежал, а сегодня не находил, чем заняться. Даже убрался в квартире, так тщательно, будто перед свиданием с девушкой… Свиданием… Да, теперь ему снова нужно приглашать девушек на свидания, если он не хочет всегда вот так проводить вечера. Быть любезным и галантным, строить из себя бог знает что… А кому он нужен такой, какой есть?
По окну застучали крупные капли дождя. Эрик взглянул на струи ливня и усмехнулся – бедолага Райан, веселая у них получилась загородная прогулка. Впрочем, вряд ли Вулфу так уж важно, что погода в этот уик-энд была ужасной. Рядом с ним была не просто красивая девушка, а девушка, согласившаяся стать его женой.
Эрик взглянул на мобильный телефон – значка сети так и не было. Мелькнула мысль позвонить в лабораторию – вдруг его хотели вызвать, но не смогли? Словно в ответ на его мысли раздался звонок в дверь.
- Келли… - не передать, как он был ошарашен. На мгновение перед глазами возник, заслонив ее, образ до нитки промокшей девушки с потеками туши на щеках, с растерянно-жалким взглядом, дрожащей рукой откидывающей мокрую прядь волос с лица…
Эрик тряхнул головой, прогоняя неуместный, непонятно в связи с чем возникший образ. Келли слегка улыбалась, спокойная и дружелюбная, на ее одежду не попало и капли, строгая, сдержанная леди, лишь мокрый зонтик в руках слегка выбивается из образа.
- Что-то случилось в лаборатории? – наконец, спросил Эрик.
- Нет, в лаборатории все в порядке, - качнула головой Келли, улыбаясь чуть шире.
- Проходи, - опомнился Эрик, открывая шире дверь. – Проходи.
Келли перешагнула порог, привычно скинула туфли на высоком каблуке, повесила зонтик, обернулась. Эрик оказался вплотную, он показался непривычно высоким – ведь она позволяла себе снимать осточертевшие туфли лишь тогда, когда приходила к нему домой, а тут она не была уже два года.
Эрик с трудом справился с желанием обнять Келли за плечи и поцеловать – прямо здесь, в полутемном холле. Но она же прямо ему сказала – они только друзья, не более. Значит, сейчас Келли пришла к другу. Ей не нужна его любовь.
- Замерзла? – негромко спросил он. – Сделать горячего чаю?
- Было бы неплохо, - кивнула Келли.
- Идем, - кивнул Эрик и взял ее за руку. Келли улыбнулась, чувствуя, как теплеет внутри даже и без чая. Стоя босиком рядом с Эриком, она казалась младшей сестренкой, и его жест получился жестом заботы старшего брата, так что Келли захотелось прислониться головой к его плечу. Вместо этого Келли послушно прошла в гостиную, села в кресло, не стала отказываться от предложенного пледа, подобрала под себя ноги, заворачиваясь в плед, и наблюдая через широкий проем, как Эрик немного суетливо готовит чай.
- Если в лаборатории ничего не случилось, но ты пришла, - вернувшись с подносом, сказал Эрик. – Келл, что-то случилось сегодня?
- Да, - кивнула Келли, обхватив руками чашку. – Сегодня случилось много-много всего.
- Ты мне расскажешь? – осторожно спросил Эрик. В его тоне чувствовалась легкая неуверенность. Келли говорила задумчиво, казалось, она сама еще не определилась, чего хочет – излить душу или просто помолчать.
- Я попробую, - Келли подула на воду, осторожно отхлебнула глоточек. Поставила чашку, обводя пальцем изображенные на ней узоры. – Мы раскрыли оба дела. Оба убийства. Горацио чуть не погиб сегодня. Он цел, - торопливо заверила она тревожно вскинувшегося Эрика. – Та женщина, Дженни, пыталась его убить. Мы успели в последний момент.
О том, что они не успели, Келли решила не говорить никому. Чем меньше людей об этом знает, тем лучше.
- То убийство в отеле совершила она. И не только его. Много убийств в разных штатах. Что-то спугнуло ее в прошлый раз. И Горацио остался жив. Теперь она решила довести дело до конца. Она спряталась в его машине, оглушила электрошокером, вывезла в глухое место, уже начала резать, - опустив глаза, Келли повторяла содержимое своего рапорта. – Остин, полицейский из Лос-Анджелеса, он давно выслеживал Дженни, он догадался проследить за Горацио, и …он застрелил ее.
- Как Эйч? – нахмурился Эрик.
- Несколько порезов и, вероятно, шок, - пожала плечами Келли. – Ты же знаешь Горацио, он не показывает своих чувств.
- Надеюсь, он быстро оправится, - все еще хмурясь, сказал Эрик.
«Надеюсь, он вообще когда-нибудь оправится», - поправила про себя Келли. Такие травмы бесследно не заживают. А учитывая прощальные слова Дженни… Келли даже думать не хотелось, что они могут оказаться правдой. В то, что Кристина бросит Горацио, узнав про измену, Келли тоже верилось слабо. Но она отдавала себе отчет, что ее глазам и глазам Кристины предстает совсем разная картина произошедшего. С учетом того, что Келли видела за эту ночь… Больше она не могла называть это изменой. Ну уж последнюю встречу Горацио и Дженни – точно. Это она видела своими глазами. Но Кристина-то этого не видела. Если она получит лишь часть всей информации, да еще и в искаженном какой-нибудь доброхоткой виде… Келли подняла взгляд на Эрика, и с сожалением призналась себе – она бы не простила ему подобного.
- Ты хотела рассказать только это? – спросил Эрик, видя, что Келли умолкла, и ее взгляд рассеянно блуждает по комнате.
- Нет, - Келли снова взяла чашку, отхлебнула еще пару глотков ароматного напитка. – Не только. Еще я хотела рассказать сказку о том, как легко потерять любовь.
Эрик опустил глаза и сплел пальцы рук, опираясь локтями на колени. В этом был какой-то намек?
- Жила-была женщина по имени Стефани, - немного нараспев заговорила Келли. – И были у нее муж Джейсон и две очаровательные дочурки-близняшки. А еще была у нее подруга-неудачница. Муж ее бросил, и она озлобилась на весь мир. И вот однажды она подбила Стефани проверить мужа – верен ли он ей по-настоящему. Они поспорили на тысячу долларов, что подруге не удастся его соблазнить. А она взяла и сыграла нечестно. Дала мужу Стефани наркотик, изобразила постельную сцену и показала запись Стефани. Та поверила и выгнала мужа. А он пришел к подруге-мошеннице, да и убил ее. Потом он узнал, что ничего не было, но было уже поздно – даже если б он сумел объяснить это жене, его все равно посадили бы в тюрьму за убийство. И он покончил жизнь самоубийством…
- Это очень страшная сказка, Келл, - сочувственно сказал Эрик. Поднялся, пересел на подлокотник кресла Келли, и погладил ее по спине.
- Страшнее всего то, что это правда, - пробормотала Келли, прижимаясь к его боку.
Эрик обнял ее и ласково поцеловал в макушку.
- Ты согрелась? – спросил он.
- Да, - Келли высвободилась из его объятий и подошла к окну. На улице было совершенно темно, несмотря на то, что был еще ранний вечер. Дождь все не унимался, стегал косыми струями, молнии начали бить и в землю с душераздирающим треском и грохотом. Вот одна из них ударила где-то неподалеку – и во всем доме погас свет.
- Я сейчас найду свечи, - подчеркнуто-ровным голосом сказал Эрик.
- Подожди, - попросила Келли. – Подойди ко мне.
Эрик выполнил просьбу – темный силуэт Келли был отчетливо виден на фоне окна. Это было очень тяжелым испытанием – стоять рядом с ней в темноте и не обнять ее, не начать целовать. Эрик выдержал эту борьбу. Осторожно, сдержанно положил ладони на предплечья Келли, слегка потер их, будто согревая.
- Ты можешь заночевать у меня, - сказал он таким ровным голосом, будто его душа и не рвалась сейчас на части. – Сейчас я зажгу свечи, мы можем еще немного посидеть, допьешь свой чай…
Ему пришлось прерваться, потому что Келли положила обе ладони ему на грудь, подняв лицо вверх. Эрик прикусил губу. Зачем она так? Она что, не понимает, что с ним делает? Решила тоже устроить ему проверку? Зачем?..
- Келли… - ему пришлось откашляться, потому что голос сел. – Ты сама определила границы наших отношений, - Эрик отвел с ее лица прядь волос, не удержавшись, нежно скользнул большим пальцем по щеке. – Но я не смогу…
Он запрокинул голову, понимая, что сейчас либо разрыдается от столь невыносимой близости столь желанной женщины, либо не сдержится, и лишит себя даже ее дружбы, сделал шаг назад, собираясь все же пойти за свечами, разрывая этот убийственно-сладостный контакт их тел. Келли удержала его за руку.
- Я боялась за тебя, - сказала Келли. – Боялась за себя. Что мы обманем друг друга. Но не больший ли обман то, что мы пытаемся сделать сейчас?
- О чем ты? – переспросил Эрик. Он замер на месте. В словах Келли не могло быть такого смысла, это не может происходить наяву… Он боится в это верить…
- Я смотрела на эту женщину, потерявшую все из-за того, что она решила проверить, действительно ли она счастлива, действительно ли это любовь, - тряхнув головой, путано и горячо заговорила Келли. – Я решила проверить, и не почувствовала разницы, и все решила, так разумно, так рассудительно… Но ведь тебе от этого плохо, значит, так, как решила я, нам хуже… Нет, дело даже не в этом… - Келли устремила взгляд в окно, потом снова на Эрика. Он видел отблеск молний в ее глазах. – Я сказала, чтобы ты не требовал большего. А тебе разве нужно больше, чем я могу дать? Может, мне просто не нужно требовать большего от себя…
Голос Келли истончился и умолк. Эрик не понимал, что делать, что сказать. Неужели…
- Ведь, если мы правда любим друг друга, это все равно не гарантия того, что эта любовь не кончится, - почти прошептала Келли. Эрик качнул головой, не соглашаясь. Он всегда будет любить только ее, ее одну, никто другой ему не нужен. – Нет таких гарантий, - еще тише сказала Келли. – Любовь либо есть, либо нет. Но разве я одна могу решать, есть ли она у нас…
Эрик сделал шаг к ней, и Келли умолкла. Смотрела ему в лицо с какой-то детской надеждой, что вот сейчас он откроет рот и изречет что-то сакральное, от чего все вопросы, испуганными ночными бабочками мельтешащие сейчас в ее голове, получат четкий и однозначный ответ. Эрик действительно открыл рот, будто собираясь что-то сказать. Усмехнулся, качнул головой и молча положил руки на предплечья Келли. Как и в прошлый раз. Но теперь от этого простого движения Келли просто шатнуло ему навстречу, вынудив вновь положить ладони ему на грудь, не грубой силой, нет, каким-то магнетизмом.
Их первый поцелуй был осторожен. Можно сказать, робок. Они будто впервые нежно касались губ друг друга, тщательно сверяясь со своими ощущениями – так? Хорошо ли? Обоим? Затем руки Келли поползли вверх, обнимая его за шею, а поцелуи стали глубже, стали страстными, жадными, они торопились напиться друг другом после столь долгой разлуки. Оторвались друг от друга, задохнувшись. Эрик нежно гладил лицо Келли, ее руки ласкали его спину…
«Не пожалеешь?» - взглядом спросил Эрик. …никогда.
«Не разлюбишь?» - так же взглядом спросила Келли. …никогда.
Еще секунду они стояли обнявшись, чуть покачиваясь, безмолвно позволяя телам довести до сознания, чего они сейчас действительно желают. Страсти? Нежности?
Затем Эрик легко поднял Келли на руки. Пусть нет свечей, но ведь немного романтики хочется всем… Едва они переступили порог спальни, притворив за собой дверь, в гостиной вспыхнул свет, ярко, радостно, будто измучавшись в ожидании этого момента, когда он уже ничему не помешает. Двое в спальне этого даже не заметили. Встречались руки, встречались губы, и каждая клеточка тела трепетала в ожидании горячей ласковой волны, что омывала обнаженные тела от каждого прикосновения и согревала изнутри ровным мягким неярким светом приятия, которому позволили называться любовью.
Гораздо позже, лежа рядом с Эриком и всем телом ощущая его умиротворенность, словно теплым одеялом укутывающую ее и рождающую сходное ощущение в ее собственной душе, вновь проснувшаяся невыносимо трезвомыслящая составляющая Келли напомнила ей, что она решилась на этот шаг, не будучи окончательно уверенной… Что ей не нужны никакие доводы лишь сейчас, пока ее пальцы переплетаются с пальцами Эрика, пока она слышит его сонное дыхание, вдыхает его запах, согрета его теплом.
«Пусть, - сказала себе Келли. – Пусть завтра меня снова начнут угнетать сомнения. Сегодня, здесь и сейчас, два человека, которые счастливы от того, что они вместе. Пока это так – больше мне не нужны никакие доказательства…»
***
Он не находил себе места. Снаружи бушевала природа, внутри бушевали чувства. Дорожная сумка стояла возле двери. Только самое необходимое. Мысленно он был уже не здесь. Но не было связи и не было пути – все рейсы были отменены до завтрашнего утра. И он метался по дому, не находя себе места. Ему нужно было в Канаду. Найти их могилу, лечь на нее и умереть. Или упасть Кристине в ноги, вымаливая прощение. И даже если она не сможет простить, не захочет жить с ним под одной крышей – он купит дом по соседству. Найдет работу. Будет видеть Джошуа, играющего во дворе. Идущего утром в школу. Сможет помогать им деньгами. Он будет рядом. Они нужны ему, как воздух.
Горацио взял в руки фотографию жены и сына. Этот день он будет помнить всегда. День, когда Джошуа уверенно, пусть и не очень умело, сделал три шага, отпустив руку Кристины, и тут же был поднят в воздух радостным отцом, а среди радостного лопотания и визга Горацио вдруг отчетливо разобрал «папа». Он гладил стекло фотографии, пока вдруг горло не заполнилось едкой горечью отвращения к себе – как он мог предать их?
Горацио прошел на кухню, открыл холодильник, некоторое время рассматривал его содержимое, пытаясь понять, чего он хочет попить. Так и не понял, захлопнул холодильник, напился воды прямо из-под крана. Встал, опираясь руками на край стола и бездумно глядя в окно. Почувствовал дрожь в руках и желание соскользнуть на пол. Поморщился – надо поесть. Вылететь он сможет только утром, перелет, потом путь от аэропорта в Эдмонтоне до Шервуд-парка. В каком виде он доберется до Кристины? Нет, он вовсе не собирается использовать ее инстинктивную жалость и клятву врача. Он будет просить прощения, а не требовать заботы, которой не заслужил.
Сделал себе пару бутербродов, попытался прожевать всухомятку. Хлеб застревал в горле. Закашлялся, взял из холодильника первый попавшийся пакет с соком. Так дело пошло лучше. Почти осилил второй бутерброд, когда вдруг закружилась голова. Горацио резко поднялся – его шатнуло. В доме было невыносимо душно. Он с подозрением взглянул на пакет с соком – неужели? Хотя, все возможно, Дженни была в доме, могла добавить свою отраву куда угодно, рассчитывая, что он вернется на следующий день и попадется. Его вырвало, и сразу полегчало. Теперь он чувствовал себя разбитым, но голова больше не кружилась, да и дышать стало свободнее. Убравшись на кухне, Горацио доплелся до дивана в гостиной. Лег. До первого рейса еще больше двенадцати часов. Нужно попробовать поспать. Ему понадобятся силы.
Грохот показался оглушительным – молния ударила где-то совсем рядом. Свет погас. Горацио вяло подумал, что нужно идти менять пробки. Вставать не хотелось. Молния снова ударила где-то близко, дождь ливанул с удвоенной силой. И тут Горацио почувствовал, как по спине скользнула струйка пота – дверь медленно, беззвучно открывалась. Стоящий за ней человек помедлил, потом шагнул в комнату. Горацио, будто против воли, поднялся навстречу. Почему-то в памяти всплыло лицо Дженни с торжествующей улыбкой «Он мой!». В глазах потемнело, и Горацио рухнул под ноги неподвижной темной фигуре.
***
Джон Гридли работал патрульным всего второй месяц. Такую грозу он видел впервые. Но помнил, как патрульные вот так же обходили дома после того, как отключался свет, когда он был маленьким. Во время внезапного отключения электричества могло произойти все, что угодно – человек мог упасть с лестницы, порезаться, кому-нибудь могло стать плохо. И вот теперь он так же ходил из дома в дом.
- Мэм, у вас все в порядке? Все в порядке, сэр? Вызвать скорую?
Он обошел лишь половину домов, когда свет вспыхнул снова. «Оперативно», - подумал Джон про себя, стуча в очередную дверь. Никто не открывал. Это не удивило и не насторожило его. Многие парочки воспринимали погасший свет как своего рода сигнал к действию. Джон постучал снова, потом вспомнил, что свет уже дали, и позвонил.
- Все в порядке, мэм? – привычно спросил он открывшую дверь женщину.
- Не совсем, но, думаю, скоро будет, - кивнула та.
В ее тоне Гридли послышалась легкая, тщательно маскируемая нервозность.
- Вам точно не требуется помощь, мэм? – переспросил он, быстро окидывая взглядом видимую ему часть дома. Ничего подозрительного заметно не было.
- Ну, вообще-то, - внезапно протянула женщина. – Если вы столь любезны…
Она поманила Джона жестом, приглашая его войти. Мужчина лежал на полу в гостиной. Гридли нащупал пульс. Мужчина был жив.
- Муж упал в обморок, - пояснила женщина. – У него в последнее время нехорошо с сердцем. Вы не поможете мне отнести его наверх?
- Может, лучше скорую? – засомневался Джон.
- Сейчас у них много более важных вызовов. А ему нужно просто полежать немного, - покачала головой женщина.
Вдвоем они перенесли рыжеволосого наверх и уложили на кровать. Его лицо было бледным, дыхание – частым и неглубоким.
- Вы уверены, что все будет в порядке? - снова забеспокоился Джон.
- Я сумею о нем позаботиться, - улыбнулась женщина.
- Хорошо, мэм, - кивнул Джон. – Не забудьте включить сигнализацию, - напомнил он, спустившись.
- Непременно, - заверила женщина.
Она действительно включила сигнализацию, едва закрыв за Джоном Гридли дверь. Теперь в дом никто не мог попасть незамеченным. Женщина поднялась наверх, остановилась ненадолго в дверях, разглядывая по-прежнему лежащего без сознания мужчину. Затем уверенно, по-хозяйски начала раздевать безвольное тело. Закончив, она нахмурилась, рассматривая многочисленные отметины на его груди и шее. Покачала головой, укрывая мужчину одеялом. Присела на край постели, о чем-то задумавшись. Видимо, на что-то решившись, вышла из комнаты и вернулась с гладкими, прочными лентами. Взяла лежащую поверх одеяла руку, аккуратно завязала ленту вокруг запястья, а второй конец закрепила на спинке кровати, проделала то же самое с другой рукой, третьей лентой плотно завязала мужчине глаза. Ленты не были притянуты высоко, он лежал удобно, раскинув в стороны руки. Женщина ласково выправила прядь рыжих волос, попавших под повязку. Все было готово. Нужно было лишь подождать.
Глава 10.Над Майами заходила гроза. Шторм усилился, в небе громыхало, горизонтальные разряды молний не успевали гаснуть до следующей вспышки, и небо казалось сплошь расцвеченным их зигзагами. Рокот перекатывался по небу, навевая чувство приближения чего-то ужасающего, грозного, могучего. Гроза в тропиках – зрелище величественное.
Эрик отошел от окна, прикрыв створку – ветер был слишком холодным. Вообще-то он любил грозы, после них всегда наступало состояние покоя, какой-то умиротворенности, завершенности. Но сейчас гроза только начиналась, и в душе царило тягостное ожидание. Эрик плюхнулся на диван, нашарил пульт от телевизора, пощелкал по каналам, часть из которых показывала лишь цветную метель. Скорее бы утро понедельника. За эти два дня он измаялся. Субботу честно отлежал, а сегодня не находил, чем заняться. Даже убрался в квартире, так тщательно, будто перед свиданием с девушкой… Свиданием… Да, теперь ему снова нужно приглашать девушек на свидания, если он не хочет всегда вот так проводить вечера. Быть любезным и галантным, строить из себя бог знает что… А кому он нужен такой, какой есть?
По окну застучали крупные капли дождя. Эрик взглянул на струи ливня и усмехнулся – бедолага Райан, веселая у них получилась загородная прогулка. Впрочем, вряд ли Вулфу так уж важно, что погода в этот уик-энд была ужасной. Рядом с ним была не просто красивая девушка, а девушка, согласившаяся стать его женой.
Эрик взглянул на мобильный телефон – значка сети так и не было. Мелькнула мысль позвонить в лабораторию – вдруг его хотели вызвать, но не смогли? Словно в ответ на его мысли раздался звонок в дверь.
- Келли… - не передать, как он был ошарашен. На мгновение перед глазами возник, заслонив ее, образ до нитки промокшей девушки с потеками туши на щеках, с растерянно-жалким взглядом, дрожащей рукой откидывающей мокрую прядь волос с лица…
Эрик тряхнул головой, прогоняя неуместный, непонятно в связи с чем возникший образ. Келли слегка улыбалась, спокойная и дружелюбная, на ее одежду не попало и капли, строгая, сдержанная леди, лишь мокрый зонтик в руках слегка выбивается из образа.
- Что-то случилось в лаборатории? – наконец, спросил Эрик.
- Нет, в лаборатории все в порядке, - качнула головой Келли, улыбаясь чуть шире.
- Проходи, - опомнился Эрик, открывая шире дверь. – Проходи.
Келли перешагнула порог, привычно скинула туфли на высоком каблуке, повесила зонтик, обернулась. Эрик оказался вплотную, он показался непривычно высоким – ведь она позволяла себе снимать осточертевшие туфли лишь тогда, когда приходила к нему домой, а тут она не была уже два года.
Эрик с трудом справился с желанием обнять Келли за плечи и поцеловать – прямо здесь, в полутемном холле. Но она же прямо ему сказала – они только друзья, не более. Значит, сейчас Келли пришла к другу. Ей не нужна его любовь.
- Замерзла? – негромко спросил он. – Сделать горячего чаю?
- Было бы неплохо, - кивнула Келли.
- Идем, - кивнул Эрик и взял ее за руку. Келли улыбнулась, чувствуя, как теплеет внутри даже и без чая. Стоя босиком рядом с Эриком, она казалась младшей сестренкой, и его жест получился жестом заботы старшего брата, так что Келли захотелось прислониться головой к его плечу. Вместо этого Келли послушно прошла в гостиную, села в кресло, не стала отказываться от предложенного пледа, подобрала под себя ноги, заворачиваясь в плед, и наблюдая через широкий проем, как Эрик немного суетливо готовит чай.
- Если в лаборатории ничего не случилось, но ты пришла, - вернувшись с подносом, сказал Эрик. – Келл, что-то случилось сегодня?
- Да, - кивнула Келли, обхватив руками чашку. – Сегодня случилось много-много всего.
- Ты мне расскажешь? – осторожно спросил Эрик. В его тоне чувствовалась легкая неуверенность. Келли говорила задумчиво, казалось, она сама еще не определилась, чего хочет – излить душу или просто помолчать.
- Я попробую, - Келли подула на воду, осторожно отхлебнула глоточек. Поставила чашку, обводя пальцем изображенные на ней узоры. – Мы раскрыли оба дела. Оба убийства. Горацио чуть не погиб сегодня. Он цел, - торопливо заверила она тревожно вскинувшегося Эрика. – Та женщина, Дженни, пыталась его убить. Мы успели в последний момент.
О том, что они не успели, Келли решила не говорить никому. Чем меньше людей об этом знает, тем лучше.
- То убийство в отеле совершила она. И не только его. Много убийств в разных штатах. Что-то спугнуло ее в прошлый раз. И Горацио остался жив. Теперь она решила довести дело до конца. Она спряталась в его машине, оглушила электрошокером, вывезла в глухое место, уже начала резать, - опустив глаза, Келли повторяла содержимое своего рапорта. – Остин, полицейский из Лос-Анджелеса, он давно выслеживал Дженни, он догадался проследить за Горацио, и …он застрелил ее.
- Как Эйч? – нахмурился Эрик.
- Несколько порезов и, вероятно, шок, - пожала плечами Келли. – Ты же знаешь Горацио, он не показывает своих чувств.
- Надеюсь, он быстро оправится, - все еще хмурясь, сказал Эрик.
«Надеюсь, он вообще когда-нибудь оправится», - поправила про себя Келли. Такие травмы бесследно не заживают. А учитывая прощальные слова Дженни… Келли даже думать не хотелось, что они могут оказаться правдой. В то, что Кристина бросит Горацио, узнав про измену, Келли тоже верилось слабо. Но она отдавала себе отчет, что ее глазам и глазам Кристины предстает совсем разная картина произошедшего. С учетом того, что Келли видела за эту ночь… Больше она не могла называть это изменой. Ну уж последнюю встречу Горацио и Дженни – точно. Это она видела своими глазами. Но Кристина-то этого не видела. Если она получит лишь часть всей информации, да еще и в искаженном какой-нибудь доброхоткой виде… Келли подняла взгляд на Эрика, и с сожалением призналась себе – она бы не простила ему подобного.
- Ты хотела рассказать только это? – спросил Эрик, видя, что Келли умолкла, и ее взгляд рассеянно блуждает по комнате.
- Нет, - Келли снова взяла чашку, отхлебнула еще пару глотков ароматного напитка. – Не только. Еще я хотела рассказать сказку о том, как легко потерять любовь.
Эрик опустил глаза и сплел пальцы рук, опираясь локтями на колени. В этом был какой-то намек?
- Жила-была женщина по имени Стефани, - немного нараспев заговорила Келли. – И были у нее муж Джейсон и две очаровательные дочурки-близняшки. А еще была у нее подруга-неудачница. Муж ее бросил, и она озлобилась на весь мир. И вот однажды она подбила Стефани проверить мужа – верен ли он ей по-настоящему. Они поспорили на тысячу долларов, что подруге не удастся его соблазнить. А она взяла и сыграла нечестно. Дала мужу Стефани наркотик, изобразила постельную сцену и показала запись Стефани. Та поверила и выгнала мужа. А он пришел к подруге-мошеннице, да и убил ее. Потом он узнал, что ничего не было, но было уже поздно – даже если б он сумел объяснить это жене, его все равно посадили бы в тюрьму за убийство. И он покончил жизнь самоубийством…
- Это очень страшная сказка, Келл, - сочувственно сказал Эрик. Поднялся, пересел на подлокотник кресла Келли, и погладил ее по спине.
- Страшнее всего то, что это правда, - пробормотала Келли, прижимаясь к его боку.
Эрик обнял ее и ласково поцеловал в макушку.
- Ты согрелась? – спросил он.
- Да, - Келли высвободилась из его объятий и подошла к окну. На улице было совершенно темно, несмотря на то, что был еще ранний вечер. Дождь все не унимался, стегал косыми струями, молнии начали бить и в землю с душераздирающим треском и грохотом. Вот одна из них ударила где-то неподалеку – и во всем доме погас свет.
- Я сейчас найду свечи, - подчеркнуто-ровным голосом сказал Эрик.
- Подожди, - попросила Келли. – Подойди ко мне.
Эрик выполнил просьбу – темный силуэт Келли был отчетливо виден на фоне окна. Это было очень тяжелым испытанием – стоять рядом с ней в темноте и не обнять ее, не начать целовать. Эрик выдержал эту борьбу. Осторожно, сдержанно положил ладони на предплечья Келли, слегка потер их, будто согревая.
- Ты можешь заночевать у меня, - сказал он таким ровным голосом, будто его душа и не рвалась сейчас на части. – Сейчас я зажгу свечи, мы можем еще немного посидеть, допьешь свой чай…
Ему пришлось прерваться, потому что Келли положила обе ладони ему на грудь, подняв лицо вверх. Эрик прикусил губу. Зачем она так? Она что, не понимает, что с ним делает? Решила тоже устроить ему проверку? Зачем?..
- Келли… - ему пришлось откашляться, потому что голос сел. – Ты сама определила границы наших отношений, - Эрик отвел с ее лица прядь волос, не удержавшись, нежно скользнул большим пальцем по щеке. – Но я не смогу…
Он запрокинул голову, понимая, что сейчас либо разрыдается от столь невыносимой близости столь желанной женщины, либо не сдержится, и лишит себя даже ее дружбы, сделал шаг назад, собираясь все же пойти за свечами, разрывая этот убийственно-сладостный контакт их тел. Келли удержала его за руку.
- Я боялась за тебя, - сказала Келли. – Боялась за себя. Что мы обманем друг друга. Но не больший ли обман то, что мы пытаемся сделать сейчас?
- О чем ты? – переспросил Эрик. Он замер на месте. В словах Келли не могло быть такого смысла, это не может происходить наяву… Он боится в это верить…
- Я смотрела на эту женщину, потерявшую все из-за того, что она решила проверить, действительно ли она счастлива, действительно ли это любовь, - тряхнув головой, путано и горячо заговорила Келли. – Я решила проверить, и не почувствовала разницы, и все решила, так разумно, так рассудительно… Но ведь тебе от этого плохо, значит, так, как решила я, нам хуже… Нет, дело даже не в этом… - Келли устремила взгляд в окно, потом снова на Эрика. Он видел отблеск молний в ее глазах. – Я сказала, чтобы ты не требовал большего. А тебе разве нужно больше, чем я могу дать? Может, мне просто не нужно требовать большего от себя…
Голос Келли истончился и умолк. Эрик не понимал, что делать, что сказать. Неужели…
- Ведь, если мы правда любим друг друга, это все равно не гарантия того, что эта любовь не кончится, - почти прошептала Келли. Эрик качнул головой, не соглашаясь. Он всегда будет любить только ее, ее одну, никто другой ему не нужен. – Нет таких гарантий, - еще тише сказала Келли. – Любовь либо есть, либо нет. Но разве я одна могу решать, есть ли она у нас…
Эрик сделал шаг к ней, и Келли умолкла. Смотрела ему в лицо с какой-то детской надеждой, что вот сейчас он откроет рот и изречет что-то сакральное, от чего все вопросы, испуганными ночными бабочками мельтешащие сейчас в ее голове, получат четкий и однозначный ответ. Эрик действительно открыл рот, будто собираясь что-то сказать. Усмехнулся, качнул головой и молча положил руки на предплечья Келли. Как и в прошлый раз. Но теперь от этого простого движения Келли просто шатнуло ему навстречу, вынудив вновь положить ладони ему на грудь, не грубой силой, нет, каким-то магнетизмом.
Их первый поцелуй был осторожен. Можно сказать, робок. Они будто впервые нежно касались губ друг друга, тщательно сверяясь со своими ощущениями – так? Хорошо ли? Обоим? Затем руки Келли поползли вверх, обнимая его за шею, а поцелуи стали глубже, стали страстными, жадными, они торопились напиться друг другом после столь долгой разлуки. Оторвались друг от друга, задохнувшись. Эрик нежно гладил лицо Келли, ее руки ласкали его спину…
«Не пожалеешь?» - взглядом спросил Эрик. …никогда.
«Не разлюбишь?» - так же взглядом спросила Келли. …никогда.
Еще секунду они стояли обнявшись, чуть покачиваясь, безмолвно позволяя телам довести до сознания, чего они сейчас действительно желают. Страсти? Нежности?
Затем Эрик легко поднял Келли на руки. Пусть нет свечей, но ведь немного романтики хочется всем… Едва они переступили порог спальни, притворив за собой дверь, в гостиной вспыхнул свет, ярко, радостно, будто измучавшись в ожидании этого момента, когда он уже ничему не помешает. Двое в спальне этого даже не заметили. Встречались руки, встречались губы, и каждая клеточка тела трепетала в ожидании горячей ласковой волны, что омывала обнаженные тела от каждого прикосновения и согревала изнутри ровным мягким неярким светом приятия, которому позволили называться любовью.
Гораздо позже, лежа рядом с Эриком и всем телом ощущая его умиротворенность, словно теплым одеялом укутывающую ее и рождающую сходное ощущение в ее собственной душе, вновь проснувшаяся невыносимо трезвомыслящая составляющая Келли напомнила ей, что она решилась на этот шаг, не будучи окончательно уверенной… Что ей не нужны никакие доводы лишь сейчас, пока ее пальцы переплетаются с пальцами Эрика, пока она слышит его сонное дыхание, вдыхает его запах, согрета его теплом.
«Пусть, - сказала себе Келли. – Пусть завтра меня снова начнут угнетать сомнения. Сегодня, здесь и сейчас, два человека, которые счастливы от того, что они вместе. Пока это так – больше мне не нужны никакие доказательства…»
***
Он не находил себе места. Снаружи бушевала природа, внутри бушевали чувства. Дорожная сумка стояла возле двери. Только самое необходимое. Мысленно он был уже не здесь. Но не было связи и не было пути – все рейсы были отменены до завтрашнего утра. И он метался по дому, не находя себе места. Ему нужно было в Канаду. Найти их могилу, лечь на нее и умереть. Или упасть Кристине в ноги, вымаливая прощение. И даже если она не сможет простить, не захочет жить с ним под одной крышей – он купит дом по соседству. Найдет работу. Будет видеть Джошуа, играющего во дворе. Идущего утром в школу. Сможет помогать им деньгами. Он будет рядом. Они нужны ему, как воздух.
Горацио взял в руки фотографию жены и сына. Этот день он будет помнить всегда. День, когда Джошуа уверенно, пусть и не очень умело, сделал три шага, отпустив руку Кристины, и тут же был поднят в воздух радостным отцом, а среди радостного лопотания и визга Горацио вдруг отчетливо разобрал «папа». Он гладил стекло фотографии, пока вдруг горло не заполнилось едкой горечью отвращения к себе – как он мог предать их?
Горацио прошел на кухню, открыл холодильник, некоторое время рассматривал его содержимое, пытаясь понять, чего он хочет попить. Так и не понял, захлопнул холодильник, напился воды прямо из-под крана. Встал, опираясь руками на край стола и бездумно глядя в окно. Почувствовал дрожь в руках и желание соскользнуть на пол. Поморщился – надо поесть. Вылететь он сможет только утром, перелет, потом путь от аэропорта в Эдмонтоне до Шервуд-парка. В каком виде он доберется до Кристины? Нет, он вовсе не собирается использовать ее инстинктивную жалость и клятву врача. Он будет просить прощения, а не требовать заботы, которой не заслужил.
Сделал себе пару бутербродов, попытался прожевать всухомятку. Хлеб застревал в горле. Закашлялся, взял из холодильника первый попавшийся пакет с соком. Так дело пошло лучше. Почти осилил второй бутерброд, когда вдруг закружилась голова. Горацио резко поднялся – его шатнуло. В доме было невыносимо душно. Он с подозрением взглянул на пакет с соком – неужели? Хотя, все возможно, Дженни была в доме, могла добавить свою отраву куда угодно, рассчитывая, что он вернется на следующий день и попадется. Его вырвало, и сразу полегчало. Теперь он чувствовал себя разбитым, но голова больше не кружилась, да и дышать стало свободнее. Убравшись на кухне, Горацио доплелся до дивана в гостиной. Лег. До первого рейса еще больше двенадцати часов. Нужно попробовать поспать. Ему понадобятся силы.
Грохот показался оглушительным – молния ударила где-то совсем рядом. Свет погас. Горацио вяло подумал, что нужно идти менять пробки. Вставать не хотелось. Молния снова ударила где-то близко, дождь ливанул с удвоенной силой. И тут Горацио почувствовал, как по спине скользнула струйка пота – дверь медленно, беззвучно открывалась. Стоящий за ней человек помедлил, потом шагнул в комнату. Горацио, будто против воли, поднялся навстречу. Почему-то в памяти всплыло лицо Дженни с торжествующей улыбкой «Он мой!». В глазах потемнело, и Горацио рухнул под ноги неподвижной темной фигуре.
***
Джон Гридли работал патрульным всего второй месяц. Такую грозу он видел впервые. Но помнил, как патрульные вот так же обходили дома после того, как отключался свет, когда он был маленьким. Во время внезапного отключения электричества могло произойти все, что угодно – человек мог упасть с лестницы, порезаться, кому-нибудь могло стать плохо. И вот теперь он так же ходил из дома в дом.
- Мэм, у вас все в порядке? Все в порядке, сэр? Вызвать скорую?
Он обошел лишь половину домов, когда свет вспыхнул снова. «Оперативно», - подумал Джон про себя, стуча в очередную дверь. Никто не открывал. Это не удивило и не насторожило его. Многие парочки воспринимали погасший свет как своего рода сигнал к действию. Джон постучал снова, потом вспомнил, что свет уже дали, и позвонил.
- Все в порядке, мэм? – привычно спросил он открывшую дверь женщину.
- Не совсем, но, думаю, скоро будет, - кивнула та.
В ее тоне Гридли послышалась легкая, тщательно маскируемая нервозность.
- Вам точно не требуется помощь, мэм? – переспросил он, быстро окидывая взглядом видимую ему часть дома. Ничего подозрительного заметно не было.
- Ну, вообще-то, - внезапно протянула женщина. – Если вы столь любезны…
Она поманила Джона жестом, приглашая его войти. Мужчина лежал на полу в гостиной. Гридли нащупал пульс. Мужчина был жив.
- Муж упал в обморок, - пояснила женщина. – У него в последнее время нехорошо с сердцем. Вы не поможете мне отнести его наверх?
- Может, лучше скорую? – засомневался Джон.
- Сейчас у них много более важных вызовов. А ему нужно просто полежать немного, - покачала головой женщина.
Вдвоем они перенесли рыжеволосого наверх и уложили на кровать. Его лицо было бледным, дыхание – частым и неглубоким.
- Вы уверены, что все будет в порядке? - снова забеспокоился Джон.
- Я сумею о нем позаботиться, - улыбнулась женщина.
- Хорошо, мэм, - кивнул Джон. – Не забудьте включить сигнализацию, - напомнил он, спустившись.
- Непременно, - заверила женщина.
Она действительно включила сигнализацию, едва закрыв за Джоном Гридли дверь. Теперь в дом никто не мог попасть незамеченным. Женщина поднялась наверх, остановилась ненадолго в дверях, разглядывая по-прежнему лежащего без сознания мужчину. Затем уверенно, по-хозяйски начала раздевать безвольное тело. Закончив, она нахмурилась, рассматривая многочисленные отметины на его груди и шее. Покачала головой, укрывая мужчину одеялом. Присела на край постели, о чем-то задумавшись. Видимо, на что-то решившись, вышла из комнаты и вернулась с гладкими, прочными лентами. Взяла лежащую поверх одеяла руку, аккуратно завязала ленту вокруг запястья, а второй конец закрепила на спинке кровати, проделала то же самое с другой рукой, третьей лентой плотно завязала мужчине глаза. Ленты не были притянуты высоко, он лежал удобно, раскинув в стороны руки. Женщина ласково выправила прядь рыжих волос, попавших под повязку. Все было готово. Нужно было лишь подождать.
@темы: Келли Дюкейн, Эрик Делко, Кристина, "Доказательство любви", Горацио Кейн