Глава 2.
Глава 2.
Горацио сидел и смотрел, как девушка смакует коктейль. Происходило что-то невероятное – не могла же смуглолицая барменша налить выпивку его галлюцинации. Но и в реальность девушки он поверить никак не мог. Речь шла не о случайном сходстве, которое пропадает при более внимательном взгляде – тогда эффект, который оказало на него появление девушки, был бы просто следствием усталости. Но ее лицо было слишком похоже на лицо Марисоль для того, чтобы можно было счесть это случайностью.
Горацио отвел взгляд, пытаясь собраться с мыслями. Говорят, у каждого человека есть двойник… Тряхнул головой, подсунул деньги под краешек салфетки. Стакан не был опустошен и на четверть, но Горацио решил, что ему достаточно. Сейчас следовало уйти, тихо встать и выйти, ни на кого не глядя. Бар у самого океана, можно пройти по берегу, а потом уже свернуть к дому. Свежий ветер развеет сумбурные мысли, мельтешащие в голове.
Решил – и поднял взгляд на девушку. Как он мог уйти, не взглянув в последний раз на это лицо? Разве не об этом он мечтал каждый раз, оставляя цветы и подолгу сидя над серой плитой с выбитой на ней надписью «Марисоль Делко Кейн 1978 – 2006»? Еще раз увидеть… Если он будет столь безрассудно отвергать ответ на свои молитвы…
Лучше б он не поднимал взгляда – девушка как раз затянулась. Горацио стиснул кулак, преодолевая желание попросить ее затушить сигарету и дать ему возможность унести с собой милый облик без этой раздражающей детали.
- Не нравится, что я курю? – насмешливо приподняв брови, спросила девушка, неожиданно повернувшись и поймав его взгляд.
- Не понимаю, как можно быть столь расточительной к драгоценным мгновениям своей жизни, после всего… - сорвалось с губ Горацио прежде, чем он сумел остановиться. Голос, мимика – слишком похоже, и на мгновение Горацио снова почудилось, что…
«Марисоль больше нет», - жестко напомнил он себе.
Девушка замерла, не донеся сигарету до рта, ее глаза смотрели на Горацио со странной смесью чувств, но больше всего в них было растерянности. Горацио захотелось протянуть руку и погладить ее по щеке.
Невыносимо. Длить это было просто невыносимо, но мучительно сладко. По губам Горацио скользнула быстрая, немного нервная улыбка.
- Простите, я разговаривал не с вами, - неловко извинился он и быстро вышел из бара.
Дошел до самой кромки воды, встал, поставив руки на пояс и запрокинув голову. Бархатно-темное небо с крупными южными звездами завораживало, кружило. Нужно было вернуться в бар и объяснить… Нет, наверное, лучше просто уйти, как и собирался. Пусть для этой девушки он останется подвыпившим идиотом, ляпнувшим что-то невразумительное и поспешно ретировавшимся.
- Вы ее знали? – раздалось сзади.
Горацио вздрогнул, сжал губы, опустил голову так низко, что подбородок упирался в грудь. Черт, соберись, лейтенант, будь мужчиной, обернись и успокой девушку. Ты ее напугал своим поведением, неужто не слышишь по голосу.
Он обернулся. Глаза уже привыкли к темноте, едва рассеиваемой фонарями на набережной и у бара, и он видел лицо девушки вполне ясно. Так Марисоль смотрела, сообщая ему о визите агента и его расспросах. Не зная за собой никакой вины, но чувствуя сгущающиеся тучи над головой, и панически опасаясь невольно навлечь неприятности.
- Вы ее знали, - закусывая губу, констатировала девушка, прежде чем Горацио успел вынырнуть из воспоминаний и сообразить, с чего начать свои объяснения. – Господи Боже, - быстро и чуть ли не со слезами продолжила девушка, прижимая руку ко рту. – А я даже не подумала, ни на секунду, я… Простите, - хватая двумя руками за рукав его пиджака, искренне попросила вдруг она. – Простите…
Ее глаза с мольбой смотрели в лицо Горацио, а у него ком в горле застрял… Горацио сглотнул, понял, что это не поможет – он не способен ничего сейчас сказать, и просто кивнул. Потом еще раз, мотнул головой, слегка пожал плечами, выдавил из себя улыбку.
Девушка улыбнулась в ответ. Тоже слегка пожала плечами, еще раз извиняясь за то, как глупо все получилось, отпустила рукав лейтенанта, погладив его по руке, и, развернувшись, пошла по пляжу вдоль берега.
- Подождите, - успел выкрикнуть вслед Горацио, когда девушку уже почти поглотила темнота.
Снова замешкался – о чем им разговаривать? Но наблюдать, как Марисоль уходит от него, растворяясь в темноте, было выше его сил. Девушка остановилась, обернулась. Затем, видя, что он медлит, сделала несколько шагов в обратном направлении.
- А вы… - тоже подходя ближе, спросил Горацио, и замялся, не понимая, как лучше сформулировать вопрос.
- Майя, - улыбнулась девушка.
- Майя, - повторил Горацио.
Теперь они стояли в нескольких шагах друг от друга. Горацио ощущал настоятельную потребность чем-то занять руки, достал из внутреннего кармана пиджака солнцезащитные очки, понял, что это глупо, убрал их обратно, вздохнул, успокаиваясь, и снова взглянул на Майю.
- Иллюзия, - чуть пожала плечами девушка.
- Иллюзия? – поднял брови Горацио.
- Майя в переводе с индусского значит «иллюзия», - девушка сделала быстрое движение бровями, заставив Горацио широко улыбнуться и опустить голову, чувствуя, как сладко щемит сердце.
Затем он снова поднял взгляд. Отличия были. Чуть по-другому лежат волосы, чуть худощавей и спортивней фигура, немного иное выражение глаз. Но все же сходство было слишком велико, чтобы Горацио мог окончательно отделить для себя образ Майи от образа Марисоль.
- Родители не знали, что однажды иллюзией станет даже это, - Майя коснулась рукой своей щеки, неожиданно погрустнев.
- Расскажите, - поднимая домиком брови, попросил Горацио.
- Все просто, - качнула головой Майя, устремляя взгляд на темный океан, напрасно подкатывающий к их ногам волну за волной, с неизбывным оптимизмом предлагая унестись на ее гребне прочь от всех тревог и забот суетной, грешной земли. – Просто, глупо, страшно, - Майя щурилась, будто от яркого солнца. – Поверила своему другу, что он достаточно трезв, чтобы довезти меня до дома. Очнулась в больнице. Я не была красивой, - неловко двинула плечом она. – Не любила фотографироваться. Остались только детские и подростковые снимки. А ее фотография была в газете. На первой полосе. Врач сказал, что лицо подходит идеально. И меня не стало…
Майя зябко обхватила себя за плечи. Горацио переступил на месте, сглотнул.
- Мне жаль, - сказал он. – Но вы не правы, Майя. Вы есть…
Майя кинула быстрый взгляд на его лицо, всхлипнула и вдруг разрыдалась.
- Я думала только о том, что теперь я буду красивой, - сорвалось с ее дрожащих губ. Она всхлипывала, уткнув лицо в ладони. – Ее лицо было ей уже не нужно. Но я… Я даже не подумала, что будет, если я встречу кого-то, кто знал ее! Простите… Простите…
Последние слова она проговорила уже совсем невнятно, поскольку Горацио сделал шаг вперед, преодолевая немыслимо огромное расстояние за этот шаг, и обнял девушку, тут же уткнувшуюся лицом в его рубашку. Пульс частил, и, словно в ответ, вздрагивало тело плачущей в его объятиях девушки. Ночь кружилась, безумным хороводом празднуя немыслимую встречу, огромный курортный город проваливался в эту ночь, затянутый наркотической дымкой веселья в ночных клубах, проваливался вместе с яркими разноцветными огнями, пьяными воплями и оглушительной музыкой, оставляя лишь живую музыку прибоя и шорох песка, неяркий свет далеких фонарей и дорожку, ведущую к полной луне, украсившейся по такому случаю ожерельем из самых крупных и чистых звезд.
«Меня не стало…» - сказала Майя. Как он понимал ее! В каком-то смысле его, Горацио Кейна, не стало тоже после смерти Марисоль. И лишь теперь, вот в этот миг, он не осознал, а почувствовал, почувствовал всем телом, что это – неправильно. Жизнь продолжалась, жизнь была вокруг, первозданной красотой южной ночи, обнимающей их, жизнь была рядом, плачущей в его объятиях девушкой, жизнь была внутри него, несмотря ни на что… Он был жив, но не жил, не чувствовал жизни, и это было ужасно неправильно, оскорбительно по отношению к дарованному ему господом чуду жить.
Майя перестала всхлипывать и вдруг обняла его, по-прежнему прижимаясь щекой к груди.
- А вы? – повторила она его неоконченную фразу.
- Горацио Кейн, - представился Горацио, чуть улыбнувшись вскинувшей голову и внимательно взглянувшей ему в лицо, проверяя, не шутит ли, Майе. – В честь известного писателя Горацио Алджера, - с некоторой даже важностью добавил он.
- А она… Вы… - теперь запиналась Майя.
- Марисоль была моей женой, - чуть прищурясь, немного суховато от усилия сдержать эмоции сказал Горацио.
- Вы ее любили? – чуть слышно спросила Майя, высвобождаясь из его объятий.
- Да, - склонив голову к плечу, открыто глянул на нее Горацио. – Да.
- Сколько вы были женаты? – глядя в песок, спросила Майя.
Горацио тоже опустил голову и вздохнул.
- Один день, - поднимая взгляд и встречаясь взглядом с удивленной этой заминкой девушкой, как можно спокойнее ответил Горацио.
Глаза Майи расширились, потом в них отчего-то блеснули слезы, дрогнули ресницы, девушка приоткрыла рот, будто собираясь сказать что-то, но замерла, вглядываясь в глаза Горацио.
- Я – не она, - сказала Майя через некоторое время. Каким-то образом чувствовалось, что она хотела произнести эту фразу с гневным напором, но вышла она скорее как извинение.
- Я знаю, - быстро кивнул Горацио. – Я знаю, - повторил он.
Сладость и горечь, нектар и яд, блаженство и мука…
- Уже поздно, я провожу вас домой? – предложил Горацио.
- Хорошо, - немного замявшись, все же согласилась Майя.
***
- А когда вы в последний раз гуляли с девушкой по ночному пляжу? – неожиданно спросила Майя какое-то время спустя. Остановилась, с интересом ожидая ответа.
- Ну… - Горацио поднял брови, вспоминая, когда он вообще последний раз был на пляже не по работе.
- От лица вашей жены выношу вам порицание! – скорчила рожицу Майя и тут же испуганно взглянула на Горацио – не оказалась ли шутка слишком резкой и неуместной.
Но Горацио практически не обратил внимания на смысл, он слышал только задорный тон, видел лишь оживленный и лукавый блеск в глазах, и его сердце омывало теплотой.
Они свернули к домам, и, поскольку Горацио так и не ответил, снова шли молча. Горацио понимал, что они вот-вот придут, а ему впору было останавливаться и просить Майю погулять с ним еще часок-другой по пляжу, пока он сможет решить, как быть дальше.
- Вот и мой дом, - голос Майи прозвучал гонгом к началу ожесточенной схватки в душе Горацио.
Ему безумно хотелось увидеть Майю еще разок, когда уляжется сумятица чувств. Но если он хочет видеть в ней лишь Марисоль, девушка это поймет, вернее, почувствует, и наверняка воспримет как оскорбление. Но как он мог определиться, кого хочет видеть, если лицо – одно на двоих?
- Вот, - Горацио почему-то суетливо достал визитку и как-то неловко, будто делал это впервые, протянул ее Майе. – Это моя визитка, - быстро лизнув губы, пояснил он, будто на карточке стоял лишь номер телефона, без указания имени, фамилии, звания. – Если что-то случится…
- Лейтенант Горацио Кейн, - уважительно прочитала Майя. – Вы полицейский?
- Криминалист, - уголками губ улыбнулся Горацио. – Но это неважно. Я сделаю все, что в моих силах.
Эта казенная, столько раз повторенная им фраза была единственным, что он смог сейчас придумать.
- А я могу позвонить вам просто так? – вдруг игриво приподняла бровь Майя.
Чем глубже Горацио отступал внутрь себя, укрепляясь в решении не рисковать, не позволить себе нанести новую эмоциональную травму и без того много пережившей девушке, тем ближе подходила Майя.
А затем его шею обвили ее руки, и девушка осторожно прижалась губами к его губами, то ли пробуя, то ли позволяя ему привыкнуть… Несколько секунд Горацио сопротивлялся нежным, осторожным поцелуям, но проиграл. Теперь уже целовал сам, глубоко, уверенно, умело, лаская руками спину, прижимая девушку к себе… Неожиданно отстранился, держа двумя руками лицо Майи, не позволяя ей снова приблизиться. Они жадно глотали воздух, наклонив головы и соприкасаясь лбами, руки Майи поглаживали плечи Горацио немой просьбой о продолжении.
- Не думаю, что это хорошая идея, - наконец, сказал Горацио.
Отступил на шаг, вздрогнув.
- В чем дело? – испугалась Майя. – Что с тобой? Тебе плохо? – от волнения перейдя на «ты», зачастила она, глядя на переменившееся лицо Горацио.
Девушка сделала шаг к нему, но Горацио выставил перед собой ладонь.
Они стояли возле калитки, и он взялся рукой за ограду, упирая другую руку в бок. Низко опустил голову.
- Я уже говорил именно эту фразу, - наконец, справившись с собой, пояснил Горацио. Выпрямился, вздохнул, взглянул на Майю снизу вверх, склонив голову к плечу. – Говорил ей.
- Она тоже пыталась тебя поцеловать? – неожиданно спокойно улыбнулась Майя.
- Нет, - качнул головой Горацио. – Она приглашала меня на ужин, - неожиданно сам для себя признался он. Как будто откровенность была наградой за проявленное Майей спокойствие.
- И что она ответила?
- Что это всего лишь ужин, - открыто улыбнулся Горацио.
Перед его глазами стояло лицо Марисоль, каким оно было в тот момент, а рядом с ним Горацио видел лицо Майи – такое похожее, но такое другое. Образы девушек вдруг начали обретать индивидуальность. Это было похоже на то, как если б Горацио вдруг обнаружил, что секунду назад казавшиеся ему совершенно неотличимыми сестры-близняшки оказались совершенно разными, и теперь остается только удивляться, как это кто-то мог их перепутать.
- И ведь это оказалось не такой уж плохой идеей, - пожала плечами Майя.
- Майя, - брови Горацио сдвинулись домиком. – Майя, я не хочу обманывать тебя, но очень боюсь это сделать, пусть и невольно.
- Ты видишь во мне только ее? – расстроилась Майя.
- Я… - Горацио сам удивился внезапно вспыхнувшему горячему желанию ответить уверенным «нет». – Мне сложно сейчас это понять, Майя, - сказал он. – Все это так неожиданно.
- Нужно время, успокоиться, все обдумать, - кивнула Майя, но глаза все еще были грустны.
- Я не хочу тебе лгать, - как можно более мягко сказал Горацио поникшей девушке. – Но мне хотелось бы еще раз увидеть твою улыбку.
- Тогда жди моего звонка, - внезапно расцвело озорной улыбкой лицо Майи.
Повернувшись, девушка скрылась в доме. Горацио стоял, ошарашенный. Он не имел в виду… Или имел… Черт, а это важно? Разумеется, он будет ждать звонка, и у него еще есть время спокойно разобраться в себе и решить, что ответить. Горацио бросил последний взгляд на осветившееся окно в доме Майи и пошел к своему дому. А ведь она тоже может передумать и не позвонить… Мысль причинила такую неожиданно острую боль, что Горацио остановился. Нет, конечно, он справится, но… Но это будет не так-то просто.
Он шел, впитывая всем телом прохладу изумительной южной ночи, чутко улавливая звуки, далеко разносящиеся в ночной тишине. Вокруг была жизнь. В нем была жизнь. Впервые за все это время с момента смерти Марисоль, подняв глаза к величаво плывущему над океаном диску луны, Горацио увидел лицо жены не искаженным отчаянными попытками скрыть боль и страх надвигающейся смерти, а счастливым. В той улыбке Марисоль, что он видел теперь, не было ничего вымученного. И он непроизвольно улыбнулся в ответ, тут же хмыкнул, опустил голову и прибавил шаг, мысленно посмеиваясь сам над собой за внезапный приступ романтизма.
Глава 2.Горацио сидел и смотрел, как девушка смакует коктейль. Происходило что-то невероятное – не могла же смуглолицая барменша налить выпивку его галлюцинации. Но и в реальность девушки он поверить никак не мог. Речь шла не о случайном сходстве, которое пропадает при более внимательном взгляде – тогда эффект, который оказало на него появление девушки, был бы просто следствием усталости. Но ее лицо было слишком похоже на лицо Марисоль для того, чтобы можно было счесть это случайностью.
Горацио отвел взгляд, пытаясь собраться с мыслями. Говорят, у каждого человека есть двойник… Тряхнул головой, подсунул деньги под краешек салфетки. Стакан не был опустошен и на четверть, но Горацио решил, что ему достаточно. Сейчас следовало уйти, тихо встать и выйти, ни на кого не глядя. Бар у самого океана, можно пройти по берегу, а потом уже свернуть к дому. Свежий ветер развеет сумбурные мысли, мельтешащие в голове.
Решил – и поднял взгляд на девушку. Как он мог уйти, не взглянув в последний раз на это лицо? Разве не об этом он мечтал каждый раз, оставляя цветы и подолгу сидя над серой плитой с выбитой на ней надписью «Марисоль Делко Кейн 1978 – 2006»? Еще раз увидеть… Если он будет столь безрассудно отвергать ответ на свои молитвы…
Лучше б он не поднимал взгляда – девушка как раз затянулась. Горацио стиснул кулак, преодолевая желание попросить ее затушить сигарету и дать ему возможность унести с собой милый облик без этой раздражающей детали.
- Не нравится, что я курю? – насмешливо приподняв брови, спросила девушка, неожиданно повернувшись и поймав его взгляд.
- Не понимаю, как можно быть столь расточительной к драгоценным мгновениям своей жизни, после всего… - сорвалось с губ Горацио прежде, чем он сумел остановиться. Голос, мимика – слишком похоже, и на мгновение Горацио снова почудилось, что…
«Марисоль больше нет», - жестко напомнил он себе.
Девушка замерла, не донеся сигарету до рта, ее глаза смотрели на Горацио со странной смесью чувств, но больше всего в них было растерянности. Горацио захотелось протянуть руку и погладить ее по щеке.
Невыносимо. Длить это было просто невыносимо, но мучительно сладко. По губам Горацио скользнула быстрая, немного нервная улыбка.
- Простите, я разговаривал не с вами, - неловко извинился он и быстро вышел из бара.
Дошел до самой кромки воды, встал, поставив руки на пояс и запрокинув голову. Бархатно-темное небо с крупными южными звездами завораживало, кружило. Нужно было вернуться в бар и объяснить… Нет, наверное, лучше просто уйти, как и собирался. Пусть для этой девушки он останется подвыпившим идиотом, ляпнувшим что-то невразумительное и поспешно ретировавшимся.
- Вы ее знали? – раздалось сзади.
Горацио вздрогнул, сжал губы, опустил голову так низко, что подбородок упирался в грудь. Черт, соберись, лейтенант, будь мужчиной, обернись и успокой девушку. Ты ее напугал своим поведением, неужто не слышишь по голосу.
Он обернулся. Глаза уже привыкли к темноте, едва рассеиваемой фонарями на набережной и у бара, и он видел лицо девушки вполне ясно. Так Марисоль смотрела, сообщая ему о визите агента и его расспросах. Не зная за собой никакой вины, но чувствуя сгущающиеся тучи над головой, и панически опасаясь невольно навлечь неприятности.
- Вы ее знали, - закусывая губу, констатировала девушка, прежде чем Горацио успел вынырнуть из воспоминаний и сообразить, с чего начать свои объяснения. – Господи Боже, - быстро и чуть ли не со слезами продолжила девушка, прижимая руку ко рту. – А я даже не подумала, ни на секунду, я… Простите, - хватая двумя руками за рукав его пиджака, искренне попросила вдруг она. – Простите…
Ее глаза с мольбой смотрели в лицо Горацио, а у него ком в горле застрял… Горацио сглотнул, понял, что это не поможет – он не способен ничего сейчас сказать, и просто кивнул. Потом еще раз, мотнул головой, слегка пожал плечами, выдавил из себя улыбку.
Девушка улыбнулась в ответ. Тоже слегка пожала плечами, еще раз извиняясь за то, как глупо все получилось, отпустила рукав лейтенанта, погладив его по руке, и, развернувшись, пошла по пляжу вдоль берега.
- Подождите, - успел выкрикнуть вслед Горацио, когда девушку уже почти поглотила темнота.
Снова замешкался – о чем им разговаривать? Но наблюдать, как Марисоль уходит от него, растворяясь в темноте, было выше его сил. Девушка остановилась, обернулась. Затем, видя, что он медлит, сделала несколько шагов в обратном направлении.
- А вы… - тоже подходя ближе, спросил Горацио, и замялся, не понимая, как лучше сформулировать вопрос.
- Майя, - улыбнулась девушка.
- Майя, - повторил Горацио.
Теперь они стояли в нескольких шагах друг от друга. Горацио ощущал настоятельную потребность чем-то занять руки, достал из внутреннего кармана пиджака солнцезащитные очки, понял, что это глупо, убрал их обратно, вздохнул, успокаиваясь, и снова взглянул на Майю.
- Иллюзия, - чуть пожала плечами девушка.
- Иллюзия? – поднял брови Горацио.
- Майя в переводе с индусского значит «иллюзия», - девушка сделала быстрое движение бровями, заставив Горацио широко улыбнуться и опустить голову, чувствуя, как сладко щемит сердце.
Затем он снова поднял взгляд. Отличия были. Чуть по-другому лежат волосы, чуть худощавей и спортивней фигура, немного иное выражение глаз. Но все же сходство было слишком велико, чтобы Горацио мог окончательно отделить для себя образ Майи от образа Марисоль.
- Родители не знали, что однажды иллюзией станет даже это, - Майя коснулась рукой своей щеки, неожиданно погрустнев.
- Расскажите, - поднимая домиком брови, попросил Горацио.
- Все просто, - качнула головой Майя, устремляя взгляд на темный океан, напрасно подкатывающий к их ногам волну за волной, с неизбывным оптимизмом предлагая унестись на ее гребне прочь от всех тревог и забот суетной, грешной земли. – Просто, глупо, страшно, - Майя щурилась, будто от яркого солнца. – Поверила своему другу, что он достаточно трезв, чтобы довезти меня до дома. Очнулась в больнице. Я не была красивой, - неловко двинула плечом она. – Не любила фотографироваться. Остались только детские и подростковые снимки. А ее фотография была в газете. На первой полосе. Врач сказал, что лицо подходит идеально. И меня не стало…
Майя зябко обхватила себя за плечи. Горацио переступил на месте, сглотнул.
- Мне жаль, - сказал он. – Но вы не правы, Майя. Вы есть…
Майя кинула быстрый взгляд на его лицо, всхлипнула и вдруг разрыдалась.
- Я думала только о том, что теперь я буду красивой, - сорвалось с ее дрожащих губ. Она всхлипывала, уткнув лицо в ладони. – Ее лицо было ей уже не нужно. Но я… Я даже не подумала, что будет, если я встречу кого-то, кто знал ее! Простите… Простите…
Последние слова она проговорила уже совсем невнятно, поскольку Горацио сделал шаг вперед, преодолевая немыслимо огромное расстояние за этот шаг, и обнял девушку, тут же уткнувшуюся лицом в его рубашку. Пульс частил, и, словно в ответ, вздрагивало тело плачущей в его объятиях девушки. Ночь кружилась, безумным хороводом празднуя немыслимую встречу, огромный курортный город проваливался в эту ночь, затянутый наркотической дымкой веселья в ночных клубах, проваливался вместе с яркими разноцветными огнями, пьяными воплями и оглушительной музыкой, оставляя лишь живую музыку прибоя и шорох песка, неяркий свет далеких фонарей и дорожку, ведущую к полной луне, украсившейся по такому случаю ожерельем из самых крупных и чистых звезд.
«Меня не стало…» - сказала Майя. Как он понимал ее! В каком-то смысле его, Горацио Кейна, не стало тоже после смерти Марисоль. И лишь теперь, вот в этот миг, он не осознал, а почувствовал, почувствовал всем телом, что это – неправильно. Жизнь продолжалась, жизнь была вокруг, первозданной красотой южной ночи, обнимающей их, жизнь была рядом, плачущей в его объятиях девушкой, жизнь была внутри него, несмотря ни на что… Он был жив, но не жил, не чувствовал жизни, и это было ужасно неправильно, оскорбительно по отношению к дарованному ему господом чуду жить.
Майя перестала всхлипывать и вдруг обняла его, по-прежнему прижимаясь щекой к груди.
- А вы? – повторила она его неоконченную фразу.
- Горацио Кейн, - представился Горацио, чуть улыбнувшись вскинувшей голову и внимательно взглянувшей ему в лицо, проверяя, не шутит ли, Майе. – В честь известного писателя Горацио Алджера, - с некоторой даже важностью добавил он.
- А она… Вы… - теперь запиналась Майя.
- Марисоль была моей женой, - чуть прищурясь, немного суховато от усилия сдержать эмоции сказал Горацио.
- Вы ее любили? – чуть слышно спросила Майя, высвобождаясь из его объятий.
- Да, - склонив голову к плечу, открыто глянул на нее Горацио. – Да.
- Сколько вы были женаты? – глядя в песок, спросила Майя.
Горацио тоже опустил голову и вздохнул.
- Один день, - поднимая взгляд и встречаясь взглядом с удивленной этой заминкой девушкой, как можно спокойнее ответил Горацио.
Глаза Майи расширились, потом в них отчего-то блеснули слезы, дрогнули ресницы, девушка приоткрыла рот, будто собираясь сказать что-то, но замерла, вглядываясь в глаза Горацио.
- Я – не она, - сказала Майя через некоторое время. Каким-то образом чувствовалось, что она хотела произнести эту фразу с гневным напором, но вышла она скорее как извинение.
- Я знаю, - быстро кивнул Горацио. – Я знаю, - повторил он.
Сладость и горечь, нектар и яд, блаженство и мука…
- Уже поздно, я провожу вас домой? – предложил Горацио.
- Хорошо, - немного замявшись, все же согласилась Майя.
***
- А когда вы в последний раз гуляли с девушкой по ночному пляжу? – неожиданно спросила Майя какое-то время спустя. Остановилась, с интересом ожидая ответа.
- Ну… - Горацио поднял брови, вспоминая, когда он вообще последний раз был на пляже не по работе.
- От лица вашей жены выношу вам порицание! – скорчила рожицу Майя и тут же испуганно взглянула на Горацио – не оказалась ли шутка слишком резкой и неуместной.
Но Горацио практически не обратил внимания на смысл, он слышал только задорный тон, видел лишь оживленный и лукавый блеск в глазах, и его сердце омывало теплотой.
Они свернули к домам, и, поскольку Горацио так и не ответил, снова шли молча. Горацио понимал, что они вот-вот придут, а ему впору было останавливаться и просить Майю погулять с ним еще часок-другой по пляжу, пока он сможет решить, как быть дальше.
- Вот и мой дом, - голос Майи прозвучал гонгом к началу ожесточенной схватки в душе Горацио.
Ему безумно хотелось увидеть Майю еще разок, когда уляжется сумятица чувств. Но если он хочет видеть в ней лишь Марисоль, девушка это поймет, вернее, почувствует, и наверняка воспримет как оскорбление. Но как он мог определиться, кого хочет видеть, если лицо – одно на двоих?
- Вот, - Горацио почему-то суетливо достал визитку и как-то неловко, будто делал это впервые, протянул ее Майе. – Это моя визитка, - быстро лизнув губы, пояснил он, будто на карточке стоял лишь номер телефона, без указания имени, фамилии, звания. – Если что-то случится…
- Лейтенант Горацио Кейн, - уважительно прочитала Майя. – Вы полицейский?
- Криминалист, - уголками губ улыбнулся Горацио. – Но это неважно. Я сделаю все, что в моих силах.
Эта казенная, столько раз повторенная им фраза была единственным, что он смог сейчас придумать.
- А я могу позвонить вам просто так? – вдруг игриво приподняла бровь Майя.
Чем глубже Горацио отступал внутрь себя, укрепляясь в решении не рисковать, не позволить себе нанести новую эмоциональную травму и без того много пережившей девушке, тем ближе подходила Майя.
А затем его шею обвили ее руки, и девушка осторожно прижалась губами к его губами, то ли пробуя, то ли позволяя ему привыкнуть… Несколько секунд Горацио сопротивлялся нежным, осторожным поцелуям, но проиграл. Теперь уже целовал сам, глубоко, уверенно, умело, лаская руками спину, прижимая девушку к себе… Неожиданно отстранился, держа двумя руками лицо Майи, не позволяя ей снова приблизиться. Они жадно глотали воздух, наклонив головы и соприкасаясь лбами, руки Майи поглаживали плечи Горацио немой просьбой о продолжении.
- Не думаю, что это хорошая идея, - наконец, сказал Горацио.
Отступил на шаг, вздрогнув.
- В чем дело? – испугалась Майя. – Что с тобой? Тебе плохо? – от волнения перейдя на «ты», зачастила она, глядя на переменившееся лицо Горацио.
Девушка сделала шаг к нему, но Горацио выставил перед собой ладонь.
Они стояли возле калитки, и он взялся рукой за ограду, упирая другую руку в бок. Низко опустил голову.
- Я уже говорил именно эту фразу, - наконец, справившись с собой, пояснил Горацио. Выпрямился, вздохнул, взглянул на Майю снизу вверх, склонив голову к плечу. – Говорил ей.
- Она тоже пыталась тебя поцеловать? – неожиданно спокойно улыбнулась Майя.
- Нет, - качнул головой Горацио. – Она приглашала меня на ужин, - неожиданно сам для себя признался он. Как будто откровенность была наградой за проявленное Майей спокойствие.
- И что она ответила?
- Что это всего лишь ужин, - открыто улыбнулся Горацио.
Перед его глазами стояло лицо Марисоль, каким оно было в тот момент, а рядом с ним Горацио видел лицо Майи – такое похожее, но такое другое. Образы девушек вдруг начали обретать индивидуальность. Это было похоже на то, как если б Горацио вдруг обнаружил, что секунду назад казавшиеся ему совершенно неотличимыми сестры-близняшки оказались совершенно разными, и теперь остается только удивляться, как это кто-то мог их перепутать.
- И ведь это оказалось не такой уж плохой идеей, - пожала плечами Майя.
- Майя, - брови Горацио сдвинулись домиком. – Майя, я не хочу обманывать тебя, но очень боюсь это сделать, пусть и невольно.
- Ты видишь во мне только ее? – расстроилась Майя.
- Я… - Горацио сам удивился внезапно вспыхнувшему горячему желанию ответить уверенным «нет». – Мне сложно сейчас это понять, Майя, - сказал он. – Все это так неожиданно.
- Нужно время, успокоиться, все обдумать, - кивнула Майя, но глаза все еще были грустны.
- Я не хочу тебе лгать, - как можно более мягко сказал Горацио поникшей девушке. – Но мне хотелось бы еще раз увидеть твою улыбку.
- Тогда жди моего звонка, - внезапно расцвело озорной улыбкой лицо Майи.
Повернувшись, девушка скрылась в доме. Горацио стоял, ошарашенный. Он не имел в виду… Или имел… Черт, а это важно? Разумеется, он будет ждать звонка, и у него еще есть время спокойно разобраться в себе и решить, что ответить. Горацио бросил последний взгляд на осветившееся окно в доме Майи и пошел к своему дому. А ведь она тоже может передумать и не позвонить… Мысль причинила такую неожиданно острую боль, что Горацио остановился. Нет, конечно, он справится, но… Но это будет не так-то просто.
Он шел, впитывая всем телом прохладу изумительной южной ночи, чутко улавливая звуки, далеко разносящиеся в ночной тишине. Вокруг была жизнь. В нем была жизнь. Впервые за все это время с момента смерти Марисоль, подняв глаза к величаво плывущему над океаном диску луны, Горацио увидел лицо жены не искаженным отчаянными попытками скрыть боль и страх надвигающейся смерти, а счастливым. В той улыбке Марисоль, что он видел теперь, не было ничего вымученного. И он непроизвольно улыбнулся в ответ, тут же хмыкнул, опустил голову и прибавил шаг, мысленно посмеиваясь сам над собой за внезапный приступ романтизма.
@темы: "Майя", Горацио Кейн