Глава 3.
Глава 3.
- Знаешь, чем ближе срок, тем чаще я думаю, что мне вот этого будет не хватать, - Келли стояла у окна, глядя на собирающуюся грозу. Снова темнел и сгущался воздух, но ее это не пугало. Чувство защищенности было необыкновенно сильным.
- Вот этого – это чего? – поинтересовался Эрик.
Дремотная, расслабленная сытость после неторопливого, очень нежного секса, больше похожего на ласки двух подростков, для которых заветное проникновение является заманчивым и в то же время запретным, еще не прошла, и он растянулся на постели, наблюдая за женой. Когда они пришли домой, еще светило яркое солнце, и свет включать не было никакой необходимости, теперь же фигура Келли отчетливо вырисовывалась в неярком свете, почти не скрываемая полупрозрачной блузкой, которую она накинула на себя. Если смотреть со спины, живот почти не был заметен, хотя до родов оставалось не больше месяца. Уже два месяца, уезжая на работу, Эрик отвозил жену к Алекс. Им обоим это казалось пустой формальностью, но они не хотели спорить с Горацио, который по-прежнему относился к происходящему чрезмерно, с их точки зрения, серьезно.
- Этих красок, этого звучания, этой насыщенности жизни, - Келли подалась вперед, приподнимаясь на цыпочки, навстречу парусом вздувающейся легкой шторе. – Этого запаха дождя и нагретой земли, цветочной пыльцы и сока, выступившего из треснувшей коры…
Эрик слегка насторожился – он ничего этого не ощущал в поднявшемся ветре, и, значит, Келли сейчас вновь контактирует с дочерью, с ее кровью оборотня, позволяющей переживать недоступные человеческим чувствам нюансы. В таком состоянии ему чаще всего безудержно хотелось бродить по городу, еще лучше – в лесу, бежать, чувствуя, как играют под кожей мышцы, как обнимает мохнатое тело упругий встречный поток воздуха. Эрик почувствовал, что и в ней сейчас бурлит аналогичное желание, и, поддавшись ему, жена может сделать что-то безрассудное, например, спрыгнуть с балкона. Неизвестно, чем это закончится, может, все и обойдется, но рисковать он не собирался. Келли сделала шаг вперед, и в тот же миг Эрик одним движением оказался рядом и крепко обнял, осторожно смыкая ладони на ее животе. Келли чуть вздрогнула – и расслабилась, приваливаясь к мужу, прижимаясь щекой к плечу.
- Не жалей, - шепнул Эрик, закрывая окно и увлекая ее обратно к кровати. – Я буду твоими глазами и ушами. Буду рассказывать тебе, как переливается лунный свет, играя на лесных дорожках причудливыми пятнами, как пружинит под лапами утоптанная тропинка, как шелестят, пробиваясь к свету из теплой, влажной глубины земли, стебли и листья, как упоительно пахнут едва раскрывшиеся нежные лепестки цветов…
Келли слушала его шепот с мягкой улыбкой, сквозь полусомкнутые ресницы наблюдая за грозой, которая, словно в театре, разворачивалась прямо перед окнами – смешивая две густых облачных массы, темную и светлую, обрушивая на иссушенную землю потоки воды, стегая противника плетьми молний и запугивая грозным ворчанием грома.
- Эрик… - накрыв его ладонь, привычным покровительственным жестом лежащую на ее животе, Келли чуть повернула голову, и Эрик ласково коснулся губами кончика ее носа, заставив улыбнуться шире. – Я не хочу рожать в больнице. Давай сделаем это в резервации?
- Кел… - Эрик явно растерялся. – Ты думаешь, это хорошая идея?
- Ну, - Келли со вздохом повернулась, пытаясь устроиться поудобнее. – Знаешь, странное такое чувство… Конечно, современные достижения медицины, опытные доктора, стерильные инструменты… Но в резервации все так по-настоящему. Там живет чудо, понимаешь?
- Это несколько неожиданно, - признался Эрик. – Давай не будем торопиться? Все обдумаем… Еще целый месяц впереди.
- Ладно, - согласилась Келли. Ее голос был совсем сонным, и через секунду, взглянув на жену, Эрик понял, что она уснула.
Он еще некоторое время полежал, вдыхая запах ее волос, кожи, любуясь немного округлившимся лицом – Келли каждый раз ужасалась, видя это в зеркале, и грозилась возобновить пробежки чуть ли не на следующий день после родов, заставляя Эрика старательно прятать улыбку и сама улыбаясь до ушей.
Конечно, сам Эрик, выбирая между госпиталем и резервацией, склонялся бы к резервации. Но для Келли это была совершенно чуждая и непривычная культура, которая должна была казаться несколько варварской, дикой, возможно, даже грязной человеку, с детства привыкшему пользоваться всеми благами цивилизации. Другое дело, что сейчас ни у кого из них не осталось сомнений в том, что их дочь родится оборотнем, и в этом случае у повивальных бабок в резервации, в отличие от врачей Майами, имелось огромное преимущество – многолетний опыт. Засыпая, Эрик решил, что, если и Горацио с Алекс не будут против, то так тому и быть.
***
Дом производил впечатление заброшенного. Скопившаяся на книжных полках пыль, какая-то физически ощущаемая пустота наводили на мысль, что это место давно никто не навещал. Горацио стоял в знакомом по тому давнему визиту кабинете, водил пальцем по корешкам книг, вспоминал, думал.
Столько лет прошло с тех пор, как Тим отказался от любимой женщины, столько всего произошло за это время. Но ведь добрые чувства угасают, как ни прискорбно, куда быстрее недобрых. Насколько искренен был Спидл, заявляя, что не злится на Келли? И действительно ли он был неискренен с этим «поплакали и успокоились»? Несмотря на то, что Тим несколько лет добросовестно работал по договору на Свет, по сути своей он оставался Темным, его не связывали многочисленные внешние запреты и внутренние табу.
Горацио взял в руки хрустальный шар предсказателя, по-прежнему стоявший на одной из полок. Если сейчас вампирам нужна не сама Келли, а лишь ее ребенок – что помешает Тиму столь же добросовестно выполнить свою работу для Тьмы, когда это ребенок удачливого соперника? Небрежным жестом Горацио кинул хрустальный шар на диван, но вместо того чтобы приземлиться в самый центр слегка смятой подушки, шар вдруг завис в воздухе, а через мгновение проявился Тим Спидл, небрежно развалившийся на этой самой подушке.
- Ладно, хватит тебе, - негромко и слегка ворчливо сказал Тим, бросая шар обратно Горацио. Тот усмехнулся, возвращая шар на место, и повернулся к Тиму, окидывая его внимательным взглядом исподлобья. – Ты отлично знаешь, что я не причиню вреда ни Келли, ни их ребенку, - продолжил Тим.
- Если это так, почему вы не объявились открыто? – тон Горацио трудно было назвать дружелюбным, взгляд – тоже. – Зачем все эти игры, попытки давления?
- Ну, в таком тоне мне не нравится вести разговор, - немного помолчав, заявил Тим, глядя в сторону. – Тем более с тобой, - добавил он, дернув плечом и переводя взгляд на Горацио.
Горацио сжал челюсти, побарабанил пальцами по полке. Теперь его мысли были закрыты наглухо, Тим не слышал даже отзвука.
- А как я должен с тобой разговаривать теперь? – не глядя на Тима, спросил Горацио.
- Спокойно, - пожал плечами Спидл. – Мы не враги.
- Не враги… - Горацио прошел по комнате, сел в кресло напротив Тима. – Почему вы прячетесь? К чему была столь бесцеремонная попытка похищения?
Теперь его тон был спокойным и, тем не менее, довольно жестким.
- Похищение… - Тим поморщился. – Недосмотрел, - он пожал плечами, мол, казни, виноват.
- Что собирались делать с Келли и ребенком? Зачем они вам?
- Слушай, - Тим снова поморщился. – Ты переоцениваешь ситуацию с самого начала из-за той идиотской поспешной попытки. Мы всего лишь наблюдаем. Два года назад Келли стала избранной. Черный кристалл отдал ей Силу для вынашивания плода. Беременность прервали. Что случилось в мире после этого, помнишь?
- Да ничего особенного, - Горацио потер лоб. Качнул головой. – Не припоминаю.
- Вот именно, - кивнул Тим. – Не произошло ничего, что свидетельствовало бы о том, что Сила вернулась в мир.
- Да, но ритуал же был проведен…
- Неважно. Смерть предыдущей избранной тоже произошла уже после проведения ритуала. Но тогда-то все и убедились, что с Черным кристаллом шутки плохи.
Оба замолчали. Горацио откинулся на спинку кресла, постукивая костяшками пальцев по подлокотнику.
- Так чего же вы ждете? – враждебности в его голосе не осталось совсем. Взгляд был внимателен и очень сосредоточен.
- Филипп полагает, - Тим слегка скривил губы при этих словах, показывая, что не очень-то доверяет этому утверждению, – что новый ребенок Келли может оказаться его наследником. Что Сила кристалла все еще в ней и сделает свое дело.
- Чушь, - резко поднимаясь, бросил Горацио. Отошел к окну. По стеклу, извиваясь, текли струйки дождя.
- Я тоже в это не верю, - равнодушно подтвердил Тим. – А вот Филипп верит так сильно, что отдал приказ немедленно привезти Келли, в первый момент, когда узнал о беременности. Затем, немного опомнившись и сообразив, в какие неприятности чуть не вляпался, - он бросил через плечо взгляд на Горацио. Тот не повернулся. – Велел ждать и наблюдать.
- Что вы должны сделать, конкретнее? – в голосе Горацио слышалась какая-то непонятная усталость.
- Следить. Не дать уничтожить.
- Для этого вы хотите вывести меня из строя? – вздернул брови Горацио, поворачиваясь. – Все эти сны, неужели вы думали, что этого достаточно?
- О чем ты? – нахмурился Тим.
Горацио кинул на него быстрый испытующий взгляд. Затем его лицо стало растерянным, он тоскливо нахмурился и вновь отвернулся, вглядываясь в неприветливую, холодную ночь за стеклом.
- Значит, это она сама, - глухо, будто сам с собой разговаривая, сказал Горацио, глядя в глаза своему отражению. – Просто напоминание о том, что я ей…
Тим насторожился, но Горацио вдруг умолк. Постоял, сжав губы и со странным выражением разглядывая свое лицо, отражающееся в оконном стекле.
- Я всего лишь буду неподалеку в больнице, - пожав плечами, сказал Тим после долгой паузы, когда стало понятно, что Горацио ничего больше не добавит. – Марисоль не стоит там появляться, ведь там наверняка будет Эрик. А мне сменить облик – не проблема.
- Думаю, Келли захочет рожать в резервации, - неохотно возразил Горацио. – А Эмиль – не персонал больницы. Туда тебе лучше не соваться, хоть ты и Темный.
- Это может создать проблемы…
- Даже не думайте… - угрожающе начал Горацио, но Тим перебил его.
- Но тут есть простое решение.
- Слушаю, - Горацио вновь уселся напротив Тима, который не двинулся с места за все время их разговора, будто прирос к этому дивану.
- Пообещай присутствовать там, - чуть щуря глаза, начал Тим. – И в случае, если ребенок Келли окажется не оборотнем, а вампиром, он не должен быть умерщвлен. Обещай передать наследника нам. Если ребенок Келли будет оборотнем, как, я думаю, и случится, мы не претендуем ни на мать, ни на ребенка.
- Согласен, - без колебаний протянул руку Горацио. – Составим договор?
- Твоего слова достаточно, - хмуро усмехнулся Тим, отвечая на рукопожатие. – Даже Филиппу.
Горацио двинул бровями, мол, какая честь, и молча направился к двери.
- Эйч, - уже на пороге нагнал его голос Тима. – Ты ведь не думаешь, что должен ей что-то?
Горацио остановился, опустил голову, закусывая губу, но не обернулся.
- Что бы там ни было, все твои обещания закончились в миг ее второго рождения, - как можно убедительнее постарался сказать Тим.
Он поднялся с дивана и теперь стоял, подняв плечи и засунув руки в карманы, глядя в спину застывшему на пороге Горацио.
- Твоей жены больше нет. А этой женщине ты ничего не должен.
- А вот это уже не твое дело, - очень тихо ответил Горацио.
Хлопнула входная дверь, впустив волну холода и сырости. Завелся мотор «хаммера», свет фар мазнул по окнам. Тим все стоял и смотрел на входную дверь. Сны. Напоминание о том, что он ей… Должен? Обещал?
Тим поднял глаза и потолку и тяжко вздохнул.
- Добром это не кончится, - резюмировал он.
***
- Вот ты где, - сказала старуха-индианка, садясь рядом с Горацио.
- Я думал, меня не видно, - рассеянно улыбнулся тот, приподнимаясь на локте.
- Думал слишком громко, вот я и услышала, - морщинистое лицо сложилось в доброй улыбке, но глаза жили своей жизнью, внимательные, изучающие.
Горацио лег обратно, заложив руки за голову. Его действительно не было видно среди пустоши, заросшей травой по колено взрослому человеку.
- Как там Келли? – спросил он.
- Уже скоро, - кивнула старуха. – Ты связан каким-то обещанием?
- Так заметно? – остро глянул на нее Горацио.
- Духи все видят, - пожала плечами старуха. – Даже наши сны. Здесь они тебя не тревожат, не так ли?
Горацио улыбнулся, не разжимая губ, и снова устремил взгляд в небо, на еле различимую точку, кругами парящую в вышине.
- Мое обещание не имеет никакого отношения к этому, - сказал он после паузы. – Скоро все будет известно, и обещание испарится вместе с сомнениями.
- Ты вернешься в свой город, и вновь будешь видеть сны, - в тон ему продолжила старуха.
- Я большой мальчик, мудрейшая, - Горацио чуть сузил глаза и нахмурил брови. Он уважал ведьму, многое повидавшую на своем веку, ее видения помогли уберечь Стаю от многих опасностей, да и его самого она не раз выручала дельными советами. Но сейчас он не просил совета.
- Хорошо, что ты это помнишь, - невозмутимо кивнула старуха. – Я просто хочу убедиться, что ты помнишь и остальное. Светлый Совет. Твой город.
- Хочешь сказать, я пренебрегаю долгом? – Горацио сел, сорвал травинку, начал покусывать.
- Думаю, пока еще нет, - протяжно, будто раздумывая, сказала ведьма. – Но ведь ты знаешь о правиле трех поцелуев?
Горацио отвернулся, прикусив губу. Выкинул травинку, взял новую.
- Да, - наконец, неохотно выдавил он.
- И понимаешь, что ты не можешь себе этого позволить?
Горацио неопределенно качнул головой.
- Тебе самому не понравится такая жизнь, Горацио, - твердо сказала ведьма, поднимаясь. – Духи говорят, это ошибка.
Горацио проводил ее взглядом, и снова лег на спину. Стервятник по-прежнему парил в вышине, оставаясь еле различимой точкой, но умиротворения, с которым Горацио наблюдал за его полетом до прихода старухи, как не бывало. Теперь вычерчивающая круги над его головой хищная птица казалась символом неведомой опасности. Впрочем, почему неведомой? Ведьма попала в точку, именно о правиле трех поцелуев Горацио и думал постоянно после разговора с Тимом. После того, как узнал, что сны не были продуманной тактикой давления на него со стороны вампиров.
Как и говорила Марисоль, вампиры часто жили, как обычные люди, со смертными партнерами. Иногда люди знали о том, кем является их любимый, и позволяли ему пить свою кровь вполне добровольно. Небольшой нюанс заключался в том, что при укусе, как и при поцелуе, в кровь человека попадала слюна вампира. «Поцелуй вампира», наркотик, содержащий эту самую слюну, привыкания не вызывал, но лишь немногие посвященные знали о правиле трех поцелуев. Те, кто принимал наркотик, с каждой таблеткой принимали слюну разных вампиров. Человек, связавший жизнь с вампиром, был подвержен действию слюны одного и того же вампира. И вот тогда вступало в силу правило трех поцелуев. Первый – безобиден, человек испытывал чуть большую симпатию и доверие при следующем контакте с этим вампиром. Второй – опаснее, возникала стойкая привязанность, преодолеть которую могли лишь люди с большой силой воли. Часто люди начинали грезить тем, кто их укусил, впадали в беспокойство, если объект привязанности надолго уезжал. После третьего попадания в кровь слюны одного и того же вампира начиналась зависимость. Таких людей называли помеченными. Если помеченный не обладал большой силой воли – вампир мог повелевать им, как пожелает. Но даже сильным людям, получившим метку, противостоять влиянию было крайне сложно. Влюбленные чаще всего не задумывались об этом, да и вампиры старались не злоупотреблять своей властью.
Горацио, как член Светлого Совета, не мог себе позволить подобного. Либо он должен был полностью изменить свою жизнь – выйти из Совета, устраниться от дел, сложить с себя ответственность за город. Стать обычным человеком, точнее, вольным магом. Тогда никто не скажет ни слова, хотя, Горацио был уверен, многие удивятся такому странному союзу – Светлый маг и вампир. Светлая сила наверняка скомпенсирует влияние метки, не позволит ему превратиться в послушную марионетку.
Впрочем, он был уверен, что ему это не грозит – Марисоль умела сдерживаться. Перерождение никак не влияло на умственные способности человека, и Горацио вполне резонно полагал, что на этот счет они могут договориться. Если, конечно, он вообще согласится на встречу. Да, она была его женой, да, он обещал ей… Но, как и сказал Тим, все обещания закончились в миг ее второго рождения. Да и способ, который выбрала Марисоль, чтобы напомнить о себе, был не очень корректен. Хотя… Могло быть и так, что она лишь подтолкнула его память, заставив видеть сны, а видения, больше похожие на кошмар – это уже дело рук его собственного подсознания, затаенного комплекса вины или чего-то в этом роде.
Непонятно было, что имела в виду ведьма, говоря о том, что Горацио не понравится такая жизнь. Жизнь вольного мага? Она была уверена, что он пойдет до конца? Жизнь с вампиром? Жизнь помеченного? Сам Горацио был почти уверен, что готов практически на все, кроме зависимости, но это ему, вроде бы, не грозило.
Ни Горацио, ни Тим не знали, насколько близко он подошел к роковой черте. Горацио не знал о том, что Марисоль была в больнице. Тим не знал деталей того, что произошло в первую встречу. Оба считали, что имел место лишь один контакт, и опасаться совершенно нечего.
Глава 3.- Знаешь, чем ближе срок, тем чаще я думаю, что мне вот этого будет не хватать, - Келли стояла у окна, глядя на собирающуюся грозу. Снова темнел и сгущался воздух, но ее это не пугало. Чувство защищенности было необыкновенно сильным.
- Вот этого – это чего? – поинтересовался Эрик.
Дремотная, расслабленная сытость после неторопливого, очень нежного секса, больше похожего на ласки двух подростков, для которых заветное проникновение является заманчивым и в то же время запретным, еще не прошла, и он растянулся на постели, наблюдая за женой. Когда они пришли домой, еще светило яркое солнце, и свет включать не было никакой необходимости, теперь же фигура Келли отчетливо вырисовывалась в неярком свете, почти не скрываемая полупрозрачной блузкой, которую она накинула на себя. Если смотреть со спины, живот почти не был заметен, хотя до родов оставалось не больше месяца. Уже два месяца, уезжая на работу, Эрик отвозил жену к Алекс. Им обоим это казалось пустой формальностью, но они не хотели спорить с Горацио, который по-прежнему относился к происходящему чрезмерно, с их точки зрения, серьезно.
- Этих красок, этого звучания, этой насыщенности жизни, - Келли подалась вперед, приподнимаясь на цыпочки, навстречу парусом вздувающейся легкой шторе. – Этого запаха дождя и нагретой земли, цветочной пыльцы и сока, выступившего из треснувшей коры…
Эрик слегка насторожился – он ничего этого не ощущал в поднявшемся ветре, и, значит, Келли сейчас вновь контактирует с дочерью, с ее кровью оборотня, позволяющей переживать недоступные человеческим чувствам нюансы. В таком состоянии ему чаще всего безудержно хотелось бродить по городу, еще лучше – в лесу, бежать, чувствуя, как играют под кожей мышцы, как обнимает мохнатое тело упругий встречный поток воздуха. Эрик почувствовал, что и в ней сейчас бурлит аналогичное желание, и, поддавшись ему, жена может сделать что-то безрассудное, например, спрыгнуть с балкона. Неизвестно, чем это закончится, может, все и обойдется, но рисковать он не собирался. Келли сделала шаг вперед, и в тот же миг Эрик одним движением оказался рядом и крепко обнял, осторожно смыкая ладони на ее животе. Келли чуть вздрогнула – и расслабилась, приваливаясь к мужу, прижимаясь щекой к плечу.
- Не жалей, - шепнул Эрик, закрывая окно и увлекая ее обратно к кровати. – Я буду твоими глазами и ушами. Буду рассказывать тебе, как переливается лунный свет, играя на лесных дорожках причудливыми пятнами, как пружинит под лапами утоптанная тропинка, как шелестят, пробиваясь к свету из теплой, влажной глубины земли, стебли и листья, как упоительно пахнут едва раскрывшиеся нежные лепестки цветов…
Келли слушала его шепот с мягкой улыбкой, сквозь полусомкнутые ресницы наблюдая за грозой, которая, словно в театре, разворачивалась прямо перед окнами – смешивая две густых облачных массы, темную и светлую, обрушивая на иссушенную землю потоки воды, стегая противника плетьми молний и запугивая грозным ворчанием грома.
- Эрик… - накрыв его ладонь, привычным покровительственным жестом лежащую на ее животе, Келли чуть повернула голову, и Эрик ласково коснулся губами кончика ее носа, заставив улыбнуться шире. – Я не хочу рожать в больнице. Давай сделаем это в резервации?
- Кел… - Эрик явно растерялся. – Ты думаешь, это хорошая идея?
- Ну, - Келли со вздохом повернулась, пытаясь устроиться поудобнее. – Знаешь, странное такое чувство… Конечно, современные достижения медицины, опытные доктора, стерильные инструменты… Но в резервации все так по-настоящему. Там живет чудо, понимаешь?
- Это несколько неожиданно, - признался Эрик. – Давай не будем торопиться? Все обдумаем… Еще целый месяц впереди.
- Ладно, - согласилась Келли. Ее голос был совсем сонным, и через секунду, взглянув на жену, Эрик понял, что она уснула.
Он еще некоторое время полежал, вдыхая запах ее волос, кожи, любуясь немного округлившимся лицом – Келли каждый раз ужасалась, видя это в зеркале, и грозилась возобновить пробежки чуть ли не на следующий день после родов, заставляя Эрика старательно прятать улыбку и сама улыбаясь до ушей.
Конечно, сам Эрик, выбирая между госпиталем и резервацией, склонялся бы к резервации. Но для Келли это была совершенно чуждая и непривычная культура, которая должна была казаться несколько варварской, дикой, возможно, даже грязной человеку, с детства привыкшему пользоваться всеми благами цивилизации. Другое дело, что сейчас ни у кого из них не осталось сомнений в том, что их дочь родится оборотнем, и в этом случае у повивальных бабок в резервации, в отличие от врачей Майами, имелось огромное преимущество – многолетний опыт. Засыпая, Эрик решил, что, если и Горацио с Алекс не будут против, то так тому и быть.
***
Дом производил впечатление заброшенного. Скопившаяся на книжных полках пыль, какая-то физически ощущаемая пустота наводили на мысль, что это место давно никто не навещал. Горацио стоял в знакомом по тому давнему визиту кабинете, водил пальцем по корешкам книг, вспоминал, думал.
Столько лет прошло с тех пор, как Тим отказался от любимой женщины, столько всего произошло за это время. Но ведь добрые чувства угасают, как ни прискорбно, куда быстрее недобрых. Насколько искренен был Спидл, заявляя, что не злится на Келли? И действительно ли он был неискренен с этим «поплакали и успокоились»? Несмотря на то, что Тим несколько лет добросовестно работал по договору на Свет, по сути своей он оставался Темным, его не связывали многочисленные внешние запреты и внутренние табу.
Горацио взял в руки хрустальный шар предсказателя, по-прежнему стоявший на одной из полок. Если сейчас вампирам нужна не сама Келли, а лишь ее ребенок – что помешает Тиму столь же добросовестно выполнить свою работу для Тьмы, когда это ребенок удачливого соперника? Небрежным жестом Горацио кинул хрустальный шар на диван, но вместо того чтобы приземлиться в самый центр слегка смятой подушки, шар вдруг завис в воздухе, а через мгновение проявился Тим Спидл, небрежно развалившийся на этой самой подушке.
- Ладно, хватит тебе, - негромко и слегка ворчливо сказал Тим, бросая шар обратно Горацио. Тот усмехнулся, возвращая шар на место, и повернулся к Тиму, окидывая его внимательным взглядом исподлобья. – Ты отлично знаешь, что я не причиню вреда ни Келли, ни их ребенку, - продолжил Тим.
- Если это так, почему вы не объявились открыто? – тон Горацио трудно было назвать дружелюбным, взгляд – тоже. – Зачем все эти игры, попытки давления?
- Ну, в таком тоне мне не нравится вести разговор, - немного помолчав, заявил Тим, глядя в сторону. – Тем более с тобой, - добавил он, дернув плечом и переводя взгляд на Горацио.
Горацио сжал челюсти, побарабанил пальцами по полке. Теперь его мысли были закрыты наглухо, Тим не слышал даже отзвука.
- А как я должен с тобой разговаривать теперь? – не глядя на Тима, спросил Горацио.
- Спокойно, - пожал плечами Спидл. – Мы не враги.
- Не враги… - Горацио прошел по комнате, сел в кресло напротив Тима. – Почему вы прячетесь? К чему была столь бесцеремонная попытка похищения?
Теперь его тон был спокойным и, тем не менее, довольно жестким.
- Похищение… - Тим поморщился. – Недосмотрел, - он пожал плечами, мол, казни, виноват.
- Что собирались делать с Келли и ребенком? Зачем они вам?
- Слушай, - Тим снова поморщился. – Ты переоцениваешь ситуацию с самого начала из-за той идиотской поспешной попытки. Мы всего лишь наблюдаем. Два года назад Келли стала избранной. Черный кристалл отдал ей Силу для вынашивания плода. Беременность прервали. Что случилось в мире после этого, помнишь?
- Да ничего особенного, - Горацио потер лоб. Качнул головой. – Не припоминаю.
- Вот именно, - кивнул Тим. – Не произошло ничего, что свидетельствовало бы о том, что Сила вернулась в мир.
- Да, но ритуал же был проведен…
- Неважно. Смерть предыдущей избранной тоже произошла уже после проведения ритуала. Но тогда-то все и убедились, что с Черным кристаллом шутки плохи.
Оба замолчали. Горацио откинулся на спинку кресла, постукивая костяшками пальцев по подлокотнику.
- Так чего же вы ждете? – враждебности в его голосе не осталось совсем. Взгляд был внимателен и очень сосредоточен.
- Филипп полагает, - Тим слегка скривил губы при этих словах, показывая, что не очень-то доверяет этому утверждению, – что новый ребенок Келли может оказаться его наследником. Что Сила кристалла все еще в ней и сделает свое дело.
- Чушь, - резко поднимаясь, бросил Горацио. Отошел к окну. По стеклу, извиваясь, текли струйки дождя.
- Я тоже в это не верю, - равнодушно подтвердил Тим. – А вот Филипп верит так сильно, что отдал приказ немедленно привезти Келли, в первый момент, когда узнал о беременности. Затем, немного опомнившись и сообразив, в какие неприятности чуть не вляпался, - он бросил через плечо взгляд на Горацио. Тот не повернулся. – Велел ждать и наблюдать.
- Что вы должны сделать, конкретнее? – в голосе Горацио слышалась какая-то непонятная усталость.
- Следить. Не дать уничтожить.
- Для этого вы хотите вывести меня из строя? – вздернул брови Горацио, поворачиваясь. – Все эти сны, неужели вы думали, что этого достаточно?
- О чем ты? – нахмурился Тим.
Горацио кинул на него быстрый испытующий взгляд. Затем его лицо стало растерянным, он тоскливо нахмурился и вновь отвернулся, вглядываясь в неприветливую, холодную ночь за стеклом.
- Значит, это она сама, - глухо, будто сам с собой разговаривая, сказал Горацио, глядя в глаза своему отражению. – Просто напоминание о том, что я ей…
Тим насторожился, но Горацио вдруг умолк. Постоял, сжав губы и со странным выражением разглядывая свое лицо, отражающееся в оконном стекле.
- Я всего лишь буду неподалеку в больнице, - пожав плечами, сказал Тим после долгой паузы, когда стало понятно, что Горацио ничего больше не добавит. – Марисоль не стоит там появляться, ведь там наверняка будет Эрик. А мне сменить облик – не проблема.
- Думаю, Келли захочет рожать в резервации, - неохотно возразил Горацио. – А Эмиль – не персонал больницы. Туда тебе лучше не соваться, хоть ты и Темный.
- Это может создать проблемы…
- Даже не думайте… - угрожающе начал Горацио, но Тим перебил его.
- Но тут есть простое решение.
- Слушаю, - Горацио вновь уселся напротив Тима, который не двинулся с места за все время их разговора, будто прирос к этому дивану.
- Пообещай присутствовать там, - чуть щуря глаза, начал Тим. – И в случае, если ребенок Келли окажется не оборотнем, а вампиром, он не должен быть умерщвлен. Обещай передать наследника нам. Если ребенок Келли будет оборотнем, как, я думаю, и случится, мы не претендуем ни на мать, ни на ребенка.
- Согласен, - без колебаний протянул руку Горацио. – Составим договор?
- Твоего слова достаточно, - хмуро усмехнулся Тим, отвечая на рукопожатие. – Даже Филиппу.
Горацио двинул бровями, мол, какая честь, и молча направился к двери.
- Эйч, - уже на пороге нагнал его голос Тима. – Ты ведь не думаешь, что должен ей что-то?
Горацио остановился, опустил голову, закусывая губу, но не обернулся.
- Что бы там ни было, все твои обещания закончились в миг ее второго рождения, - как можно убедительнее постарался сказать Тим.
Он поднялся с дивана и теперь стоял, подняв плечи и засунув руки в карманы, глядя в спину застывшему на пороге Горацио.
- Твоей жены больше нет. А этой женщине ты ничего не должен.
- А вот это уже не твое дело, - очень тихо ответил Горацио.
Хлопнула входная дверь, впустив волну холода и сырости. Завелся мотор «хаммера», свет фар мазнул по окнам. Тим все стоял и смотрел на входную дверь. Сны. Напоминание о том, что он ей… Должен? Обещал?
Тим поднял глаза и потолку и тяжко вздохнул.
- Добром это не кончится, - резюмировал он.
***
- Вот ты где, - сказала старуха-индианка, садясь рядом с Горацио.
- Я думал, меня не видно, - рассеянно улыбнулся тот, приподнимаясь на локте.
- Думал слишком громко, вот я и услышала, - морщинистое лицо сложилось в доброй улыбке, но глаза жили своей жизнью, внимательные, изучающие.
Горацио лег обратно, заложив руки за голову. Его действительно не было видно среди пустоши, заросшей травой по колено взрослому человеку.
- Как там Келли? – спросил он.
- Уже скоро, - кивнула старуха. – Ты связан каким-то обещанием?
- Так заметно? – остро глянул на нее Горацио.
- Духи все видят, - пожала плечами старуха. – Даже наши сны. Здесь они тебя не тревожат, не так ли?
Горацио улыбнулся, не разжимая губ, и снова устремил взгляд в небо, на еле различимую точку, кругами парящую в вышине.
- Мое обещание не имеет никакого отношения к этому, - сказал он после паузы. – Скоро все будет известно, и обещание испарится вместе с сомнениями.
- Ты вернешься в свой город, и вновь будешь видеть сны, - в тон ему продолжила старуха.
- Я большой мальчик, мудрейшая, - Горацио чуть сузил глаза и нахмурил брови. Он уважал ведьму, многое повидавшую на своем веку, ее видения помогли уберечь Стаю от многих опасностей, да и его самого она не раз выручала дельными советами. Но сейчас он не просил совета.
- Хорошо, что ты это помнишь, - невозмутимо кивнула старуха. – Я просто хочу убедиться, что ты помнишь и остальное. Светлый Совет. Твой город.
- Хочешь сказать, я пренебрегаю долгом? – Горацио сел, сорвал травинку, начал покусывать.
- Думаю, пока еще нет, - протяжно, будто раздумывая, сказала ведьма. – Но ведь ты знаешь о правиле трех поцелуев?
Горацио отвернулся, прикусив губу. Выкинул травинку, взял новую.
- Да, - наконец, неохотно выдавил он.
- И понимаешь, что ты не можешь себе этого позволить?
Горацио неопределенно качнул головой.
- Тебе самому не понравится такая жизнь, Горацио, - твердо сказала ведьма, поднимаясь. – Духи говорят, это ошибка.
Горацио проводил ее взглядом, и снова лег на спину. Стервятник по-прежнему парил в вышине, оставаясь еле различимой точкой, но умиротворения, с которым Горацио наблюдал за его полетом до прихода старухи, как не бывало. Теперь вычерчивающая круги над его головой хищная птица казалась символом неведомой опасности. Впрочем, почему неведомой? Ведьма попала в точку, именно о правиле трех поцелуев Горацио и думал постоянно после разговора с Тимом. После того, как узнал, что сны не были продуманной тактикой давления на него со стороны вампиров.
Как и говорила Марисоль, вампиры часто жили, как обычные люди, со смертными партнерами. Иногда люди знали о том, кем является их любимый, и позволяли ему пить свою кровь вполне добровольно. Небольшой нюанс заключался в том, что при укусе, как и при поцелуе, в кровь человека попадала слюна вампира. «Поцелуй вампира», наркотик, содержащий эту самую слюну, привыкания не вызывал, но лишь немногие посвященные знали о правиле трех поцелуев. Те, кто принимал наркотик, с каждой таблеткой принимали слюну разных вампиров. Человек, связавший жизнь с вампиром, был подвержен действию слюны одного и того же вампира. И вот тогда вступало в силу правило трех поцелуев. Первый – безобиден, человек испытывал чуть большую симпатию и доверие при следующем контакте с этим вампиром. Второй – опаснее, возникала стойкая привязанность, преодолеть которую могли лишь люди с большой силой воли. Часто люди начинали грезить тем, кто их укусил, впадали в беспокойство, если объект привязанности надолго уезжал. После третьего попадания в кровь слюны одного и того же вампира начиналась зависимость. Таких людей называли помеченными. Если помеченный не обладал большой силой воли – вампир мог повелевать им, как пожелает. Но даже сильным людям, получившим метку, противостоять влиянию было крайне сложно. Влюбленные чаще всего не задумывались об этом, да и вампиры старались не злоупотреблять своей властью.
Горацио, как член Светлого Совета, не мог себе позволить подобного. Либо он должен был полностью изменить свою жизнь – выйти из Совета, устраниться от дел, сложить с себя ответственность за город. Стать обычным человеком, точнее, вольным магом. Тогда никто не скажет ни слова, хотя, Горацио был уверен, многие удивятся такому странному союзу – Светлый маг и вампир. Светлая сила наверняка скомпенсирует влияние метки, не позволит ему превратиться в послушную марионетку.
Впрочем, он был уверен, что ему это не грозит – Марисоль умела сдерживаться. Перерождение никак не влияло на умственные способности человека, и Горацио вполне резонно полагал, что на этот счет они могут договориться. Если, конечно, он вообще согласится на встречу. Да, она была его женой, да, он обещал ей… Но, как и сказал Тим, все обещания закончились в миг ее второго рождения. Да и способ, который выбрала Марисоль, чтобы напомнить о себе, был не очень корректен. Хотя… Могло быть и так, что она лишь подтолкнула его память, заставив видеть сны, а видения, больше похожие на кошмар – это уже дело рук его собственного подсознания, затаенного комплекса вины или чего-то в этом роде.
Непонятно было, что имела в виду ведьма, говоря о том, что Горацио не понравится такая жизнь. Жизнь вольного мага? Она была уверена, что он пойдет до конца? Жизнь с вампиром? Жизнь помеченного? Сам Горацио был почти уверен, что готов практически на все, кроме зависимости, но это ему, вроде бы, не грозило.
Ни Горацио, ни Тим не знали, насколько близко он подошел к роковой черте. Горацио не знал о том, что Марисоль была в больнице. Тим не знал деталей того, что произошло в первую встречу. Оба считали, что имел место лишь один контакт, и опасаться совершенно нечего.
@темы: Келли Дюкейн, Эрик Делко, Тим Спидл, "Необратимые превращения II: Новая надежда", Горацио Кейн