Глава 8.
Глава 8.
Почему-то даже после слов Келли о том, что ранение легкое, Элине представлялись какие-то запредельные ужасы – насквозь пропитанные кровью бинты, блестящие трубки, опутывающие неподвижное тело, причем последнее странным образом совершенно не принадлежало в ее воображении Горацио, который стоял рядом со всем этим кошмаром, как всегда невредимый и по сути неуязвимый. Поэтому, войдя в палату, в первый момент она чуть не возмутилась – мол, нечего меня разыгрывать, он абсолютно целехонек. Ну, чуть бледнее обычного, ну, левая рука прижата к телу. Никаких трубок, даже капельницы нет. Лежит неподвижно, глаза плотно закрыты, но почему-то сразу понятно, что он просто-напросто спит. Как будто ничего не происходит!
Вероятно, всплеск негодования Элины докатился до спящего, потому что он беспокойно шевельнулся, чуть дрогнули губы, пытаясь что-то произнести, участилось дыхание, правая рука сжалась в кулак, заставив глухо звякнуть о поручень кровати наручники.
***
Горацио снилось то, давнее похищение Рэя, когда похитители пытались с помощью мальчика выманить его отца, успешно притворявшегося мертвым.
Он снова увидел стоящего на коленях посреди ангара мальчугана с завязанными глазами, снова осторожно обнял его за плечи, стащил с лица повязку.
«Видишь там, на улице, хаммер? - Рэй послушно кивнул, дрожа всем телом. – Все хорошо, - успокоил он мальчика. – Беги к нему и не оглядывайся. Беги, Рэй, беги!»
И вдруг Горацио увидел, как Рэй остановился, не добежав до машины, и медленно стал поворачиваться к нему. «Нет! - закричал он. – Беги, Рэй!» - и проснулся.
***
Увидев, что Горацио открыл глаза, Элина подошла поближе и присела на стоящий у кровати стул. Кейн завозился, приподнимаясь выше на подушках, пытаясь устроиться поудобнее, но Элине показалось, что он одновременно стремится и отодвинуться от нее. Это было плохим признаком. Элина заглянула Горацио в глаза, пытаясь понять, что он сейчас чувствует, и вздохнула. О, этот взгляд ей знаком прекрасно! И означает он, что случилось что-то, о чем Горацио совершенно не хочет ей говорить.
Мысли вернулись все к той же неразрешимой задаче, над которой она билась по пути в больницу. Как убедить Горацио рассказать ей, что случилось? Элина не разделяла надежд Келли, что с ней-то он будет более откровенен. Если с Рэем случилось что-то плохое…
Элина хорошо запомнила историю с Мэдисон. Сколько боли было в его глазах, когда он видел ее роман со Стетлером. Тогда Элине казалось, что Кейн заслужил это - ужасная несправедливость. Но ведь ему достаточно было просто сказать сразу, что Мэдисон не его дочь, и ничего бы не было. А он предпочел страдать сам, но не причинять ей боль сообщением об измене мужа. Как всегда. Если вставал вопрос, страдать самому или причинить боль другим, для Горацио Кейна существовал единственный вариант ответа.
***
- Как ты? – спросила Элина, чтобы хоть как-то начать разговор, потому что Горацио, казалось, вовсе не испытывал потребности в общении.
- Все в порядке.
Другого ответа она и не ждала. Да и не словами они сейчас разговаривали.
- Сильно болит?
Элина не знала, что сказать, но нужно же было хоть что-то говорить. Не дать снова воцариться этой ужасной напряженной тишине. Не позволить себе думать о страшном.
- Ерунда, - небрежно ответил Горацио, и попытался в доказательство пожать плечами. Тут же сморщился, но лишь на мгновенье, звякнула натянувшаяся цепочка наручников, удерживая непроизвольно дернувшуюся к раненому плечу руку.
Почему-то при виде браслета на его запястье Элине вдруг вспомнился давний эпизод. Горацио был у них в гостях, и, зайдя в комнату Рэя, Элина застала сына верхом на опрокинувшемся на спину Кейне. Рэй возбужденно размахивал игрушечным пистолетом из подаренного накануне набора «полицейские и воры» и вопил во все горло: «Сдавайся, ты арестован, сопротивление бесполезно!». Горацио, старательно пряча улыбку, в притворном ужасе выставлял перед собой скованные пластмассовыми наручниками руки, демонстрируя, что он повержен грозным стражем порядка.
Слабая улыбка скользнула по ее губам, тут же сменившись отступившей было, на мгновение забытой тревогой, заставляющей сжиматься сердце.
На сей раз это не игра. В тот раз ей о чем-то нужно было поговорить с Горацио, и она увела его от расшалившегося племянника, заявив, что арест неправомочен, поскольку Рэй не зачитал арестованному права. «Какие права?» - живо заинтересовался мальчик, вызвав одобрительные улыбки у взрослых. «Право хранить молчание», - начал перечислять Горацио, пока Элина освобождала его от пластмассовых наручников.
Сейчас Элина этого права за ним не признавала.
- Скажи мне, Рэй мертв? – немеющими губами проговорила она, не имея больше сил на притворство.
- Что ты говоришь такое? – вздрогнул Горацио. Его глаза расширились, тревожно вглядываясь прямо в глаза Элины, хотя до тех пор он старался не встречаться с ней взглядом.
У нее затряслись руки от внезапной, еще не осознанной толком надежды. Нет?
- Иначе почему ты убил Джулию? – чувствуя, как глаза наполняются слезами, беспомощно пояснила Элина свою догадку.
- Я ни… - вырвалось у Кейна, но он тут же замолк и снова отвел глаза. Элина могла поклясться чем угодно, что он собирался сказать «Я никого не убивал».
- Горацио, пожалуйста, - голос Элины дрожал, а мольбы в нем было столько, что закрой он глаза, так без сомнения бы решил, что она стоит на коленях, заливаясь слезами. – Если он мертв, я хочу это услышать от тебя, - еле слышно закончила Элина.
- Послушай меня, - неожиданно спокойным голосом сказал Кейн. – Дай руку… Хорошо. Теперь посмотри мне в глаза, - Элине показалось, что тревогу, горечь и боль будто выкачивают из нее мощным насосом, заполняя ими синие озера его глаз. – Послушай меня, - продолжил Горацио, ощутив, что ее пальцы перестали дрожать. – Рэй жив. С ним все будет в порядке, слышишь? – он чуть повел головой, переводя взгляд, будто проверяя – точно ли нигде даже на дне ее глаз не осталась затаившаяся боль. – Доверься мне, я обо всем позабочусь.
Горацио сделал движение, будто собирался погладить ее по щеке, но звякнувшая, будто собака лязгнула зубами, цепь наручников не дала ему этого сделать, заставив прикусить губу, и вызвав нервный смешок у Элины. В этом был весь Кейн. Доверься, позабочусь. А то, что сам ранен, да еще и к койке прикован – это мелочи, которые ни на что не влияют.
- Где он? Где Рэй? – уже спокойнее спросила Элина. Горацио не осмелился бы ей соврать. Возможно, обмен все же состоялся, но потом возникла угроза жизни мальчика, и Рэю удалось бежать, а Горацио остался прикрывать его. В любом случае, похищение – это не так страшно. – Горацио, ты знаешь, где он? Почему ты не хочешь рассказать, что случилось? – Элина снова начала беспокоиться, но теперь уже по другому поводу. Если она правильно поняла, против Горацио есть серьезные улики. Так почему он молчит? Нужно, чтобы обвинение было снято как можно быстрее. Кто, как не он, сможет лучше всех организовать поиски Рэя?
- Горацио! – видя, что он снова отвел глаза и отвечать не собирается, Элина вскочила с места и начала нервно расхаживать по палате.
- Ты можешь объяснить, что происходит? – тряхнув головой, резко спросила она, останавливаясь напротив Кейна и складывая руки на груди.
Горацио молча, спокойно смотрел на нее, откинувшись на подушки. Да хоть режь! – говорил весь его вид. Элина понимала, что перед ее гневом и недовольством он выстоит легко. Ломать комедию, прикинуться дурочкой, залиться слезами? Невозможный человек! На миг ей захотелось сделать ему больно, лишь бы стряхнуть с него эту невозмутимость. Элина тут же устыдилась этого, а потом случайно встретилась с ним взглядом и замерла.
- Горацио, - совсем другим тоном заговорила она, снова садясь рядом. – Ну что ты делаешь? Неужели тебе хочется в тюрьму?
- Разумеется, нет, - тихо ответил он, на мгновение прикрыв глаза.
- Тогда почему? Почему ты ведешь себя так, будто виновен? – Элина осторожно взяла его за руку. Сначала ей показалось, что он сразу же высвободит руку, но Горацио вдруг передумал. – Ты что, смерти хочешь? – упрекнула его Элина, и задохнулась, почувствовав, как дрогнула его рука. – Зачем?
- Не говори глупостей, - возразил он. – Я делаю то, что нужно. Доверься мне. Все будет хорошо. Рэй скоро будет с тобой.
Элина заметила какую-то тень, мелькнувшую на его лице.
- О господи, - прошептала она, холодея от ужасной догадки. – Тебе поставили условие? Твоя жизнь за жизнь Рэя? Горацио! – Элина встряхнула его руку, безвольно лежащую в ее руке, как будто хотела встряхнуть его самого как следует, разбудить, заставить придти в себя.
- Никто мне такого условия не ставил, - упираясь взглядом куда-то в край одеяла, хмуро, но очень уверенно сказал Кейн. «Но я надеюсь, что такой обмен его тоже устроит, - добавил он про себя. – Мальчик его не видел, после моей смерти надобности в нем не будет». Горацио было ужасно тоскливо и одиноко. Как будто он находился не в закрытом помещении, на больничной кровати, а стоял на продуваемом всеми ветрами горном пике. Любой шаг, да даже просто неосторожное движение – и от него останется одно лишь воспоминание.
Он позволил этим чувствам захватить себя, совсем позабыв, что рядом с ним кто-то есть. А у Элины чуть сердце не разорвалось от того, что она прочитала в опрометчиво поднятых на нее глазах. Ну почему всегда сам? Все сам, все один. Никто не спорит, он сильный, но ведь всему есть предел, любые силы могут однажды закончиться. Ее охватила нестерпимая жалость, но что она могла сделать? Его решения не изменить, и пытаться бесполезно. Но кто сказал, что он должен остаться с этим один на один?
- Горацио, - Элина протянула руку и осторожно положила ее на его здоровое плечо. – Ты не один, слышишь? Мы тебя вытащим, я… - остаток фразы застрял у нее в горле, когда Кейн вдруг наклонил голову и прижался щекой к ее руке.
В этом жесте было столько нежности, что Элина окончательно растерялась, а потом у нее вдруг брызнули слезы из глаз, когда она поняла, что он так прощается. Он все решил – он пойдет в тюрьму за убийство Джулии, чтобы его там убили, и похитители отпустили Рэя. Но это неправильно, должен же быть другой выход! И потом, а как же…
Звук шагов и открывающейся двери заставил Горацио поспешно выпрямиться, а Элину – отдернуть руку. Она поднялась навстречу вошедшему Триппу, мрачному настолько, что он даже не удостоил Элину взглядом. Элина хотела было, язвительно поздоровавшись, обратить на себя его внимание, но когда Фрэнк швырнул на кровать в ногах Горацио оранжевый сверток, ей стало не до приветствий.
- Фрэнк? – склонив голову набок, спокойно спросил Горацио, кивая Элине, мол, все в порядке, не бери в голову.
- Что Фрэнк? – недовольно ответил Трипп. – Горацио, - упрямо мотнув головой, безнадежно продолжил он. – Последний раз прошу, расскажи, что там произошло.
- Фрэнк, у меня есть право хранить молчание, - казалось, запасы спокойствия Кейна просто неисчерпаемы, но Элина, заметившая вертикальную складку, чуть резче обозначившуюся между его бровями, поняла, что это спокойствие дается Горацио не так уж легко.
- Очень удобно для некоторых… - Фрэнк явно подавил желание выругаться, причем не в адрес Кейна. От него-то Трипп, казалось, ничего другого и не ожидал.
- Детектив, - отчаянно пытаясь сохранить остатки хладнокровия, спросила Элина, - что происходит?
- На основании имеющихся улик, - Фрэнк сердито засопел и кинул недовольный взгляд в сторону упрямца, не желающего предоставить другие улики в их распоряжение. – Прокурор подписал ордер. Его переводят в тюрьму, - теперь Трипп обращался исключительно к Элине, будто никого больше в палате и не было. – Я договорился, чтобы на первое время его поместили в лазарет.
Элина обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Конечно, в тюремной больнице не так опасно, как в самой тюрьме, но разве это утешение?
- Сейчас придет медсестра, поможет переодеться, - куда-то в пространство буркнул Фрэнк, видимо, продолжая злиться на Кейна.
- Это ни к чему, - все с тем же неестественным спокойствием возразил Горацио. – Я пока не при смерти. Переоденусь сам.
Элина вышла в коридор и обессиленно привалилась к стене. Такое впечатление, что он сам себя наказывает! За что, за смерть Джулии? Он настолько ее любил?
При воспоминании о Джулии Элина поморщилась. Нужно порадоваться за него – постоянно повторяла она себе. Но не получалось. Сколько бы она не твердила себе, что это недостойная ревность и зависть, это не помогало. И дело было даже не в ее отношении к Джулии. Элина слишком хорошо знала Горацио, чтобы обмануться – он не был счастлив, обретя эту семью. Она видела это в его глазах при каждой встрече.
Они изо всех сил старались наладить каждый свою жизнь, а каждая встреча откидывала их назад, каждая встреча заставляла осознать, насколько жалки и безуспешны эти попытки, хотя, пока они не виделись, обоим казалось, что все нормально, и они вполне способны жить друг без друга…
Подошли двое охранников. Один из них стукнул в дверь палаты, и на пороге тут же показались Трипп и Кейн. Элина взглянула на его побледневшее лицо. Как Горацио не хорохорился, а надеть футболку и арестантскую робу он смог только с помощью Триппа. Один из конвоиров вынул наручники, и Кейн послушно подставил руки.
- Не стоит, - запротестовал было Фрэнк.
- Но, сэр… - растерялся конвоир.
- Ничего, Фрэнк, все нормально, - успокоил Горацио, наблюдая, как на его запястьях защелкивают стальные браслеты.
Триппу очень хотелось, как часто делают в фильмах, прикрыть чем-нибудь эти наручники, но он понимал, что в сочетании с арестантским костюмом подобные попытки скрыть происходящее просто смешны. А происходящее ему сильно не нравилось. Особенно эта добровольность, с которой Кейн шел на унижение, а, возможно, и смерть.
Фрэнк ничего не знал о похищении Рэя, ему просто не успели об этом сказать, зато он был в курсе относительно подозрений Келли насчет Кайла. Но даже если эти подозрения были верны, все это, по мнению Триппа, зашло слишком далеко.
- Так что насчет Кайла? – Фрэнк решил немного схитрить. – Кто за ним присмотрит в твое отсутствие?
Кейн молча оглянулся на Элину и она без раздумий кивнула. Естественно, она найдет мальчика и позаботится о нем. Почему-то такие непростые в общем-то вещи всегда были самой легкой частью их взаимоотношений, когда даже слова не требовались, чтобы понимать друг друга. Конечно, что может быть проще? Отдать жизнь за ее сына. Пообещать заботиться о его сыне. Пока он не вернется. Ведь он вернется?
В следующий миг, не обращая внимания на конвой, Элина шагнула к Горацио и крепко обняла, заставив серьезно пожалеть о том, что он дал надеть на себя наручники, потому что скованные руки не позволяли ему обнять ее в ответ.
Глава 8.Я сидел у окна в переполненном зале,
Тихо пели смычки о любви.
Ты прислала мне черную розу в бокале
Золотого как небо аи.
(А. Блок)
Тихо пели смычки о любви.
Ты прислала мне черную розу в бокале
Золотого как небо аи.
(А. Блок)
Почему-то даже после слов Келли о том, что ранение легкое, Элине представлялись какие-то запредельные ужасы – насквозь пропитанные кровью бинты, блестящие трубки, опутывающие неподвижное тело, причем последнее странным образом совершенно не принадлежало в ее воображении Горацио, который стоял рядом со всем этим кошмаром, как всегда невредимый и по сути неуязвимый. Поэтому, войдя в палату, в первый момент она чуть не возмутилась – мол, нечего меня разыгрывать, он абсолютно целехонек. Ну, чуть бледнее обычного, ну, левая рука прижата к телу. Никаких трубок, даже капельницы нет. Лежит неподвижно, глаза плотно закрыты, но почему-то сразу понятно, что он просто-напросто спит. Как будто ничего не происходит!
Вероятно, всплеск негодования Элины докатился до спящего, потому что он беспокойно шевельнулся, чуть дрогнули губы, пытаясь что-то произнести, участилось дыхание, правая рука сжалась в кулак, заставив глухо звякнуть о поручень кровати наручники.
***
Горацио снилось то, давнее похищение Рэя, когда похитители пытались с помощью мальчика выманить его отца, успешно притворявшегося мертвым.
Он снова увидел стоящего на коленях посреди ангара мальчугана с завязанными глазами, снова осторожно обнял его за плечи, стащил с лица повязку.
«Видишь там, на улице, хаммер? - Рэй послушно кивнул, дрожа всем телом. – Все хорошо, - успокоил он мальчика. – Беги к нему и не оглядывайся. Беги, Рэй, беги!»
И вдруг Горацио увидел, как Рэй остановился, не добежав до машины, и медленно стал поворачиваться к нему. «Нет! - закричал он. – Беги, Рэй!» - и проснулся.
***
Увидев, что Горацио открыл глаза, Элина подошла поближе и присела на стоящий у кровати стул. Кейн завозился, приподнимаясь выше на подушках, пытаясь устроиться поудобнее, но Элине показалось, что он одновременно стремится и отодвинуться от нее. Это было плохим признаком. Элина заглянула Горацио в глаза, пытаясь понять, что он сейчас чувствует, и вздохнула. О, этот взгляд ей знаком прекрасно! И означает он, что случилось что-то, о чем Горацио совершенно не хочет ей говорить.
Мысли вернулись все к той же неразрешимой задаче, над которой она билась по пути в больницу. Как убедить Горацио рассказать ей, что случилось? Элина не разделяла надежд Келли, что с ней-то он будет более откровенен. Если с Рэем случилось что-то плохое…
Элина хорошо запомнила историю с Мэдисон. Сколько боли было в его глазах, когда он видел ее роман со Стетлером. Тогда Элине казалось, что Кейн заслужил это - ужасная несправедливость. Но ведь ему достаточно было просто сказать сразу, что Мэдисон не его дочь, и ничего бы не было. А он предпочел страдать сам, но не причинять ей боль сообщением об измене мужа. Как всегда. Если вставал вопрос, страдать самому или причинить боль другим, для Горацио Кейна существовал единственный вариант ответа.
***
- Как ты? – спросила Элина, чтобы хоть как-то начать разговор, потому что Горацио, казалось, вовсе не испытывал потребности в общении.
- Все в порядке.
Другого ответа она и не ждала. Да и не словами они сейчас разговаривали.
- Сильно болит?
Элина не знала, что сказать, но нужно же было хоть что-то говорить. Не дать снова воцариться этой ужасной напряженной тишине. Не позволить себе думать о страшном.
- Ерунда, - небрежно ответил Горацио, и попытался в доказательство пожать плечами. Тут же сморщился, но лишь на мгновенье, звякнула натянувшаяся цепочка наручников, удерживая непроизвольно дернувшуюся к раненому плечу руку.
Почему-то при виде браслета на его запястье Элине вдруг вспомнился давний эпизод. Горацио был у них в гостях, и, зайдя в комнату Рэя, Элина застала сына верхом на опрокинувшемся на спину Кейне. Рэй возбужденно размахивал игрушечным пистолетом из подаренного накануне набора «полицейские и воры» и вопил во все горло: «Сдавайся, ты арестован, сопротивление бесполезно!». Горацио, старательно пряча улыбку, в притворном ужасе выставлял перед собой скованные пластмассовыми наручниками руки, демонстрируя, что он повержен грозным стражем порядка.
Слабая улыбка скользнула по ее губам, тут же сменившись отступившей было, на мгновение забытой тревогой, заставляющей сжиматься сердце.
На сей раз это не игра. В тот раз ей о чем-то нужно было поговорить с Горацио, и она увела его от расшалившегося племянника, заявив, что арест неправомочен, поскольку Рэй не зачитал арестованному права. «Какие права?» - живо заинтересовался мальчик, вызвав одобрительные улыбки у взрослых. «Право хранить молчание», - начал перечислять Горацио, пока Элина освобождала его от пластмассовых наручников.
Сейчас Элина этого права за ним не признавала.
- Скажи мне, Рэй мертв? – немеющими губами проговорила она, не имея больше сил на притворство.
- Что ты говоришь такое? – вздрогнул Горацио. Его глаза расширились, тревожно вглядываясь прямо в глаза Элины, хотя до тех пор он старался не встречаться с ней взглядом.
У нее затряслись руки от внезапной, еще не осознанной толком надежды. Нет?
- Иначе почему ты убил Джулию? – чувствуя, как глаза наполняются слезами, беспомощно пояснила Элина свою догадку.
- Я ни… - вырвалось у Кейна, но он тут же замолк и снова отвел глаза. Элина могла поклясться чем угодно, что он собирался сказать «Я никого не убивал».
- Горацио, пожалуйста, - голос Элины дрожал, а мольбы в нем было столько, что закрой он глаза, так без сомнения бы решил, что она стоит на коленях, заливаясь слезами. – Если он мертв, я хочу это услышать от тебя, - еле слышно закончила Элина.
- Послушай меня, - неожиданно спокойным голосом сказал Кейн. – Дай руку… Хорошо. Теперь посмотри мне в глаза, - Элине показалось, что тревогу, горечь и боль будто выкачивают из нее мощным насосом, заполняя ими синие озера его глаз. – Послушай меня, - продолжил Горацио, ощутив, что ее пальцы перестали дрожать. – Рэй жив. С ним все будет в порядке, слышишь? – он чуть повел головой, переводя взгляд, будто проверяя – точно ли нигде даже на дне ее глаз не осталась затаившаяся боль. – Доверься мне, я обо всем позабочусь.
Горацио сделал движение, будто собирался погладить ее по щеке, но звякнувшая, будто собака лязгнула зубами, цепь наручников не дала ему этого сделать, заставив прикусить губу, и вызвав нервный смешок у Элины. В этом был весь Кейн. Доверься, позабочусь. А то, что сам ранен, да еще и к койке прикован – это мелочи, которые ни на что не влияют.
- Где он? Где Рэй? – уже спокойнее спросила Элина. Горацио не осмелился бы ей соврать. Возможно, обмен все же состоялся, но потом возникла угроза жизни мальчика, и Рэю удалось бежать, а Горацио остался прикрывать его. В любом случае, похищение – это не так страшно. – Горацио, ты знаешь, где он? Почему ты не хочешь рассказать, что случилось? – Элина снова начала беспокоиться, но теперь уже по другому поводу. Если она правильно поняла, против Горацио есть серьезные улики. Так почему он молчит? Нужно, чтобы обвинение было снято как можно быстрее. Кто, как не он, сможет лучше всех организовать поиски Рэя?
- Горацио! – видя, что он снова отвел глаза и отвечать не собирается, Элина вскочила с места и начала нервно расхаживать по палате.
- Ты можешь объяснить, что происходит? – тряхнув головой, резко спросила она, останавливаясь напротив Кейна и складывая руки на груди.
Горацио молча, спокойно смотрел на нее, откинувшись на подушки. Да хоть режь! – говорил весь его вид. Элина понимала, что перед ее гневом и недовольством он выстоит легко. Ломать комедию, прикинуться дурочкой, залиться слезами? Невозможный человек! На миг ей захотелось сделать ему больно, лишь бы стряхнуть с него эту невозмутимость. Элина тут же устыдилась этого, а потом случайно встретилась с ним взглядом и замерла.
- Горацио, - совсем другим тоном заговорила она, снова садясь рядом. – Ну что ты делаешь? Неужели тебе хочется в тюрьму?
- Разумеется, нет, - тихо ответил он, на мгновение прикрыв глаза.
- Тогда почему? Почему ты ведешь себя так, будто виновен? – Элина осторожно взяла его за руку. Сначала ей показалось, что он сразу же высвободит руку, но Горацио вдруг передумал. – Ты что, смерти хочешь? – упрекнула его Элина, и задохнулась, почувствовав, как дрогнула его рука. – Зачем?
- Не говори глупостей, - возразил он. – Я делаю то, что нужно. Доверься мне. Все будет хорошо. Рэй скоро будет с тобой.
Элина заметила какую-то тень, мелькнувшую на его лице.
- О господи, - прошептала она, холодея от ужасной догадки. – Тебе поставили условие? Твоя жизнь за жизнь Рэя? Горацио! – Элина встряхнула его руку, безвольно лежащую в ее руке, как будто хотела встряхнуть его самого как следует, разбудить, заставить придти в себя.
- Никто мне такого условия не ставил, - упираясь взглядом куда-то в край одеяла, хмуро, но очень уверенно сказал Кейн. «Но я надеюсь, что такой обмен его тоже устроит, - добавил он про себя. – Мальчик его не видел, после моей смерти надобности в нем не будет». Горацио было ужасно тоскливо и одиноко. Как будто он находился не в закрытом помещении, на больничной кровати, а стоял на продуваемом всеми ветрами горном пике. Любой шаг, да даже просто неосторожное движение – и от него останется одно лишь воспоминание.
Он позволил этим чувствам захватить себя, совсем позабыв, что рядом с ним кто-то есть. А у Элины чуть сердце не разорвалось от того, что она прочитала в опрометчиво поднятых на нее глазах. Ну почему всегда сам? Все сам, все один. Никто не спорит, он сильный, но ведь всему есть предел, любые силы могут однажды закончиться. Ее охватила нестерпимая жалость, но что она могла сделать? Его решения не изменить, и пытаться бесполезно. Но кто сказал, что он должен остаться с этим один на один?
- Горацио, - Элина протянула руку и осторожно положила ее на его здоровое плечо. – Ты не один, слышишь? Мы тебя вытащим, я… - остаток фразы застрял у нее в горле, когда Кейн вдруг наклонил голову и прижался щекой к ее руке.
В этом жесте было столько нежности, что Элина окончательно растерялась, а потом у нее вдруг брызнули слезы из глаз, когда она поняла, что он так прощается. Он все решил – он пойдет в тюрьму за убийство Джулии, чтобы его там убили, и похитители отпустили Рэя. Но это неправильно, должен же быть другой выход! И потом, а как же…
Звук шагов и открывающейся двери заставил Горацио поспешно выпрямиться, а Элину – отдернуть руку. Она поднялась навстречу вошедшему Триппу, мрачному настолько, что он даже не удостоил Элину взглядом. Элина хотела было, язвительно поздоровавшись, обратить на себя его внимание, но когда Фрэнк швырнул на кровать в ногах Горацио оранжевый сверток, ей стало не до приветствий.
- Фрэнк? – склонив голову набок, спокойно спросил Горацио, кивая Элине, мол, все в порядке, не бери в голову.
- Что Фрэнк? – недовольно ответил Трипп. – Горацио, - упрямо мотнув головой, безнадежно продолжил он. – Последний раз прошу, расскажи, что там произошло.
- Фрэнк, у меня есть право хранить молчание, - казалось, запасы спокойствия Кейна просто неисчерпаемы, но Элина, заметившая вертикальную складку, чуть резче обозначившуюся между его бровями, поняла, что это спокойствие дается Горацио не так уж легко.
- Очень удобно для некоторых… - Фрэнк явно подавил желание выругаться, причем не в адрес Кейна. От него-то Трипп, казалось, ничего другого и не ожидал.
- Детектив, - отчаянно пытаясь сохранить остатки хладнокровия, спросила Элина, - что происходит?
- На основании имеющихся улик, - Фрэнк сердито засопел и кинул недовольный взгляд в сторону упрямца, не желающего предоставить другие улики в их распоряжение. – Прокурор подписал ордер. Его переводят в тюрьму, - теперь Трипп обращался исключительно к Элине, будто никого больше в палате и не было. – Я договорился, чтобы на первое время его поместили в лазарет.
Элина обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Конечно, в тюремной больнице не так опасно, как в самой тюрьме, но разве это утешение?
- Сейчас придет медсестра, поможет переодеться, - куда-то в пространство буркнул Фрэнк, видимо, продолжая злиться на Кейна.
- Это ни к чему, - все с тем же неестественным спокойствием возразил Горацио. – Я пока не при смерти. Переоденусь сам.
Элина вышла в коридор и обессиленно привалилась к стене. Такое впечатление, что он сам себя наказывает! За что, за смерть Джулии? Он настолько ее любил?
При воспоминании о Джулии Элина поморщилась. Нужно порадоваться за него – постоянно повторяла она себе. Но не получалось. Сколько бы она не твердила себе, что это недостойная ревность и зависть, это не помогало. И дело было даже не в ее отношении к Джулии. Элина слишком хорошо знала Горацио, чтобы обмануться – он не был счастлив, обретя эту семью. Она видела это в его глазах при каждой встрече.
Они изо всех сил старались наладить каждый свою жизнь, а каждая встреча откидывала их назад, каждая встреча заставляла осознать, насколько жалки и безуспешны эти попытки, хотя, пока они не виделись, обоим казалось, что все нормально, и они вполне способны жить друг без друга…
Подошли двое охранников. Один из них стукнул в дверь палаты, и на пороге тут же показались Трипп и Кейн. Элина взглянула на его побледневшее лицо. Как Горацио не хорохорился, а надеть футболку и арестантскую робу он смог только с помощью Триппа. Один из конвоиров вынул наручники, и Кейн послушно подставил руки.
- Не стоит, - запротестовал было Фрэнк.
- Но, сэр… - растерялся конвоир.
- Ничего, Фрэнк, все нормально, - успокоил Горацио, наблюдая, как на его запястьях защелкивают стальные браслеты.
Триппу очень хотелось, как часто делают в фильмах, прикрыть чем-нибудь эти наручники, но он понимал, что в сочетании с арестантским костюмом подобные попытки скрыть происходящее просто смешны. А происходящее ему сильно не нравилось. Особенно эта добровольность, с которой Кейн шел на унижение, а, возможно, и смерть.
Фрэнк ничего не знал о похищении Рэя, ему просто не успели об этом сказать, зато он был в курсе относительно подозрений Келли насчет Кайла. Но даже если эти подозрения были верны, все это, по мнению Триппа, зашло слишком далеко.
- Так что насчет Кайла? – Фрэнк решил немного схитрить. – Кто за ним присмотрит в твое отсутствие?
Кейн молча оглянулся на Элину и она без раздумий кивнула. Естественно, она найдет мальчика и позаботится о нем. Почему-то такие непростые в общем-то вещи всегда были самой легкой частью их взаимоотношений, когда даже слова не требовались, чтобы понимать друг друга. Конечно, что может быть проще? Отдать жизнь за ее сына. Пообещать заботиться о его сыне. Пока он не вернется. Ведь он вернется?
В следующий миг, не обращая внимания на конвой, Элина шагнула к Горацио и крепко обняла, заставив серьезно пожалеть о том, что он дал надеть на себя наручники, потому что скованные руки не позволяли ему обнять ее в ответ.
@темы: Фрэнк Трипп, Элина Салас, "Лабиринт отражений", Горацио Кейн