Сто лет одиночества. Часть третья. От любви не умирают (глава 27)

[universe-Tinka1976]

Глава 27.

Глава 27.

«Так вот ты какая, Элина Салас», – примерно так формулировались ощущения Кристины во время этого разговора. Надо сказать, что по голосу Элина представлялась ей совсем другой. А может быть, это представление было основано совсем не на тембре голоса и даже не на содержании того давнего разговора, а на ее собственных домыслах о том, какая женщина могла бы увлечь Горацио…
Когда состояние Горацио удалось стабилизировать, Кристина побоялась встретиться с его предполагаемой женой – не хотела возникновения неловкой ситуации. Лишь потом, в ходе разговора, ее вдруг осенило: это она уже видела этих людей, а они-то ее – нет. И вряд ли Элина вспомнит голос женщины, с которой разговаривала два года назад, так отчетливо, чтобы увязать его с голосом Кристины. Для них она просто доктор Грэй, не более. С одной стороны, это было хорошо, с другой – если она проявит интерес к личной жизни Горацио, к примеру, будет расспрашивать о его жене или брате, это может выглядеть по меньшей мере странно.
Объясняя прогноз, Кристина одновременно разглядывала Элину и думала о том, что узнала только что. Горацио женился не на Элине. Где же тогда его жена? Или это вообще была не его свадьба, а он был, допустим, шафером? Почему Элина сказала, что его брат умер недавно? Какие отношения связывают их с Горацио сейчас?
Войдя с ней в палату, Кристина почувствовала глухое раздражение. Элина сделала несколько шагов и застыла, чуть ли не с ужасом глядя на лицо Горацио. «Да подойди же ты к нему, за руку возьми, поговори!» – хотелось сказать Кристине. Подобная реакция на парализованных или находящихся в коме больных не была для нее новостью, Кристина понимала, что ее личное отсутствие тактильных барьеров обусловлено профессией, но все равно ей всегда хотелось как-то подтолкнуть замешкавшихся. Никто, находясь на больничной койке, не откажется от толики тепла и участия, если речь идет не о врагах или людях, находящихся в крайне натянутых отношениях. Да и те порой забывали о вражде и разногласиях, кидаясь к попавшему в больницу человеку как к родному.
Кристина внимательно взглянула на Элину, пытаясь представить, о чем та сейчас думает. Обхватила себя руками, будто замерзла, смотрит в сторону. Одиночество, отчаяние…
– Элина, – негромко сказала Кристина. – Помните о моей просьбе? Не пытайтесь понять, что делать вам, попытайтесь почувствовать, чего хочет он.
Может быть, если оставить их с Горацио наедине, ей будет легче преодолеть этот барьер?
– Возьмите его за руку, побудьте тут.
– Он не почувствует этого, – возразила Элина. Но тем не менее послушно взяла Горацио за руку.
Кристина мысленно вздохнула. Ну, не почувствует. Но надо же как-то сокращать дистанцию? Подойти ближе. Взять за руку. Сказать: «Привет, ну как ты тут?». Погладить по щеке или волосам…
– Вы почувствуете, – осторожно, будто уговаривая строптивого ребенка, сказала она. – Побудьте с ним, я вас оставлю ненадолго.
На роль близкого человека, способного вновь пробудить в Горацио жажду к жизни, Элина подходила плохо. Возможно, сказывалась недавняя смерть мужа или какая-нибудь размолвка с Горацио, но выяснять это было некогда. Близкие были необходимы прямо сейчас.
Этингейл внимательно наблюдал за ними сквозь стекло. Кристина не стала подходить к нему, вернулась в холл, где ожидали коллеги Горацио.
– Эрик Делко, – тут же подскочил кубинец, протягивая руку. – Есть какие-то новости?
– Эрик, успокойся, – сказала блондинка из-за его спины. Извинилась взглядом. Видимо, привыкла к подобным проявлениям несдержанности своего коллеги. – Какие могут быть новости, сам подумай? Келли Дюкейн, – представилась она с широкой улыбкой, похоже, отрепетированной специально для таких случаев.
Кристина заметила небольшое кровавое пятнышко на манжете ее блузки и пожала руку особенно тепло. Зажимая рану Горацио, Келли помогла ему дождаться парамедиков.
– Вы все сделали правильно, Келли, – сказала Кристина.
– Доктор Алекс Вудс, – представилась чернокожая женщина, погладив Келли по плечу с видом «ну, я же тебе говорила».
– Райан Вулф, – кивнул молодой парень, державшийся позади остальных.
Кристина прищурилась, припоминая. Кажется, именно его она видела по телевизору в тот день, когда познакомилась с Полом.
– Когда будет принято решение об операции? – поинтересовалась Алекс.
– Думаю, сегодня к вечеру, – пожала плечами Кристина.
– Можно нам к нему? – сложив руки на груди, спросил Райан.
– Чуть позже, – качнула головой Кристина. – Не беспокойтесь, вы все успеете навестить лейтенанта Кейна. Его состояние стабильно и вряд ли изменится в ближайшие часы.
– В таком случае, нам стоит вернуться в…
– Я остаюсь, – в один голос сказали Келли и Эрик, не позволив Алекс договорить фразу.
– Хорошо, – кивнула та. – Райан?
Хмуро взглянув на коллег, Райан вышел вслед за Алекс. Келли и Эрик проводили их взглядом. Видно было, что они разрываются между необходимостью вернуться к работе и желанием остаться здесь.
– Я должна была отговорить его, – помотала головой Келли.
– Кел, ты ни в чем не виновата, – Эрик обнял ее за плечи, усаживая обратно на диван. – Эйч все решил сам, нам казалось, мы все предусмотрели…
– Стрелявший узнал, что на нем бронежилет? – уточнила Кристина.
– Нет, – поморщилась Келли. – Снайпер был неопытный, а стрелять пришлось с большого расстояния. Он стрелял в сердце и попросту промахнулся!
Кристина смотрела в сторону, покусывая губу. Бронежилет не панацея. Даже если была уверенность, что стрелять в голову не будут, оставались горло и подмышечная впадина, попадание в них могло стать смертельным. Непрогнозируемый риск, которого вполне можно было избежать, пренебрежение собственной жизнью… Знакомо, не так ли? Она повела себя точно так же тогда в Кахкае. Из самоубийственной депрессии ее вытащила Джинни, а кто вытащит сейчас Горацио?
– Может быть, у лейтенанта Кейна есть кто-то? – осторожно спросила Кристина. – Ну, кому следовало бы сообщить? Невеста, подруга?
Эрик мрачно покачал головой.
– Эйч встречался с моей сестрой в последнее время, – его лицо застыло в таком красноречивом выражении горя, что Кристина без труда угадала дальнейшее: – Марисоль убили на следующий день после их свадьбы.
Кристина прищурилась. После свадьбы? Месяца три назад. Марисоль, а фамилия Делко? Да, точно, она же читала об этом в газете. Неизвестный открыл стрельбу среди бела дня, газеты еще гадали, не станут ли атаки снайпера регулярными, как в две тысячи третьем. И фотография там была – молодая, красивая темноволосая девушка с солнечной улыбкой… Так это была жена Горацио? Впрочем, об этом даже могли говорить или писать – в городе тогда творилось что-то невообразимое, бандитские разборки выплескивались на улицы, Кристине присесть было некогда, не то что внимательно изучать прессу.
Значит, жена Горацио умерла. Сразу после свадьбы. Кошмар, врагу не пожелаешь такого. И брат умер, а жена брата даже за руку взять не догадалась без подсказки. Как же быть, как вытащить Горацио теперь уже из психологической ямы? Если он не будет бороться – сердце встанет, едва она начнет операцию, так же, как остановилось дыхание в машине скорой, хотя пневмоторакс был минимальным благодаря действиям Келли…

***

Кристина отсутствовала недолго, но не застала возле палаты Горацио ни Элины, ни Этингейла. Впрочем, Эдди, вероятно, просто вернулся к работе, его смена только началась. Кристина вошла в палату, села на стул для посетителей. Оглядела Горацио. Длинные ноги, укрытые легким одеялом, спокойно лежащие на животе руки. Она чуть заметно улыбнулась: набрав немного вес, Горацио стал выглядеть солиднее, настоящий начальник, не то что два года назад. Теперь он уже не был таким худым, что все ребра пересчитать можно. Взгляд скользнул выше, и Кристина нахмурилась. Может быть, это приоткрытый рот и шланги аппарата искусственного дыхания, присоединенные к уходящей в горло трубке, придают выражению его лица еле заметный страдальческий оттенок? Или то, о чем она узнала недавно, наложило такой отпечаток?
В прошлый раз она о таком и мечтать не могла – чистая кровать, в которой можно без усилий придать бессознательному пациенту рекомендуемое полусидячее положение, капельницы и аппараты, и все лекарства под рукой, и санитары, которые помогут выкупать и сделать массаж, если пациент долго не приходит в себя. И все же два года назад ей было спокойнее.
Кристина не верила в разные потусторонние штучки, а вот в то, что желание или нежелание пациента выжить может сильно повлиять на исход операции – верила. Она своими глазами наблюдала, как останавливается сердце у вполне здорового на вид парня во время простейшей операции – а потом оказалось, что за неделю он потерял мать, работу и невесту. Она видела, как вышла из двенадцатилетней безнадежной комы женщина, чей муж приходил каждые выходные все эти двенадцать лет. Конечно, все это можно было списать на совпадения, но таких совпадений было слишком много.
Поднявшись со вздохом, Кристина откинула одеяло, тоненькой, с волосок, иглой тронула кончик большого пальца на ноге Горацио. Реакции не было. Она и не надеялась на чудо, но проверить было нужно. Руки тоже никак не реагировали, и, судя по показаниям аппарата, самостоятельного дыхания так и не было. Сделав соответствующие записи, Кристина расписалась и отложила карту. Проверила капельницу, положила руки Горацио вдоль тела, вновь перевела взгляд на его лицо. Рука сама собой потянулась к его виску. Даже проведя кончиками пальцев по лбу, Кристина не почувствовала шрама. Улыбнувшись, она мысленно поблагодарила мать – не в первый раз пригодилась ее наука, но в данном случае результат вызывал особенную гордость. И улыбка как раз была вызвана мыслью: как странно испытывать гордость за то, чего нет.
Кристине вновь захотелось обратиться к Горацио, невзирая на то, что ее голос не будет для него голосом знакомого человека. Но если больше ему не от кого услышать слова поддержки и сочувствия?
Заговорить она не успела – вернулась Элина.
– Приняли решение? – улыбнулась Кристина, отмечая, как изменилось поведение Элины. Теперь ее взгляд уже не уходил внутрь себя и не скользил по Горацио, как по неодушевленному предмету. Это был хороший знак.
– Вы его любите? – неожиданно спросила Элина.
На мгновение Кристина опешила, потом внимательно взглянула на Элину, склонив голову к плечу. Вот оно что! Догадалась. Вспомнила. С этой фразы Кристина когда-то начала разговор. Интересно, что же ее выдало на сей раз? Почему-то не верилось, что Элина могла узнать ее по голосу.
– Вы можете дать гарантии, что если он выживет, то вернется к нормальной жизни? – не дождавшись ответа на свой вопрос, продолжила Элина.
Кристина слегка улыбнулась. Повторяем разговор двухгодичной давности, поменявшись ролями? Что ж, не будем отступать от сценария. Гарантий она, разумеется, дать не может.
– Я сделаю все, что в моих силах, – заверила она.
– Рэй распорол ногу на рыбалке, – Элина с улыбкой взглянула на Горацио.
Кристине понравился этот взгляд, это отнюдь не напоминало недавнее ощущение, что перед ней полутруп. Возможно, она поторопилась с выводами о том, что Элина сейчас ничем не сможет помочь Горацио. Первый шок прошел, и теперь чувствовалось, что Элина говорит о близком ей человеке. Небезразличном.
– Пришлось накладывать шов, – продолжала тем временем Элина. – Рэй попросил доктора, чтобы остался шрам, ему хотелось хвастать потом перед мальчишками. А тот сказал, что шрам останется в любом случае, мол, прошло слишком много времени. Горацио возразил, что ему накладывали швы трое суток спустя, и шрама не осталось, а доктор ответил, что ему попался великолепный врач.
– Плюс везение, – пожала плечами Кристина.
– Значит, вы существуете на самом деле, так, Кристина?
Вопрос заставил испытать неожиданную слабость в коленях. Существует ли она на самом деле? Почему в этом были сомнения? И откуда Элина знает ее имя? Точнее, почему узнала лишь сейчас? Неужели?..
– Существую, – усмехнулась Кристина, пытаясь скрыть свое состояние.
– Вы действительно можете гордиться своей работой, – сказала Элина.
– Не думала, что увижу ее результат, – исподлобья глянув на нее, призналась Кристина.
К тому же, если Элине вдруг что-то известно, стоило намекнуть, что сейчас не время для ревности.
– Вы же знали, каким будет решение, – помолчав, сказала Элина. – Зачем нужно было спрашивать меня?
– Я уверена, что у него хватит сил пережить операцию, – Кристина слегка нахмурилась, глядя в лицо Горацио. – Я не уверена, достаточно ли у него желания выжить… Два года назад он пролежал трое суток без воды и еды, избитый, связанный. И выжил только потому, что очень хотел жить. А сейчас… Я не уверена.
– И все же, причем здесь я? – вскинула брови Элина.
Кристина замолчала. Поглядела в лицо Элине, перевела взгляд на Горацио. Что-то подсказывало, что дело не в ревности. Элина то ли не понимает, что от нее требуется, то ли слишком привыкла держать с Горацио определенную дистанцию и теперь не может разом ее перешагнуть. Впрочем… Если Горацио что-то помнит, зачем искать кого-то?
– Хорошо, – решительно сказала Кристина. – Я поговорю с ним сама.
Придвинула стул, села, взяла Горацио за руку.
– Он же не услышит, – растерянно сказала Элина.
– Не поймет, – спокойно поправила Кристина, не глядя на нее. – Не запомнит. Он не оглох, его энцефалограмма в порядке. Значит, услышит. Даже если он не запомнит… Неважно. Я обещаю, я сделаю все, что смогу, – Кристина подняла взгляд на Элину. – Будем готовиться к операции.
Странно было объяснять такие вещи женщине, у которой есть сын. Разве он понимал ее, будучи совсем крохой? Или она и с ребенком не разговаривала под тем предлогом, что он не поймет? Конечно, состояние Горацио довольно сильно отличается от состояния маленького ребенка, и все же есть неплохие шансы, что его мозг, точно так же как мозг маленького ребенка, воспримет интонацию, посыл. Она же не собирается разговором «поднять его из мертвых». Как часто мы не осознаем истинного смысла, заложенного в словах и жестах, но это не мешает им воздействовать на наше бессознательное – как минимум, влиять на настроение? А ничего большего сейчас и не требовалось.
Элина вышла из палаты, и Кристина обратилась к Горацио, как ей и хотелось, вслух.
– Привет, – сказала она, поглаживая его руку. – Знаешь, несмотря ни на что, я очень рада тебя видеть. Я о тебе вспоминала… Волновалась – ведь у тебя не самая безопасная работа. Теперь я познакомилась с твоими ребятами и уже не буду так волноваться. Они у тебя замечательные… Ты же не хочешь причинить им боль? Я понимаю, все это свалилось на тебя, но… Горацио, поверь мне, ты еще ощутишь снова, как хороша жизнь, – Кристина протянула свободную руку, провела по его волосам, раз, другой. – Тебе есть ради чего жить, есть ради чего бороться. Поверь мне… Я не знаю, что ты вспомнил, но я знаю, что ты чувствуешь сейчас. Поверь, это пройдет. Даже если сейчас ты не видишь ничего, ради чего стоило бы жить, это пройдет, и все изменится. Но, чтобы убедиться в этом, ты должен сейчас бороться. Я здесь, я помогу. Мы победим, вместе. Но ты должен бороться, Горацио…

***

Как Кристина и ожидала, совет больницы дал «добро» на операцию, несмотря на то, что она добросовестно изложила им не только свою точку зрения, но и точку зрения доктора Этингейла. Впрочем, она не питала иллюзий по поводу мотивов совета. При отсутствии близких родственников, без подписанного заявления на отказ от реанимации и без операции Горацио, вероятнее всего, три месяца будет находиться на иждивении больницы, после чего переместится в дом инвалидов. Операция была материально выгодна больнице вне зависимости от ее исхода.
– Кто он тебе? – резко спросил Джон Кэрри, вызвав Кристину к себе в кабинет сразу после совета. – Он твой любовник?
Кристина молчала, вопросительно подняв брови.
– Какое дело до этого совету? – спросила она наконец, только чтобы Кэрри перестал сверлить ее взглядом.
– Не совету, а мне! – резко ответил он. – Ты соображаешь, что с тобой будет, если твой любовник умрет у тебя под ножом? Именно поэтому мы не оперируем близких!
Кристина отвела взгляд. Понимает ли она? О да. Если Горацио не захочет жить – это будет его выбор, с которым ей будет очень трудно смириться. Но… Один раз Кристина уже нечаянно решила за него. И сейчас она была абсолютно уверена: она обязана предоставить Горацио самому выбирать, жить ему или умереть. Она просто сделает все от нее зависящее, чтобы он выбрал жизнь.
– Этого не случится, – негромко ответила Кристина.

***

Она чуть не прошла мимо мужа, погрузившись в свои мысли.
– Пол?
Впрочем, удивление прошло сразу, едва Кристина вспомнила о времени. Разумеется, ведь ее смена кончилась давным-давно. Она прижала руку к губам, вспомнив, что мобильный телефон так и остался выключенным в шкафчике.
– Прости, – попросила Кристина, представив, что должен был чувствовать Пол, когда жена не вернулась со смены, а ее телефон не отвечал на звонки.
– Да, – помолчав, глухо сказал Пол. – Я все понимаю.
Он развернулся к выходу. Кристина нахмурилась, не понимая происходящего, затем ее вдруг осенило.
– Пол, – окликнула она мужа. Он не отреагировал, пришлось обогнать его и встать лицом к лицу. – Скажи, ты меня любишь? – потребовала она.
Пол Грэй поднял глаза, в которых мука медленно сменялась недоумением.
– Больше жизни, – сказал он.
Кристина не позволила себе поморщиться.
– Но ведь он…
– Горацио ранен, – перебила Кристина. – Он без сознания, парализован. У него осколок пули возле позвоночника. Через несколько часов я попытаюсь его вытащить.
Пол неуверенно открыл объятия, и Кристина со вздохом облегчения прижалась к его груди. Господи, как жаль, что Горацио не к кому вот так прислониться сейчас, хотя бы мысленно.
– Если ты меня правда любишь, – тихо сказала Кристина, – никогда не решай за меня. Хорошо?
– Прости, – ответил Пол, целуя ее.
– Я отменила операции на ближайшие дни, – сказала Кристина, разомкнув объятия. – Когда станет ясен результат, возьму выходной, и мы сходим куда-нибудь, хорошо?
– Хорошо.
– Пожелай нам удачи, – попросила Кристина.
– От всей души, – кивнул Пол.

***

– Значит, совет одобрил ваше решение, – сказала Келли, не отрывая взгляда от лица Горацио. – Будете оперировать?
– Да, через два часа, – кивнула Кристина. – Больше ждать нельзя.
Это было последнее посещение, сразу после начнется непосредственная подготовка к операции.
– Разумно ли это, ведь риск так велик? – спросила Келли.
Кристина незаметно улыбнулась. Удивительно. Простые сотрудники, насколько она поняла, повели себя соответственно ее представлениям о поведении близких людей. Алекс, Райан, заезжавший ненадолго Фрэнк Трипп – он показался Кристине просто громадным – теперь вот снова Эрик с Келли, – все они просто излучали столь необходимые сейчас Горацио обеспокоенность, сочувствие, поддержку…
– Сейчас нужно думать о том, что будет в случае успеха, а не в случае поражения, – мягко сказала Кристина. Интересно, помнит ли Горацио свои же собственные слова?
– Да, он тоже так говорил иногда, – углом рта улыбнулся Эрик.
– Если бы… – Келли глубоко вздохнула.
Кристина мысленно вздохнула тоже. Вероятно, Келли так и будет переживать, пока все не разрешится.
– Он взрослый человек и вправе сам распоряжаться своей жизнью, – сказала Кристина. – Или вы думаете, он решил бы по-другому?
– Нет, – Келли снова вздохнула и тряхнула головой. – Вы правы, Горацио решил бы именно так.
Эрик хмыкнул и кивнул.
– Он услышит меня? – спросил он, взяв Горацио за руку.
– Думаю, да, – прищурилась Кристина, почему-то замирая. Неужели он сделает именно то, о чем она подумала, без всяких просьб и подсказок с ее стороны? Это было бы просто замечательно…
– Эйч, – Эрик наклонился ближе, сжимая руку Горацио. – Эйч, держись. Мы с тобой.
– Мы с тобой, – эхом повторила Келли, подойдя с другой стороны и осторожно положив руку на плечо Горацио.