Глава 3.Глава 3.
Несколько дней пронеслись в безумном ритме, до отказа заполненные работой. Увольнение Райана Вулфа, последовавший за тем пересмотр дел – Горацио внутренне улыбался, видя, с каким отчаянным рвением Райан пытается по мере сил исправить допущенную им ошибку. Это укрепляло лейтенанта в принятом решении не искать замену оступившемуся молодому криминалисту, подождать, пока Райана восстановят.
Но из-за этого на плечи остальных ложилась дополнительная нагрузка. Наталья только-только стала полноправным членом команды, Келли неизменно отмечала в своих отчетах ее прогресс, но кое-что приходит только с опытом. Слишком поспешный выход на работу Эрика так же заставлял Горацио беспокоиться – номинально Эрик оставался опытным криминалистом, фактически же за ним требовался присмотр, как за стажером. Кроме того, как и предупреждала Алекс, Эрик действительно стал другим. Иногда Горацио казалось, что ему прислали нового подчиненного, но почему-то никто этого не заметил, и все по привычке продолжают называть его Эриком Делко. А новичок, в свою очередь, старательно пытается ничем не разрушить эту иллюзию, но в его глазах постоянно читается страх допустить какой-либо промах, после которого все поймут, что он не тот, за кого себя выдает.
Последним надежным звеном в его команде оставалась Келли, по сути – его заместительница. Горацио верил ей, как себе – находился ли он в Бразилии, лежал ли в госпитале, он был абсолютно убежден, что его лаборатория – в надежных руках несгибаемой «девушки-пули». Однако сейчас ему приходилось быть настороже и в отношении Келли. Впервые за все то время, что они работали вместе, Келли была увлечена кем-то настолько, что позволила себе публично выражать свои чувства на виду у всей лаборатории. И это настораживало – как это скажется на ее профессиональных качествах?
Как итог – работа поглощала все время и внимание Горацио. Майя не позвонила, но он почему-то не испытал ожидаемой боли. Очарование той ночи прошло, привычное хладнокровное трезвомыслие квалифицировало испытанные им в ту ночь чувства и стремления как безрассудные. Усталость, выпивка, шок, воспоминания, романтичная обстановка…
Сейчас, при свете дня оценивая перспективу развития подобных отношений, Горацио понимал всю безнадежность подобной затеи. Молодость Майи была наименьшим из всех «но». На вид Майя была старше Марисоль, но разница в возрасте все равно была слишком большой. Хотя это не было главным. Схожесть Майи и Марисоль одновременно притягивала и отталкивала. Он любил этот образ, но отдавал себе отчет, что это и приведет к разочарованию. Вспоминая их встречу, Горацио никак не мог отделаться от ощущения некоей неискренности, наигранности в поведении Майи. Но ведь это ощущение, скорее всего, было вызвано именно подсознательным ожиданием, что Майя будет вести себя так же, как и Марисоль. А этого не будет. Потому что это другой человек. И Горацио был уверен, что это действительно не самая лучшая идея – встречаться с девушкой, при виде которой он невольно думает о другой.
Ему сложно было ответить даже самому себе на вопрос, почему он позволил развиться отношениям с Марисоль. Все было слишком быстро, и в какой-то момент вышло из-под контроля. Тот «просто ужин» позволил ему почувствовать вновь, как это чудесно – просто проводить время с такой открытой, ласковой девушкой. В тот момент, соглашаясь на дальнейшие встречи, Горацио был уверен, что делает это ради Марисоль. Он видел, что это делает ее счастливой. Сейчас, уже задним числом, он понимал, что делал это и для себя тоже. Марисоль давала ему необходимое каждому человеку и столь желанное тепло. Но только ради себя Горацио не решился бы на это. А в случае с Майей он отнюдь не был убежден, что их встречи принесут ей что-то хорошее.
Сколько раз Горацио спрашивал себя, что было бы, если б они не встретились с Марисоль, если б она не вышла за него замуж… Теперь у него было странное чувство, что он получил ответ. Девушка с лицом Марисоль жила, и была здорова и счастлива. Это все, что ему нужно было знать. Да и, скорее всего, девушка уже и забыла о той встрече.
Закончив смену в положенное время, Горацио испытал странное чувство, что освободился рано. Он недоверчиво окинул взглядом кабинет, но все неотложные дела действительно были выполнены, а телефон спокойно лежал в кармане пиджака, не напоминая о себе каким-нибудь срочным вызовом. Стеклянные стены лаборатории позволяли лейтенанту убедиться, что привычные лица сотрудников дневной смены уже сменились смутно припоминаемыми лицами сотрудников ночной смены. Дневная смена отправилась отдыхать, и он вполне мог последовать их примеру.
Горацио задумчиво побарабанил пальцами по трубке телефона. Снял ее, повертел в руках, положил на место. Конечно, никто не заставляет его обязательно назначать встречу, можно просто позвонить и спросить, как дела, как она себя чувствует, как Рэй-младший… Но ведь он может и заехать к ним, с теми же самыми вопросами, как он заезжал когда-то, давным-давно, когда они считали, что Рэймонд мертв. Элина всегда была рада, когда Горацио заезжал пообщаться с племянником. Иногда ему даже начинало казаться, что он интересует Элину только как человек, способный заменить Рэю отца. Однако их последняя встреча оставила слишком тягостный осадок. Горацио не понимал, что делает не так, но разбираться сейчас у него не было ни сил, ни желания. Может быть, потом…
Задумавшись, он проехал нужный поворот. А затем, сам немного удивляясь неожиданно возникшему порыву, не стал разворачиваться, а проехал дальше, затем свернул, описывая широкий круг по кварталу. Горацио не захотелось покататься, просто… Так он мог вроде как случайно проехать мимо дома Майи. В следующий момент он устыдился своего мальчишества. А еще через минуту решил, что это была интуиция, или судьба…
Майя стояла возле калитки, ухватившись рукой за невысокую ограду, будто ожидая, что ее сейчас попытаются силой увезти отсюда. Рядом с девушкой Горацио увидел двух парней. «Хаммер» припарковался возле дома, но Горацио не торопился выходить. На противоположной стороне улицы стояла машина, через тонированные стекла невозможно было разглядеть, что происходит внутри, но он был убежден, что машина не пуста. Это настораживало, невидимые наблюдатели придавали ситуации леденящую остроту опасности. Один из парней что-то ожесточенно доказывал Майе, даже схватил ее за руку. Больше медлить было нельзя, и Горацио вышел из машины, неторопливо направился к моментально умолкшим спорщикам, небрежно и рассеянно глядя в сторону, будто он направляется по своим делам, совершенно не замечая происходящего. Остановился в нескольких шагах от калитки, все еще не глядя на парней, но явственно ощущая их настороженное внимание, поставил руки на пояс, отодвигая полы пиджака и будто невзначай демонстрируя жетон и оружие. Парни переглянулись. Затем старший выпустил руку Майи, прищурился, кинув быстрый взгляд на стоящую на противоположной стороне улицы машину. Видимо, бездействие оставшихся в машине служило сигналом к отступлению.
- Еще поговорим, - тихо и очень спокойно бросил старший. Уверенное спокойствие прозвучало куда страшнее, чем самая яростная угроза.
Парни пересекли улицу и сели в машину. Горацио постоял еще немного, ожидая, что машина уедет, но она продолжала стоять. Майя опустила глаза в землю. Горацио нахмурился – непохоже было, что девушка рада его видеть, даже несмотря на то, что его появление прервало явно недобрый разговор.
- Майя, ты в порядке? – негромко спросил Горацио, подходя.
Майя молчала, закусив губу. Горацио взглянул на машину – там приспустилось окно, выпуская сигаретный дым. Кажется, уезжать машина не собиралась.
- Майя, я могу чем-то помочь? – снова спросил Горацио. Он не хотел лезть не в свое дело, но ситуация была сложной: не настолько угрожающей, чтобы вмешаться как сотруднику полиции, и достаточно неприятной, чтобы исключить возможность оставить девушку наедине с ней.
- Давай зайдем в дом, - неожиданно кивнула Майя, не поднимая глаз.
- Хорошо, - сигнализация «хаммера» пискнула, Майя прикрыла за собой калитку.
- Недавно переехала? – поинтересовался Горацио, оглядывая гостиную.
Майя стояла возле окна, хмурилась, кусая губы и глядя на не собирающуюся никуда ехать машину.
- Майя, поговори со мной, - попросил Горацио, подходя к девушке. – Что происходит?
- Как ты догадался, что я переехала? – не оборачиваясь, спросила Майя.
Горацио склонил голову к плечу – от девушки веяло чуть ли не враждебностью, зачем же тогда она позвала его в дом? Он ей неприятен, но людей, сидящих в машине, она боится больше?
- Я же все-таки криминалист, - улыбнулся Горацио. На самом деле это было просто ощущением. Нигде не стояло коробок, все вещи по местам, но дом еще как будто не впитал индивидуальность хозяйки. Как будто пятилетнюю непоседливую девчонку старательно отмыли, надели беленькие носочки, красивое платьице, повязали пышный бант и вывели к гостям, но в глазах все еще мелькают видения тех темных колючих зарослей, где водится множество интересных существ и из которых мама извлекла ее на свет божий прямо перед приходом гостей.
- Вот как? – обернулась, прищурившись, Майя. – И что же вы еще обо мне узнали, мистер криминалист?
- Майя, - помолчав, начал Горацио. – Я могу вызвать патруль и уйти. Я же просто спросил, могу ли чем-то помочь.
- То есть ты не наводил справок, не проверял…
Горацио с улыбкой покачал головой. Даже и не подумал. Зачем? По большому счету, это нарушение закона, нарушение права на неприкосновенность личной жизни. Он, правда, нарушал этот закон, допустим, в отношении того же Пола Грэя. Но там был особый случай. Ему нужно было знать, что Кристина не совершает ошибки, связавшись с преступником, это было то немногое, что он мог для нее сделать.
- Я переехала сюда в тот день, когда мы познакомились, - тон Майи был извиняющимся. – Зашла тогда в бар как раз чтобы отпраздновать это событие.
- Я могу спросить, кто эти люди? – кивая за окно, осторожно поинтересовался Горацио.
- Кажется, бывшие друзья моего друга, - передернула плечами Майя. – Того самого, что так удачно меня подвез. Он им что-то там должен, и они считают, что я должна знать, где его тайники.
Горацио прищурился. Для мелких наркодельцов поведение было слишком уж наглым. Они видели его жетон, но продолжали стоять под окнами.
- Думаю, они уедут, если решат, что ты останешься, - неуверенно пожала плечами Майя.
- Хорошо, - с улыбкой кивнул Горацио. Внимательно взглянул на Майю. – Но, если нет, я вызову полицию, договорились?
Майя с готовностью кивнула.
- Может, ты голоден? – неожиданно спохватилась она. – Я могу тебя покормить, в качестве компенсации за доставленные неудобства.
Взгляд девушки снова знакомо искрился, бровь была задорно изогнута – Горацио глядел на нее с ласковой улыбкой. Как ему недоставало этой живости, немного детской непосредственности…
- Тогда идем, - сделала приглашающий жест Майя. – У меня остались отбивные с цветной капустой, ты ешь такое?
- Конечно, - кивнул Горацио, проходя вслед за ней на кухню.
Сел за стол, опираясь локтями, наблюдал за хлопочущей Майей, иронично думая про себя, что после рабочего дня единственное необходимое качество еды, помимо съедобности, это чтобы она была горячей, а если ее тебе погреет и подаст красивая девушка, то даже и первое качество не слишком обязательно.
Отбивные оказались не только горячими, но даже и вкусными. Майя ограничилась стаканом сока, пояснив, что она уже поела раньше.
- Может, снимешь пиджак? – спросила она, когда они вернулись в гостиную.
Глянув в окно, Горацио убедился, что машина все еще стоит. Вот только ему совсем не хотелось вызывать патруль и уходить. Как-то все было спокойно и естественно, будто он здесь вовсе и не из-за этой машины, а просто пришел в гости, причем уже не в первый раз. Так что он снял пиджак, повесил его в прихожей, снял с ремня и положил на тумбочку пистолет и жетон. Майя стояла в дверях кухни, наблюдая за его действиями. Горацио вернулся в гостиную, сел на диван, наклонившись вперед и поставив локти на колени. Тронул пальцами массивную стеклянную пепельницу, стоящую на журнальном столике, и поднял глаза на Майю. Это была единственная пепельница в доме и на ней была пыль. Как минимум трехдневная. Неужели тот разговор произвел на Майю такое впечатление…
Майя смотрела на Горацио так, что ему вдруг стало неловко. Он отвел взгляд, пытаясь понять, что же так его смутило.
- Принести чего-нибудь выпить? – спросила Майя.
- Нет, - качнул головой Горацио. – Если не сложно… Может, сделаешь кофе?
Майя внимательно взглянула на него, понимающе улыбнулась и скрылась на кухне. Горацио встал и снова подошел к окну. Черт возьми, но он ведь не должен оставаться. Это …неправильно. Внезапно он понял, что именно его смутило во взгляде Майи. Так могла бы смотреть Марисоль. Любуясь… Но ведь это не Марисоль, Майя не…
- Держи, - перебил его мысли голос Майи. – Осторожно, горячий.
- Спасибо, - улыбнулся Горацио, принимая из ее рук чашку.
- Послушай, если ты торопишься…
- Нет, - перебил он. – Нет. Я побуду здесь, пока они не уедут. Но давай договоримся, если они появятся снова, ты сразу позвонишь мне.
- Ладно, - улыбнулась Майя.
Горацио снова сел на диван, неторопливо смакуя ароматный кофе. Майя свернулась клубочком в кресле напротив, положив голову на подлокотник и не отрывая взгляда от Горацио.
- Расскажи мне о ней, - попросила она, когда он допил кофе и отставил чашку на столик.
- О ней? – Горацио сцепил пальцы в замок и испытующе взглянул на девушку. – Зачем?
- Я хочу знать, какая она была, - чуть приметно пожала плечом Майя.
- Зачем? – повторил свой вопрос Горацио.
Солнце скрылось за горизонтом, и комната была наполнена теплым сумраком, в равной мере смешанным из света и тьмы. Конечно, после дня должна наступить ночь, но иногда в этот миг баланса кажется, что все зависит лишь от нашего выбора – захочешь, и опустится ночь, даря успокоение и отдых в своей прохладе, а нет, так займется новый день, расцветая яркими красками, радуясь просыпающейся жизни. Только выбери.
Майя легко поднялась с кресла и подошла вплотную к Горацио.
- Расскажи, - попросила она, садясь ему на колени. Лицом к лицу, ладони мягко легли на плечи, руки Горацио, помедлив, опустились на ее бедра. – Я хочу знать, что мне сделать, чтобы ты полюбил меня так же.
Горацио смотрел на нее и молчал. Лизнул пересохшие губы. Что тут можно было сказать? Что любить по заказу он не умеет? А он может честно сказать, что равнодушен к Майе и любит в ней лишь облик Марисоль и память о ней?
- Расскажи, - снова попросила Майя, проводя рукой по его щеке.
- Если ты хочешь, чтобы я любил тебя, не стоит притворяться ею, - Горацио внимательно взглянул Майе в глаза. Мысленно выругал себя – его фразу можно было понять и как обещание любить.
- Хорошо, - улыбнулась Майя, наклоняясь к нему.
Теплые, нежные губы были послушны. Горацио закрыл глаза, устраняя вводящую в заблуждение деталь. Так он чувствовал только Майю. Ее губы, ее волосы, горячую кожу под тонкой тканью блузки. Они целовались не торопясь, без жадности, изучая друг друга, привыкая друг к другу. Майя расстегивала его рубашку, Горацио вытащил ее блузку из-за пояса легкой юбки, чувствуя, как рушатся барьеры воли под натиском влечения.
Еще немного – и пути назад не будет.
- Почему, почему нет, Горацио? – прошептала Майя, когда он остановился.
Горацио гладил ее плечи, успокаивая, удерживая.
- Майя… - очень трудно было подобрать слова, пока она была так близко. И потом, как объяснить то, что выражается протестующим стоном «неправильно» в твоей душе? – Майя, это… Ты совсем меня не знаешь, а у тебя вся жизнь впереди. Я…
Горацио осторожно ссадил с себя девушку, встал, застегивая и заправляя рубашку.
- Я каждый день имею дело с довольно страшной стороной нашей жизни, - жестко продолжил он. – Отбросы, типа тех парней в машине, - это часть моей повседневной работы. Из-за одного из них ты побывала на краю. Майя, я не хочу принести это с собой в твою новую жизнь…
Майя встала с дивана, в распахнутой, выправленной блузке, растрепанная… Невероятно красивая, несмотря на все это. В ее глазах стояли слезы, но голос был тверд.
- То есть откажешься ради меня самой, да?
- Да, - почему-то пряча глаза, подтвердил Горацио.
- Служить и защищать… - Майя отошла к окну. – Надо внести предложение, добавить третью часть в вашу клятву, лейтенант. «Служить, защищать и любить». Завтра позвоню мэру, - она чуть слышно всхлипнула, вытирая рукой лицо.
- Майя… - голос Горацио дрогнул.
Жалость к плачущей девушке, восхищение силой характера, нашедшего в такую минуту силы на шутку, благодарность за несколько часов такого умиротворенного, почти семейного вечера, влечение, наконец…
Но один раз он уже «осчастливил» такую же хрупкую, юную, чудесную девушку. Риаса больше нет, но разве это гарантия, что завтра не объявится еще кто-то, кто не будет стрелять в него самого, а выстрелит в того, кто окажется рядом…
- Они уехали, - сказала Майя.
Она так и смотрела в окно, но, даже если б она обернулась, Горацио не увидел бы ее лица – в комнате окончательно стемнело. Невозможно вечно балансировать, нужно выбирать. Выбор был сделан. Ночь. И одиночество…
- Майя…
- Иди. Если ты решил, уходи сейчас, - в голосе Майи не было больше слез.
Вот только там и не было отчаяния. Была ожесточенность. Словно отказ Горацио был закономерным и ожидаемым, лишь безумная надежда толкнула Майю на эту попытку, а сейчас, получив очередное подтверждение, девушка закрывает душу на все имеющиеся замки и засовы.
«Я не была красивой… - неожиданно вспомнилось Горацио. – Я думала только о том, что теперь я буду красивой…»
Майя никогда не поймет его доводов. Хуже того, чтобы не случилось ужасного потом – это будет не более ужасно, чем то, что происходит в ее душе сейчас. Это была ее первая попытка после операции. И этот отказ, как бы он ни пытался его смягчить и объяснить, нанесет непоправимый вред.
Горацио бесшумно пересек гостиную, молча развернул Майю к себе лицом. Она не сопротивлялась, лишь опустила голову, не желая встречаться с ним взглядом. Горацио осторожно, нежно отвел загораживающие лицо пряди волос, заправляя их за уши, привлек Майю к себе. Она съежилась, прижав руки к груди, будто не доверяя его объятиям. Горацио гладил ее плечи, спину, пока Майя не подняла голову, пытаясь разобрать выражение его лица. Он улыбнулся, вытирая заблудившуюся на ее щеке слезинку. Майя обняла его за шею и вновь прильнула к его губам.
Из-за облаков выглянула убывающая луна и снова спряталась. Ночь была теплой и тихой, но на этот раз любовался ею разве что одинокий «хаммер», так и простоявший под окнами до самого утра.