Майя

[universe-Tinka1976]

Автор:  Tinka1976
Фандом: CSI:Miami
Категория: цикл "Кристина" (3)
Написано в апреле-июне 2009 года.
Размер: макси (27838 слов)
Рейтинг: R
Пейринг: Горацио/нжп, Горацио/Кристина, Горацио/Элина, Эрик/Келли, Джейк/Келли
Место и время действия: Майами, между 5 и 6 сезонами
Жанр: детектив, драма, романс
Предупреждения: смерть персонажа

Глава 1.

Глава 1.

Бар, в котором работала Лиза, пользовался популярностью. Но ее это не особенно радовало, хотя во многом эта популярность сложилась именно благодаря ей. Мать-латиноамериканка одарила дочь вполне обычными, но очень гармоничными внешними данными – тонкой ладной фигуркой, густыми блестящими волосами, симпатичным личиком, ловкими проворными руками с длинными пальцами и изящными запястьями. От отца Лиза унаследовала ум и чутье. По крайней мере, воспитывавшая ее бабушка не раз повторяла ей именно это. Родителей Лиза не помнила – ей было всего полтора года, когда их не стало. А год назад не стало и бабушки, и Лизе поневоле пришлось задуматься, как жить дальше. Работа в баре давала ей достаточные средства к существованию, а теперь, когда денег на лечение и содержание бабушки уже не требовалось, Лиза получила возможность понемногу откладывать. Оставалось решить, на что. Поразмыслив, она остановилась на колледже. За время работы в баре она успела понять, что больше всего людям хочется просто рассказать о себе. Лиза умела слушать. Помнила постоянных посетителей, умела парой простых вопросов создать у человека впечатление, что он разговаривает со старым другом, перед которым не нужно напрягаться, рассказывая все с самого начала, или мучительно подбирать слова, пытаясь пояснить, как же так получилось, что он, хороший в принципе человек, сделал то, что сделал. С ней можно было просто поделиться тем, что волнует в данный момент. Во всем этом Лизе не нравилось лишь одно – приходилось пить вместе с рассказчиком. Если б не это, она могла бы слушать людей сутками. Вот для этого-то ей и нужен был диплом. Хозяин бара был не особенно доволен ее решением, но даже по самым оптимистичным подсчетам Лизе нужно было поработать еще года три, чтобы собрать требуемую сумму, так что пока волноваться ему было не о чем.
Сегодня вечер выдался спокойным – конфликтов не было, из постоянных посетителей был только лысый Джорджи, сорокалетний оболтус, продающий подержанные машины. Его ежевечерняя «ария» о том, что «если б у него не выпали волосы еще в тридцать…», уже была исполнена, и он тихо клевал носом над своей рюмкой. Лиза улыбалась и наливала коктейль за коктейлем кокетничающей друг с другом парочке. Парень не торопился, обхаживал девушку грамотно, и Лиза видела, как поблескивают несомненным интересом глаза девушки, несмотря на ее внешнюю холодность. С этой парочкой Лизе было все понятно – эта ночь будет их первой, а, если небо будет благосклонно, то и далеко не последней ночью вместе.
Лиза в очередной раз глянула в дальний угол бара. Нет, тот странный парень опять погрузился в свои мысли, не смотрит больше в эту сторону. Первый раз в жизни Лиза была в замешательстве – она никак не могла понять, что нужно этому клиенту. Высокий рыжий мужчина, за сорок, вероятно, случайно в этом районе – Лиза могла поклясться, что не видела его раньше. Она запомнила бы его, не столько даже из-за цвета волос – из-за взгляда. Столько выражений проскальзывало в глубине синих глаз, что это завораживало не хуже, чем если б глаза у незнакомца ежесекундно меняли цвет.
Когда он только вошел в бар, Лиза почему-то напряглась – в рыжем незнакомце ей почудилась официальная властность, так что Лиза непроизвольно глянула в сторону кабинета хозяина, где в сейфе лежали лицензии, разрешения, отчеты и другие бумаги. Но незнакомец прошел к стойке, и в его движениях Лизе вдруг почувствовалась неуверенность – как будто он сам не знает точно, зачем пришел. Лиза радушно улыбнулась – незнакомец слегка рассеянно улыбнулся в ответ, сел, ссутулился, поставив локти на стойку, поднял на нее взгляд. Ее настойчиво окликнули с другого конца бара – Лиза улыбнулась, извиняясь. Мужчина чуть усмехнулся, кивнул. Лиза отошла к нетерпеливым клиентам и не слишком торопилась возвращаться обратно – незнакомец был рад отсрочке, он все еще не решил, будет ли он пить, и, если будет, то что. Сидел, оглядывая бар. Лиза тихонько наблюдала за ним.
Клиенты, позвавшие ее, угомонились, а незнакомец, снова подняв взгляд, сделал легкое движение, подзывая Лизу. Голос мужчины был низким и уверенным. Лиза налила заказанную выпивку, подумав про себя, что отдавать распоряжения, вероятно, является частью его ежедневной работы – в голосе было то, что Лиза называла «уверенной неуверенностью». Обычно это означало, что перед ней человек, привыкший руководить другими, когда уверенный тон вовсе не означает внутренней уверенности в чем бы то ни было.
Через полчаса Лиза поняла, что не ошиблась – мужчина отпил пару крошечных глотков за все это время. Сидел, рассматривал людей, наблюдал за тем, как она наливает выпивку и протирает стаканы, временами погружался в свои мысли. Было очевидно, что он не выпить сюда пришел. Но что-то мешало Лизе подойти и сесть напротив, показывая, что готова выпить с ним. Одиночество сквозило в его взгляде, рассеянной улыбке, изредка мелькающей на губах, в движениях длинных тонких пальцев, покручивающих стакан. Но… Он никого не приглашал разделить это одиночество, в отличие от большинства людей, которых изо дня в день видела Лиза. Он нес свой крест с достоинством. Лиза видела, что он не волк-одиночка по натуре, и почему-то не сомневалась, что его попытки найти свою вторую половинку провалились не по его вине. Невольная симпатия толкала ее начать разговор, но что-то подсказывало, что не стоит с этим спешить. Не то чтобы она опасалась какой-то резкой реакции с его стороны, просто, прежде чем начинать разговор, Лиза хотела понять для себя, зачем он пришел сюда? Чего ищет? Или от чего бежит?

***

Наверное, Лиза давно бы справилась с этой задачей, если б сидящий за стойкой бара человек сам знал, зачем он пришел. Лиза заблуждалась насчет его местожительства – он жил недалеко от бара, но никогда здесь не был. Алкоголь не любил с детства – его запах был накрепко связан со вкусом крови, болью во всем теле, и, самое мерзкое, бессильным страхом за близких. К тому же его в любой момент могли вызвать на работу – где уж тут расслабляться. Зато насчет руководящей должности и одиночества Лиза была чертовски права – Горацио Кейн был лейтенантом в криминалистической лаборатории уже пять лет, и к одиночеству ему было не привыкать. Хотя ему столько раз уже казалось, что судьба наконец смилостивилась, и одиночеству пришел конец. Самым страшным испытанием для лейтенанта оказалось даже не то, что судьба раз за разом отнимала у него любимых женщин. Самым страшным было то, как она их отнимала.
Рэчел Тернер. За один вечер, проведенный вместе, Рэчел пришлось заплатить остатком своей жизни, а последние минуты этой чудесной женщины были ужасны. Горацио смотрел тогда на ее выловленное из канала тело, и ему казалось, что все эти порезы отпечатываются на его сердце. Горацио сидел на корточках возле огромной лужи крови, и ему казалось, что он видит глаза истекающей кровью Рэчел. Она лежала тут и чувствовала, как из нее уходит жизнь. Если она проклинала его в тот миг, Горацио ее не винит.
Марисоль Делко. Горацио вновь ощущал под пальцами нежную упругость розового бутона, так напоминающего ему нежную упругость ее кожи. Он готов был просто любоваться ей, восхищаясь отчаянной храбростью, с которой девушка сопротивлялась страшной болезни. Ей нужно было лишь немного уверенности в том, что в этой битве она может победить, что все это делается не для того, чтобы уйти достойно, а для того, чтобы жить дальше. Горацио дал ей это, не ожидая ничего взамен, вполне достаточной наградой ему был вернувшийся в ее глаза задорный блеск. Но Марисоль не пожелала принимать это даром. И нашла такую форму благодарности, какую лейтенант никак не мог отвергнуть. Ее сердце открылось, впуская его, и Горацио не смог устоять – ведь он тоже человек, и как и всякому живому человеку, ему хотелось тепла и доверия. Он искренне желал ей счастья, он готов был сделать все, что потребуется для этого. Но вот никак не ждал он, что вместо счастья принесет ей то, от чего ей почти удалось ускользнуть – смерть. Все, что он делал потом, не имело значения и не принесло ни малейшего облегчения.
До недавнего времени он считал, что этот список дополняет еще и Кристина. Кристина Маршалл, ныне Кристина Грэй. Маленькая докторша, с судьбой не менее, а может, и более трагичной, чем у него. Женщина, непохожая ни на одну из виденных им женщин. Не внешне, внешне Кристина не выделялась из толпы – слишком стандартное, неприметное лицо. Горацио затруднился бы с ответом на вопрос, красива ли она. Ничего некрасивого или неправильного, и в то же время не хватает какой-то изюминки в ее внешности, чтобы назвать красивой.
Первая женщина в его жизни, которой он не смог ничего дать авансом – ни сочувствия, ни заботы… Зато неожиданно получил. «Жаль, что она не подумала, каково будет жить с этим именем Горацио Кейну». Черт возьми, этого даже мама не понимала. Когда он в очередной раз приходил домой с синяками или разбитой губой и дрожащим голосом пытался объяснить, что рыжему оборванцу лучше было бы называться Джеком… Или Билли… В ответ Горацио всегда слышал лишь одно. «Ты должен гордиться своим именем. Ведь оно…». Дальше следовал длинный и воодушевленный монолог, во время которого мальчик мрачно думал, что Горацио Алджеру вряд ли так доставалось за его имя.
Сейчас, разумеется, он привык. Привык к быстрой усмешке, зачастую скользящей по губам собеседников, когда рыжий коп представлялся полностью. Его лицо оставалось спокойным. «Смешное имя, да?», - улыбаясь, говорил он детям. И дети улыбались в ответ, и придвигались чуточку ближе. Над кем из нас не смеялись в детстве? Рыжий или белобрысый, тощий или толстый, коротышка или длинный – какой бы ты ни был, повод найдется. И этот чужой взрослый человек вдруг оказывался немного ближе. Ведь все дети верят, что, когда они вырастут…
Почти два года Горацио думал, что и Кристина поплатилась за это сочувствие, и лишь молил небеса, чтобы ее смерть была не такой страшной, как смерть Рэчел. Но чуть больше полугода назад, очнувшись от жуткого кошмара, когда ему казалось, что он не может пошевелиться, не может ничего сделать со страшной болью, раздирающей грудь, он вдруг оказался лицом к лицу с Кристиной. Нахлынувшую радость смело волной воспоминаний, он вспомнил все. И главной неожиданностью было, что вместе с адом он вспомнил рай.
Он вспомнил ту, другую Кристину, которая открылась ему после освобождения из ямы. Кристина мягко напомнила ему, что прошло два года, но какое это имело значение? Его чувства были свежи, как будто это произошло вчера. Его переполняла благодарность за все, что она сделала, и нежность, и симпатия, и сочувствие к той страшной беде, что ей пришлось пережить, и желание - он помнил ее тело, прикосновения легких мягких рук, ее глаза… Какие два года, ведь это было только что, и будь он проклят, если позволит этому забыться или кануть в никуда. Но на руке Кристины было кольцо. Для нее это было не вчера, а далекие два года назад. И эти два года она строила свою жизнь без него. Так, как сумела.
Горацио был ошарашен, оглушен. Как мог он два года не помнить, что полюбил? Можно ли это тогда назвать любовью? И нужно ли, если эта женщина теперь с другим? Кристина зашла лишь раз за все время, что он провел в больнице. Обычный врачебный осмотр, одобрительная улыбка при заявлении, как хорошо обстоят дела. Она не провела с ним ни единой лишней минуты, не коснулась лишний раз, ее отзывчивость была отзывчивостью хорошего врача. Вот только он слишком хорошо понимал, что Кристина ни за что не покажет истинных чувств, и делает это в первую очередь ради него. А еще – потому что рядом находится Элина.
Он поступил так, как поступал всю жизнь – затянул ремни железных лат, закрывающих душу, как можно быстрее постарался встать на ноги и с головой ушел в работу, которой было хоть отбавляй. Несколько месяцев спустя не выдержал – узнал по базе, где живет Кристина и поехал к ее дому. Припарковался неподалеку. Вскоре он увидел, что хотел – Пол Грэй, поцеловав жену, сел в машину и уехал на работу. Кристина еще некоторое время постояла и вернулась в дом.
А Горацио так и остался сидеть в машине, вдруг осознав абсурдность собственных намерений. Неужели он так изменился, что готов подбивать замужнюю женщину на измену? Или он потребует, чтобы она ушла от мужа? Первый вариант был ему омерзителен до тошноты. Он перестал бы уважать и себя и ее, случись такое. Что касается второго… А чем он лучше? Он проверял Пола Грэя. Зарабатывает тот на своих стройках не меньше, зато у него рабочий день нормированный, на него можно рассчитывать, что он будет дома в оговоренное время, его не разбудят среди ночи срочным вызовом. Да и вероятность того, что какой-нибудь подонок, решивший мстить ему, причинит вред его семье, несоизмеримо меньше. Так зачем же Кристине уходить от мужа? Ах, это ему самому так хочется чувствовать ее тепло, ее сочувствие, ее заботу? Всем хочется, и чем же ты лучше других, лейтенант?
А две недели назад он узнал, что Элина решила работать частным детективом. Это больно кольнуло Горацио – она не рассчитывала на него, на его поддержку. Они почти не виделись после его выхода из больницы. «Как она смотрела на вас, лейтенант», - сказал тот мерзавец. – «Я добьюсь, чтобы она смотрела на меня так же». Этого Горацио допустить не мог. Но как он мог защитить Элину от этого? Быть рядом? Со дня смерти Рэя… теперь уже настоящей смерти… прошло слишком мало времени. Меньше года. Или он повторяет ту же ошибку, что и в прошлый раз? Решиться было трудно, невероятно трудно. И, как ни странно, самым мощным стимулом была звучащая в голове фраза Кристины: «Не знаю, что из этого выйдет, но я готова попытаться». Он, Горацио Кейн, не мог позволить себе оказаться слабее, чем эта маленькая женщина.
Элина согласилась поужинать неожиданно легко. Сложности начались потом. Как-то неожиданно они обнаружили, что оказались на минном поле – любая фраза могла стать ошибкой, причинить боль. И разговор не клеился. Несколько фраз, обмен улыбками, молчание… Еще несколько фраз… Слишком много запретных тем, словно раскрытых пастей с оскаленными зубами. Жаркое дыхание этих монстров заставляет задыхаться, потеть и чувствовать себя неловко, будто одежда не подходит. Приглушенное рычание заставляет дрожать руки и наполняет воздух давящей тревожной напряженностью. Кажется, они даже испытали облегчение, когда ужин закончился, и не торопились назначать новую встречу. Тем более, что на Горацио снова навалились дела.
Сегодняшний день выдался просто кошмарным. Вызовы, допросы, беседы с родственниками… Все то же, чем был наполнен каждый его день, просто сегодня этого было очень уж много. И Горацио особенно остро ощущал, как ему нужен кто-то, кто ждал бы дома – увидеть родное, милое лицо, почувствовать ласковые теплые руки на плечах, легонько поцеловать уголок нежных губ, вдохнуть запах волос… Ничего необычного – ужин, душ, постель. Но не в одиночестве.
Темный пустой дом терпеливо ждал его, верный, надежный, но такой неуютный. Да, выпить он мог и дома, если б захотел, но, видимо, он все же пришел сюда не за этим. Глядя на ухаживающего за девушкой парня, Горацио неожиданно почувствовал, как отпускает что-то внутри. Вот, оказывается, что ему было нужно – увидеть еще раз, увидеть своими собственными глазами то, ради чего он работает – обычную жизнь обычных людей. Этих людей не коснулось горе. На их лицах не было смертельной муки, не было отчаянных слез и скорби из-за потери близких, не было страха перед убийцей или циничного неверия в систему и уверенности в собственном превосходстве и безнаказанности. Смуглолицая девушка-бармен бросила на него очередной внимательный взгляд, и Горацио сделал еще один крошечный глоток, мол, все в порядке, я не подозрительный тип, непонятно зачем сюда явившийся, сижу, выпиваю, думаю свою думу. Как все…
Он не видел, как она вошла. Как и положено всякой нормальной галлюцинации, она возникла в поле его зрения внезапно. Высокая стройная брюнетка тряхнула длинными вьющимися волосами и примостилась на высоком табурете у стойки. Между ней и Горацио осталось одно свободное место, и ничто не мешало Горацио наслаждаться его внезапным помешательством. Самое странное, он отчетливо понимал, что это именно помешательство, и никто, кроме него, девушку не видит.
- Вот и ты, цветочек, - неслышно, одними губами, произнес Горацио, не отрывая ласкового взгляда от лица жены.
Девушка заметила его взгляд, улыбнулась. Горацио слегка улыбнулся в ответ, склоняя голову к плечу. Главное, чтобы никто сейчас не прервал очарование, не спугнул это видение, обратив внимание, как нежно он смотрит на пустоту, или как говорит сам с собой. Конечно, это неправильно, и, если это повторится, придется обращаться к психотерапевту, но… Несколько минут счастья за месяцы изнуряющей работы – неужели он не вправе позволить себе этого?
Внезапно видение начало своевольничать – достало из сумочки тонкую дамскую сигарету и закурило. Горацио тоскливо нахмурился – вид Марисоль с сигаретой вызывал у него совсем не те воспоминания, какие хотелось бы. Это было напоминание о марихуанне и о болезни. О смерти…
- Пина Коладу, - сказала галлюцинация подошедшей Лизе.