Глава 7.Глава 7.
- Как успехи? - поинтересовалась Келли, глядя на склонившихся над картой парней.
- Не очень, - расстроенно отозвался Райан.
- Это еще мягко сказано! – поправил Эрик, отодвигая от себя большую карту побережья и переведенный на прозрачную пленку листок с картой. – Подходит чуть ли не сотня мест, - досадливо скривил губы он.
- Единственное, что понятно, - добавил Райан, – это то, что искомый предмет находится в ста пятидесяти метрах от береговой черты.
- Но хотя бы на берегу или в воде? – уточнила Келли.
- Неизвестно, - пристукнул по столу Эрик. – Скорее всего - в воде, если мы правильно расшифровали вот эти пометки и это вообще побережье Майами, - скептически добавил он.
- Но вот эти пометки, - Райан обвел пальцем буквы «ич» возле обгоревшего края листа, – скорее всего, обозначают «бич», так что речь все же о Майами, а указанное направление, - он постучал по стрелке с какими цифрами и буквами, указывающей на заветный крестик, - говорит о том, что искомый предмет находится в воде.
- Возле одного из пляжей Майами, - едко добавил Эрик.
- Да, не зная, где конкретно искать, можно заниматься этим годами, - нахмурилась Келли.
- А учитывая, что мы не знаем, что именно ищем, - Эрик помотал головой. – Задача становится и вовсе невыполнимой.
Все трое в задумчивости уставились на карту. Искать вслепую не было смысла – они могли пройти буквально в двух шагах от цели, и даже не понять этого.
- Подождем завтрашнего сеанса и постараемся выяснить, что мы ищем, - подвела итог Келли, пожимая плечами.
***
Горацио как раз вернулся в комнату, когда за дверью послышались встревоженные голоса. Спустя минуту дверь открылась, Кристина торопливо поставила на стол поднос и развернулась к двери. Брови ее были сдвинуты, губы крепко сжаты.
- Что-то случилось? - окликнул ее Горацио, видя, что Кристина сейчас полностью поглощена возникшей проблемой и так и уйдет без пояснений.
- Да, - кивнула Кристина. Остановилась уже в дверях, оборачиваясь, и добавила. – Простите. Похоже, я вернусь не скоро. Ведите себя хорошо, - неожиданно поддразнила она Горацио, ответившего быстрой улыбкой, и скрылась за дверью.
Горацио опустился на кровать. Затем лег, заложив руки за голову. Есть почти еще не хотелось, а если все окажется не так серьезно, как представляется, может, Кристина вернется раньше, чем предполагала. Заодно у него появилось время подумать…
- Дэн, ты мне нужен в доме, - раздался голос на улице, в котором Горацио опознал голос главаря тех налетчиков, что захватили его в банке.
- А этот как же, кто его сторожить будет? – возразил другой голос. Горацио насторожился, прислушиваясь к разговору.
- Свет погашен, он спит небось давно, - недовольно заявил главный. – И потом, ему пахнет, что ли, что охраны нет? Через полчаса вернешься дальше караулить, а сейчас дело есть, - голос удалялся, видимо, другой подчинился приказу.
Горацио замер. Видимо, в доме что-то серьезное случилось, раз главарь даже рискнул снять караульного. Риск-то, конечно, небольшой – ведь он и правда не стал бы специально проверять, есть охранник или нет, если б не услышал разговор. Значит, у него есть полчаса. Хватит ли этого?
Он проверил дверь, ведущую в Кристинину комнату. Заперто. Вышел в маленькую дверь, не торопясь, прошел в ванную. На обратном пути сделал шаг в сторону и подергал вторую дверь, ведущую в комнату Кристины. Эта дверь тоже не открывалась, но на произведенный им шум никто не отреагировал, и Горацио осторожно пошел дальше. Кухня была пуста, входная дверь тоже оказалась заперта, но одно из окон поддалось, и через минуту Горацио уже был на улице. Охраны не было. Он вспомнил, что, когда его водили на сеансы связи с лабораторией, при выходе из флигеля всегда поворачивали направо. К дому приближаться было рискованно, так что Горацио, помедлив, чтобы глаза привыкли к темноте, свернул налево. Стараясь, на всякий случай, держаться в тени, он пересек сад, легко перелез через ограду и оказался на городских улицах. Кейн огляделся и двинулся к ближайшим домам – нужно было найти название улицы, чтобы знать, где искать Кристину. Завтра утром он вернется сюда с полицией, как только переговорит с прокурором об особом статусе для Кристины.
Внезапно за его спиной взревел мотор, и непонятно откуда взявшаяся машина рванулась, безошибочно устремляясь к нему, слепя светом фар. Горацио метнулся в какой-то переулок, к сожалению, оказавшийся недостаточно узким, чтобы в него не проехала машина. Свет фар снова ударил в спину, отбрасывая вперед длинную темную тень, словно указатель. Он заметил впереди еще один поворот и бросился туда изо всех сил. Машина взревела, догоняя, и Горацио, уже понимая, что не успевает, в последний момент развернулся боком, отпрыгивая в сторону и выставляя руки. Его чувствительно ударило бампером по ноге, швырнуло на капот, машина затормозила, и он покатился по земле. Тут же поднялся и, хромая, бросился в замеченный переулок, на его несчастье, оказавшийся тупиком, да еще и опять же достаточно широким, чтобы в него проехала машина.
Тупик заканчивался оградой, возле которой были навалены какие-то ящики. Все сильнее припадая на правую ногу, которую будто огнем жгло при каждом шаге, Горацио успел добежать до ограды, прежде чем машина въехала в тупик. Он даже успел забраться практически на самый верх, когда машина с разгону врезалась в сложенные ящики, руша шаткую пирамиду. Горацио швырнуло на крышу машины, он прокатился по ней, ударился о землю, чуть не потеряв сознание от резкой боли в левом плече, и покатился дальше, сперва - непроизвольно, по инерции после падения, а потом – намеренно, пытаясь укрыться от быстро сдающей задним ходом машины. Машина ударила задним бампером в стену, к которой он прижался спиной, и остановилась. Горацио лежал, широко открытыми глазами изучая рисунок шин, замерших всего в нескольких сантиметрах от его лица, и обхватив правой рукой левое плечо.
Немного постояв, машина отъехала, но Горацио остался лежать. Побег явно не удался, и теперь не имело смысла злить похитителей еще больше. Горацио вообще не собирался шевелиться без приказа, чтобы не дать возможности обвинить его в попытке сопротивления в дополнение к попытке побега. Из машины вышли трое мужчин, и увидев, что их лица закрыты масками, Горацио выдохнул с облегчением – убивать его пока не собирались. Один из мужчин открыл багажник и достал веревку. Закрывать багажник он не стал, и Горацио понял этот красноречивый намек. Поблажки кончились. Ему грубо завернули руки за спину, уложив лицом на асфальт – боль в плече была довольно сильной, но он стерпел – и крепко связали, жестоко вывернув локти.
- Открой рот, - потребовал мужчина, сопровождая свои слова тычком по ребрам.
Горацио внутренне поморщился – в кляпе не было необходимости, он и так молчал, но рот открыл. Ему тут же завязали рот скрученной в жгут материей, туго затянув узел на затылке, больно раздирая углы рта. Он сжал жгут зубами, пытаясь ослабить боль, понимая, что это часть наказания за побег. Судя по всему, предстояла еще поездка в багажнике, но Горацио больше хотелось знать, что потом. Колодец?
Как выяснилось, он заглядывал слишком далеко. Когда его подняли на ноги, прислонив к стене, и один из мужчин подошел вплотную, демонстративно надевая перчатки, Горацио понял, что поездка откладывается.
- Что ж, рыжий, - почти ласково сказал мужчина, нанося первый удар под дых. – Не понимаешь по-хорошему, будем учить по-плохому.
Горацио узнал голос все того же главаря бандитов, чей разговор он подслушал перед побегом. Удары сыпались один за другим, Горацио уже не успевал подниматься, его избивали грамотно, жестоко и с огромным удовольствием.
Уже не поднимаясь с земли, лишь стараясь защититься от самых жестоких и расчетливых ударов ногами по почкам и в пах, Горацио вдруг удивился: как это его сумели так быстро выследить и как здесь оказались все трое налетчиков, если они так срочно требовались в доме, что главный счел возможным оставить его без охраны? Ему стало жутковато – он исходил из того, что нужен как заложник, но если его побег был подстроен, то вероятно, он больше не нужен, и его могут забить и до смерти… Но начинать сопротивляться было поздно – от удара ногой в лицо Горацио потерял сознание, что не помешало, впрочем, Кристоферу продолжать наносить удары.
- Будет тебе, - придержал его один из помощников через некоторое время, заметив, что Кейн перестал реагировать на удары, лишь тело его дергалось, да безвольно моталась голова. – Забьешь.
- Ладно, Марк, - дернул плечом Кристофер. – Будет знать, как на чужих женщин заглядываться.
- А ты думаешь, Кристина проникнется к тебе, увидев, что ты с ним сотворил? – хмыкнул Марк, вместе с третьим из налетчиков сваливая Горацио в багажник машины и брезгливо вытирая руки.
- А кто сказал, что Кристина это увидит? – ухмыльнулся Кристофер, снимая перчатки. – Все, сбежал наш лейтенант. А по нему яма с самого начала плачет.
***
Кристина вернулась во флигель лишь к вечеру, когда опасность миновала и дон Винченце опять заснул. Прошла в комнату, где содержали Горацио, и вздохнула, глядя на поднос с нетронутой едой. Она не винила его за то, что он воспользовался подвернувшимся случаем. Ей с трудом удалось скрыть свою радость, когда в ответ на ее просьбу покормить заложника, пока она не может отлучиться от постели дона Винченце, перенесшего сердечный приступ, Кристофер сообщил ей о побеге Горацио.
- Тем лучше, - изо всех сил стараясь казаться равнодушной, сказала тогда Кристина.
«Тем лучше, - добавила она про себя, - теперь я могу подумать о том, как сбежать самой».
Она убрала комнату и вернулась к себе. Взяла в руки ту книжку, которую читала, и вынула фотографию. Их лица она видела перед собой каждый день и не могла избавиться от этого видения. В ее видении их лица были не такими. В ее видении они умирали. Залитые кровью и перепачканные землей, с широко открытыми глазами… Они все глядели на нее. Неподвижные мертвые глаза ее девочек. Небольшая красная точка – входной след от пули на лбу младшей дочери. Струйка крови из угла рта старшей. Глаза сына были полуприкрыты, а глаза мужа – наполнены нескончаемой мукой и болью.
Кристина снова взглянула на фотографию. Она хотела помнить их вот такими. Сколько еще лет должно пройти, чтобы момент их смерти перестал стоять у нее перед глазами? Перед ее мысленным взором внезапно возникли еще одни глаза. Синие глаза ее странного гостя, Горацио Кейна. Полные сочувствия, боли, тревоги, вины. Ласковый и искрящийся улыбкой взгляд. Кристина вспоминала его глаза, его голос и улыбку. Высокий рыжий полицейский, внезапно вторгшийся в размеренное течение ее жизни и неожиданно ставший самым близким человеком изо всех окружавших ее за три года. И все же хорошо, что он сбежал, сбежал именно сейчас. Кристине не хотелось испытывать его благородство и заставлять лгать, чтобы вывести ее из-под обвинения. Хотя совсем недавно ей казалось, что жизнь в тюрьме ничем не хуже ее нынешней жизни. Но теперь… Все изменилось. И хорошо, что Кейн сбежал, еще и поэтому – еще немного, и ей стало бы казаться, что…
Кристина решительно тряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли. Незачем теперь думать о том, что могло бы быть. Теперь ей нужно думать о том, как выбраться отсюда самой. Она подошла к стенному шкафу, выбрала свободную куртку спортивного покроя, достала из ящика свои документы и деньги и убрала их в нагрудный карман куртки, старательно застегнув пуговицу. Кроме этого, ей нужна только свобода.
***
На следующий день Кристина навестила дона Винченце, убедилась, что пациент вне опасности, нуждается лишь в покое и уходе, что вполне могли обеспечить его домашние, и пошла обратно к себе во флигель. По дороге она внимательно смотрела по сторонам, прощаясь с этим местом, ставшим ее домом на целых три года. Когда Кристофер привез ее в Штаты, Кристина была в состоянии полнейшей апатии. Не было сил радоваться жизни и солнечному свету, не то что заниматься подтверждением диплома. Кристофер сказал, что есть работа на дому, платить обещали хорошо, диплома не требовали, а главное – ей предоставили отдельное жилье. Общество других людей тогда казалось Кристине просто невыносимым.
Кристина смотрела вокруг, отмечая, как изменилось ее восприятие. Сколько раз она ходила по этой дорожке и ни разу не обратила внимания на то, каким красивым песком, чуть отливающим розовым в солнечных лучах, она усыпана. Да и люди стали казаться ей более приятными и дружелюбными, не стало вечной настороженности. Ее война кончилась. Даже Дэн, развалившийся в плетеном кресле у задней двери дома и дремлющий на солнышке, надвинув бейсболку на лицо, кажется таким мирным, будто он и не боевик вовсе.
Пройдя еще несколько шагов, Кристина вдруг остановилась и обернулась. Вчера вечером Дэн тоже сидел в этом кресле. А вчера днем и сегодня утром в нем сидел Марк. Кристина сделала еще несколько шагов, повернула за угол и привалилась к стволу дерева, ощущая, как нарастает холодок в груди. У задней двери дома стоял караул. У той самой двери, за которой располагалась комната с пресловутой ямой. Кристина видела ее однажды – двухметровый бетонный колодец, закрывающийся сверху, вызвавший у нее такие воспоминания, что Кристофер поспешил увести ее из комнаты. Возле пустой ямы караул ставить ни к чему. Кристина впилась ногтями в ладони, мысленно подсчитывая – двадцать четыре и еще шестнадцать – сорок часов. Плохо, но пока не смертельно. Ее мысли стали очень короткими и быстрыми. Кристофер солгал ей. Зачем? Сейчас неважно. Кейн не притронулся к ужину, значит, он уже двое суток без еды. И без воды. Кристина взглянула на высоко стоящее солнце и стиснула зубы, решительно направляясь к своему флигелю. Времени подготовить все необходимое более чем достаточно, действовать она сможет, лишь когда стемнеет.
***
Горацио пришел в себя от холода, но первое же слабое движение отдалось такой болью во всем теле, что он тут же снова потерял сознание. Еще несколько пробуждений закончились так же быстро, прежде чем он притерпелся к боли. Он несколько раз открыл и закрыл глаза, не ощутив никакой разницы, и лишь тогда понял, что вокруг абсолютно темно. А он лежит лицом вниз, прижимаясь щекой к холодному гладкому полу. Руки связаны за спиной, а все тело при малейшем движении пронзает боль. Особенно болело в груди, но и левое плечо не отставало, как и правая нога. Остальное можно было счесть мелочью – затекшие руки, пересохшее горло, заплывшую левую сторону лица.
Горацио осторожно попытался повернуться набок – тело будто взорвалось болью, теперь болело все, включая, казалось, даже окружающий воздух. Он глухо застонал, впиваясь зубами в жгут и пытаясь сглотнуть. Получилось с трудом. Горацио постарался припомнить, что произошло. Кажется, он пытался сбежать, он шел через сад, потом был яркий свет – и темнота. От умственного усилия заломило виски, его затошнило, он снова с трудом сглотнул, неловко шевельнулся и провалился в беспамятство.
Дальнейшее слилось в один кошмарный сон. Горацио приходил в себя, пытался найти положение, в котором боль будет не такой сильной. Чаще всего тут же снова терял сознание от резкой боли при неудачном движении. Ему казалось, что пол уплывает из-под него, закручиваясь в сплошной водоворот темноты, который засасывает, кидает из стороны в сторону его тело, затягивая в жернова бесконечной боли. Горацио отчаянно цеплялся за мысль, что если его не убили сразу, то рано или поздно кто-то придет, но сознание меркло, а вместе с ним и эта последняя безумная надежда.
Через какое-то время он вдруг ощутил, что лежать стало удобно. Это показалось странным, потому что он неоднократно пытался перекатиться на спину, но тогда он придавливал собственным весом связанные руки, и это было совсем не так удобно, как сейчас. Его реакции были замедленны, все происходящее доходило как будто с небольшим опозданием. Вот и сейчас он не сразу понял, что его руки больше не связаны, и кто-то мягкими уверенными движениями растирает запястье его правой руки. Он хотел предупредить, что левую руку трогать не стоит, но не успел, и захрипел, выгибаясь от боли. Руку не отпустили, а осторожно прощупали запястье, предплечье, плечо… Горацио хотел сказать, что болит именно плечо, но смог лишь промычать что-то невнятное сквозь по-прежнему затыкающий рот кляп. Он потянулся было вытащить жгут, но неожиданно его грудь с правой стороны придавили коленом, а левую руку повернули и мягко дернули, заставив его издать сдавленный горловой звук.
- Тише, тише, - услышал он голос Кристины. – Уже все, теперь будет не так больно.
Она сложила его левую руку, плотно прижав ее к телу, и Горацио замер, чувствуя, как начинает утихать боль. Кристина заставила его обхватить плечо правой рукой, фиксируя правильное положение, а сама вытащила жгут из его стиснутых зубов.
- Попей, - его губ коснулось горлышко бутылки. – Не торопись, мелкими глотками, понемногу, - сказала Кристина, приподнимая его голову.
Но Горацио не смог сдержаться. Пить хотелось ужасно, и он подтолкнул руку Кристины, заставляя наклонить бутылку сильнее, сделал большой глоток, пересохшее горло не справилось, и он зашелся кашлем, грозящим превратиться в конвульсии из-за сильнейшей боли в груди, сопровождающей его.
- Успокойся, расслабься, делай короткие неглубокие вдохи, - повторяла Кристина, удерживая его за плечи.
Через минуту он смог последовать ее совету и часто задышал, поскольку так действительно было не так больно.
- Открой глаза, - попросила Кристина. – Посмотри на меня.
Горацио открыл глаза, точнее правый – теперь, когда сверху падал слабый свет от фонаря на улице, выяснилось, что левый глаз заплыл настолько, что не открывается.
- Хорошо, - кивнула Кристина. – Тебе больно и плохо, но если ты не будешь меня слушаться, будет еще хуже, понимаешь?
Горацио закрыл глаза и легонько кивнул.
- Не торопись, мелкими глотками, - терпеливо повторила Кристина, снова приподнимая его голову и вливая в рот немного воды.
Теперь ему удалось напиться без эксцессов.
- Хорошо, - сказала Кристина, закрывая и отставляя бутылку.
Но тут Горацио ощутил, что не так уж и хорошо, что ему удалось попить. Он сжался в комок, закрывая руками пах, сдавленно застонав от боли в плече, но удержаться не смог.
- Больно? – обеспокоенно спросила Кристина, склоняясь над ним, и Горацио отвернулся, сгорая со стыда. – Дай я посмотрю, - попросила она, пытаясь отвести его руки. – Ничего, - мягко успокоила Кристина, разглядев расползающееся в паху мокрое пятно. – Крови нет, значит, почки тебе не отбили. Ты лежишь тут уже двое суток, - продолжила она, поглаживая его по плечу. – Это нормально. Завтра я постараюсь принести сухую одежду.
В ее тоне не было ни снисходительности, ни насмешки, и Горацио постепенно успокоился. Даже попытался сесть, но голова тут же закружилась, тошнота подступила с новой силой, и его вырвало. Пол снова уплывал, все вокруг потеряло четкие очертания, он почувствовал, что Кристина поддерживает его и снова ощутил горлышко бутылки у губ.
- Прополоскай рот, - пояснила она. Горацио так и сделал. Кристина помогла ему лечь и быстро вытерла пол куском бинта, чтобы запах не провоцировал новых приступов тошноты.
Горацио смотрел на ее сосредоточенное лицо, крепко сжатые губы, и невольно заулыбался. Кристина явно была в своей стихии.
- Ну зачем ты это сделал? – спросила Кристина, заметив эту его улыбку. – Ты ведь знал, что с тобой сделают, если бежать не удастся? Все, о чем тебя просили – не сопротивляться…
- Нужно думать о том, что будет в случае успеха, а не в случае поражения, - проговорил Горацио в несколько приемов, стараясь дышать неглубоко.
- А теперь у тебя сотрясение мозга, плечо вывихнуто и ребра, похоже, сломаны, - пожала плечами Кристина, будто говоря «ну, делай как знаешь». – Тебе нужно лежать и, желательно, в полутемном помещении.
- Ну так, значит, обо мне позаботились, - пошутил Горацио, обводя взглядом колодец.
Кристина лишь покачала головой, смачивая кусок бинта водой из бутылки.
- Что ты делаешь? – удержал ее руку Горацио.
- У тебя все лицо в крови, - мягко пояснила Кристина.
- Нет, - покачал головой Горацио.
- Что значит нет? – не поняла Кристина.
- Не нужно делать ничего, что выдаст твое присутствие, - отпуская ее руку, сказал Горацио.
- Это я буду решать, - вздернула брови Кристина.
- Нет, - упрямо повторил Горацио. И немного помолчав, добавил совсем другим тоном. – Пожалуйста.
- Мое присутствие выдаст то, что я тебя развязала, - попыталась возразить Кристина.
- Нет, если ты свяжешь меня обратно, - невозмутимо заявил Горацио.
- Ты понимаешь, о чем просишь? – тихо спросила Кристина после долгой паузы.
Горацио молчал, спокойно глядя на нее. Его взгляд свидетельствовал о полнейшей уверенности в собственном решении. Если бы Кристина могла надеяться, что ей ничего не будет за подобное вмешательство, или могла бы вытащить его из ямы…
- Я дам тебе болеутоляющее и снотворное, - решилась Кристина. – А завтра приду снова. Если тебя к тому времени не достанут…
Горацио улыбнулся и кивнул. Ему было не по себе от мысли снова остаться здесь одному, но подставить Кристину еще раз… Хорошо еще, что ее не заподозрили в причастности к его побегу. Кристина осторожно вложила ему в рот сначала одну таблетку, потом вторую, дала запить. Горацио покосился на валяющуюся у стены веревку.
- Как только ты заснешь, - пообещала Кристина, гладя его по волосам.
Ждать пришлось недолго – вскоре глаза Горацио закрылись. Кристина очень аккуратно перевернула его лицом вниз, осторожно завела руки за спину и старательно обмотала запястья веревкой. Горацио застонал, когда она уложила его набок, но не проснулся. Кристина подобрала изжеванный жгут и вдруг всхлипнула, глядя на расслабленное лицо Горацио. Она смерила расстояние до края ямы взглядом, будто прикидывая, сможет ли она вытащить его, и прерывисто вздохнула. Кейн весил вдвое больше нее, даже если не учитывать караул – никаких шансов вытащить его, даже будь он в сознании, не было. Еще секунду помедлив, Кристина приоткрыла ему рот, вкладывая жгут, и затянула узел на затылке, заставив Горацио обнажить зубы.
- Держись, я приду завтра, - тихо шепнула она, погладив его по голове.
Положив на край колодца свою небольшую сумку, Кристина неожиданно легко и ловко подпрыгнула, подтянулась – и через секунду уже была наверху, будто проделывала этот трюк ежедневно. Бросив последний взгляд на лежащего на дне ямы Кейна, Кристина закрыла крышку и бесшумно выскользнула из комнаты.
Заложник (глава 7)
universe-Tinka1976
| суббота, 01 мая 2010