Яблоко

[universe-Tinka1976]

Автор:  Tinka1976
Фандом: CSI:Miami
Категория: РАЗНОЕ
Написано в декабре 2009 года.
Размер: мини (1743 слова)
Рейтинг: G
Пейринг: нет
Место и время действия: Майами, 7 сезон
Жанр: нет
Авторские примечания: POV несериального персонажа.

Почему-то мне запомнилось, что эта история началась именно с яблока. Оно было нереально большим и столь же нереально красивым. Я цапнул его из лотка на витрине супермаркета, совершенно не задумавшись. Все мои мысли были обращены к родителям, остановившимся у одной из секций и о чем-то оживленно разговаривающим. Впрочем, я прекрасно понимал, что они опять ссорятся, как всегда, когда их никто не видит. Точнее, когда они думают, что их никто не видит. Я стоял и наблюдал, вертел в руках яблоко и удивлялся гладкой упругости под пальцами. Почему-то мне все казалось, что оно слишком уж идеальное, и под пальцами будет восковая обманка, как в вазе, вечно стоящей в гостиной бабушки. Раньше я каждый раз покупался и думал, что там настоящие фрукты. Но теперь-то я научился отличать фальшь. И не только во фруктах. От «искренности» маминых улыбок начинало ломить зубы, еще немного – и я вонзил бы их в злополучное яблоко, но от этого опрометчивого поступка меня удержал низкий мужской голос, негромко проговоривший рядом:
- Хороший выбор.
Я оглянулся. Пришлось задрать голову – заговоривший со мной мужчина был раза в два меня выше, хотя я в нашем четвертом классе стою вторым в шеренге по росту. Мужик оказался таким же рыжим, как и я сам. Да и веснушек у него, пожалуй, не меньше моего. Я невольно повел лопатками, где снова зачесалась сгоревшая кожа – я здорово обгорел на этом «зимнем солнце» позавчера у бассейна, хотя мама меня и вымазала лосьоном с головы до пят. Ничего не поделаешь – кожа у меня такая. Невольно я отметил, что этот рыжий, наверное, тоже поэтому и не загорает. У него загорелыми были лицо, шея да кисти рук. Похоже, он обычно ходит в чем-то с длинным рукавом, а не в футболке и джинсах, как сейчас. Хотя как можно в Майами ходить в чем-то другом, я представлял с трудом. Послезавтра Новый год, а на улице жара, так что майка и шорты – самое то. Вообще, идея встретить Рождество в Майами мне с самого начала показалась дурацкой. Только кто меня спрашивал-то? Мама с папой только вид делают друг перед другом, что интересуются моим мнением, чтобы козырей себе заработать в споре.
Тут я спохватился, что стою и разглядываю этого рыжего мужика, а он ничего, стоит рядом да смотрит внимательно. Чтобы не выглядеть растерявшимся малолеткой, я шагнул к весам, водрузил на них яблоко.
- Помочь? – спросил незнакомец.
- Сам справлюсь, - буркнул я. Без особой агрессии, это ж не пацан из класса, чтобы расценивать его слова как подначку. Я несколько раз просмотрел список кодов на всякий случай – не хотелось опозориться перед этим мужиком – ввел нужные цифры, весы выдали липкий ярлычок. Рыжий все стоял рядом, а ведь еще предстояло самое сложное: раскрывать полиэтиленовые пакеты у меня получалось через раз. Я незаметно глянул в сторону. Ну да, как же, так мама и заметила мое затруднение! Да они сейчас не заметят, если меня вообще уведут из магазина. Вот окажется этот мужик педофилом… Я с опаской взглянул на него, пытаясь припомнить все, что втолковывали мама и мисс Скуфи по поводу этого всего. Вроде как он мне ничего не предлагает и никуда не зовет пойти. Мужик тем временем вдруг взял пакет, так легко потер один край, дунул – и мне осталось лишь сунуть туда яблоко и приляпать ярлычок с ценой и кодом.
- Спасибо, - сказал я. И почему-то решил представиться: – Дэнни Майерс.
Я протянул руку, увидел тень замешательства в глазах незнакомца, он как-то неловко перехватил свою полупустую корзинку, и тут я сообразил, что опять облажался – рука-то левая, а мужик, небось, в отличие от меня, нормальный, правша. Но отдернуть руку я не успел, он пожал ее и тоже представился:
- Горацио Кейн. Не за что, Дэнни.
- Горацио, - недоверчиво повторил я, еле удержавшись, чтобы не присвистнуть. Вот черт, вот это не повезло мужику.
- В честь известного писателя, Горацио Алджера, - как-то слегка заученно сказал он, а в глазах появилось странное выражение, хитрое и грустное одновременно. – Можно Эйч.
Я смотрел на него во все глаза. Всегда думал, что мне не повезло с тем, что я такой – рыжий, длинный, да еще и левша. Но у меня хоть имя человеческое. Могу себе представить – даже слишком хорошо – как ему доставалось в детстве. А с другой стороны… Я посмотрел на него еще раз. Вот он стоит рядом: длинный, рыжий, живот намечается, ну так он в …так, девятью три – двадцать восемь, девятью четыре – тридцать шесть, девятью пять – сорок… три?.. Короче, раз в пять меня старше. И смотрится он… ну, достойно. Не знаю, как описать. Но он какой-то такой спокойный и добродушный, и прямо чувствуешь, что никто не будет пальцем тыкать и дразниться, какой бы он ни был, и как бы по-дурацки его не звали. Значит, и для меня не все потеряно.
- Ну что, Дэнни, к кассе? – спросил Эйч.
Я снова посмотрел в сторону дальних полок и вздохнул. Мама с папой все никак не могли закончить препираться. А что, это идея! Вот уйду сейчас вместе с Эйчем, и пусть поищут. А я посмотрю, кто окажется виноват, что они потеряли собственного ребенка среди бела дня в супермаркете. Я пошарил по карманам шорт. Десятка, мелочь – хватит.
- Твои родители? – перехватив мой взгляд, спросил Эйч.
- Да, - презрительно щуря глаза, отозвался я. Почему-то мне стало за них ужасно стыдно из-за сочувствия, прозвучавшего в его тоне. – Они притворяются, что они вместе, - хмуро добавил я, дернув углом рта. – Когда мы вернемся в Балтимор, они разведутся. Вот только договорятся, кому достанусь я, а кому – «порш».
Я спохватился только тогда, когда понял, что на глазах закипают злые слезы. Эйч опустил голову, прикусил губу, сдвинул брови. Я отвернулся. Сейчас начнет нотацию читать, как бабушка, что нельзя так говорить про родителей, что я слишком мал, чтобы рассуждать о подобных вещах…
- Знаешь, Дэнни, - сказал Эйч, - жил такой человек, Альберт Эйнштейн, - при этом он как-то по-особенному взглянул на мое яблоко, и я вспомнил, точно, мама что-то читала мне про ученого, на которого яблоко упало, и он из ванной голый выскочил. Наверное, это и был этот самый Энн-Штейн. – Так вот, - продолжил Эйч, наклоняя голову и приподнимая брови, - он говорил: «У каждого человека есть два пути: не верить в чудеса вообще или во всем видеть чудо».
Я ждал продолжения, морали какой-то, но Эйч стоял, внимательно глядя мне в глаза, и, кажется, чего-то наоборот ждал от меня.
- Понимаешь, Дэнни, - не дождавшись реакции, снова заговорил Эйч. – Даже если они действительно… лишь притворяются, что они вместе… они это делают ради тебя, понимаешь?
Я как-то не был в этом уверен, но возразить не успел, поскольку он вдруг быстро поднял голову, и я увидел, что родители мои заметили наконец отсутствие чада и теперь несутся к нам на всех парах, как только полки не сшибают. А лица у них при этом были такие… Мне захотелось спрятаться за Эйча.
- Что здесь происходит? – грозно спросил папа, пока мама подозрительно переводила взгляд с моего лица на лицо Горацио.
- Дэнни выбирал себе яблоко, - спокойно ответил Эйч, а я продемонстрировал свою «добычу». – Выбирать тебе, Дэнни, помни об этом, - улыбнулся он мне, отходя к кассе.
Мне показалось, что напоследок он хотел протянуть руку и потрепать меня по голове, но удержался. Зато это сделал папа. Притянул к себе и основательно взлохматил мои ярко-рыжие волосы.
- Что он тебе предлагал? – придушенным встревоженным шепотом осведомилась мама, угрожающим взглядом провожая высокую фигуру Эйча.
- Весь мир и пару коньков в придачу, - фыркнул я.
Ощущение было такое, будто я только что повстречался с Санта-Клаусом. Мама с папой были сейчас настолько вместе, без всякого притворства, что это вполне тянуло на маленькое новогоднее чудо.

***

Чудо продолжалось весь вечер и даже на следующий день. Видимо, мама с папой так перепугались, что даже забыли ругаться, и вечер прошел как когда-то давно, мирно и здорово. На следующий день мама неожиданно кротко согласилась отпустить нас на морскую прогулку на катере вдвоем. На весь день. Мама море не выносит, ее укачивает сразу, но насчет этой прогулки они спорили целых три дня. А нам было здорово. Мы ловили рыбу, купались, и загорали на палубе. Как в каком-то кино.
А потом сказка кончилась. Когда папа сел рядом и очень серьезно сказал:
- Знаешь, Дэн, ты уже большой, так что мы можем поговорить, как мужчины…
Странное дело, когда я говорил Эйчу, что мама с папой разведутся, оказывается, я в это не верил. Я каким-то чудом сумел не разреветься. Ревел я потом, ночью выбравшись на палубу. Катер покачивался на волнах, словно пытался успокоить. А я пытался осмыслить то, что говорил папа. Он будет приезжать два раза в месяц. А все остальное время я буду жить с мамой. Это было неправильно. Хотя… Может, так и правда будет лучше? И оставшееся время они будут не ругаться между собой, а обратят внимание на окружающий мир. Ну и на меня…

***

Солнце показалось над океаном рыжей макушкой, потом проснулся папа, и мы поплыли к берегу. А на причале я снова увидел Эйча. Сначала я не узнал его – он был все такой же высокий и рыжий, но какой-то совсем другой, строгий и официальный, в костюме, в окружении полицейских. Кто-то крикнул: «Лейтенант!» - и Эйч повернулся, и я понял, что он и есть лейтенант, а потом разглядел и золотой значок, и пистолет в кобуре на боку, когда он, разговаривая с кем-то, поставил руки на пояс, отодвигая полы пиджака. Ну ничего себе! Оказывается, он крутой мужик.
Я стоял, не в силах захлопнуть рот, и наблюдал всю эту суету на причале: как подъезжали еще полицейские машины, как приземлился вертолет и кого-то провезли на носилках к скорой. Меня окликнул отец, но я вдруг понял, что крупно пожалею потом, если не сделаю кое-что перед отъездом. Вряд ли мы еще когда-то приедем в Майами.
Так что я протиснулся между машинами и побежал к Горацио.
- Эй, пацан, ты куда?! – крикнул кто-то из полицейских, и Эйч стремительно обернулся.
Тут же успокоился, улыбнулся, снимая темные очки, кивнул офицеру, показывая, что все в порядке.
- Привет, Дэнни, - чуть прищурясь, он внимательно смотрел на меня, а я вдруг растерялся. С чего мне взбрело в голову, что это для него важно?
- Что-то случилось? – брови Горацио чуть сдвинулись, резче обозначилась складка между ними.
- Нет, - мотнул головой я. – То есть, да, но это… Ты говорил, либо не верить в чудеса, либо во всем видеть чудо, помнишь?
- Эйнштейн говорил, - улыбнувшись, поправил Эйч.
- Я выбрал, - выпалил я. – Выбрал. Я буду верить. Я буду во всем видеть чудо.
А все остальное, что мне хотелось бы сказать, почему-то снова застряло в горле. Тогда я просто сделал еще шаг и обнял его обеими руками, прижимаясь лицом к животу, крепко-крепко. И все же сказал, что обязательно буду таким, как он, когда вырасту. Только про себя. Но мне почему-то кажется, что Эйч понял.